Часть V
НЕБЕСНЫЙ ДЬЯВОЛ И КРЫСИНЫЙ КОРОЛЬ
Расставшись с друзьями, огорченными утратой эфедрина, Виктор осторожно прокрался по трапам и переходам до трюма, где хранился весь запас награбленного на Тароке гравитрона. Элька сказала, что он сможет обменять пару ящиков сырой минеральной руды на топливо, только не объяснила, где и как он это сделает.
Бормоча ругательства, Витя закинул один ящик себе на спину. От тяжелого груза его ноги слегка подогнулись, колени задрожали, а оскорбительность проклятий возросла троекратно. Второй ящик Витя взял за ручку и потащил волоком. Страшный грохот его железных бортов по ступеням и неровному полу разодрал мертвую тишину, царившую на покойном звездолете, и оповестил всех крыс, мокриц, живых мертвецов и прочих заинтересованных лиц о том, что Виктор идет к шлюзу. К счастью, его перемещение не привлекло ничьего внимания, и безостановочно матерящийся Витя благополучно выбрался на свежий воздух.
Нервно оглядываясь по сторонам, он вышел из корабля и, мелко семеня по рыхлой почве, направился к побережью. Что бы там ни говорил Че-Че по поводу наркотических галлюцинаций — тела Риты в шлюзовой камере не было, а значит, он действительно видел ее, если не живой, то, во всяком случае, не мертвой. Надо сматываться отсюда. На Надежде становится слишком весело.
Виктор достал медальон и полюбовался полированным металлическим кругляшом. Впереди было долгое и спокойное путешествие на Землю. Основной генератор неприятностей — Элеонора — остастся здесь, следовательно, посещение родного дома не сулит никаких осложнений. Похоже, его ждал маленький отпуск, тихое отдохновение от гонок, перестрелок и разных прочих хлопот.
Вспомнив, что на яхте нет душа, Виктор скинул с себя одежду и всласть поплескался в теплой соленой воде. Затем он нарвал фруктов. Сложить их было некуда, и Виктор связал узлами штанины своих брюк. Они были несколько грязноваты, покрыты пятнами крови и продырявлены пулей, но вполне могли исполнить роль мешка. Убедившись в надежности изготовленной тары, он ссыпал туда собранные плоды.
Бросив последний взгляд на ржавеющие останки «Эльсидоры» и уже предвкушая грядущее расслабление, Виктор включил гиперпереход, забросил в шар ящики с гравитроном и перебрался на яхту. Первое самостоятельное путешествие в космическом пространстве начиналось. В отличие от первого космонавта Земли, Виктор не зависел от техников, инженеров и центров управления. Он мог странствовать в гордом свободном одиночестве, а только это и можно считать настоящим космическим путешествием.
В каюте яхты, совмещенной с капитанским мостиком, гальюном и камбузом, царил пугающий беспорядок. На полу было разбросано оружие, окровавленные бинты и комки пищевого концентрата. Защитный кожух с пульта управления был снят и лежал в луже воды, вытекшей из раздавленной кем-то емкости. «Подпольный бордель после налета милицейского патруля, — подумал Виктор. — Всех красоток и сутенеров увели в застенок, остались только разбитые двери, скучные понятые и использованные презервативы на полу». Решив, что приберет свое жилище позже, Виктор почесал еще влажную после купания повязку на раненой ноге, дал себе слово поменять ее в ближайшее время и уселся в пилотское кресло. Набивать новое полетное задание не пришлось. Он просто скопировал из памяти вычислительной машины маршрут прошлого полета к Земле и дал команду на выполнение.
Повсюду защелкали, загудели какие-то механизмы. Прогревались трансформаторы и силовые устройства, готовясь бросить яхту сквозь холодный вакуум в бесконечную звездную даль. Виктор, успокоенный этими бодрыми звуками, откинулся на спинку кресла и мгновенно заснул нормальным человеческим сном. Не под действием медикаментов, вколотых ему после ранений, и не от ядовитых газов, заполнявших мертвеющие потроха «Эльсидоры», а просто от усталости. Давно с ним такого не случалось.
Яхта же, наоборот, проснулась, ожила. Сориентировавшись по звездам и уточнив место своего пребывания по магнитным полям, она протестировала все свои устройства и включила маршевые двигатели, постепенно доведя их мощность до максимума. Без тряски и перегрузок хрупкая скорлупка, созданная разумом, двинулась в путь по уже знакомой дороге. Быстро разогнавшись, она преодолела световой барьep и, разорвав тонкую пленку реальности, вырвалась из эйнштейновского пространства, многократно превысив скорость света.
Виктору, мечтавшему о сне без сновидений, не повезло. Едва он смежил веки — начался кошмар.
Он, едва переставляя ноги, бредет по пустынному городу, обходя груды битого кирпича и остовы машин с сидящими в салонах скелетами. На перекрестках установлены противотанковые «ежи» и блокпосты, сложенные из больших бетонных плит, укрепленных мешками с наполовину высыпавшимся песком. Их охраняют всё те же скелеты, только облаченные в бронежилеты. Виктор со страхом осматривает стены с выжженными на них силуэтами людей. Затаив дыхание проходит под хвостовым оперением рухнувшего на жилой дом пассажирского авиалайнера.
Оказаться в мертвом городе — это не самое страшное, что может случиться с человеком. Самое ужасное — если в этом городе есть еще кто-то живой, кроме тебя. Виктор бежит. Вокзал, большие железные буквы на крыше покорежены и обуглены. Прочитать название станции — невозможно. Подходит электричка, все стекла в вагонах выбиты. Виктор запрыгивает в тамбур. На заплеванном полу — окурки, чья-то отрубленная ступня. Трупик младенца подвешен к потолку. Он мерно покачивается в ритме постукивающих колес.
Как только двери со скрипом открываются, Витя выскакивает из вагона и снова бежит. Просторная привокзальная площадь, светлое здание, лестница, длинные темные коридоры. Гудит сирена. Впереди чья-то тень — надо догнать.
Виктор вывалился из сна и с наслаждением стряхнул с себя липкий противный кошмар. К его удивлению, сирена продолжала травмировать его слух тревожными переливами.
Продрав глаза и еще находясь под впечатлением приснившегося кошмара, Виктор отключил сирену и всмотрелся в информационные дисплеи. Ничего хорошего он там не увидел: первое аварийное сообщение высветилось на мониторе полчаса назад, когда Виктор крепко спал. Компьютер просил заменить батарею в пульте управления, которая то ли села от старости, то ли ее случайно отключил Че-Че, когда снимал установленный Элькой пароль. Не дождавшись никаких конструктивных действий со стороны экипажа, компьютер сам подключился к первому попавшемуся источнику питания, чем и сжег очень важную логическую схему. Следующие пятнадцать минут бестолковый автомат с маниакальным упорством подключал и сжигал блоки, дублировавшие сгоревшую схему. Причем делал он это по-подлому, сохраняя гробовое молчание. Когда в ход пошел последний, четвертый блок, до него наконец дошло, что что-то не в порядке. Задействовав все ресурсы, он вывел яхту к ближайшей кислородной планете. Затем он включил сирену, перешел в режим аварийной посадки и благополучно «завис», так как рассчитать эту самую аварийную посадку ему уже было нечем.
Усвоив всю эту грустную информацию, Виктор почувствовал, что ожидаемый отпуск накрылся. Смерть опять дышит ему в затылок. Похоже, способность влипать в неприятные истории на ровном месте передалась ему от Эльки. Неизвестно только, каким путем — воздушно-капельным или половым.
Первым делом Виктор пристегнулся ремнями к креслу. Посадка не обещала быть мягкой. Подрагивающей рукой он отключил сдохшую автоматику. Пульт управления прощально подмигнул и погас. Остались освещенными, а значит, и активными, только монитор справочной системы и три индикатора, которые показывали высоту, количество оставшегося на борту топлива и скорость падения. Единственной возможностью хоть как-то влиять на полет яхты была рукоятка регулятора давления в соплах архаичных химических двигателей, установленных как раз на случай таких катастрофических происшествий. Совершать посадку на устаревших даже для Земли движках, имея под собой мощный гравитронный реактор, казалось высшей формой дебилизма, но ничего поделать было нельзя. Управлять реактором могла только высокоученая электроника, которая по причине некоторого слабоумия своих создателей покончила жизнь самоубийством.
Виктор потрогал вспотевшим от страха пальцем рукоятку давления, но, решив, что ее час еще не пришел, включил справочник, чтобы выяснить, о твердь какой именно планеты ему предстоит разбиться в лепешку. Файл с данными, захлебываясь от восторга, известил Виктора, что его могилой станет уникальная во всех отношениях система миров. Две равных по размеру планеты вращаются вокруг общего центра тяжести и вместе, дружной парочкой, совершают бег по круговой орбите в окрестностях умирающего красного гиганта — звезды Лиард. Обе планеты населены весьма цивилизованными гуманоидами земного типа, обладают развитой промышленностью и сельским хозяйством, владеют большим космическим флотом.
От таких славных новостей настроение у Виктора немного улучшилось. Если повезет, то его спасут еще до вхождения яхты в атмосферу. У таких высококультурных планет должны быть свои орбитальные спасательные службы. Они, конечно, могут опоздать, но и тогда у Виктора оставался шанс выжить, только здесь появлялось много «если». Если его яхту не уничтожит система противометеорной обороны, если он не разобьется и если не раздавит при падении какого-нибудь уважаемого гражданина или не разрушит любимый аборигенами древний архитектурный памятник. Тогда он вполне сможет рассчитывать на обычную депортацию, возможно, ему даже позволят купить новый звездолет, и он с большим комфортом продолжит свой великий поход за эфедрином и пивом «Балтика».
Яхту несильно тряхнуло. Начинался вход в атмосферу. Виктор неумело перекрестился и взялся дрогнувшей рукой за рукоять регулятора. Цифра, указывающая расстояние до поверхности планеты, стремительно уменьшалась. Витя включил тормозные двигатели: скорость падения сократилась, но резко пошел вниз уровень топлива в баках. Движки жрали керосин, или что там горело в дюзах, с аппетитом людоеда, дорвавшегося до бифштекса после года вегетарианской диеты.
Виктор сбросил тягу, экономя горючее. Во всей этой истории его радовало одно — он не чувствовал перегрузок, а значит, гравитационное поле яхты работало нормально и оно сможет амортизировать не очень сокрушительный удар.
Свободное падение продолжалось, но органы чувств Виктора никак этого не фиксировали. Сила тяжести была постоянной, и если бы не шипение раскаленного воздуха за обшивкой звездолета, то можно было бы представить себя сидящим в уютном интернет-кафе и играющим в компьютерную игру с нехитрыми правилами: цифры, указывающие высоту, скорость падения и количество топлива должны обнулиться одновременно. Но как с первого раза попасть в золотую середину, где его ждало спасение, если удача прячется за бешено меняющимися числами.
Виктор дождался, когда расстояние до планеты пересечет отметку в пять тысяч метров, и дал максимальную тягу. Его слегка вдавило в кресло, и скорость от страшных сотен сократилась до десятков, единиц, нуля. Полыхая упругими реактивными струями, яхта уверенно поперла вверх, как мотоцикл «Днепр» на крутую горку. Душа Виктора возрадовалась такой невероятной маневренности летательного аппарата. Она тоже рвалась в небо, к звездам. Но тут горючее кончилось, а до земли оставалось еще полкилометра.
Виктор закрыл глаза. Теперь он мог мечтать только о безболезненной смерти. «Бедная Элька, — подумал он — Наверное, ей суждено состариться рядом с замороженным возлюбленным, если, конечно, она не попадет в лапы имперцев. Тогда она умрет молодой, как и я»
Удар, вопреки ожиданиям, оказался несильным. Такой бывает при прыжке с пятиметровой высоты — неприятно, но вполне терпимо.
Свет в каюте погас. Индикаторы на пульте светились еще долю секунды, а потом потухли и они. Всё погрузилось в беспросветную тьму. Некоторое время что-то скребло по обшивке, шпангоуты жалобно трещали. Кресло под Виктором вибрировало и дергалось из стороны в сторону. Прошло несколько ужасных мгновений, когда еще не было ясно, может ли он считать себя живым или уже нет. Внезапно всё стихло. Было слышно, как где-то капает жидкость из разорванного трубопровода. Запахло жженой краской. В трюме гудели остывающие двигатели. Посадка закончена.
Виктор не знал, сколько минут или часов он просидел неподвижно, не в силах осознать тот потрясающий факт, что ему опять повезло. Убедившись наконец, что его грешная душа в очередной раз не рассталась с его бренным телом, Витя со стоном разжал пальцы, намертво вцепившиеся в рукоятку регулятора давления, и выбрался из пилотского кресла. Пора было начинать переговоры с местными обитателями. Так как, если верить справочнику, аборигены являются вполне успешными покорителями космоса, Витя рассчитывал, что большого количества слов для объяснений не потребуется. Они и так всё прекрасно поймут. Судя по всему, его ждут карантин, допрос, небольшие формальности типа оплаты морального ущерба, и можно будет продолжить путь.
Он направился к внешнему люку, осторожно нащупывая дорогу в темноте, но, как ни старался, добраться до цели без потерь не удалось. Чувствительный удар о ящики с гравитроном заставил его изрыгнуть короткое ругательство, но Витя быстро сменил гнев на милость и ласково погладил металлический бок контейнера. Как хорошо, что он захватил с собой побольше этого волшебного вещества. Любой инопланетник, если верить Эльке, знает толк в гравитроне и постарается обеспечить его владельцу сервис по высшему разряду.
«Я пришел с миром», — прорепетировал Виктор фразу, которую он скажет встречающим. Сначала он произнесет ее по-русски, из патриотических соображений, потом на общегалактическом диалекте, чтобы поняли, а потом еще и повторит на языке жестов, чтобы поняли наверняка. Жест миролюбия был очень простой: руки, ладонями в сторону собеседника, прижаты к голове, как будто изображают уши. Космические бродяги почему-то называли этот жест «куверстукас».
Виктор отстегнул плечевую кобуру с бластером и забросил ее в угол. Идти с миром — значит идти без оружия. Тем более что он хорошо помнил свое столкновение с земными правоохранительными органами и повторять этот урок совсем не хотел.
Всё. Речь выучена, встречающие аборигены собрались. Виктор был в этом уверен — уже несколько минут он слышал отчетливые удары по обшивке. Итак, что его ждет: буханка хлеба, соль и девушка в нарядном кокошнике или наручники и полицейский участок? И то и другое лучше собственных похорон, участия в которых он только что так удачно избежал. Виктор поправил воротник рубашки и пригладил волосы. Собравшись уже нажать кнопку, открывающую люк, он неожиданно обнаружил полное отсутствие на себе каких-либо штанов. Еще несколько минут ушли на поиски этой детали одежды и вытряхивание из нее раздавленных фруктов. Удары по корпусу яхты становились всё сильнее и нетерпеливее. Хозяева планеты хотели быстрее познакомиться с незваным гостем. Виктор поспешил удовлетворить их законное любопытство и, натянув штаны, открыл внешний люк.
За бортом было светлее, чем в каюте, но ненамного. Свет исходил от каких-то огней, и Виктор не сразу разглядел, что это факелы в руках собравшихся вокруг людей. Багровые всполохи пламени отбрасывали на лица встречающих яркие красные пятна и делали их похожими на морды монстров. Все собравшиеся настороженно смотрели на Виктора. Ужас и ярость перемешались в их огромных выпученных глазах, и эти взгляды не обещали космическому путешественнику ничего хорошего. Особенно его огорчили палки и мечи в руках местных жителей. Сейчас он пожалел о том, что так неразумно расстался с бластером.
Рядом с собой Виктор увидел полуголого человека с большим молотом. Это он так настойчиво колотил по обшивке яхты. Увидев, что люк открылся, мужчина застыл, как каменное изваяние, и только через минуту очнулся, бросил свой инструмент и присоединился к толпе. «Какие-то они дикие, — подумал Витя. — Может, я попал на съемки исторического фильма? Где врачи? Где спасатели? Я, кажется, кое-что разрушил, когда приземлялся, но стоит ли делать из этого трагедию? У меня достаточно средств, чтобы починить всё и троекратно возместить любой ущерб».
Виктор сделал маленький шажок вперед и, приложив руки к ушам, сказал заветную фразу:
— Я пришел с миром!
Толпа отпрянула. Лишь сейчас Виктор заметил, что та груда мусора, на которой лежит яхта и на которой стоит он сам, только наполовину состоит из битых камней, щебня и ломаных досок. Грязные лохмотья, разбросанные повсюду, — это вовсе не тряпки, а части сплющенных и изуродованных человеческих тел. Руки и ноги торчали повсюду. По камням ленивыми ручейками сочилась кровь. Кровь убитых им людей. Они погибли, когда звездолет рухнул на их жилище. Виктор удивился, что не слышит стонов и криков о помощи. Неужели погибли все?! Может быть, раненых успели убрать, пока он натягивал штаны? Неожиданный и жесткий ответ на этот вопрос он получил немедленно: битый кирпич рядом с левой ногой Виктора пришел в движение, и из него сначала высунулась рука со скрюченными пальцами, а потом и ее владелец, взъерошенный старик с лицом, покрытым синяками. Он закряхтел, выбрался из-под камней и пополз вниз по склону к своим соотечественникам. Неестественно вывернутая ступня волочилась за ним, болтаясь на одном тонком лоскуте кожи. Не успел старик проползти и десяти метров, как от толпы отделился человек в черном балахоне. Он выхватил кинжал и двумя короткими ударами добил калеку. Толпа одобрительно загудела. Виктор понял, почему он не слышал стонов, — спасение раненых в этом мире не практиковалось.
Космический путешественник попятился, готовый в любую секунду запрыгнуть обратно в яхту и задраить за собой люк. Он не сделал этого сразу только из-за того, что хотел немного осмотреться и наверняка выяснить, можно ли договориться с местными жителями и стоит ли это делать.
Чем дольше Витя озирался по сторонам, тем больше убеждался, что договориться не получится. Слишком примитивны были строения, окружавшие его, слишком грязны и запуганы были люди. Пустое пространство, на котором лежала яхта, представляло собой небольшую площадь, накрытую сверху куполом, состоящим из беспорядочного переплетения деревянных балок, веревок и ржавых жестяных пластин. Наверное, яхта проломила крышу здания. Виктор опустил руки, перестав изображать чебурашку, и поднял глаза вверх. Над его головой зияла огромная дыра, но это была не дыра в крыше. Многочисленные этажи уходили вверх, и только на стометровой высоте виднелся маленький клочок голубого неба. При падении звездолет насквозь прошил высотное здание и теперь лежал где-то в районе подвала. На всех верхних этажах можно было различить группки людей, которые заглядывали в провал, пытаясь понять, что погубило их родных и близких. Что обрушилось с неба на их дом.
Камень звонко ударился о борт яхты рядом с носом Виктора, и, прежде чем он успел закрыться руками, второй попал точно в голову.
«В чем-то они правы», — подумал Витя, теряя сознание.
«Дурак! Господи, какой же я дурак! — подумал Виктор, с трудом раскрывая веки, слипшиеся от засохшей крови. — От меня требовалось только смотаться за пивом и таблетками, а я так обделался. Разбил звездолет и позволил каким-то уродам закидать себя камнями. Идиот!»
Неудачливый путешественник очнулся в маленькой комнатке без окон. Он долго лежал не двигаясь и медленно переваривал последние события. Ему было ужасно обидно и очень жалко себя. Витя тупо взирал на фосфоресцирующий газ, клубящийся под потолком. Этот газ был единственным источником света в пространстве, ограниченном каменными стенами и дверью, сколоченной из толстых, плохо ошкуренных досок.
Погладив большую выпуклую шишку на голове, Виктор пришел к неутешительному выводу, что ему в очередной раз не повезло и он сам совсем не виноват в том, что произошло. Для закрепления факта оправдания себя в своих собственных глазах он выругался самыми непристойным словами, которые знал. Он не забыл упомянуть создателей бортового компьютеpa Элькиной яхты. Досталось и программистам, в бреду родившим алгоритм работы этого компьютера, и обитателям планеты, додумавшимся отгрохать свою башню именно там, где он приземлился. Пара теплых слов пришлась на долю составителей звездного справочника, утверждавшего, что на этой планете царят просвещение и прогресс. Изрыгнув сложную нецензурную тираду, Виктор почувствовал себя гораздо лучше и решил осмотреться вокруг, чтобы выяснить, куда на этот раз забросили его злая судьба и коварное стечение обстоятельств.
Он попробовал встать и немного размять затекшие мышцы и был неприятно удивлен, обнаружив, что его шею стягивает широкий железный обруч. Очень ржавый и очень тугой. Но это было еще не всё. От ошейника к стене тянулась едва ли не якорная цепь, склепанная из грубых кривоватых звеньев. Витя разразился очередной порцией крупнокалиберной брани.
Громко кряхтя и гремя тяжелой цепью, он всё-таки поднялся со своей лежанки и продолжил изучение помещения, где ему, судя по всему, предстояло провести немало времени. Его тюремщиков нельзя было упрекнуть в полном отсутствии гуманизма. На столике рядом с лавкой стоял глиняный кувшин с чистой и очень приятной на вид водой. Рядом лежала ароматная пшеничная лепешка. Виктор незамедлительно продегустировал и то и другое. Нормальное питание в этой тюрьме ему, во всяком случае, обеспечено. Тесто было немного необычным на вкус, но по сравнению с пищевой органикой еда казалась просто божественной. Остатками воды он промыл свежую рану на голове. Похоже, что в Витю попал не один камень, а три или четыре, но он потерял сознание после первого и, что было дальше, к счастью, не помнил.
Для старой раны на ноге жидкости не осталось, а заскорузлая повязка уже начала неприятно пованивать. «Так и до гангрены недалеко», — подумал Виктор и осторожно потрогал бинты. Нога отозвалась тупой болью медленно гниющего зуба.
Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Витя полез под стол и обнаружил там бочонок с двумя кольцами-ручками и деревянной крышкой. Принюхавшись, он сообразил, что в эту емкость следует положить съеденную лепешку, после того как ее переработает кишечник. Виктор продолжил осмотр, суливший ему много открытий, и установил, что ножка от стола может при необходимости исполнить роль дубинки и что цепь, которой он прикован к стене, слишком короткая и не позволяет ему дойти даже до двери.
Он собрался уже заняться изучением светящегося газа под сводами своего нового жилища, когда услышал шаги в коридоре. Кто-то подошел к двери и отодвинул засов. «Замка нет, — подумал Витя. — Только задвижка. Практично, ничего не скажешь».
В камеру вошел человек в бархатном камзоле и широких полосатых штанах, заправленных в узкие шнурованные сапожки. Это был именно человек. Среднего роста, с желтовато-серой кожей, очень большими глазами и обычной головой. Встретишь такого в метро и не обратишь внимания. Нормальный землянин.
Пришедший сел на табуретку, стоящую в недосягаемом для Виктора углу, и раскрыл на коленях папку с большими листами бумаги. Не глядя на пленника, он отцепил от пояса и поставил на пол рядом с собой небольшую бутылочку, похожую на флакон от духов. Судя по тому, что он обмакнул в эту бутылочку заостренную деревянную палочку, это была обычная чернильница.
Сделав какие-то пометки на листе, гость произнес длинную фразу и вопросительно посмотрел на Виктора. Не дождавшись никакой реакции, он что-то записал и снова выдал длинную тираду, состоящую преимущественно из шипящих звуков. Опять сделал паузу и опять что-то чиркнул. Похоже, он говорил одно и то же, но на разных языках. Старался выяснить глубину лингвистических познаний Виктора.
Чувствуя, что тестирование может затянуться, Витя сел накрай лавки и наблюдал оттуда, как дознаватель заполняет каллиграфическими буквами страницу за страницей. Когда запас тестовых фраз, которые он знал, был исчерпан и ни на одну из них Виктор не прореагировал, человек посыпал песком последний исписанный лист, собрал бумаги в папку и достал из-за пояса черную дощечку с небольшим кусочком мела. Сделав несколько штрихов, он изобразил на доске схематичный силуэт человечка. Так обычно рисуют дети — палка, палка, огуречик.
Показав картинку Виктору, он сказал: «Сыодад ди», превратившись таким образом из дознавателя в учителя языка.
— А с каким-нибудь галактическим диалектом ты, конечно, не знаком, — констатировал Виктор.
— Сьюдад ди, — повторил «учитель» и жалобно посмотрел на космического путешественника.
— Да пошел ты, — пробурчал Витя и для наглядности продублировал фразу жестом — положил кулак на сгиб левой руки.
— Сьюдад ди, — захныкал дознаватель.
— Ладно, подавись: сьюдад ди.
«Учитель» облегченно кивнул и набросал новую картинку с идущим человечком.
— Сьюдад рад.
— Человек идет, то есть сьюдад рад, — ответил Витя и подумал, что аборигены, конечно, существа дикие, но далеко не глупые. Перед тем как наказать пришельца, решили его сначала допросить. Очень мило с их стороны, но зачем нужно было присылать на допрос такого неуча, который не знает ни одного космического языка? Из этого можно было сделать только один вывод — жители этой планеты, а также их предки никогда не летали в космос. Значит, у них нет звездолетов. И никогда не было! Следовательно, если не удастся отремонтировать Элькину яхту… Продолжать логическую цепочку Виктору не захотелось.
Игра в слова продолжалась несколько часов, пока не пришел надсмотрщик с кувшином свежей воды и лепешкой. Не спуская испуганных глаз с Виктора, он, прижимаясь к стене спиной, осторожно прошел через камеру и поставил еду на стол.
«Дубинка у меня уже есть. Сейчас она временно исполняет обязанности ножки от стола. — Витя мысленно потер руки, глядя на ножны, прикрепленные к поясу надсмотрщика. — А теперь будет еще и меч. Осталось разобраться с цепью».
Когда солдат ушел, человек с чернильницей тоже засобирался. По-видимому, настало время обеда не только для заключенных, но и для простых служащих.
— Ди! — сказал Витя уходящему учителю. Тот остановился и оглянулся. «Глагол «стоять» я запомнил правильно, — отметил про себя Виктор. — Теперь надо познакомиться. Если человек знает твое имя — ты для него не так чужд и опасен. Надо вызвать доверие этого клерка, тогда будет проще оглушить его при удобном случае».
Он ударил себя кулаком в грудь и четко выговорил:
— Виктор.
— Иктор? — учитель неуверенно повторил слово за своим учеником.
Витя кивнул. Звук «в» был большой редкостью за пределами Земли, и он уже привык к укороченному звучанию своего имени.
Клерк немного постоял в задумчивости и, прижав папку с бумагами к животу, сказал:
— Реат.
— Реат? Плохое имя, но не всем же везет с родителями, правда?
Человек непонимающе замотал головой и вышел из камеры, а Витя занялся поглощением своей законной, честно заработанной лепешки. Реат появился снова сразу после того, как скромная трапеза была закончена и Витя собирался немного вздремнуть, но вместо этого опять пришлось учиться. Неутомимый Реат снова и снова рисовал картинки и нудным голосом повторял слова. Витя автоматически повторял их вслед за ним. Прогресс в познании языка был очевиден. Уже к концу второго урока Виктор сумел ответить на простой вопрос учителя.
— Ты прилетел с неба?
Витя решил, что после учиненного им разгрома отпираться не имеет смысла, и честно признался:
— Да, я прилетел с неба.
Реат что-то пометил в своих листочках и ушел, не попрощавшись. Виктор проводил его взглядом, лег на лавку и сразу уснул. Следующий день прошел в том же унылом зазубривании сотен новых слов. Это занятие порядком наскучило Виктору, и к вечеру он уже не был таким прилежным учеником, как на первом уроке, но «учитель» всё равно остался им доволен. Уходя, он любезно улыбнулся Виктору, а тот в свою очередь вежливо помахал рукой и, как только за Реатом закрылась дверь, развил бурную деятельность. Ему надоело сидеть в этом каменном мешке.
Прежде всего, он еще раз подробно изучил конструкцию стола. Аккуратно, стараясь не сломать, отодрал одну ножку и разумно рассудил, что она крепится к столешнице излишним количеством гвоздей. Он оставил один себе и быстро восстановил разрушенную мебель. Потом ознакомился со своей цепью, сильно унижающей его человеческое достоинство и мешающей ему чувствовать себя свободно. Если бы не этот собачий ошейник и поводок, то он мог бы выбраться отсюда в любой момент.
Цепь угнетала своей монолитностью и несокрушимой прочностью. Разогнуть звенья мог бы только Жак. Отодрать ее от стены тоже было нельзя, так как она к ней не крепилась. Сквозь небольшое отверстие в каменных блоках она уходила в соседнюю камеру и была закреплена где-то там. Оставалась надежда расковырять гвоздем заклепки на ошейнике, но они всегда на виду, и надсмотрщик сразу заметит результаты его работы.
Виктор улегся на лавку и утешил себя тем, что бежать ему еще рано. Пока он не разберется в устройстве этого мирка, ему не найти дорогу к звездам. С этой мыслью он и заснул.
Новое утро началось, как и предыдущее, с визита тюремщика. Он, как всегда, оставил на столе завтрак и пропустил в камеру «учителя».
— Привет, Реат. — Виктор помахал вошедшему рукой с зажатой в ней недоеденной утренней лепешкой. — Как спалось?
— Спасибо, мне снились хорошие сны в предчувствии нашей встречи.
Эта длинная фраза была всего лишь стандартным ответом на утреннее приветствие. Если судить по обширным синякам под глазами Реата, вздремнуть ему сегодня не удалось. Наверное, всю ночь просидел над протоколами или древними манускриптами. За время общения с «учителем» Виктор кое-что узнал о нем. На самом деле Реат был не следователем, как сперва подумал Витя, а местным богословом, которому дозволили пообщаться с исчадием ада в интересах церковной науки. Исчадием ада они считали Виктора.
— Я принес тебе азбуку, — сказал Реат, устраиваясь на своей табуреточке в углу камеры, — дальше ты будешь учиться сам. Если захочешь, конечно. Ты хорошо меня понимаешь?
— Не совсем. — Вдруг Виктор с удивлением осознал, что без труда схватывает смысл произносимых Реатом слов, а ведь еще позавчера он не имел ни малейшего представления о сьюдадском языке. Местная методика изнурительного обучения оказалась очень эффективной.
— Сейчас я покажу тебе несколько предметов, а ты объяснишь мне, для чего нужны эти вещи.
Реат подошел к столу и, развернув принесенный с собой узелок, что-то разложил на деревянных досках. Виктор встал, желая взглянуть поближе на то, о чем ему предстояло рассказать.
— Стой! — взвизгнул «учитель» так пронзительно, что Виктор от неожиданности сел обратно на лавку. — Еще шаг, и я позову стражу!
Прижимаясь спиной к стене и не спуская глаз с пленника, Реат быстро проскользнул в свой безопасный угол.
— Теперь смотри, — сказал он, оказавшись вне досягаемости Виктора.
Витя, несколько обиженный таким отношением, склонился над горкой хлама, принесенного пугливым богословом. Вещи здесь были самые обычные. На любой свалке можно найти кое-что и поинтереснее представленных здесь раритетов.
— Что ты хочешь узнать? — спросил он у Реата.
— Всё! — Глаза учителя жадно заблестели, и он подался вперед. — Тебе знакомы эти предметы?
Виктор пожал плечами и выдернул из кучки барахла цоколь от разбитой лампочки.
— Разбитая лампочка, — сказал он по-русски. Перевести на сьюдадский эту фразу он просто не мог. Его словарный запас был очень мал.
— Зачем она? — Реат зачарованно смотрел на обрывки вольфрамовых нитей.
— Свет, — ответил Виктор. — Она давала свет, когда была целая, конечно.
— Как?
— Что значит «как»?
— Воздух и дерево смешиваются в огне, трудно дышать — свет. Боль питает туман, — Реат показал на клубящийся под потолком газ, — тоже свет. А как здесь?
Виктор понял, что местные жители знают два источника света — горящее дерево и светящийся газ, но что означает фраза «боль питает туман», он не знал.
— Вода течет — свет, солнце светит — свет, ветер дует — свет. — Виктор не знал, как можно объяснить природу электричества, не пользуясь специальными терминами. Он достал из хлама на столе кусок изолированного провода и попытался объяснить Реату хотя бы общие принципы электротехники, но не добился больших успехов.
— Дьявол! — Реат прервал монолог Виктора, когда тот уже рассказывал о работе турбины, романтично сравнивая ее с мельницей. — Ты небесный дьявол, — подытожил Реат. — Ты умеешь добывать запрещенный богом свет. Претор не допустит этого.
— Да я и не претендую на подряд по освещению вашего темного царства, козел чернильный. — Витя с досадой сплюнул и продолжил уже на местном диалекте: — Дальше слушать будешь?
— Буду, — буркнул Реат и, откупорив бутылочку с чернилами, развернул рулон чистого, мелко разграфленного пергамента. — Говори.
Но про что бы ни рассказывал Виктор, будь то ржавый кодовый замок, старый шприц или клубок «жеваной» магнитной ленты, все его объяснения заканчивались тем, что запутавшийся в незнакомых словах Реат восклицал: «Дьявол небесный!»
Когда писарь забрал свой хлам и уже собрался уходить, Витя спросил его:
— Откуда эти вещи?
— Их нашли в старых тоннелях. Там, где жили люди до Гамарджа.
— Что такое Гамардж? — осведомился Виктор, но вопрос безответно повис в воздухе. Дверь за Реатом уже закрылась. Он торопился. Наверное, не хотел пропускать свой обеденный перерыв.
— Дальний путь зовет меня, но уйти я не могу, — немузыкально пропел Виктор вслед «учителю» и резко махнул рукой. Блеснул металл. В дверную доску вонзился диск от циркулярной пилы. Дребезжащие зубья еще жалобно ныли, а Витя уже схватил оскаленный железом диск и спрятал обратно в карман. Это столярное орудие он удачно заныкал во время своей лекции на тему «Занимательные и удивительные вещи, которые можно найти на обычной помойке».
«Какие они всё-таки наивные, — подумал Виктор, ощущая приятную тяжесть в кармане. — За месяц я, пожалуй, смогу нахомячить себе небольшой арсенал».
Тихий шорох под койкой заставил его вздрогнуть. «Может быть, они не такие уж и глупые, — шевельнулась в его голове испуганная мысль. — Если у них есть разбитые лампочки, то могут иметься и вполне исправные видеокамеры».
Он медленно опустился на четвереньки и с опаской заглянул под свое дощатое лежбище, ожидая увидеть там, как минимум, телевизионную съемочную группу с прожектором и звукооператором в придачу, но это была всего лишь крыса. Довольно крупная и облезлая зверюга выглядела как обычный земной грызун, только наглость у нее была неземная. Шумно пофыркивая, она вылезла на середину камеры. Витя от удивления сделал шаг назад, а крыса, по-хозяйски рассевшись на задних лапках, принялась чесать себе уши.
Виктор хотел уже испробовать на незваной гостье свое новоприобретенное оружие, но после недолгих размышлений решил, что каждый добропорядочный узник средневековых казематов должен иметь свое собственное ручное животное, дабы оно своим присутствием скрашивало его одинокое существование.
Придя к такому выводу, Витя отломил кусок от недоеденной лепешки и бросил его крысе. Та даже не взглянула на предложенное лакомство и продолжила намывать свои маленькие аккуратненькие ушки.
— Кушай, милая, — ласково сказал Виктор и почмокал губами. — Это вкусно. А может, ты по-русски не понимаешь? Как же это будет по-сьюдадски? Или тебе больше нравится язык жестов?
Витя улыбнулся — эта зверушка уже минут десять жестикулировала ему: «Я пришла с миром». Она чесала уши, изображая классический «куверстукас». От души веселясь, он и сам приложил ладони к ушам. Движения крысы сразу изменились. Не веря своим глазам, Виктор увидел, как тоненькие когтистые «пальчики» на крошечных лапках животного просигналили:
— Назови свой планетарный код.
Челюсть Виктора отвисла настолько, что любой желающий без труда смог бы разглядеть содержимое его желудка.
— Планетарный код, — требовательно повторила крыса.
Подчинившись настойчивому приказу, Виктор автоматически прожестикулировал код Земли. В ответ он получил уже известный ему по компьютерному справочнику код Леи, планеты, на которой он сейчас находился.
Крыса, очевидно, решила, что свой долг на сегодня она выполнила и может спокойно поужинать. Она встала на четыре лапы, деловито обнюхала кусок лепешки, лежащий на полу, аккуратно взяла его зубками и с большим достоинством удалилась под койку. Виктор тыльной стороной ладони поднял подрагивающую челюсть. «Неужели опять галлюцинация, — с тоской подумал он. — Наверное, ядовитые испарения, которых я нанюхался на «Эльсидоре», вызвали тяжелое психическое заболевание, и теперь мне всю жизнь будет что-нибудь мерещиться. Подумать только, я разговаривал с крысой».
Виктор обхватил голову руками и, тихо подвывая, опустился на лежанку. Горестно всхлипывая, он сам не заметил, как задремал. Переход ко сну был настолько стремительным, что Виктору показалось, будто он провалился в глубокий колодец. Он вздрогнул и испуганно открыл глаза: оказалось, что он стоит посередине широкого тоннеля, больше похожего на гигантскую трубу. Освещение было очень скудным и исходило от больших раскаленных докрасна пластин, вмонтированных в потолок. Эти пластины служили скорее обогревателями, чем осветительными приборами.
Виктор в панике завертелся на месте. Он никак не мог понять, что происходит. Неужели его безумие зашло так далеко? Картинки, рожденные подсознанием, он воспринимает как стопроцентную реальность. Он даже чувствует жар от обогревателей на своей коже. И этот странный ковер под ногами… Витя присел на корточки и сразу же подпрыгнул от ужаса — то, что он принял за толстый серый ковер, было на самом деле огромным скоплением крыс. Они заполняли своими телами весь тоннель. Звери сидели спокойно, не проявляя агрессивности. Даже те грызуны, на которых он опирался подошвами ботинок, вели себя совершенно хладнокровно и только тихо попискивали от боли. Дрожа от отвращения, Виктор сделал шаг вперед, ожидая, что вот сейчас вся стая взовьется и огромной зубастой волной накатится на него. Не пройдет и секунды, как от космического путешественника останется только обглоданный скелет. Но ничего страшного не произошло. «Это всего лишь сон», — успокаивал себя Виктор, и его походка с каждым шагом становилась всё увереннее. Ему даже стало интересно, каких еще чудовищ способна наплодить жуткая черная дыра, которую он называл своим головным мозгом.
Обогревательных пластин становилось все больше, а живой ковер становился все толще. Виктор отметил про себя, что он совсем не чувствует запаха, а ведь такое скопление неряшливых животных должно порождать редкостное благоухание.
Впереди замаячило что-то непонятное и весьма устрашающее, но Витя уже ничего не боялся. У дальней стены тоннеля высилась целая гора крысиных тел. Все они, будто на подбор, были очень большими и абсолютно лысыми. Чем ближе подходил Виктор, тем сильнее ему хотелось проснуться. Огромные крысы с уродливыми рудиментарными и переплетенными в клубки хвостами возлежали на специальных полках, обитых мягкой материей. Они почти не шевелились, только их бока тошнотворно колыхались в такт ударам их сердец. Сквозь тонкую полупрозрачную кожу можно было разглядеть внутренние органы и пульсирующие вены. На месте глаз виднелись белесые слепые пятна. У всех крыс, расположившихся на этой чудовищной этажерке, были очень длинные, толстые и скользкие даже на вид хвосты, которые сплетались в жгуты и уходили куда-то в глубь кучи. Казалось, что каждое животное здесь было всего лишь клеткой некоего сверхорганизма.
Вокруг каждой суперкрысы суетилось несколько обычных пасюков. Они заталкивали пережеванную пищу в беззубые пасти своих уродливых собратьев и уносили фекалии. В одном месте Виктор заметил, как серая крыса перегрызает хвост мутанту, который не подавал признаков жизни — его бока не колыхались, а внутренности не выглядели такими сочно-яркими, как у соседей.
«Эта тварь — бессмертна, — с ужасом подумал Виктор. — А если она способна мыслить…»
— Способна! — громыхнула в Витиной голове чужая мысль.
От неожиданности космический путешественник даже оглянулся. Прошло несколько мгновений, прежде чем он сообразил, что он не услышал это слово со стороны. Его уши по-прежнему воспринимали только шорох крысиных лапок и приглушенное попискивание. Чужая мысль родилась в его мозгу.
— Кто ты? — шепотом спросил Виктор.
— Доминант!
Витя был слишком ошеломлен, чтобы задавать еще какие-то вопросы. К тому же он не понял ответ на первый. Единственное, что он почему-то знал совершенно точно, — чуждые мысли исходят от этого сверхорганизма. От этого монстра, которого он боится до дрожи в коленях и которым невольно восхищается.
— Мне сложно контролировать твое сознание, — снова загрохотало в голове. — Я пришлю тебе своего посла. Он обсудит с тобой условия твоего освобождения.
— Кто ты? — повторил Виктор свой вопрос.
— Хозяин Леи.
Витя очнулся в холодном поту. Он по-прежнему находился в своей камере. Какой же уютной казалась она сейчас. Неважно, что здесь холодно, главное — всё здесь сделано человеческими руками — стены, дверь, стол и жесткая лежанка. Всё сделано людьми, а не сработано крысиными лапками. Под кроватью послышался шорох, и Виктор обнаружил, что по его камере бегает добрый десяток крупных крыс. Их шкуры поблескивали, будто были изготовлены из металла. Зверьки суетливо обнюхивали углы и опасливо посматривали на него пуговичными глазками.
«Прощай, моя крыша. Здравствуйте, железные крысы», — подумал Витя и схватил поперек тельца самое наглое животное, забравшееся на стол. Зверь смешно задрыгал лапками и оскалил острые зубки, а пораженный Виктор не мог поверить своим глазам — крыса действительно была одета в некое подобие собачьей попонки, только вместо мягкого плюша или бархата попонка была сделана из жесткого материала, напоминающего толстую фольгу.
Перепуганный зверек звонко пискнул и дернулся. Раздался хлопок, и с потолка на голову Виктора посыпались ошметки штукатурки вперемешку с мелкими камешками. Проклятая крыса выстрелила вверх из маленькой трубки, прикрепленной к лапке. Витя поднял глаза и увидел, что все животные целятся в него из своих микроскопических орудий. Решив не проверять на своей шкуре, насколько эти трубки опасны, он поставил крысу обратно на стол и, подобострастно улыбаясь, погладил ее по гладкому панцирю. Затем он прислонился спиной к холодной стенке и продолжил следить за безумным спектаклем, порожденным его собственным мозгом. Интересно, каких еще чудищ способен создать поврежденный интеллект?
Ничего нового долго не происходило. Зверьки закончили свою возню и скромно расселись по углам, делая вид, что присутствие Виктора их совсем не волнует. Они умывались, чистили шерстку. Одна крыса достала из кармана кусок какой-то еды и принялась ее меланхолично жевать, с аппетитом пощелкивая челюстями. Виктор мог поклясться, что у нее действительно был карман на жилетке.
Как любой нормальный сумасшедший, он решил, что если уж ему суждено жить в мире собственного безумия, то будет лучше, если здесь воцарится спокойствие и безмятежность. Витя плеснул в миску остатки воды из кувшина и, разломав последнюю горбушку, разложил угощение перед гостями. Они приняли это как должное и в порядке живой очереди, не толкаясь, растащили всю лепешку.
Виктор уже собирался заснуть, окончательно смирившись с мыслью о своей тяжелой и неизлечимой болезни, когда в спокойном поведении животных произошли некоторые изменения. Они побросали все свои дела и застыли на задних лапках, задрав дрожащие влажные носики к потолку. Кажется, они даже перестали моргать. Из-под кровати, прямо между ног Виктора, неторопливо и величественно в комнату вползла огромная крыса, покрытая клочками свалявшейся бурой шерсти. Ее дряхлые дрожащие бока были украшены полосками ярко-красной ткани с маленькими блестками, а на спине торжественно колыхался зеленый гребень.
— Я знаю, кто ты! — радостно, как участник телевикторины, воскликнул Виктор. — Ты король крыс, а я буду Щелкунчиком. Ха-ха-ха!
«Король» неторопливо принял полусидячее положение, широко расставив в стороны задние лапы, которые теперь потешно торчали из-под округлого пуза. Спину зверя услужливо поддерживали двое вельмож в красных попонках.
— Здравствуй, — важно прожестикулировал «король». — Я рад приветствовать космического путешественника на нашей скромной планете.
— Для меня тоже очень большая честь видеть перед собой почтенного… Почтенного…
— Тига, — подсказал крыс и пошевелил усами. — Меня послал к тебе сам Доминант.
Виктор с удивлением разглядел на его носу тоненькие оправы очков.
— Позволь узнать твое имя, пришелец.
— Виктор.
— Я прошу прощения за те маленькие неудобства, которые ты испытываешь после прибытия на нашу планету. Я обещаю сделать всё, чтобы твое скучное заключение в этом склепе закончилось как можно быстрее.
— Спасибо, ваше величество, я очень польщен вашей заботой, — сказал Витя, который принял решение доиграть главную роль в своем бреду до победного конца.
— Я не величество, я превосходительство, — поправил его Тиг. — Что бы я мог сделать для облегчения твоего быта?
— Мне многое мешает жить, ваше превосходительство. Цепь на шее, например.
— Люди очень одичали в этих подземельях. — Тварь печально вздохнула. — Порой они поступают хуже неразумных животных, но нам приходится мириться с этим. Этот подземный народец — последний осколок погибшей цивилизации. На поверхности люди окончательно утратили разум. Мы уберем эту гадость с твоей шеи.
— Мне нужен антисептик, чтобы промыть рану. — Виктор не был уверен, что воображаемое лекарство может ему помочь, но вдруг случится чудо и он с помощью самовнушения остановит распространение инфекции.
— Спирт подойдет? — Тиг пошевелил усами. Казалось, что это слово вызывает в его душе положительные эмоции.
— Этиловый? — Витя не сдержался и облизал губы.
— Да.
— Тогда побольше. — Виктор решил, что если ему приснится, как он напьется, то это будет совсем неплохо.
— Мы достанем всё. — Зверь положительно мотнул своей сплющенной плешивой головкой и что-то тоненько пропищал на ухо своему приближенному.
— И еще у меня есть вопросы. — Витя наклонился, чтобы получше разглядеть своего собеседника, но Тиг так испуганно отшатнулся от него, а его солдаты так решительно вскинули лапки с оружием, что Виктор предпочел быстро вернуться на исходную позицию.
— Слушаю. — Зверь с трудом сложил пальчики в нужном жесте, и было хорошо заметно, как подрагивает его лапка.
— Может быть, это бестактно, но я никогда не видел одетых, а тем более говорящих крыс, — начал Виктор. — Честно говоря, я сейчас даже не уверен, в здравом ли рассудке нахожусь. В моем мире крысы — совершенно дикие и довольно грязные существа.
— Ты тоже имеешь большое сходство с одной деградировавшей расой, обитающей на этой планете и в плену у которой ты, кстати, в настоящий момент и находишься. — Тиг, кажется, обиделся. В его телодвижениях читался сарказм.
— Простите, если оскорбил вас. Я не хотел вас унизить, просто мой разум находится в плену труднопреодолимых стереотипов и…
Тиг почти по-человечески отмахнулся от многоэтажных извинений Виктора.
— Надеюсь, твои стереотипы не помешают тебе оказать нам услугу, перед тем как ты покинешь эту планету?
— Я пока никуда не собираюсь и… Смотря какую услугу. — За время своих скитаний по космическим далям Виктор стал осторожным и не спешил давать никаких обещаний даже крысам. Даже крысам из своего бреда.
— Ты позволишь нашим специалистам осмотреть твой корабль перед тем, как улетишь.
— У меня нет корабля.
— Мы найдем для тебя корабль.
— Где? — грустно вздохнул Витя, но Тиг или то существо, которое управляло им, похоже, предусмотрело все возможные трудности до мелочей.
— Старый человеческий звездолет. Ты его починишь, — уверенно сказал он.
— У меня нет запчастей, и я не умею чинить звездолеты.
— Видишь ли, дорогой пришелец… — Тиг возбужденно вскочил на задние лапки и даже какое-то время простоял на них, прежде чем шлепнулся обратно на пол. — Дикие люди, с которыми ты имел несчастье встретиться и которые посадили тебя на цепь, не всегда были такими. Их предки были вполне цивилизованными существами, хотя и травили наших предков ядовитыми газами. Мои подданные покажут тебе кладбище старых космических кораблей и помогут найти все необходимые запчасти. То, что они не смогут отыскать, они изготовят сами.
— Неплохой план. — Виктор с сомнением покачал головой. — Но зачем вам это нужно?
Вите немного надоело испытывать на разумность фантомов, рожденных подсознанием, и он уже собирался заснуть по-настоящему, но фраза, сказанная крысой, его остановила.
— У тебя бинокулярное зрение, — прожестикулировал Тиг.
— Какое? — не понял Виктор.
— Бинокулярное. Ты смотришь вперед двумя глазами и видишь окружающее объемно.
— Ну и что? При чем здесь это?
— Надави на один глаз.
— Зачем? — Витя немного испугался. Подумать только, его галлюцинация сошла с ума. Это уже чересчур.
— Ты не веришь, что я существую на самом деле, и считаешь меня продуктом своего сознания. Надави на один глаз, — решительно потребовала тварь, — и все предметы, которые ты видишь глазами, раздвоятся, а всё, что является продуктом твоего мозга, останется целым и объемным.
— Еще чего!
— Дави! — Тиг злобно оскалился, а его приближенные подняли лапки с прикрепленными к ним трубками.
Забавный сон начал превращаться в кошмар, и, стремясь предотвратить это, Виктор надавил на глазное яблоко. Камера, стол, дверь и крысы послушно раздвоились. Тиг говорил правду. И он был настоящим!
— Мы хотели бы начать освоение космического пространства, — невозмутимо произнесла жирная тварь, — но в нашем распоряжении нет ни одного исправного корабля. Если у нас будет возможность осмотреть твое готовое к старту судно, строительство нашего флота пойдет гораздо быстрее.
— Вы очень умны и проницательны, ваше превосходительство, — пробормотал потрясенный Виктор, который еще не до конца осознал, что его помешательство может оказаться вовсе и не помешательством. Реальность бреда была хуже любого безумия. — Как вы собираетесь вытащить меня отсюда? — спросил он.
— Это не твоя забота. Я доложу Доминанту о твоем согласии. До свидания. Надеюсь, что скоро мы сможем поговорить в более приемлемой для разумных творений обстановке. — Тиг с помощью приближенных изменил положение своего тела и встал на четыре лапы.
— А что же всё-таки случилось с людьми? — напоследок спросил Виктор, но крысиный начальник ему не ответил. Он уже не мог видеть Витиных жестов, всё его внимание было поглощено втягиванием своей туши в узенький лаз под кроватью.
Охрана ушла вместе со своим повелителем, и Виктор почувствовал себя как-то пронзительно одиноко. Ему уже надоело сидеть на цепи в каменном мешке. Неудивительно, что его мозг создал подобную бредовую иллюзию для успокоения уставшей от потрясений души. Он устало закрыл глаза, надеясь наконец заснуть без сновидений. А может быть, посланец Доминанта Тиг говорил правду и Виктор на самом деле общался с крысами? Не может быть! Витя сам не заметил, как задремал, но через пару минут его опять бесцеремонно разбудили.
— Нет, этот психоз слишком затянулся! — воскликнул Витя, увидев в двух сантиметрах от своего носа шевелящиеся крысиные усы. — Прочь, тварь! — Виктор махнул рукой, и зверек, пролетев несколько метров по воздуху, жалобно пискнули шлепнулся о стену.
Виктор вскочил и бросился к нему, собираясь растоптать мерзкое животное. Он уже поднял ногу, чтобы расплющить крысу, когда вдруг почувствовал, что ставшая уже привычной тупая боль в бедре куда-то делась. Забыв о своей жажде убийства, он ощупал ногу и обнаружил на старой ране, вместо заскорузлого провонявшего бинта, свежую чистую повязку. «Одно из двух, — подумал он. — Либо я окончательно провалился в виртуальный мир, который сам выдумал, либо бытие по-прежнему определяет сознание, и тогда вся эта крысиная чушь — реальность».
Виктор попрыгал на месте, опробуя перевязанную ногу. Всё было отлично — Тиг не обманул. Пока он спал, разумные обитатели Леи оказали ему медицинскую помощь. Они сделали то, до чего не додумались его двуногие человекоподобные собратья.
Виктор взял в руки перепуганную дрожащую крысу и с умилением посмотрел на нее. Такое маленькое существо, а как много они могут сделать сообща. Может быть, Тиг и его хозяин Доминант действительно помогут ему покинуть планету. Это было бы здорово Витя уже хотел расцеловать грызуна, но, хорошенько подумав, воздержался от лобзаний. Он посадил зверька на плечо и подошел к столу. Рядом с лепешкой лежал комок черной блестящей массы. Принюхавшись, Виктор определил, что это шоколад, и сразу же набил рот приятной, чуть горьковатой сладостью. Давясь и чавкая от жадности, он съел больше половины подарка и запил его из кувшина. Едва первый глоток жидкости достиг желудка, Витины глаза полезли на лоб, он закашлялся и сел на пол — в кувшине был спирт. Тиг оказался по-королевски щедр.
Переполненный благодарностью, Виктор весело посмотрел на сидящую на плече крысу.
— А тебе чего? — спросил он. Зверек ткнул лапкой в ошейник.
— Ты что, слесарь? — восхитился Витя. — Ну, работай.
Он лег на лежанку, предоставив маленькому мастеру полную свободу действий.
* * *
Капитан Керин мало изменился с тех пор, как Элеонора увидела его в первый раз. Всё то же благородное неулыбчивое лицо с тонкими губами и изящным, хищно загнутым носом. Колючие паучьи глазки под мохнатыми бровями, короткая, по-женски стильная стрижка. Синеватые волосы уложены в челку. Добавилась только одна деталь — пустой правый рукав комбинезона, заправленный за пояс.
— Ты еще жив, чертово отродье? — вяло поинтересовалась Эля.
Глупый вопрос продувшегося игрока мог только сотрясти воздух и умножить торжество победителя, но уже не влиял на результат партии. Керин знал это не хуже Эльки. Он самодовольно ухмыльнулся и вошел в операционную, внимательно ощупывая цепким подозрительным взглядом всех присутствующих.
— Ваш приятель Дэн вчера наконец-то заговорил, — сказал он, и его улыбка стала еще шире. — Мне пришлось долго просить его об этом. К счастью, земляне удивительно живучие существа. Пришлось выдумывать новые пытки, так как я исчерпал все известные. Теперь и для тебя, выскочка, настал час потехи.
— Подлец! — вырвалось у Элеоноры. Только лупперы солдат сдерживали ее от того, чтобы не вцепиться в горло Керину.
— Вовсе нет. Я просто хочу, чтобы в мире торжествовала справедливость. — Разговаривая с ней, Керин не спускал глаз с Че-Че. — Тебе придется ответить за то унижение, которое я пережил по твоей милости.
— Интересно, почему имперцы тебя не шлепнули? Как ты вообще спасся?
— В одной из эвакуационных капсул, отчалившей от крейсера перед самой его гибелью, нашлось местечко и для меня, а вот как я попал на имперский крейсер и почему меня не убили… Сама догадайся, по чьему приказу была отключена защита «Эльсидоры»?
— Мерзавец.
— Ты опять не права. Все твои оценки продиктованы исключительно эмоциями и оскорбленным самолюбием, а если ты хорошенько подумаешь, то поймешь: мерзавцы и подлецы — это вы с Жаком и Дифором. Рассуди сама: единственный человек, который сохранил мне верность, жив и стоит рядом со мной. А все, кто пошел за тобой, — мертвы или скоро станут таковыми. В том числе и твой друг Виктор. Дэн много рассказывал мне о нем.
«Забавно: Керин принял Че-Че за Виктора. Возможно, это даст выигрышный расклад в будущем», — подумала Элеонора, которая уже привыкла даже в самой критической ситуации надеяться на лучшее будущее.
— Приятно было предаться совместным воспоминаниям, — сказала Элеонора, — но ближе к делу. Сразу ты нас не прикончил, значит, мы тебе нужны живыми. Пойдем уже. Чего резину тянуть?
Солдаты освободили проход. Капитан кивнул и направился к дверям.
— Че-Че, я понимаю, что это имперские солдаты и ты один из них, — произнесла Элеонора по-русски, не меняя интонации. — Но главное, что я знаю, — ты мой друг. Если можешь — убей их всех.
Слава Корнеев как будто только и ждал Элькиного сигнала. С того момента, как в медпункт ворвались вооруженные люди, он стоял неподвижно, опасаясь что-либо предпринять и этим окончательно провалить операцию. Вначале у него даже возникло желание легализоваться и решить дело миром, но сейчас он понял — наживке, на которую он должен поймать гридерского агента, грозит смертельная опасность. Он должен выполнить приказ любой ценой.
Че-Че упруго согнул ноги, сильно оттолкнулся от пола, и его тело, на мгновение распластавшись в воздухе, упало в дальнем углу. Там, где грудой лежало оружие. Один из солдат успел нажать на курок, но времени на прицеливание у него не было. Горячий сгусток энергии пробил стену и еще несколько переборок, опалил Элькино лицо и взорвался где-то в чреве звездолета, не причинив никакого вреда капитану Корнееву. Луппер тяжело вздохнул, заполняя разряженные конденсаторы, а Слава метнулся вдоль разрушенной стены, щелкая предохранителями и регуляторами двух лучеметов, которые ему удалось заполучить. Пробить толстые панцири врагов таким оружием было невозможно, но он мгновенно разработал и успешно применил на практике выигрышную тактику. С левой руки он выстрелил по лицевому щитку на шлеме ближайшего солдата, ослепив его на мгновение и не дав возможности прицелиться, а с правой он попытался поразить швы в местах соединения грудных пластин скафандра. При изумительной точности, с которой стрелял Че-Че, это быстро дало положительный результат: солдат жалобно вскрикнул, разрядил луппер в потолок и упал на пол. Второй действовал осторожнее. Он прикрыл надежно защищенными руками уязвимые места и начал медленно приближаться к капитану, выбирая наиболее удобную позицию для выстрела. На стволе его луппера весело светился зеленый огонек — конденсаторы заряжены до предела.
Керин озабоченно наблюдал за схваткой. У него не было с собой никакого оружия. Он был абсолютно уверен, что с такой охраной ему ничего не грозит. А может быть, он просто еще не научился достаточно уверенно пользоваться левой рукой и не захотел таскать с собой такой бессмысленный груз, как бластер.
Элеонора, не спуская глаз с бывшего капитана «Эльсидоры», взяла с хирургического столика давно присмотренный скальпель. Остро заточенное лезвие даже в руках слабой женщины — страшное оружие. Взяв нож обеими руками и выставив его перед собой, Элька всем своим небольшим весом бросилась на предателя. Сорок пять килограммов упругих мускулов и крепких молодых костей, возведенные в квадрат ярости и ненависти, могут прошибить бетонный забор. Лезвие лязгнуло по пряжке на поясе Керина и глубоко погрузилось в его живот. На Элькины руки пульсирующим потоком хлынула обжигающая кровь, и девушка тут же отпрыгнула назад, брезгливо тряся испачканными пальчиками. Капитан охнул и схватился за живот. В его глазах мелькнул испуг — первое человеческое чувство, которое заметила в этом существе Элеонора, с тех пор как познакомилась с ним. Может быть, и эта лживая инопланетная тварь способна стать немного человеком. Хотя бы перед смертью.
Элька отшвырнула скальпель, схватила из хирургического лотка компактный лазерный резак и щелкнула маленьким выключателем. На кончике тонкой ручки засветился короткий сиреневый лучик, способный разрезать любой материл. Размахивая им, как мечом, Элька пошла в повторную атаку. Но закрепить успех ей не удалось. Керин уже успел прийти в себя и был готов защищаться. Сильным ударом плеча он сбил ее с ног и наступил рифленой подошвой ботинка на руку. Элькина ладонь безвольно разжалась и выпустила резак. Нога предателя поднялась и еще раз опустилась, теперь уже на ее горло. Задыхаясь, девушка увидела, как Керин выдернул из своего брюха скальпель, застрявший в тугих волокнах мышц.
Че-Че между тем расправился со вторым имперским солдатом. Но на смену погибшим пришли еще трое. Держа на весу тяжелые трупы своих убитых товарищей и прикрываясь ими, как щитами, они попытались взять Корнеева в клещи. Вовремя разгадав хитрый маневр противника, капитан отступил в угол комнаты и сбил двумя меткими выстрелами пару осветительных рефлекторов с потолка. Они со звоном упали на головы врагов и вызвали в их стройных порядках легкое замешательство. Это дало Че-Че возможность перезарядить оружие, чем он свел к нулю тактическое преимущество имперцев, которого они добились ценой жизни двух погибших воинов. Единственное, что давало им шанс победить Славика, это кончившиеся заряды в его лучеметах. Но теперь у них не было и этого шанса.
Живой мозг Че-Че самоустранился от происходящего и как бы со стороны наблюдал за битвой, перепоручив основную работу дюжине самых быстрых на Земле процессоров, встроенных в тело. Сомнений в победе не было. Операционная система в норме. Работает с высокой точностью. Ни одной ошибки в памяти, ни одного сбоя при передаче данных. Гидроприводы и композитные суставы — без люфтов. Движения выверены до сотых долей градусов и микронов. Когда закончатся последние обоймы для лучеметов, он просто отберет оружие у одного из этих увальней. И никто ему не помешает. Ни один биологический организм по природе своей не может конкурировать в силе и скорости с симбиозом боевого механизма, человеческого мозга и компьютера.
«Что стоят ваши хрупкие кости, обтянутые дряблой плотью, против моих титановых стержней и усиленных приводов. Сколько бы слоев брони вы на себя ни напялили, я всё равно сильнее вас, — думал Че-Че, отправляя на небеса очередного солдата. — Ваши нервные клетки не в силах обработать такой поток информации с такой скоростью, как мои процессоры. Мозг у нас, конечно, почти одинаковый, но у моего нет необходимости вникать во всяческие подробности. Достаточно отдать общий приказ, и компьютеризированное тело исполнит его с абсолютной точностью и максимальной быстротой».
Последние имперцы, увидев бесславную гибель еще одного своего товарища, начали отступать, уже не высовываясь из-за трупов погибших и не давая Че-Че возможности вскрыть их хваленые скафандры. Славику оставалось только упиваться своей непобедимостью и подбадривать неуклюжего противника короткими очередями.
Когда цели, указанные мозгом для уничтожения, покинули поле зрения, позорно бежав из медпункта, Слава отключил автоматику и осмотрелся. Элеоноры видно не было. Капитан Керин стоял в другом конце комнаты с окровавленным скальпелем в руке. «Ранить! — подумал Че-Че. — Нам нужен «язык». Рука послушно согнулась и направила ствол лучемета, палец пять раз нажал на спусковой крючок. Капитан Керин получил ранения в обе коленные чашечки, в низ живота и в левую руку. Пятый заряд, предназначенный для ампутированной руки капитана, шлепнулся о стену, оставив после себя черное пятно обгоревшей краски. Встроенная в память Че-Че программа не предусматривала инвалидов.
«Разработать план по уничтожению оставшихся имперских солдат», — Че-Че отдал новый приказ вычислительной системе. В ушах раздался раздражающий писк, предупреждающий о повышенной опасности, тело сжалось для прыжка, но прыгнуть Слава не успел. Имперские солдаты переиграли самонадеянного робота с человеческим мозгом. Они открыли огонь из лупперов прямо из коридора сквозь переборки. Первый же выстрел попал в Че-Че. Испепелил покрывавший его тело декоративный пластик. Уничтожил сложную систему пневматических подушечек, имитировавших кожный покров и рельефную мускулатуру. Мускулатуру, которая всегда вызывала здоровый интерес у женщин и нездоровую зависть у мужчин. Второй, точно посланный заряд лишил его пересаженных от донора глаз и системы охлаждения компактного ядерного реактора, установленного в грудной клетке.
Быстро подключившиеся видеокамеры мгновенно доложили о месте расположения целей: солдат было хорошо видно через большие дыры, сделанные ими в переборке. Сейчас он их достанет! Оружие направлено на врагов, но вдруг в груди защелкали какие-то реле. Реактор перегрелся, и автоматика, спасая мир от атомного взрыва, заглушила его. Переход на аварийные аккумуляторы занял секунду, но этого хватило, чтобы вражеские лупперы успели перезарядиться и сделать еще по одному выстрелу.
Поверженный робот рухнул на пол, блестя очищенными от пластика бронированными пластинами. Гидроприводы взревели от напряжения, тужась согнуть заклинившие руки и защитить голову. Живой мозг в черепе робота всегда был большой проблемой для конструкторов. Этот капризный компонент являлся самой слабой частью машины. Он получал сотрясение или терял сознание даже при попадании в голову пули из самого простого пистолета. И сейчас автоматика старалась в первую очередь спасти именно мозг.
Имперцы вошли в медпункт прямо сквозь продырявленную стену и, широко расставив ноги, взирали сверху вниз на агонизирующий механизм. В роботе еще несколько минут теплилась жизнь: дергались конечности, вращались обугленные объективы видеокамер. Выстрел милосердия прекратил эту бессмысленную деятельность.
