62

Пред рассветом в дверь стукнули. Галлен спал чутко и сразу открыл глаза. Стук повторился, а потом послышался голос приказчика, которому он с вечера приказал разбудить его:

– Ваше благородие, пора подниматься… Ваше благородие…

Галлен опустил ноги на остывший пол, вышел к двери и, открыв ее, кивнул, давая понять, что приказчик может идти.

Затем прикрыл дверь и посмотрел на храпевшего в углу прихожей Бурта. Тот всегда спал крепко, Галлену приходилось прилагать немало усилий, чтобы разбудить слугу.

В этот раз он решил испробовать другой способ, без воды и тычков. Подойдя к Бурту, он наступил ему на руку – совсем не больно, однако это напугало слугу. Тот вскрикнул и тотчас проснулся.

– Ой! Ваше благородие, чего тут?!

– Вставай, – сказал Галлен и, вернувшись в комнату, стал одеваться.

Грубые штаны, льняная рубаха, кольчуга, куртка и прожженная вчерашняя шляпа. И те же растоптанные сапоги с кармашком для тонкого кинжала.

Потом Галлен распахнул оружейный сундук и стал изучать свой арсенал, разложенный по отделениям и прихваченный ремешками.

Здесь были латы, два щита – большой и малый, два арбалета, шесть кинжалов, две даги, три шлема и четыре меча.

Сейчас в дело годился короткий – лопарский, всего в локоть длиной. Он удобно прятался в рукав и был удобен для схватки в помещении. Ему в пару Галлен взял широкий кинжал, который мог играть роль даги и щита.

– Попить бы чего, ваше благородие, – проскрипел Бурт, останавливаясь в дверном проеме. Пройти дальше он боялся, хозяин этого не любил.

Галлен снял с каминной полки кувшин, напился сам и подал слуге. Затем достал оставшийся в сумке хлеб и, разломив его, половину отдал Бурту.

– Спасибо, ваше благородие, – сказал слуга и принялся рвать зачерствевшую булку зубами.

Бурт всегда просыпался голодным, что казалось Галлену странным. Сам он готов был завтракать лишь через час после подъема – не раньше. Вот и сейчас он только выпил воды, а поесть собирался в фаршете.

Наконец Галлен был полностью готов, и они с Буртом вышли в коридор. Слуга еще не отошел ото сна и все время зевал и почесывался.

– Желаете завтрак, ваше благородие? – спросил приказчик, когда они спускались по лестнице.

– Нет, сегодня завтракать не буду, – ответил Галлен и подал приказчику крейцер за то, что разбудил.

– Спасибо, ваше благородие.

Выйдя на крыльцо, кавалер огляделся. Воздух был насыщен сыростью, а на земле виднелись следы от капель. Двое извозчиков, которых он видел накануне спящими у повозок, перебрались под свои экипажи.

– Дождь был, ваше благородие, – заметил Бурт.

– Был, но небольшой.

Галлен сошел по ступеням и, проходя мимо бочки с дождевой водой, зачерпнул пригоршню и брызнул себе в лицо. Это было вместо умывания.

Из конюшни вышел конюх, ведя на поводу Карандера – жеребца Галлена. Конь выглядел хорошо и тряс гривой в предвкушении разминки.

– А мула брать не будем, ваше благородие? – спросил Бурт.

– Нет, – ответил Галлен.

– Вот, ваш благородие, жеребец вполне здоров, – сказал конюх, передавая поводья хозяину.

– Я вижу, – ответил тот, награждая конюха крейцером.

За все эти услуги – раннюю побудку приказчиком или подготовку лошади – он мог и не платить, владелец гостиницы и так вписывал их в счет за проживание, но по опыту Галлен знал, что «маленьких» людей следовало подкармливать, тогда в случае чего, а это часто происходило с Галленом, эти люди становились на его сторону.

Как-то раз солдаты Дикого герцога, на которого он охотился, пытались убить его в придорожном трактире, но приказчик спрятал его под разделочным столом на кухне и четверть часа уверял душегубов, что постоялец давно съехал.

И все это за пару крейцеров чаевых.

В другой раз, на побережье, под его дверью караулили два арбалетчика, чтобы пригвоздить свою жертву наверняка, но истопник спустился с крыши на веревке и постучал в окно, чтобы предупредить об опасности.

А перед этим Галлен за теплую печку дал ему крейцер.

– Вы надолго уедете, ваше благородие? – спросил конюх.

– Не думаю. Как погода скажется. Если будет не слишком жарко, возможно, мы выедем за город.