Часть I
КОРОЛЕВСКАЯ ПЕШКА
Вчера умер Стаc. Он уходил долго и трудно: стонал, звал маму, о чем-то долго и подробно рассказывал, выжевывая невнятные фразы осколками выбитых зубов. Когда его последние слова кровавыми пузырями застыли на подбородке, Виктор со стыдом почувствовал облегчение. Слишком тяжело он переживал агонию друга, слишком близко к сердцу принимал его боль и страдание. Теперь, оставшись один, он нес ответственность только за свою жизнь, и, как бы цинично это ни звучало, так было лучше для обоих. Теперь он мог разжать пальцы и опустить мертвое тело под воду, во влажную черную могилу с бетонированными бортами.
Тесный колодец, куда их бросили после неудачной попытки бежать, на метр от пола был заполнен мутной жижей, перемешанной с гниющими водорослями. Ржавая решетка, накрывавшая его сверху, выполняла чисто декоративные функции и даже не запиралась, что, впрочем, не имело для узников никакого практического значения. Выбраться отсюда всё равно было невозможно.
Виктор не питал никаких иллюзий по поводу своего будущего и, оставшись в одиночестве, просто ждал, когда вернется костлявый ангел-избавитель с окровавленной косой. Он уже однажды посетил это угрюмое место и унес душу несчастного Стасика в иной, по-видимому, лучший мир. Теперь пришла очередь Виктора отправиться вслед за другом.
Ноги затекли и уже плохо держали изможденное голодом и жаждой тело. Скоро он не сможет стоять, и вонючая теплая жидкость поглотит его. Витя попытался сесть, чтобы дать отдых утомленным мышцам, но из этого ничего толкового не вышло — вода поднялась выше переносицы, и он едва не захлебнулся. Тогда, глубоко вдохнув, Виктор нырнул и перетащил труп Стаса поближе к стене, затем повернул и согнул его таким образом, чтобы можно было опираться коленями на плечи мертвеца, а спиной о прохладную стену. Устроившись с относительным комфортом, Виктор облегченно расслабился. Он очень устал. У него уже не было сил разбираться, почему всё стало так плохо, если раньше всё было не то чтобы очень хорошо, но нормально. Не надо было ему ехать в ту командировку…
* * *
— Витя! Хочешь заработать? — Шеф плотоядно улыбнулся, демонстрируя ровные металлокерамические зубы. Его лицо светилось детской незамутненной радостью. Босс уже предвкушал, как славно он сейчас «нагрузит» своего безропотного подчиненного.
— Два отгула. — Виктор уже давно работал в этой конторе и сразу сообразил, что пахать придется в выходной и компенсации сверхурочных в обозримом будущем не предвидится. В лучшем случае ему накинут свободный денек. К пенсии.
— Один отгул и пятьдесят баксов, — выдал шеф неожиданно щедрое предложение.
Премии и прочие поощрения трудящимся в их веселой организации выпадали очень редко, и, если большой папа не скупится, значит, дело серьезное.
— Сто баксов, и не надо отгулов, — нахально предложил Виктор, претворяя в жизнь лозунг самого шефа: «Добивайтесь большего!»
— Не хами. — Босс быстро остудил пыл своего корыстолюбивого сотрудника и перешел к делу: — Сегодня вечером будешь сопровождать груз в Москву. Машину поведет Стас. Сдашь косметику, получишь деньги и вечерним поездом обратно. В общем, обычная работа. Всё ясно? — Он достал из кармана шикарного пиджака пачку «настоящего» забугорного «Мальборо», прикурил от услужливо предложенной Виктором зажигалки и выпустил из ноздрей душистый дым.
— Вроде всё понятно. Выручка большая предвидится?
— Вполне приличная. Будь поосторожнее, не ищи на свою задницу приключений, и всё обойдется. — Шеф задумчиво повертел в руках зажигалку и автоматически засунул ее в свой карман. Виктор проводил ее прощальным взглядом, мысленно всплакнул и возложил воображаемый венок к могилке очередной похищенной начальником вещицы. Твердо пообещав себе не покупать больше ничего, кроме спичек, он попытался заняться своими непосредственными обязанностями, но ему опять помешали. Не успел босс скрыться за дверью своего кабинета, как в комнату проникла давняя студенческая подруга Виктора — несравненная Элеонора.
Она просунула свою заостренную мордочку между носом Виктора и монитором:
— Витя, ты едешь в Москву? — елейным голосом поинтересовалась Элька.
И откуда она всё знала? Виктор мог поклясться, что пятнадцать минут назад сам шеф ничего не ведал о предстоящей командировке. Он придумал ее только что, когда просматривал финансовые отчеты за прошлый месяц.
— Да, еду, — пробурчал Витя, недовольный тем, что его в очередной раз отвлекли от увлекательного поиска ошибок в учетных ведомостях. Ему казалось: вот-вот он поймает нестыковку, и все цифры в таблицах встанут на свои места, но одно исправление тянуло за собой хвост из дюжины изменений, и окончательный результат всё дальше уходил от реальности и здравого смысла.
— Мне очень нужно в Москву, — вкрадчиво сказала Элеонора, а ее губы переместились к уху Виктора. Он даже почувствовал их слабое прикосновение к своей коже.
С трудом вырвавшись из пут опасного очарования, он огрызнулся:
— Что ты там забыла? По мне — век бы не видеть Первопрестольной. Бегаешь там, как ошпаренный, и никуда не успеваешь. — Виктор яростно защелкал «мышкой», словно надеялся отогнать этими звуками свою назойливую подругу. Ящик с омолаживающим кремом никак не находился. Десять кило косметики испарилось и из компьютера, и из учетных ведомостей.
— Понимаешь, у меня там есть очень важное интимное дело. — Элька была настойчива.
— Это теперь так называется?
— Иди ты к чукчам! — возмутилась она, поняв, что сбить Виктора с толку своими чарами у нее, как всегда, не получилось. Недолго думая, она перешла в лобовую атаку: — Хочу в Москву! Муж достал! Он настоящее животное!
— Хорошо. — Подленькая идея посетила светлую голову Виктора.
— Не вижу ничего хорошего!
— Я не про то. Найдешь, куда делась коробка с кремом, — поговорю с шефом.
— Это шантаж? — обрадовалась Элька.
— Он самый.
— Давай бумаги. — Она схватила исчирканные карандашом накладные и испарилась из комнаты, оставив Виктора наедине с компьютером, который немедленно был использован для незамысловатой игры.
Не успел Витя разложить и двух пасьянсов, как неугомонная леди уже вернулась.
— Блин, я всё выяснила. — Она положила перед Виктором листок бумаги, исписанный торопливым неразборчивым почерком. Способность к каллиграфическому письму не относилась к Элькиным талантам.
— Элеонора Львовна!
— Слушаю вас. — Она сделала вид, что не видит его испепеляющих глаз.
— Пожалуйста, не называй меня больше Блином!
— А что? Нормальное сокращение от Блинов, — недоуменно сказала она, изобразив на лице оскорбленную невинность. — Блинчик, родной, не пойму, из-за чего ты комплексуешь?
— По-жа-луй-ста, — по складам, с плохо сдерживаемым раздражением произнес Виктор. Спор по поводу его студенческого прозвища возникал у них регулярно и уже порядком ему надоел.
— Ну, хорошо, Блин. Тьфу, блин, Витя. Прости. Смотри сюда. — Она ткнула пальцем в бумажку с каракулями. — Пятнадцать штук зажала Луиза для своих клиентов. Все банки у нее под столом. Эта крыса держит их там, чтобы другие менеджеры не распродали.
— Отлично, теперь всё сходится. — Виктор с опаской посмотрел на остальные иероглифы, надеясь, что Элеонора не станет продолжать свой отчет, но она, как все замужние сердцеедки, была безжалостна к холостым мужчинам.
— Две штуки уволок шеф безо всяких бумажек, три завалились за стеллаж, я их достала и отдала на склад.
Виктор помрачнел, и душа его налилась лютой ненавистью к своим нерадивым коллегам, не утруждающим себя написанием накладных, и к Эльке, слишком ретиво выполнившей его просьбу. Что ей стоило ограничиться обнаружением Луизиной заначки.
— И еще одну штуку кладовщик уронил в бочку с шампунем. Я не стала проверять, но он клянется, что крем там, на дне. Ну, как? Я справилась? — улыбаясь, спросила Элеонора, вполне удовлетворенная своей сыскной работой, а Виктор совсем скуксился. Теперь шесть кремов были лишними.
— Да, конечно, — промямлил он, — дивно справилась. Просто волшебно справилась. Не зря ты последнее время тусуешься с ментом. Это пошло тебе на пользу.
— Иди к шефу! — Указующий перст Элеоноры уперся в дверь с авторитетной табличкой.
— А при чем здесь шеф? В машине есть свободное место. Я не думаю, что Стас будет против твоего общества. Ты с ним, кажется, еще не спала?
— Свинья ты, Блин! Я надеялась, шеф позвонит мужу и скажет про командировку.
— По-моему, не стоит впутывать директора в это дело. Не думаю, что твой супруг поверит хоть одной особи мужского пола из нашей конторы. Он у тебя страдает старческим склерозом и достаточно туп, если женился на тебе, но не настолько же он глуп…
— Тогда ты звони. Тебе он поверит. — Элеонора сделала паузу и добавила: — Я надеюсь.
— Ни за что! — Виктор отхлебнул остывший чай из стоявшей рядом с клавиатурой чашки. Элькин муж был отставным боксером, и рисковать своей челюстью Вите Блинову решительно не хотелось. — Знаешь что, звони ему сама. А командировочное удостоверение я тебе организую. Не подкопаешься. У меня где-то был бланк с печатями.
— Ты — гений! Этот козел на бумажки молится. — Элька удостоила Виктора страстным поцелуем в щечку и потянулась к телефону.
Виктор сунул в рот сигарету и для вида похлопал себя по карманам:
— У тебя зажигалка есть?
— Нет, милый. Мою стянул шеф. Сейчас позвоню мужу и пойду куплю тебе спички.
— Спасибо, ты настоящий друг.
Огни ночной трассы завораживали и успокаивали. Желтые, голубые, оранжевые блестки, словно комариные крылышки, трепетали во тьме. Красные, тревожащие душу огни стоп-сигналов ярко зажигались над задними бамперами впереди идущих машин, отмечая своими вспышками каждую достойную внимания выбоину в асфальте. Виктор не знал, что может быть лучше ночной дороги. Особенно если тебе не нужно сидеть за рулем и у тебя не болят глаза от постоянного напряжения. Фосфоресцирующие щиты дорожных указателей казались ему сейчас частью потустороннего мира — они парили на невидимых опорах и таинственно исчезали позади. Зарева невидимых городов и поселков вставали из-за горизонта, накатывали мощной волной и растворялись в окружающей тьме, разбиваясь на мелкие брызги уличных фонарей.
Груженная по самую крышу «Газель» вырвалась из изматывающих городских пробок и, обретя долгожданную свободу, летела вперед, не зная преград. Шофер Стас сидел за рулем, без перерыва курил, щурился от всполохов дальнего света фар и ругал встречных водителей, удивительным образом избегая нецензурных выражений. Элеонора посапывала на плече у Виктора. Она заснула под громыхание из колонок песен профессора Лебединского, как только машина отъехала от конторы, и никакие музыкальные изыски хриплого певца не могли вернуть ее в мир живых.
Спать хотелось всем: Стас сладко, со вкусом и причмокиванием зевал, и от этих звуков веки Виктора тяжелели с каждой секундой.
— Витя, ты только не спи. Неохота вслед за Цоем. — Стас выбросил в окно окурок, рассыпавшийся в набегающем воздушном потоке на стайку алых искр. — Спать хочется — хоть спички ставь.
— Не беспокойся. Я за тобой наблюдаю. — Виктор протер слезящиеся от накатывающей дремы глаза.
— Лучше разговаривай.
О чем говорить, Виктор не знал. Тем более что со Стасом можно было подробно поговорить только о женщинах или о футболе. Других тем для беседы Виктор придумать не мог.
— Как вчера «Зенит» сыграл? — спросил он для порядка.
— Бывало и получше, — равнодушно ответил Стас и снова зевнул.
— Хочешь бутерброд? — Виктор решил хотя бы на время занять рот Стаса чем-нибудь, кроме соблазнительного зевания.
— Давай. — Стас взял хлеб с тонко наструганной колбасой, откусил сразу половину и аппетитно зачавкал.
Оранжевое солнце давным-давно утонуло за черным щербатым горизонтом. Несколько облаков остались догорать прощальными кострами в напоминание об умершем дне. Дальний свет фар «Газели» был бессилен противостоять пустоте ночи, укрывшей своим вороньим крылом всю землю. Казалось, за пределами освещенного клочка пространства перед капотом машины воцарилось всесильное ничто, и дорога, шуршащая под покрышками, появляется из ниоткуда впереди машины и исчезает в никуда позади нее. Виктор подумал, что именно на этих немых просторах, вдали от больших городов, хранящих свет за каменными стенами, зло особенно явно предъявляет свои права на подлунный мир.
Встречных и попутных машин становилось всё меньше. Длинные грузовые фуры уже сбились в стада и устраивались на ночлег в безопасных местах возле постов ГИБДД, а неутомимая «Газель» продолжала мчаться по опустевшей дороге к своей далекой цели. Двигатель урчал ровно и надежно, создавая непреодолимую преграду для враждебной тишины уснувшего мира, а ласковое тепло электрической печки исподтишка втягивало пассажиров и водителя в дремотное состояние.
— Во псих! — ругнулся Стас, когда из-за поворота вылетел мотоциклист и на бешеной скорости помчался им наперерез.
Свет единственной фары больно резанул по глазам водителя и заставил его на мгновение зажмуриться.
— Долбаный рокер! Он заснул там, что ли?!
Стас изо всех сил нажал на педаль тормоза, одновременно выруливая на обочину пытающуюся пойти юзом машину, но обезумевший мотоциклист тоже изменил траекторию движения и по-прежнему целился прямо в передний бампер «Газели».
— Все из машины! — завопил Стас и, подавая пример, первым выпрыгнул через водительскую дверь.
Виктор остался внутри. Он не видел никакого рокера, и выходить из теплого салона на вечерний холод ему не хотелось. Странное поведение Стаса его не очень удивило. Он немало слышал о видениях, которые бывают у сонных водителей на ночных дорогах. Его приятель по институту разбил новую «восьмерку», пытаясь объехать привидевшуюся ему кучу гравия.
— Он что, свихнулся? — Элька проснулась, ударившись лбом о панель при резком торможении. Она посмотрела на Виктора круглыми спросонья глазами, потом перевела затуманенный взгляд на стоящего на противоположной обочине Стаса, затем опять на Виктора.
— Не знаю, — спокойно произнес тот. — Глюк поймал, наверное.
— Может, он обкуренный?
— Только табаком. — Виктор пожал плечами и зевнул.
— Тогда что с ним?
Отбежавший от машины на десять метров Стас остановился и смотрел, как светящийся шар двух метров в диаметре, сбавив скорость, подлетел к машине и завис у ветрового стекла. Похоже, что это видел только он. Виктор и Элеонора спокойно сидели в машине и трепались, не обращая никакого внимания на загадочное явление.
— Уходите! — жалобно крикнул Стас. — Это прямо перед вами! Быстрее!
— О чем это он? — спросила Элька.
Вдруг яркий свет брызнул ей в глаза. Закрыв лицо ладонями, она упала на пол и застонала. Прозревший одновременно с ней Виктор подхватил девушку и попытался выпихнуть ее из машины, но, ослепленный вспышкой, не смог отыскать ручку, и дверь встала перед ним непреодолимой преградой. Тогда он потащил свою подружку к водительской двери, которая оказалась ближе, чем он думал. Они с шумом вывалились на асфальт, едва не попав под колеса проезжающего «КамАЗа». Мимо прогрохотала многотонная скрежещущая махина. Она скрылась за поворотом, обдав их резким запахом машинного масла и разогретого железа.
Наполовину ослепленный, Виктор ползал на четвереньках и хлопал руками по асфальту, пытаясь отыскать Эльку. Между тем сияющая всеми оттенками радуги сфера слегка расплющилась о капот микроавтобуса, мелко задрожала и, громко чавкнув, выпустила из своего нутра стайку маленьких шариков, соединенных тоненькими ниточками-лучиками. Они суетливо закружились вокруг машины, опутывая людей затейливой паутинкой. Виктор ударил кулаком один из самых наглых «мячиков», зависший у него перед носом. Тот обиженно затрепетал, покрылся красноватой рябью и взорвался, разбрызгивая вокруг огненные капли, которые немедленно заполыхали жадными языками пламени. Несколько горящих луж образовалось рядом с колесами машины, а одна из капель расплылась на Витиной куртке и сразу вспыхнула. Виктор взревел и покатился по дороге, сбивая огонь с одежды.
Через миг рядом с главным шаром появились две приземистые фигуры в черных комбинезонах. В тяжелых ботинках и с короткими матовыми трубками в руках, они казались чугунными памятниками гитлеровским оккупантам. С полным равнодушием они взирали на испуганную Эльку и корчашегося Виктора, который обожженными руками сдирал с себя горящую куртку. Непрозрачные лицевые щитки на шлемах существ скрывали их лица и безучастно отражали равномерное мигание желтого аварийного сигнала «Газели».
Стас выглянул из канавы, куда он заранее благоразумно переместился. От увиденного его тело сразу покрылось холодным потом. Дрожащей рукой он вытащил из внутреннего кармана газовый пистолет, который всегда брал с собой в дальние поездки. Стас очень сомневался, что у него хватит решимости пустить его в ход, но ощущение оружия в руках внушало некоторую веру в свои силы.
«Бежать, бежать!» — проносилось в голове Стаса, и это было самое разумное, что он мог сделать в подобной ситуации. Не в силах оторвать взгляд от предметов, которые держали в руках существа из шара, Стас начал медленно, стараясь не шелестеть травой, сползать в канаву.
Существа казались слишком занятыми, чтобы обращать внимание на шофера. Шаг назад — и он будет жить. Прежней спокойной и не обремененной заботами жизнью. Немного будет мучить совесть: мог что-то сделать и не сделал, а в общем и целом всё будет как раньше. И пистолет у него всего лишь газовый. С ним он всё равно не сумеет достойно сразиться с двумя таинственными, может быть, даже инопланетными тварями. А вдруг они совсем не злые и не хотят сделать ничего плохого с Элькой и Блином, а на самом деле прилетели к нам с дружеским приветом от далеких звездных собратьев. Может, выйти к ним с открытыми ладонями и сказать: «Пришельцы, давайте жить дружно»?
Короткая вспышка лазера ударила в живот Элеоноре, и она, едва успев подняться, молча повалилась на спину. Виктор бросился ей на выручку и запутался в светящейся паутине. Попытался вырваться, но липкие лучики быстро склеились в толстые жгуты и скрутили Виктора по рукам и ногам.
Со стороны его рывки выглядели комично, но оценить этого никто не смог. Существа, похоже, не страдали чувством юмора, а Стасу было не до смеха. Тень самого Иуды нависла над ним, бормоча: «Не высовывайся, не высовывайся». Но водитель как будто оглох. Он медленно поднялся с земли и сделал шаг вперед. Шаг был долгим и томительным, как зимняя ночь. Стасу показалось, что прошли века, канули во мглу тысячелетия, рассыпались в прах континенты, пока он поднимал руку с пистолетом и направлял его в голову ближайшего из нападавших.
— Стоять, суки! — Голос Стаса прозвучал неожиданно громко.
Не дожидаясь ответной реакции, он нажал на курок. Стас торопился, ведь рассчитывать приходилось только на психологический эффект, который, возможно, заставит пришельцев убраться обратно в свой шар. Но пистолет лишь сухо щелкнул в его руке. Стас забыл передернуть затвор. Неудивительно, ведь он стрелял всего несколько раз в жизни. Экономил дорогие заряды. Исправить ошибку он уже не успел. И испугаться не успел тоже. Резкая, парализующая боль в груди, и он, как перед этим Элеонора, повалился на спину в пожухлую придорожную траву, которая так легко могла скрыть его от опасности.
Глаза. Внимательные, умные, всё понимающие. На фоне голубоватой кожи они выглядели загадочно и таинственно. Огромные и черные, они занимали почти половину необычного, будто вылепленного из синего пластилина лица. Ломаные трещинки сосудов разбегались от продолговатых вертикальных зрачков во все стороны, образуя вычурный узор треснувшей яичной скорлупы. Полупрозрачные веки моргали с умиротворяющей медлительностью. Ровный, без морщин лоб казался очень большим из-за полного отсутствия волос на голове. Ушей у странного существа, склонившегося над лежащим на столе Виктором, не было, а на том месте, где природа отрастила человеку нос, у него зияли две параллельные прорези. В обычном состоянии эта физиономия представилась бы Виктору малосимпатичной и даже уродливой, но сейчас, когда у него болело всё тело и даже простой вдох вызывал острую резь в груди, этот участливый взгляд вселял надежду на лучшее будущее. Как приятно лежать под яркими лампами рядом с заботливым инопланетянином. Виктор через силу улыбнулся. Гуманоид испуганно отпрянул, и Витя сразу сжал губы бантиком. Похоже, гуманоид испугался, приняв его благодарную улыбку за агрессивный оскал. Очевидно, земная мимика ему не знакома, но он должен понять, что открытые ладони — знак дружелюбия. Виктор попробовал пошевелиться, но у него ничего не вышло.
Руки и ноги были надежно зафиксированы мягкими ремешками. Гостеприимный хозяин на всякий случай обезопасил себя.
Виктор хорошо помнил, что после Стаса и Элеоноры он тоже получил свою порцию непонятного излучения из оружия пришельцев. Дальнейшие события отпечатались в его мозгу сквозь полуобморочный туман. Лязг, неприятные запахи и боль. Боль, от которой не спрятаться. Боль повсюду. Он осознал, что жив, только сейчас, лежа на столе в окружении приборов и аппаратов, скорей всего медицинского назначения. Наверное, его спас этот добрый инопланетянин, который разглядывает его, слегка склонив набок свою тяжелую голову.
Витя с удовольствием изучал непривычные черты лица существа, которого можно было бы принять за монстра, если бы не мудрость, светящаяся в его глазах. Теперь он был уверен, что всё произошедшее на трассе — это какая-то ошибка или чье-то преступное деяние. А сейчас бандиты схвачены, жертвы спасены, и он находится в космической больнице, где его немного подлечат и отправят домой. А может быть, ему даже позволят остаться вместе с этими милыми существами, и жизнь его наполнится чудесами и невероятными волшебными открытиями. Ему очень хотелось верить, что разум, покоривший звезды, милосерден и полон любви ко всему живому.
Но оптимистические иллюзии сильно портили накрепко зафиксированные руки и ноги. Дернувшись несколько раз, он убедился, что не может даже голову повернуть, чтобы осмотреться. Она была чем-то сдавлена в области висков. Не больно, но вполне надежно.
— Приветствую тебя, брат по разуму! — сказал Виктор как можно более миролюбиво. — Надеюсь, наши народы найдут общий язык.
В руке инопланетянина неизвестно откуда возник вполне земной, отнюдь не одноразовый шприц, вид которого сразу отбил у Виктора всякую тягу к отвлеченным переговорам. Уколы он не переносил с детства и всегда предпочитал глотать таблетки. Неужели высокоученые существа из глубин Вселенной не придумали ничего лучшего, чем колба с иглой и поршнем?
— Послушайте, уважаемый, может, не будем так шутить? Убери эту штуку, придурок! — взвизгнул Виктор, но это произвело на инопланетника не большее впечатление, чем производит писк морской свинки на земного экспериментатора.
«Доктор» вонзил шприц в шею Виктора с размаху и на всю длину иглы. Как кинжал. При этом выражение его лица осталось таким же приторно-добродушным. В глазах у Виктора потемнело, во рту появился металлический привкус, а ремни глубоко врезались в кожу на руках, когда он инстинктивно попытался защититься. Инъекция оказалась очень болезненной. Виктор стонал сквозь плотно стиснутые зубы и извивался всем телом, пытаясь отодвинуться от причиняющей такие муки иглы. В глубине души он продолжал надеяться, что эта процедура — часть обычного лечения, принятого у этих синюшных выродков. Очень не хотелось осознавать себя подопытным материалом.
Через некоторое время после укола всё тело Виктора окончательно потеряло способность двигаться. Невозможно было даже повернуть глаза или моргнуть, и теперь он видел только серый, усыпанный мелкими точечными светильниками потолок. Лишив его возможности дергаться, жестокий гуманоид оставил в работоспособном состоянии все остальные органы чувств. Вот он полез своими пальцами Виктору в рот. В ноздри ударил запах паленой кости. Сверло невидимой бормашины с невыносимым скрежетом терзало абсолютно здоровую челюсть. Потом боль пробежала по телу и остановилась на ладони правой руки. Там она задержалась надолго, и Виктору уже начало казаться, что гуманоид сдирает мясо с его костей, когда он наконец-то потерял сознание.
Скребущие коготки в груди грубо выцарапали Элеонору из благостного состояния счастливого немыслия. Мутный зеленый свет множества мелких лампочек заполнил зрачки. Брызнувшие слезы солеными струйками прокрались по щекам, оставив за собой осязаемые влажные дорожки. Девушка захотела поднять руку, чтобы стереть с лица щекочущие кожу следы, но с изумлением поняла, что не может этого сделать. Зажимы крепко держали ее запястья. Разлепив клейкие от слез веки, девушка с ужасом осознала, что намертво прикована к диковинной конструкции и что ее ноги, задранные выше головы, в трех местах охвачены блестящими стальными кольцами и надежно прикреплены к высоким стойкам.
Ошеломленно хлопая глазами, Элька попыталась понять, каким образом ей удалось очутиться в таком неестественном положении в совершенно неведомом месте. В своей короткой, но насыщенной событиями жизни она и раньше умудрялась попадать в идиотские ситуации. Поэтому сейчас, в табуне безумно скачущих мыслей ей удалось сберечь малую толику хладнокровия. Попытавшись выкрутить руки из захватов и убедившись в никчемности этого занятия, Элеонора решила поподробнее ознакомиться с окружающей обстановкой и постичь, что же всё-таки с ней случилось.
Чистенькая пустая комната без окон и специфическое оборудование очень поношенного вида навевали мысли о подвале в доме маньяка или о секретной правительственной лаборатории, не получившей вовремя должного бюджетного финансирования. Немного поразмышляв, Элька склонилась ко второму варианту: устроить такое роскошное шоу и так изумительно, хотя и несколько театрально обставить похищение могло только серьезное государственное учреждение. Элеонора слишком хорошо знала жизнь и поэтому не верила в злобных пришельцев. Увидев рядом с «Газелью» закованных в черные панцири существ, она сразу решила — спецслужбы оттягиваются. Вот только зачем им это было нужно, Элька разгадать не смогла.
Мужики, они все одинаковые, что засекреченные яйцеголовые ученые, что сумасшедшие извращенцы. Всех можно очаровать, одурманить, охмурить. Все они наивны, как дети, если дело касается пусть не очень красивой, но весьма сексуальной женщины. Вот только почему они оставили ее совсем одну. Подозрительно это.
— Эй, есть тут кто живой, — тихо пискнула Элеонора со слезой в голосе.
Роль слабой, насмерть перепуганной девушки подходила ей сейчас больше всего, и от нее не потребовалось совершенно никаких усилий, чтобы сыграть ее.
На ее призыв никто не откликнулся, и Элька робко затихла. Время шло, и ей становилось всё страшнее. Липкой волной накатил панический ужас. Мысли путались. Сознание строило самые разнообразные предположения о том, что же с ней всё-таки произошло. И каждая новая гипотеза была кошмарнее предыдущей. Элеонора как будто сама старалась запугать себя. Когда мозг окончательно перестал соображать, ее охватил слепой удушающий страх. Сердце билось всё быстрее, а на коже выступил противный холодный пот. Она уже мечтала о том, чтобы хоть кто-нибудь зашел в эту унылую комнату, и была заранее согласна на всё, лишь бы поскорее узнать, что ее ждет. И какое бы жуткое будущее ей ни предстояло, оно было лучше неизвестности.
Похитители, во власти которых она оказалась, появились часа через два. Элеонора, с трудом преодолевая трепет, попыталась разобрать, примерещились ли ей эти монстры или они на самом деле существуют в той же точке пространства и времени, что и она. Один из пришедших отличался от привычного типа хомо сапиенсов только синим цветом кожи и странным строением черепа, но именно вид безобразной головы вызвал в девушке приступ тошноты. Она сразу догадалась, что перед ней не человек, замаскированный под пришельца, а самый настоящий нелюдь. Чудовище из тех, про которых любят снимать фильмы. Но даже лучшие киношные гримеры не смогут так исказить человеческую голову и изготовить такое равнодушное, ничего не выражающее лицо.
Когда из-за спины синего показался второй инопланетянин, сильнейший спазм скрутил Элькин живот, и она закашлялась. Этот второй полностью выходил за рамки земного понимания не только уродства, но и фантастической нежити. Карликового роста, сферически толстый, он тихо подошел к креслу и беспомощно ткнулся широким расплющенным носом в хромированный металл стойки. Его сухой до желтизны кожный покров был усыпан крупными прыщами и бородавками. Прямо из них пучками росли редкие, вьющиеся на кончиках волоски. Ни малейшего намека на глаза Элеонора у существа не обнаружила: поверхность лба плавно перетекала сразу в отвислые щеки. Из крупных пор на подбородке сочилась густая полупрозрачная слизь. Она капала ему на брюхо и стекала на кривые, полусогнутые в коленях ноги.
Рядом с этим колобком-мутантом первый пришелец выглядел просто красавцем. Он внимательно осмотрел Элеонору с ног до головы и выдвинул из стены рядом с изголовьем стола стойку с набором инструментов. Девушка внимательно следила за его действиями, пытаясь понять, что ей предстоит. Немного поворошив свой лязгающий железом инвентарь, «синий» извлек на свет небольшую коробку с квадратным экраном и длинным острым щупом. Немного полюбовавшись своей находкой, пришелец вонзил щуп в плечо Элеоноры. Она вскрикнула и попыталась вырваться, но жесткие кольца не дали ей сдвинуться ни на сантиметр.
Пришелец не обратил внимания на ее возмущенные вопли и рывки. Всё его внимание было поглощено экраном на коробке. Его маленький ротик слегка приоткрылся, а веки часто-часто заморгали. Он замотал головой из стороны в сторону, выдернул щуп и сразу же воткнул его в Элькину ногу. Но и здесь повторилась та же пантомима. Синий пришелец словно не верил показаниям прибора. Он проткнул девушке вторую ногу и несколько раз уколол руку. Когда же он прицелился окровавленным щупом ей в грудь, Элька заорала так, что маленький мутант подпрыгнул и бросился своим толстым брюхом на стену. Отскочив от нее, как мячик, он опрокинул стойку с инструментами, упал на пол и жалобно заверещал. Синий гуманоид был вынужден заняться своим питомцем и на время прекратил эксперименты. Девушка смогла немного отдышаться.
Внезапно комнату тряхнуло. Освещение, моргнув, погасло, и спустя мгновение с натугой, словно через силу, зажглись хилые желтые лампочки. В коридоре послышались хлопки и торопливый дробный топот. Казалось, там кто-то мечется, не находя выхода.
Комната содрогалась. Эльку, привязанную к креслу, мотало из стороны в сторону и сверху вниз. Ее тело то становилось легким, почти невесомым, и только железные захваты на руках и лодыжках не давали ей подняться ввысь, над испуганным синим гуманоидом, то внезапно на смену эфирной воздушности приходила почти невыносимая слоновья тяжесть. Кошмарный груз наваливался на грудь, не давая вдохнуть воздух, чтобы закричать. «Сила тяжести меняется, или мы куда-то падаем», — промелькнуло у Элеоноры в голове, когда увесистое бремя спало так же внезапно, как и появилось.
Наверху что-то громыхнуло, и на Эльку посыпалось мелкое стеклянное крошево. Хлопки в коридоре слились в монотонный заунывный гул. Запоздало взвыла сирена. Синий мучитель перестал заботливо хлопотать над верещащим сфероидом и бросился к скрытому в стене шкафу. Оттуда он достал большое, похожее на карабин оружие весьма грозного вида. Трясущимися пальцами он принялся торопливо щелкать переключателями на прикладе, но не успел… Дверь распахнулась, и вместе с запахом гари и отблесками огня в комнату ворвался двухметровый громила с такой же авторитетной пушкой наперевес. Он выстрелил в синего гуманоида. Немного постоял, любуясь результатами своей работы, и нажал на курок еще раз. Желтый карлик взвыл от боли, а громила поспешил дальше, так и не заметив Элеонору или не поняв, что это неподвижное розовое существо еще живо. Элька не знала, радоваться ей этому событию или нет. Провожая громилу взглядом, она не сразу заметила результаты его быстрой работы. Синий мучитель стоял посредине комнаты, оружие лежало у его ног, а по пальцам, которые он прижал к животу, бежали бойкие струйки жидкости. Жидкость была ярко-голубого цвета и немного светилась. Элька не сразу поняла, что это кровь. Пришелец шатался из стороны в сторону и монотонно постанывал. Наконец силы покинули его, и он упал на операционный стол, накрыв Эльку своим телом.
Синий инопланетянин куда-то ушел, и сейчас Витя наслаждался кратковременной передышкой, надеясь, что пауза в пытках будет достаточно продолжительной. Действие парализующего укола проходило медленно, но теперь он, по крайней мере, мог двигать глазами.
Оказалось, что Витя находится в довольно просторном и многолюдном помещении. Существа с голубой кожей стояли перед светящимися в полутьме мониторами, их тоненькие пальчики проворно бегали по кнопкам пультов. Теперь Витя почти точно знал, где оказался, — это была космическая лаборатория. Очевидно, здесь пришельцы занимаются изучением отсталых рас. Похоже, они уже закончили свои манипуляции с Виктором, и есть вероятность, что его скоро вернут на Землю. О подобных фактах любят писать в газетах. Правда, рассказы тех, кто не вернулся, в прессе найти довольно сложно.
Мимо стола строевым шагом протопали несколько гуманоидов в черных комбинезонах. В руках у них было оружие, с действием которого Виктор успел познакомиться еще на Земле. Солдаты деловито осмотрели помещение и укрылись за креслами и стойками с оборудованием. Гуманоиды, стоящие за пультами, беспокойно посматривали на них, но не отрывались от своих занятий.
Виктор наблюдал за их действиями, стараясь понять, что всё это значит. В любом случае его положение ухудшиться уже не могло. Он всего лишь зритель, не способный вмешаться в происходящее.
Но у него не получилось слишком долго наслаждаться таким положением вещей. Хладнокровное спокойствие персонала было неожиданно прервано громким дребезгом. Стены качнулись, кто-то взвизгнул. Один из гуманоидов, дежуривших рядом с монитором, упал на четвереньки и куда-то целеустремленно пополз. Его остановил другой «синий». Несколькими пинками он вернул беглеца на место.
Стены продолжали колыхаться, но шум и лязганье, до этого доносившиеся со всех сторон, теперь сосредоточились в одном месте — за дверью в дальнем углу зала. Туда сейчас были обращены взоры всех присутствующих. Гладкая блестящая дверь начала чернеть, задымилась и покрылась извилистыми трещинами. Раздался скрежет, и куски железа с грохотом посыпались на пол, похоронив под собой одного из синих гуманоидов. Он пытался остудить раскаленный металл, поливая его из огнетушителя, и не успел отскочить. Из большой рваной дыры в дверном проеме полыхнули языки пламени. Сильный жар опалил обнаженное тело Виктора. Воздух с шипением рассекло несколько лазерных лучей. Один из инопланетян упал, вцепившись пальцами в обугленное лицо. Остальные не собирались умирать так легко. Послышались короткие отрывистые команды, и аккуратные, короткие очереди из лучеметов умчались в коридор за разрушенной дверью, вызвав яростный ответный огонь невидимого противника. Шквал раскаленных лучей, бивший из-за двери, уничтожал всё, что угодно, кроме предназначенных ему целей. Взрывались мониторы. Расплавленное стекло калечило операторов, не покинувших своих постов. С грохотом рушились оплавленные стойки с аппаратурой, а защитники, не теряя присутствия духа, продолжали отстреливаться так спокойно, будто собирались удерживать свой рубеж вечно.
Раздался глухой взрыв, и часть пола обвалилась в нижнее помещение, увлекая за собой солдат в черных комбинезонах. Провал ощетинился лазерными лучами, добивавшими уцелевших. Противник подло обошел обороняющихся снизу. Из провала немедленно полезли захватчики. Они ловко карабкались по загнутым во все стороны обрывкам листового железа, цепляясь за них специальными крючьями на локтях и коленях. Оглушенные и растерявшиеся солдаты пытались остановить их, но после того, как из дверей и еще откуда-то, Виктор не разглядел откуда, начали появляться всё новые и новые враги, они побросали оружие. Последний, кто отважился поднять лучемет, был в клочья разорван лазерными лучами.
Чьи-то сильные руки отщелкнули зажимы и стащили Виктора с операционного стола. Он не успел опомниться, как оказался на полу. Сверху на Витю бросили очумевшего Стаса. Всё это время он находился поблизости.
Комната быстро наполнялась грозными победителями. Это были высокие «человекообразные» с широкими плечами, с ног до головы обвешанные оружием и снаряжением. Синие гуманоиды, застывшие рядом со своими мониторами, подняли руки вверх и встали на колени. К ним подошел один из нападавших и выдал каждому по паре наручников, проследив за тем, чтобы они защелкнули их на своих запястьях. Точно так же он поступил с загнанными в дальний угол солдатами. Все покорно принимали этот «подарок» победителей и послушно сковывали руки.
Где-то на нижних уровнях продолжался бой. Слышались взрывы. Нервно подрагивал пол. Но захватчики, которые находились рядом с Виктором и Стасом, не обращали на это никакого внимания. Они строили пленных в шеренгу по два и деловито добивали раненых. В какой-то момент оплавленное дуло бластера уперлось и в Витин нос. Палец в черной ребристой перчатке шевельнулся на спусковом крючке, но Стас быстро помог Виктору подняться. Голова солдата, закованная в круглый, местами помятый шлем, одобрительно кивнула и мотнулась в сторону остальных пленных. Стас, поддерживая Витю за плечи, довел его до выстроившихся в линейку членов экипажа. По команде одного из захватчиков вся колонна повернулась, сдвинулась с места и сразу же сплющилась в бесформенный табун. Преодолеть разбитые двери строевым шагом было невозможно. Поэтому пролезали через дыру кто как мог, стараясь не касаться острых и еще очень горячих краев разодранного металла.
Виктор в замешательстве остановился. Ноги еше очень плохо его слушались, и он рисковал застрять в этой раскаленной пасти. Вдруг из дыры показалась рука, повернутая ладонью вверх, и Витя, не задумываясь, вцепился в нее. Стас толкнул его в спину, и через долю секунды Виктор уже лежал на теплом полу, благополучно миновав препятствие. Благодетель, протянувший руку, помог ему встать. Витя без труда узнал его. Это был тот самый доктор, который час назад издевался над ним.
* * *
Забытая всеми Элька не могла пошевелиться. Ее придавил к проклятому креслу труп синего псевдочеловека. Она лежала и слушала, как умолкает грохот, замирают звуки шагов и окружающее ее пространство заполняет звенящая, как комариный писк, тишина.
Теперь она уже не сомневалась, что попала в поистине космический переплет. Слишком всё происходящее не вписывалось в рамки земных понятий. Связанная и к тому же еще и парализованная действием неизвестного медикамента, она осталась одна на брошенном межпланетном корабле. Невероятно, но после всех выпавших на ее долю испытаний Элька сумела заснуть и проспала, похоже, очень долго. Очнувшись, она ощутила себя хорошо отдохнувшей и смогла сделать несколько резких движений, чтобы спихнуть с себя голубой труп, уже начавший неприятно попахивать.
Желтый монстр был еще жив. Он тихо скулил, ворочаясь в собственной слизи. Жизнелюбивый мутант изо всех сил боролся за свое жалкое существование. Элеонора лежала, тупо уставившись в потолок. Она старалась не думать о том, что ей еще предстоит. Смерть от жажды была самой ближайшей перспективой. Чтобы не сойти с ума, она решила побольше спать. Никаких других развлечений у нее просто не осталось. Она засыпала много раз, надеясь увидеть чудесный сон. Неважно, про что. Главное, чтобы там не было синих гуманоидов и желтых «колобков». Когда забыться не удавалось, она лежала с открытыми глазами и вспоминала то хорошее, что происходило в ее жизни. Только хорошее.
Вернувшись в реальность в очередной раз, Элеонора, кроме ставшей уже привычной сухости в горле, ощутила, что дышать стало труднее. И без того слабенький свет в комнате совсем потускнел, а температура падала просто стремительно. Скоро Элька заметила облачка пара, вылетающие из ее рта с каждым выдохом. Через несколько часов на стенах появился иней. Она поняла, что жить ей осталось совсем недолго. Если она не замерзнет, то задохнется, если не задохнется, то умрет от голода или еще от чего-нибудь. У нее есть не менее дюжины поводов покинуть этот глупый мир. И она была рада этому. Смерть от холода казалась ей самой легкой. Это всё равно что заснуть.
Сколько прошло времени, Элеонора не знала, да она и не затрудняла себя размышлениями над подобными абстрактными вопросами. Каждый раз, когда реальный мир пропадал за пеленой сонной полудремы, она мечтала больше никогда в него не возвращаться. Уже находясь где-то на границе вечного покоя, сквозь окутавший сознание предсмертный туман она услышала, что по коридору кто-то ходит. Сил позвать на помощь не было, и к тому же она не знала, нужно ли это делать. Неизвестно, кто и зачем пришел сюда, и не лучше ли ей тихо и безболезненно погрузиться в нирвану небытия, чем подвергать себя риску новых пыток.
В какой-то момент она с равнодушием умирающей осознала, что рядом с ней кто-то есть. Чьи-то пальцы дотронулись до вен на ее шее и оттянули веко на почти уже не видящих глазах.
Сивушный запах низкосортного алкоголя ударил в ноздри, и она почувствовала, как к губам прижалось горлышко фляжки. Измученная жаждой Элеонора предпочла бы выпить простую воду, но и этот вонючий напиток приняла с благодарностью. Сделав судорожный глоток, она почувствовала, что огненная жидкость протекла по горлу и, добравшись до желудка, растеклась благодатным теплом по скованному холодом телу.
Девушка закашлялась и открыла глаза. Над ней склонился великан, огромный, как гора. Очень похожий на обычного человека, он был слишком велик для землянина. На его грубом, будто высеченном из камня лице она с удивлением прочитала сочувствие и жалость, а большая лопатообразная ладонь гиганта ласково погладила ее по волосам. Приятный и мошный, как шум водопада, голос пророкотал что-то ободряющее.
Под действием алкоголя ее организм снова почувствовал себя живым и отреагировал на нестерпимый холод судорожным ознобом. Элеонора зажмурилась, и по ее измученному телу пробежала животворящая дрожь. Заметив это, исполин будто очнулся, торопливо снял теплую куртку и накрыл обнаженную девушку. Сильные пальцы ощупали зажимы, сковывающие руки пленницы. Чтобы открыть их, нужно было всего лишь отщелкнуть маленький штырек, но, похоже, тот где-то заклинил, и исполин, напрягшись, разорвал стальное кольцо, стараясь не повредить тонкую кожу на запястье девушки.
Точно так же он хотел расправиться и с металлом, стягивающим талию Элеоноры. Но могучие мышцы напрасно вздувались на руках и груди. Несколько минут длилась битва гиганта с упрямым железом. Наконец Элькин освободитель сдался и, виновато улыбнувшись, достал из-за пояса большой пистолет, чтобы отстрелить опоясывающий девушку обруч.
Элеонора выдавила из себя болезненную улыбку и своей уже освобожденной рукой расстегнула замок на сверхпрочном поясе. Пленявшее ее кольцо распалось, но это усилие окончательно исчерпало запас жизненной энергии, и девушка в изнеможении упала на пластиковую обивку кресла.
Великан хмыкнул и, смущенно почесав ершик волос на затылке, сорвал последние зажимы, сковывавшие ее ноги. Элька с некоторым испугом отметила, что его руки были в два раза толще ее бедер.
* * *
Виктор отхлебнул пресную похлебку из помятой алюминиевой миски и угрюмо осмотрел лица опостылевших попутчиков. Пошла вторая неделя, как их со Стасом и пленными сотрудниками космической лаборатории посадили в этот железный ящик. Голые стены с пятнами ржавчины и осунувшиеся физиономии синих гуманоидов — вот всё, что окружало их в эти дни. Время от времени через потолочный люк в камеру спускали бак с едой. Обычно это было густое месиво, похожее на пшенную кашу, но сегодня баланда была совсем жидкой.
— Помои, — злобно пробормотал Стас и выплеснул свою порцию на пол.
— Ты достал уже! Хватит свинячить! — возмутился Виктор. — И так сидим по уши в дерьме.
— Не я нас сюда посадил!
— Да пошел ты!
— Сам пошел!
Витя благоразумно промолчал и не стал развивать конфликт. Он сам был удивлен своей внезапной вспышкой. Наверное, это следствие многодневного нервного напряжения. И хотя ему казалось, что он давно уже безразличен ко всему происходящему, в глубине души сидел противный червячок, который постоянно грыз его вопросом: «Какого черта ты здесь делаешь? Всё это происходит не с тобой». Внешне Виктор впал в глубокую апатию с того момента, как Стас и синий доктор перевели его через кривой тоннель с иллюминаторами и он понял, куда забросила его судьба. Через толстые мутноватые стекла он отчетливо разглядел зеленоватые протуберанцы незнакомого солнца, черную глубину пространства, усыпанную мириадами звезд, и два корабля, соединенных трубой, по которой его вели. С одного — на другой. Над безграничной безвоздушной пропастью, имя которой — космос.
Не нужно было быть гением, чтобы сообразить — они во власти неизвестных существ и помощи ждать неоткуда. Здесь нет посольств и консульств, паспортных столов и виз. Ближайший русский блокпост находится так далеко, что об этом страшно и подумать. Никто и никогда им здесь не поможет. Сюда не доберется наряд милиции, и бравые десантники не прибудут на своем грохочущем БМД, постреливая короткими очередями над головами обидчиков. МИД не предъявит ноту протеста по поводу его похищения, а президент не разразится гневной речью. Рассчитывать не на кого. Беспомощность и одиночество поселились в сердце Виктора. Похоже, что то же самое испытывал и Стас. С тех пор как их бросили в этот космический зиндан, они почти не разговаривали и инстинктивно избегали общения с остальными пленниками.
Единственные земляне среди трех десятков инопланетных монстров, они стойко терпели смрад, исходивший от их немытых тел, и запах испражнений, скапливающихся в специальных баках. Они жались в угол, когда гуманоиды начинали громко разговаривать между собой. Однажды «синие» по непонятной причине устроили жестокую потасовку. Бывшие солдаты избивали всех остальных, несколько гуманоидов было ранено, двое погибли от ран. Они лежали в центре помещения и истекали светящейся, кисло пахнущей кровью, но никто к ним не подошел. Виктор было дернулся в том направлении, но получил такой удар в живот от своего верного друга Стаса, что больше не помышлял ни о каких человеколюбивых поступках.
С каждым днем Виктор всё больше убеждался, что россказни контактеров о добрых и мудрых обитателях Галактики — это не более чем бред сумасшедших. Здесь царили те же жестокость и насилие, что и на Земле, и в этом смысле земляне были не лучше и не хуже своих братьев по разуму. Они так же жадны, невежественны и грубы, как и все остальные гуманоиды.
Из задумчивости Виктора вывел звук открывающегося верхнего люка. Время приема пищи уже прошло, и несвоевременный приход хозяев тюрьмы мог означать только одно — заключение подошло к концу. В камеру спрыгнул солдат, без шлема и без оружия. Если бы не треугольные зубы у него во рту, Виктор мог бы поклясться, что перед ним самый обычный негр. Солдат тщательно пересчитал пленников, брезгливо отпихнул с дороги труп на полу, расстегнул и собрал у пленников наручники. Виктор с удовольствием помассировал запястья, на которых остались красные кровоточащие бороздки. Боль прояснила его мозги, и настроение почему-то улучшилось.
Из люка спустили лестницу, и солдат по очереди начал выталкивать людей и нелюдей наверх. Потом пленники брели по переходам, и никто их не охранял. Только на пересечениях коридоров стояли безоружные надзиратели и показывали путь. Узкие тоннели сменились просторным ангаром, вдоль стен которого стояли какие-то летательные аппараты со сложенными крыльями и несколько гусеничных тракторов. Ангар закончился широким трапом, спущенным на травянистую поляну. Свежий воздух ворвался в легкие, и у Виктора закружилась голова. Он тяжело закашлялся, прочищая грудь от остатков затхлых газов корабельного трюма. Невыразимое ощущение счастья охватило его. На негнущихся ногах он сошел на твердую землю и осмотрелся. На небе светило самое обычное солнышко. Не очень яркое и по-весеннему ласковое. Звездолет, огромная сплющенная с боков черепаха, расположился в центре поляны, покрытой бурыми проплешинами выжженной почвы. По-видимому, это место не первый раз использовалось как посадочная площадка.
— Земля, — услышал Виктор у себя за спиной восторженный выдох Стаса.
— Нет еще, — отозвался он, указывая другу на живописную группу встречающих. Они были еще отвратительнее, чем синие гуманоиды, к виду которых земляне уже немного привыкли. У этих на лицах на месте носа болтались полуметровые отростки, напоминающие искалеченные слоновьи хоботы. Стас не хотел на них смотреть, он отвернулся и, как зачарованный, любовался кустиком, тонкие ветви которого были поломаны корабельным трапом. Узкие листочки трогательно трепетали от легкого ветра, и Стас восторженно глядел на них, как на чудотворную икону. Виктор понимал его чувства: это было первое живое существо за последнюю неделю, которое не противно было видеть.
Витя потянул Стасика за локоть. Пора было присоединиться к выстроившимся в линейку пленникам. Безумное шоу, невольными участниками которого они стали, должно было продолжиться. Виктор и Стас неторопливо заняли свои места на левом фланге. Чернокожий солдат подровнял строй, оценивающе осмотрел его и махнул рукой группе слоноподобных тварей. Из ее середины вышел человек. Самый обычный человек. У Виктора даже отвисла челюсть от удивления, когда он увидел его. Это был старик с бледным морщинистым лицом. У него была нормальная голова, пропорциональные уши и локти располагались строго посередине руки, а не ближе к кисти, как у всех остальных. Но самое удивительное — на голове у старика росли волосы. Их было немного: редкий седой пушок окружал обширную лысину, но у синих гуманоидов волос вообще не было.
Старик тоже выделил Виктора и Стаса из остальной группы пленников и направился к ним. Хитро прищурившись, он посмотрел на Витю и произнес короткую фразу на незнакомом языке. Виктор вопросительно посмотрел на Стаса. Тот неопределенно пожал плечами. Старик осклабился ровными, явно вставными зубами и сунул руку в небольшой мешочек, покопался в нем и извлек на свет три полупрозрачных кругляшка размером с пятирублевую монету. Немного пожевав губами, будто производя в уме сложный расчет, он вернул одну монетку обратно, а оставшиеся две бросил на траву себе под ноги. Чернокожий солдат, топтавшийся поблизости, бросился на четвереньки и суетливо начал искать их, аккуратно раздвигая упругие стебли. Виктор еще ничего не успел понять, как получил сильнейший толчок в спину и вылетел из строя, пропахав носом глубокую борозду на мягкой земле. Жутковатое чудовище с хоботом, широко расставив ноги, встало над ним. Витя поспешно поднялся и, подчинившись чувствительным пинкам по своей задней части, переместился к обгоревшему стволу дерева неподалеку от места посадки звездолета. Следом за ним такой же монстр толкал Стаса.
— Ты это видел? Нас купили! — прошептал водитель, когда оказался рядом с Виктором. — Как рабов на невольничьем рынке!
— Ну и что? — ответил Витя. — Думаешь, от этого что-нибудь изменится?
Между тем бойкая торговля на поляне продолжалась. Старик шел вдоль строя пленников и швырял себе под ноги монетки. Как только покупка была оплачена, гуманоид с хоботом отводил невольника к дереву. Некоторых «синих» старик покупать отказывался, и тогда они долго препирались с чернокожим солдатом. Солдат бил пленника по самым уязвимым местам, очевидно стараясь доказать, от какого хорошего раба отказывается покупатель, но старик был непреклонен. Он брал только лучшее. Забракованных им гуманоидов отводили обратно на корабль. Некоторых, особо чахлых, относили. Виктору хотелось расплакаться. Хотелось выскочить из своего тела и улететь подальше из этого места. Может быть, это сон?
Виктор Блинов — раб? Этот невероятный кошмар не может быть действительностью!
Когда торговля закончилась, купивший их старик отдал несколько коротких приказов своим уродливым подчиненным. Те, размахивая блестящими железными прутьями и гортанно покрикивая, погнали новоприобретенных невольников к небольшой башенке, внутри которой скрывалась винтовая лестница, ведущая вниз. Было в этих существах с хоботами на мордах что-то от чабанов, перегоняющих отару овец через горный перевал.
Всхлипы и возмущенные возгласы пленников быстро гасились ударами, и скоро все космические путешественники, столь неожиданно изменившие свой социальный статус, беспрекословно выполняли приказы, окончательно сравнявшись с баранами. После нескольких лестничных пролетов и громыхающих эскалаторов их загнали в лифт, который со свистом устремился вниз. Уши заложило, и сердце, подпрыгнув вверх, застряло где-то в горле. Спуск продолжался невыносимо долго, и Виктору уже начало казаться, что они миновали ядро планеты и скоро выскочат на ее ночную сторону. Внезапно заскрипели гидравлические тормоза, кабина остановилась, и решетчатые двери раскрылись.
«Добро пожаловать в ад, — обреченно подумал Виктор, глядя на холодный тоннель с пятнами сырости на базальтовых стенах. — Отсюда нам уже не выбраться».
— Что дальше будет? — хрипло прошипел Стас в Витино ухо.
— Я предполагаю три варианта: один плохой и два очень плохих. — Виктор шмыгнул носом и потер тыльной стороной ладони увлажненные глаза. — Нас заставят много работать, над нами поставят какой-нибудь опыт или просто убьют.
— И какой же из них, черт возьми… — Стасу пришлось на время замолчать и втянуть голову в плечи, когда стражник ткнул его прутом в бок, заставляя выйти из кабины лифта. — Какой же из них, по-твоему, просто плохой?
— Пока не знаю. Надо осмотреться. Но даже у раба всегда есть возможность выбора. Это любил повторять мой школьный учитель истории. — Виктор был потрясен: откуда у него вдруг появилось столько хладнокровия и невозмутимости. Он даже был способен рассуждать и философствовать. Удивительно ведет себя человеческая психика в экстремальной ситуации.
Всех пленников выстроили в колонну по два и повели по коридорам, регулярно заставляя куда-то сворачивать — то направо, то налево, то спускаться вниз. Но ни разу и нигде им не пришлось подниматься вверх. Новые хозяева уводили их всё глубже в недра планеты.
Пленный солдат, идущий впереди, один из тех, которые защищали лабораторию и устраивали свару в трюме корабля работорговцев, неожиданно присел на корточки. В его руке что-то сверкнуло, и зеленый луч ужалил одного из охранников прямо в гадкую харю. Пронзительный крик «слоника» заставил всех оглянуться. Кто-то сильно толкнул Виктора в спину и, проскочив под его рукой, проворно выхватил железный прут из рук еще не успевшего упасть подстреленного стражника.
Виктор бросился на пол, по пути зацепив Стаса и заставив его шлепнуться рядом.
— Ты что? Надо помочь! — возмутился шофер и попытался подняться. — Это же восстание! Мы сейчас их всех замочим!
— Не суетись, гладиатор. — Виктор придавил друга к полу и, брызгая слюной, торопливо заговорил: — Именно про такой выбор мой историк и говорил: жить рабом или умереть свободным. Я не хочу умирать!
— Трус! — Стас с отвращением отодрал от себя цепкие пальцы Виктора и гордо выпрямился.
Побоище уже охватило весь коридор, умелые синие солдаты уверенно теснили перепуганную охрану, не применявшую лучевое оружие по причине его отсутствия. Синие дрались молча, яростно молотя врагов трофейными прутьями и заставляя их отступать. Тех, кто бросал оружие и поднимал руки, — не трогали. Не хотели тратить время на сдавшихся. На остальных обрушивался град смертоносных ударов и одиночные вспышки зеленой молнии. Несколько трупов уже лежало на полу. Неподалеку обиженно похрюкивал раненный в живот охранник.
Издав воинственный клич, Стас поднял с земли прут и бросился в самую гущу сражения, но споткнулся о распростертое тело одного из «слоников» и растянулся, больно стукнувшись головой. Он не увидел, что слабое сопротивление охраны сломлено и «слоники» в панике разбегаются. Зато он почувствовал, как чье-то колено уперлось ему в локоть, а чья-то ладонь бесцеремонно обхватила запястье и резко потянула вверх. Разъяренный Стас замахнулся зажатым в свободной руке прутом.
— Не дергайся, сосунок, руку сломаю, — спокойно сказал Виктор и еще сильнее заломил локоть Стаса. — Лучше будешь инвалидом, чем трупом.
— Мы уже почти победили, — скрипнул зубами Стас. — Пусти!
— Ни хрена мы не победили. Смотри. — Виктор освободил захват, и Стас сел, потирая руку.
Из отверстий в потолке упругими струями бил тяжелый коричневый газ. Он, как вода, растекался по всему коридору, заполняя трещины в полу и бронхи в легких невольников.
— Зато умрем свободными, — с пафосом заявил Стас и втянул ноздрями удушливую смесь.
* * *
Запах мясного бульона соблазнительно защекотал Элькины ноздри и разбудил ее. Она почувствовала себя усталой и разбитой. Всё тело болело так, будто она накануне одолела марафонскую дистанцию не меньше четырех раз. В горле першило, спина и ноги болели. Веки были тяжелыми, словно их придавило кирпичами. Ужасно хотелось поспать еще немного, но запах… Искушение оказалось слишком сильным. Элька с натугой открыла глаза и увидела, что лежит на постели под пушистым одеялом, а рядом с ней возвышается мужчина исполинских размеров. Тот самый богатырь, который вытащил ее из космической лаборатории. Он не привиделся ей в предсмертном бреду. Он не дух и не призрак. Вот он стоит рядом и держит перед ее носом посудину с аппетитно пахнущей горячей жидкостью. Элеонора с готовностью взяла кружку двумя руками и с наслаждением выпила до дна. Исполин одобрительно закивал и, как маленькой девочке, вытер ей подбородок специально приготовленной для этого салфеткой.
Элька смущенно улыбнулась и благодарно посмотрела на своего заботливого спасителя и кормильца. Какой же он был красивый. По-настоящему, по-мужски прекрасный. Переразвитые бицепсы под тканью комбинезона смотрелись на первый взгляд аляповато и негармонично, но это были настоящие мускулы. Мускулы для работы и для битвы, а не для демонстрации на подиуме, как у земных культуристов. Умные глаза, высокий лоб и большая, гораздо больше человеческой, голова. Череп нормального привычного типа и размера смотрелся бы на этой горе тренированного мяса недоразвитым, а так всё было очень правильно и эстетично.
Залюбовавшись, Элька не сразу почувствовала, что ее желудок, отвыкший от своих непосредственных обязанностей, взбунтовался. Судорожно сжавшись, он вытолкнул из себя весь только что залитый в него бульон. В последний момент девушка попыталась зажать рот ладонью, но жидкость всё равно нашла себе путь к свободе, вырвавшись наружу с омерзительным клокотанием.
Забрызганный с ног до головы гигант пророкотал что-то успокоительное, быстро протер салфеткой Элькино лицо и вышел из комнаты. У Элеоноры появилось время, чтобы немного осмотреться. И хотя она была ужасно смущена, любопытство взяло свое. Ее глаза забегали по окружающей обстановке, как взбесившиеся тушканчики, впитывая и анализируя малейшие интересные детали. Комната, в которой Элька оказалась, мало напоминала жилое помещение. Больше всего это было похоже на резервный склад процветающего старьевщика. Повсюду были разбросаны тряпки, потертые штаны и скомканные бумаги. На полках в углу царил художественный беспорядок. Книги, диски и какие-то непонятные хрустальные кубики лежали неустойчивой грудой и были готовы обрушиться на пол при малейшем сотрясении. На стенах вперемежку висели сабли, ружья, пистолеты и боевые топоры. На почетном месте, на специальных крючьях покоился внушительный двуручный меч. Когда через минуту хозяин комнаты вернулся, Элька уже смогла составить первое впечатление о своем спасителе. Скорей всего это был самый обычный холостяк, который не допускает в свою комнату ни одну женщину. То есть не допускает ее как хозяйку. С более утилитарной и приземленной целью дамы тут, конечно, бывают. Они выполняют свой женский долг и сразу уходят.
Исполин появился переодетый в чистую рубашку. Поменял Элеоноре испачканное одеяло и принес еще кружку ароматного бульона. Девушка сморщилась и капризно отвернулась. Ей не хотелось второй раз предстать перед своим рыцарем в неприглядном виде, но ее благодетель был ласков и настойчив.
Элеонора учла свой предыдущий отрицательный опыт и на этот раз пила медленно, поминутно с тревогой прислушиваясь к своим внутренностям. Но всё было в порядке, и Элька расслабленно откинулась на мягкую подушку странной цилиндрической формы. Гостеприимный хозяин устроился рядом. Стул, на который он уселся, был таким же необычным, как и подушка: без спинки, с наклонным сиденьем и с упором для коленей. У этого предмета мебели было только одно достоинство: на него ничего нельзя было положить и устроить на нем свалку барахла. Поэтому стул выглядел слишком пустым и вообще казался в этой комнате инородным предметом.
«Пришло время знакомиться», — лениво подумала Элеонора, с удовольствием ощущая, как приятная теплая истома растекается по всему телу. Ткнув себя пальцем в грудь, она по складам произнесла:
— Э-ле-о-но-ра.
— Элеонора, — быстро, четко и без акцента повторил исполин.
Эльке понравилось, как звучит ее имя в его исполнении. Она бы хотела услышать это еще раз. Только немного помедленнее и понежнее.
— Дкежрак Тлаюкунма Кхреэ, — представился он.
— Дке Жак… Тлаю… Кхре? — переспросила она, не рискуя повторять несколько совершенно незнакомых звуков.
— Жак! — Гигант успокаивающе махнул рукой. Видно, привык, что мало кто может правильно выговорить его имя.
В дверь робко постучали, и выражение на лице Жака сменилось с умильного на угрожающе-угрюмое. Он что-то раздраженно рыкнул, и стук стих. Вместо него послышался испуганный шорох. Снаружи под дверь просовывали лист бумаги. Жак злобно посмотрел на этот белый клочок, просветлел и звонко хлопнул себя по лбу. Подняв лист с пола, он протянул его Эльке.
Сверху донизу бумага была исписана загадочными каракулями. Каждая строчка чем-то отличалась от остальных, но все они были одинаково таинственны и непонятны. Элеонора перевернула бумажку, и в середине текста на оборотной стороне ей бросилась в глаза строка на русском языке: «Североморск — пуп Земли, столица мира. Дэн».
— Дэн! — радостно выкрикнула она.
— Дэн!!! — рявкнул Жак в сторону двери. Послышался торопливый топот удаляющихся шагов, и через минуту такой же топот вернулся обратно. Дверь скрипнула, и в комнату бочком втиснулся щуплый человечек с протезом-крюком вместо правой руки.
— Здрасьте, — поклонился он Элеоноре и затравленно посмотрел на Жака.
Тот, уперев руки в бока, грозно навис над пришедшим. Дэн был и без того мал ростом, а сейчас, сжавшись от испуга, стал похож на сгорбившегося карлика. Глаза исполина искрились недобрым блеском, пока он произносил длинный свирепый монолог. В водопаде изрыгаемых им слов Элеонора без труда разобрала много раз произнесенное имя Дэн и с удивлением и радостью услышала несколько знакомых до слез словосочетаний. Похоже, Жак имел некоторое представление о русском языке. Во всяком случае, о его официально не признанной части. Однорукий, приплющенный спиной к стене, в ответ лишь непонимающе пожимал плечами и криво улыбался, задирая вверх уголок рта. Вначале она не на шутку испугалась за него, но потом поняла, что присутствует при обычной разборке между начальником и подчиненным. Жак, как начальник, пытается выглядеть грозным, авторитетным и справедливым, Дэн старательно изображает покорность и уважение к чину.
— За что он тебя так, Дэн? — Элеонора решила прийти на помощь соотечественнику и прервать сыпавшийся на него град упреков.
— Да крысы опять сожрали всю корабельную тушенку, — проворчал однорукий, и слова родной речи бальзамом потекли по Элькиной душе. — Я здесь главный. По крысам. Никак не пойму, как они умудряются делать свои подлости. Неделю назад я спрятал все консервы в старом реакторном отсеке. Там свинцовые стены толщиной в метр, а сегодня прихожу — только погрызенная жесть валяется и крысиные норы во всех углах. Похоже, они жрут свинец на завтрак, чтобы пообедать консервами.
Элька захихикала, а Дэн, взглянув на Жака, сказал:
— Хозяин интересуется, тебе доктор не нужен? У нас есть врач, но он гридер и…
— Гридер? — переспросила Элька. Слово было непонятным и сразу ей не понравилось.
— Синий гуманоид. Ты их, наверное, видела. Мы сняли тебя с гридерского корабля. Хозяин опасается, что вид доктора может травмировать твою психику. После того, что эти твари сотворили с тобой…
Элька вспомнила, как над ней издевался синий инопланетянин, и громко сглотнула:
— Нет, доктора не надо. Лучше скажи мне, что это за бумажка, — она показала ему листок, который до сих пор держала в руках.
— Каждый раз, когда к нам попадает человек, не понимающий общепринятый язык, мы все пишем на таком вот листике несколько фраз на своем родном наречии и даем ему почитать, — объяснил Дэн. — Экипаж у нас разношерстный, поэтому переводчик почти всегда находится.
Жак слушал, как они разговаривают, и Элеоноре показалось, что ему нравится ее голос, но она постаралась поскорее забыть об этой своей заманчивой иллюзии.
Исполин вышел из легкого оцепенения, что-то приказал Дэну, кивнул Эльке и вышел из комнаты. Как только дверь захлопнулась, плечи Дэна сразу распрямились.
— Хозяин просит прощения, но он вынужден на некоторое время покинуть тебя, — перевел Дэн последнюю фразу Жака. — Ему нужно подготовить корабль гридеров, на котором тебя нашли, к буксировке. И еще он сказал, что раз с крысами у меня ничего не выходит, то я буду заниматься с тобой языком и выполнять все твои желания.
— Спасибо, Дэн. Ты давно с Земли? — спросила Элька, закрывая глаза.
— Лет двадцать уже странствую. — Однорукий присел на край кровати. — А может быть, и больше. Точно никогда не считал.
— Домой не тянет?
— У меня там никого нет.
Элеонора вдруг вспомнила про Виктора, Стаса и еще одного человека, который ждал ее в Москве. Сразу стало грустно.
— Скажи, Дэн, кроме меня, на том корабле кого-нибудь нашли?
— Живой — только тебя.
Элька сомневалась, стоит ли ей задавать следующий вопрос и что лучше — неизвестность или правда. В конце концов, после недолгих колебаний, она выбрала горькую правду.
— Земляне среди мертвецов были?
— Нет. Гридеры. Пара работорговцев и дюжина мутантов. Всё.
— Точно?
— Да я сам сжигал их трупы. — Дэн хлопнул себя крюком по груди. — Точно не было!
— Хорошо. — Девушка закрыла руками лицо, чтобы однорукий не мог увидеть навернувшие на ее глаза слезы. — Если их нет среди мертвых, они могут быть среди живых, — прошептала она.
Дверь открылась, и в комнату вошла высокая женщина. У нее были очень правильные черты лица и светлые волосы. На щеках играл приятный румянец. Строго посмотрев на Эльку и не сказав ни слова, она тихо села на маленькую скамеечку в уголке. Казалось, она даже не заметила, что в комнате, кроме нее, кто-то есть.
— Что это за лахудра? — с раздражением спросила Элеонора, не опасаясь, что незнакомка поймет ее нелюбезные слова. Эльке не хотелось признавать, но незваная гостья была очень красива.
— Любимая рабыня хозяина, Мульетта, — сказал Дэн. — Наверное, он прислал ее для контроля. Мне уже не доверяет. И всё из-за каких-то поганых крыс, а ведь мы с ним столько лет плечом к плечу…
— Рабыня?! Здесь есть рабство? — Элька удивленно привстала со своего места. Из всего, что сказал Дэн, она услышала только одно слово: «рабыня».
— Не просто есть, а процветает. Вообще, рабство не самая плохая социальная система, свойственная многим цивилизациям, и, я думаю, в чем-то она даже прогрессивна…
— Ты сам раб? — прервала его Элеонора.
— Нет, я наемный работник, — гордо ответил Дэн.
— А я? — тихо поинтересовалась девушка, опасаясь услышать ответ.
— Зря ты спрашиваешь об этом у меня. — Однорукий вздохнул и смущенно потер нос железным крюком. — Лучше задай этот вопрос Жаку.
— Кто я здесь? — Элеонора решила быть настойчивой, хотя уже всё поняла без дополнительных разъяснений.
— Знаешь, для них ты… — Однорукий замялся и отвел глаза.
— Продолжай, — приказала Элеонора, и Дэн сразу сжался, как будто в комнате опять появился разъяренный Жак.
— Для них твой статус не отличается от статуса животного, — отрапортовал он. — Говорящей обезьянки. Жак забрал тебя себе, и его доля в добыче на корабле гридеров будет уменьшена на сумму твоей рыночной цены.
— И сколько же я стою? — Элькин голос дрогнул.
Дэн исподтишка осмотрел ее накрытое тонким одеялом тело.
— Четыре монеты, я думаю. — Он покачал головой и добавил: — Никто не даст больше.
— А в рублях это сколько? — продолжала пытать его Элька, хотя такие мелкие подробности уже не имели никакого значения.
— Я не знаю, как пересчитать. — Дэн неуклюже попробовал увильнуть от ответа, но у девушки была железная хватка.
— Здесь пьют водку. Считай через нее, — потребовала она.
— Тогда литров десять. — Однорукий опустил глаза.
— Ведро дешевого пойла, вашу мать! — Элеонора длинно вычурно выругалась и заплакала. Дэн смущенно отвел глаза и принялся ковырять кончиком железного крюка спинку кровати.
