Глава 9

Королевский министр Абдунасер Шариф готовился ко сну не в лучшем расположении духа. День, как он и предполагал, вышел архискверным. Монарх Абдельмаджид присутствовал на заседании королевского совета и, пребывая в дурном настроении после вчерашнего, несколько раз нарушал его ход ехидными репликами и выкриками. В конце он, как и полагается главе совета, выступил с заключительным словом, и эфенди Шариф давно уже не слышал столько грязных слов подряд, тем более из уст монаршей особы. В заключение взбешенный Абдельмаджид перевернул свой стол и удалился не попрощавшись, оставив ошарашенный совет в полном недоумении и тревоге. Несмотря на то что королевские министры выбивались из сил, чтобы поддерживать текущий бюджет в равновесии, монарх полагал, что они делают недостаточно.

Две молчаливые горничные привычно помогли хозяину избавиться от бедуинского костюма и проводили его в ванную комнату. Сидя в огромной мраморной ванне, Шариф никак не мог расслабиться, несмотря на то что служанки нежно и интенсивно массировали его тело намыленными губками. Его мысли упорно возвращались к злополучному королевскому совету. Когда старейшины начали понуро разбредаться, плохо начавшийся день продолжился соответственно. Улыбка и несколько теплых слов перед началом совета в адрес Адиля Азулая, презренного главы «Аламута», не спасла положения. Генерал остановил спешащего в свой кабинет министра, и они проговорили три четверти часа о каких-то дежурных вопросах. К концу беседы у Шарифа начало сводить скулы от напряжения, потому что его губы непроизвольно кривились в гримасе ненависти, и ему приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы сохранять приветливое выражение лица. Нельзя было начинать открытые военные действия с таким сильным соперником, по крайней мере пока.

Служанки умастили вымытого господина министра ароматическим маслом, облачили в халат, отконвоировали обратно в спальню и склонились в поклоне, ожидая дальнейших приказаний. Шариф жестом отпустил их и забрался в свою роскошную постель под парчовым балдахином.

День был тяжелым и нервным, однако сразу провалиться в сон ему не удалось. Он ворочался с боку на бок, смотрел в потолок, нервно моргая пустой глазницей. Нельзя, нельзя было открывать военные действия с таким сильным соперником, но, великий Пророк, до чего же хотелось! Начать с размашистой пощечины, а потом развернуться и гордо уйти, с наслаждением представляя себе, какое сейчас лицо у этого индюка. А потом – многомесячные позиционные бои, горы документов, поиск союзников среди других силовых министров, хитроумные многоходовые интриги, мучительные объяснения с монархом… И в итоге один из участников войны вылетает из королевского совета, возможно, совсем покидает государственный пост. Ну-ка, каковы шансы, что проигравшим будет всесильный Адиль Азулай, сосредоточивший в своих руках власть над тайными службами, сопоставимую только с королевской, тот самый Азулай, который решительно поддержал монарха во время последнего злосчастного мятежа?..

Мало. Мало шансов, эфенди. Прискорбно недостаточно.

Зато пугающе велики шансы, что в этом случае рано или поздно королевский министр Абдунасер Шариф окажется в застенках «Аламута» по обвинению в государственной измене или мятеже. И скорее рано, чем поздно.

Время текло, а долгожданный сон никак не приходил. Прошел уже, наверное, час с тех пор, как министр лег в постель, однако он до сих пор без всякого смысла ерзал по пропитанным потом простыням. Вероятно, надо было принять снотворное, однако министр не доверял фармакологии и старался пользоваться химическими лекарственными средствами только в самых крайних случаях…

– Мир вам, эфенди, – внезапно донеслось из мрака. – Не спится?

Шариф сумел не вздрогнуть. Сузив здоровый глаз, он молча вглядывался в непроглядную темноту в конце спальни, пока та не сжалилась над ним и не шевельнулась, на мгновение обозначив в своей глубине смутные очертания человеческой фигуры.

– Вам неплохо бы поменять свою охрану, – спокойно проговорила черная фигура на интерлингве, снова растворяясь во тьме. – Или хотя бы серьезно пересмотреть систему ее работы. Чтобы проникнуть к вам в покои, я не использовал и половины своих фирменных трюков.

Господин министр, прищурившись, смотрел в темноту. Профессионалы обычно не ведут задушевных разговоров с жертвами, это дилетантизм. Они максимально быстро выполняют свою работу и молниеносно исчезают – стало быть, незнакомец, с легкостью проникший ночью к нему в дом, как минимум не убьет его на месте, а начнет с переговоров. Стало быть, ему что-то надо. И он, разумеется, не из «Аламута»: зачем тайной политической полиции такие сложности, если при желании господина министра можно просто принять под руки по окончании очередного заседания королевского совета?

– Если я закричу, вы меня убьете? – негромко поинтересовался Шариф, стараясь сохранять максимальное достоинство. Разумеется, шайтан стресса некстати потянул его за язык, и он сказал совсем не то, что хотел. Впрочем, в сложившейся ситуации любая другая реплика прозвучала бы столь же глупо и неуместно.

– Нет, – безмятежно ответила тьма. – Но вы же все равно не станете кричать, правда? Я уверен, что вы не станете столь глупо ронять свое достоинство.

– Это будет зависеть от ваших дальнейших действий, – резонно заметил Абдунасер. – Хорошо, допустим, данный вопрос мы прояснили. – Он уже оправился от неожиданности, окончательно убедился, что этому человеку не нужна немедленная смерть господина министра, и в его голосе появились обычные надменные нотки. – Что же вам угодно, эфенди… э-э-э…

– На самом деле мы знакомы, – поведала тьма. – Только заочно. Меня обычно называют «мистер Сименс», хотя и не могу сказать, что всегда.

– Великий Пророк, – тяжело вздохнул королевский министр. – Так это все-таки вы тот безумец, который затеял драку в казино «Бахир» с полковником Акмалем? Я было решил, что это просто однофамилец.

– Да, это был я. Не беспокойтесь, я не дебошир по натуре. Так было надо, поверьте.

– Я по-другому представлял себе работу специалиста вашего уровня.

– У меня свои представления о работе. Именно поэтому я и являюсь специалистом такого уровня.

– Что-то пошло не так, раз вы изволили заявиться ко мне?

– Нет, напротив, все развивается строго по плану. Я просто явился лично подтвердить наши заочные договоренности.

Позер, подумал Шариф. Любитель красивых жестов. Ходжа Насреддин, благородный мститель, ужас богачей, летящий на крыльях ночи. Явно пришел, чтобы продемонстрировать, с какой легкостью способен проникать в самые защищенные особняки. Впрочем, следовало признать, что господин министр действительно оказался впечатлен этой демонстрацией. Однако королевский дворец – не особняк министра Шарифа. Тем более орбитальный королевский дворец. Туда так просто не проникнуть.

– Итак, мы лично подтвердили наши договоренности, – чуть раздраженно проговорил министр, злясь на самого себя – и за свой невольный страх в первые мгновения появления Сименса, и за свое невольное восхищение тем, как ловко этот проходимец обошел его охрану и защитные системы. И еще его терзала досада: если этот человек сумел сделать такое, значит, способен сделать и другой. Надо будет непременно принять меры, тут мистер Сименс прав. – Это все?

– Только у меня есть дополнительное условие, – проговорила тьма.

Эфенди Шариф подобрался. Вот оно, начинается. Мистер Сименс все-таки решил его шантажировать. Господину королевскому министру казалось, что он достаточно осторожен и прикрыт, чтобы его имя не всплыло в случае провала операции. Однако уже одно то, что Сименс пришел к нему на дом, убедительно доказывает, что Шариф ошибся в своих расчетах, и теперь уже было глупо прикидываться непонимающим. Наемный убийца сумел безошибочно протянуть нить умозаключений от нейрохирурга Сейфуля Сулеймани до министра Абдунасера Шарифа – и опять-таки то, что сделал один человек, вполне может сделать другой, только в следующий раз это может оказаться аналитик «Аламута».

– Сколько? – сухо поинтересовался министр после непродолжительного молчания.

– Свои деньги я уже получил, – заверила его темнота. – По крайней мере, половину. И не планирую получить с вас что-либо еще, кроме второй половины гонорара. Однако у меня есть еще один хороший бизнес, и в этой связи я хотел бы заключить на вашей планете одну выгодную сделку.

Ночной гость замолчал. Эфенди Шариф терпеливо ждал продолжения, поэтому Сименс заговорил снова:

– Я знаю, что в Аль-Сауди действуют разрозненные силы сопротивления, практически раздавленные во время последнего мятежа. Так вот, мне необходим контакт с повстанцами.

Министр по-прежнему молчал, и мистер Сименс счел необходимым добавить:

– Я не собираюсь сдавать мятежников «Аламуту», господин министр. Разумеется, вы не можете полагаться на мое честное слово, но вы умный человек и должны понимать, что я не рискну вести подобные игры с «Аламутом», учитывая как безграничное коварство этой организации, так и то, что я сам в этом деле по самые уши и мне едва ли удастся уйти от них безнаказанным. Шантажировать вас связями с подпольем я также не собираюсь – для этого мне вполне хватило бы одного факта вашего обращения ко мне за весьма пикантными услугами, – но даже если бы я захотел так поступить, это очень плохо отразилось бы на моей деловой репутации. Следовательно, логично предположить, что я так не поступлю. Напротив, я хотел бы сделать лидерам сопротивления чрезвычайно выгодное предложение, от которого они просто не смогут отказаться. И самое главное, без их помощи мне едва ли удастся выполнить ваш заказ.

Министр молчал.

– Разумеется, я понимаю, что такие вопросы не решаются мгновенно и на месте. У вас есть время подумать и побеседовать с нужными людьми, поделиться с ними своими сомнениями. В случае положительного решения вы знаете, где меня найти. Пока я провожу предварительный осмотр на месте и разрабатываю конкретные детали операции, но к концу недели мне уже желательно иметь контакт с повстанцами, причем на достаточно высоком уровне.

– Вы же понимаете, что это не так просто, – решился наконец министр. – Какие у меня гарантии, что вы просто не отследите мои контакты за неделю, чтобы потом… – Он осекся, внезапно ощутив, что его никто не слушает.

Кряхтя, министр спустил ноги на пол, сел на кровати, настороженно прислушиваясь, пристально вглядываясь в темноту. Темнота молчала. Он поднялся, сделал три шага в том направлении, откуда только что слышался голос Сименса. Там никого не было; спальня оказалась пуста. Абдунасер сдвинул декоративную панель в изголовье кровати, покрытую арабскими узорами, и с возмущением уставился единственным глазом на пульт охранной системы, приветливо помаргивающий огоньками светодиодов. Система была включена и исправно работала.

Шариф нажал кнопку внутренней связи.

– Слушаю, господин министр, – мгновенно отозвался начальник охраны.

– Все спокойно на территории? – ядовито осведомился Шариф.

– Да, господин министр.

– Немедленно всех людей на территорию! Задержать любого постороннего, которого обнаружите. Ни в коем случае не открывать огонь на поражение. Не калечить. Задержанного доставить ко мне. Но будьте крайне осторожны, он может оказаться крепким орешком.

– Слушаюсь, господин министр, – невозмутимо отозвался начальник охраны.

Шариф отключился и вернулся в кровать, чувствуя себя бесконечно несчастным, обманутым и всеми покинутым. Разумеется, проклятый американский шайтан просчитал и то, что после его ухода собеседник немедленно поднимет на ноги всю свою охрану – просто из принципа. Именно поэтому он исчез так внезапно, выиграв необходимые полминуты для того, чтобы беспрепятственно покинуть особняк. Абдунасер Шариф был почти уверен, что охрана никого не обнаружит и спишет внезапный ночной вызов на прогрессирующую паранойю хозяина. Но ничего, в любом случае пусть этот Сименс покинет особняк бегом, а не прогулочным шагом. Пусть сдаст еще один дополнительный экзамен на профпригодность.

Укрывшись атласным одеялом, господин министр попытался расслабиться, но заснуть сумел только под утро, дождавшись доклада начальника службы безопасности, что на территории все спокойно и посторонних нет.

Ночные похождения вымотали Джебедайю и Фатиму до предела, поэтому проснулись они только в третьем часу дня. Ожидавшие их пробуждения служанки тут же подали им кофе в чашечках-наперстках и деликатно удалились.

– Ты не боишься, что они расскажут твоему отцу про меня? – поинтересовался Сименс, смакуя ароматный напиток.

– Нет. Они преданы мне, как собаки.

– А другие слуги? Привратник на дверях, который впустил нас ночью?

– Послушай, ты только не ревнуй, но отец прекрасно знает, что я вожу сюда мужчин. – Она мило улыбнулась. – Также он знает, что если запретит мне это, то я буду встречаться с ними в городе, а это менее безопасно как для меня, так и для него – больше риска огласки. А если он решит держать меня под замком, я либо сбегу, либо перегрызу себе вены.

– А ты своего не упускаешь.

– Разумеется. Женщине здесь только так и следует держаться, чтобы можно было жить нормально. – Она поставила пустую чашечку на прикроватный столик и перевернулась на живот. – Главное – сразу правильно себя поставить. Приказать нести завтрак?

– Давай лучше позавтракаем в городе. Ненавижу есть в постели, а спускаться в столовую хочется еще меньше. Возможно, это мои пуританские предрассудки, но очень неприятно было бы столкнуться с твоим отцом или братом.

Через полчаса Сименс с младшей госпожой Дахаб сидели в главном зале ресторана «Сани». Несмотря на название, заведение не подавало русской кухни – просто по-арабски это слово означает «роскошный». Вежливый метрдотель почтительно проводил их до столика, покрытого парчовой скатертью с золотой вышивкой. Официанты принялись раскладывать по обе стороны от их тарелок серебряные столовые приборы.

– Спасибо, я всегда пользуюсь своими. – Сименс извлек из внутреннего кармана футляр черного дерева, раскрыл его и достал оттуда небольшую вилку и изящный столовый нож, покрытые ниппонскими иероглифами. – Это мои талисманы.

– Как вам будет угодно, – уважительно кивнул метрдотель.

– Что это за ящерицы бегают по стенам? – спросил Джебедайя у подруги, когда им подали салат из свежайших овощей и изысканных морепродуктов. – Мне казалось, что это шикарный ресторан, а не халупа на берегу океана.

– Именно что шикарный, – отозвалась Фатима. – Это ручные цезиусы. В ресторанах Аль-Сауди они считаются символом достатка и роскоши, а также дополнительным аттракционом для богатых туристов – инопланетные гости обожают подкармливать их со своего стола. Смотри, какие лапочки. И очень чистоплотные, никакой антисанитарии.

Когда подали горячее, мистер Сименс ощутил наконец уже давно ожидаемое покалывание в кончиках пальцев, которыми он держал вилку. На самом деле и вилка, и нож были замаскированными тестерами, способными распознать до двух с половиной тысяч известных в Галактике отравляющих, агрессивных и мутагенных веществ. Сигнал об опасности подавался в виде слабого электрического разряда на корпус тестера. По величине, частоте и характеру сигнала Джебедайя даже научился различать группы вредных веществ. Сейчас в его блюде прибор зафиксировал большое количество каких-то сильнодействующих растительных алкалоидов; возможно, они и не убили бы Сименса, но вырубили бы наверняка. Впрочем, нет, человеческое сердце едва ли смогло бы перенести столь сильный седатив.

Он начал тщательно протирать нож и вилку салфеткой и делал это до тех пор, пока покалывание в пальцах не исчезло. Увидев, что Фатима взяла свои приборы, он поспешно дернул ее тарелку на себя.

– Эй, что случилось? – Девушка удивленно посмотрела на него.

– Позволь мне поухаживать за тобой, – проворковал он, отрезая маленький кусочек от ее горячего – филе какой-то местной экзотической рыбы, приготовленной на пару. Нет, тестеры молчали, в блюде госпожи Дахаб яда не было. – Открой ротик, солнышко…

Скормив ей отрезанный кусок, мистер Сименс снова занялся своей фуа-гра с абрикосовым пюре. Отделив кусочек и от этого блюда, он повертел головой и сфокусировал внимание на вцепившемся в бархатную штору цезиусе, который висел вниз головой и дразнил его тонким раздвоенным язычком.

– Ай, какая лапочка! – умилился бизнесмен. – Иди сюда, животное, на тебе мяска.

Он поднял кусочек фуа-гра на вилке, ощущая подушечками пальцев колючую пульсацию крошечных электрических разрядов, повертел, соблазняя ящерицу. Та равнодушно моргнула и отвернулась.

– Нет, ну это хамство, подруга! – возмутился Сименс.

Он не поленился встать, приблизиться к ящерице, оттянуть ей пальцем нижнюю губу и положить кусок печенки в рот. Недовольно кося на него радужным глазом, цезиус зачавкал угощением.

– Вот, так лучше! Вкусно?

Цезиус облизнулся. Вновь посмотрел на человека – на сей раз с интересом.

– Ну, то-то!

Сименс вернулся за стол. Цезиус забеспокоился. Заозирался, свалился со шторы на пол и сосредоточенно затопал следом.

Взяв бутылку минеральной воды, Сименс медленно, со вкусом наполнил бокал. Полюбовался бокалом на просвет. Поднес было ко рту, когда кто-то подергал его за штанину. Посмотрев вниз, Джебедайя разглядел, что цезиус стремительно карабкается вверх по его брюкам. Добравшись до скатерти, ящерица перебралась на нее и, повиснув, выжидающе уставилась на американца: давай еще.

– Вот! Это совсем другое дело! – обрадовался Сименс. – Иди сюда, рептилия, голодной не останешься.

– Ты уделяешь этой твари больше внимания, чем мне, – надулась Фатима. – Я тоже хочу фуа-гра с твоей вилки.

– Рыба совершенно не сочетается с птичьей печенью, – строго сказал Сименс, тыча нанизанным на вилку куском в мордочку ящерицы. Цезиус лениво моргнул и принялся кусать лакомство. – От такого сочетания может случиться понос.

– В первый раз слышу про такое. Это ты только что сам придумал, чтобы морочить мне голову… Эй, что это с ним?

Цезиус вдруг перестал жевать и нахохлился, выпучив глаза. Затем отцепился от скатерти, упал на пол, перевернулся на спину и задергал лапами в агонии.

– Обожрался? – озадаченно предположил Сименс.

– Непохоже…

– Я ему дал всего два кусочка. Может, предыдущие клиенты?.. – Джебедайя замолчал и подозрительно принюхался к своей фуа-гра. – Нет, это вроде свежее…

– Два кусочка вот этого? – Девушка пристально посмотрела на тарелку приятеля. – Гм…

– Ну да. Но я не…

– Ясно. – Она быстро набрала номер на своем коммуникаторе. – Эфенди Сабир? Да, это Фатима. Срочно направьте наряд в ресторан «Сани». Попытка отравления. Нет, не я, мой друг. Эфенди, я сама выбираю друзей и не нуждаюсь в ваших нотациях. Хорошо, ждем. – Она дала отбой и молча посмотрела на Сименса.

Тот пожал плечами, но тоже ничего не сказал.

Десять минут спустя упитанный усатый араб в форменной рубашке сидел за столиком между Фатимой и Джебедайей и заполнял на портативном компьютере бланк протокола. Бледные от страха метрдотель, официант и шеф-повар стояли перед ним навытяжку. Пробежав глазами последние строки, полицейский поднял усталый взгляд на шеф-повара:

– Итак, неизвестный проник в ресторан с черного хода, предъявив удостоверение секретной службы «Аламут». Дождавшись официанта, который обслуживал этот столик, он уточнил, какое из готовящихся блюд предназначено для мистера Сименса. Далее под большим секретом он сообщил вам, что наркомафия планирует отравить вышеупомянутого, и якобы с целью сорвать эти зловещие планы добавил в фуа-гра несколько капель противоядия. Предупреждать мистера Сименса и вообще кого-либо он запретил, мотивировав это тем, что может сорваться масштабная антинаркотическая операция «Аламута». После этого неизвестный покинул ресторан через черный ход. Я все верно записал?

– Так точно, – проскулил шеф-повар. – Но откуда же я мог знать, что противоядие не сработает?..

Полицейский сокрушенно покачал головой: великий Пророк, с каким же дубьем приходится работать.

– Не было никакого противоядия, – строго сказал он. – В блюдо был добавлен яд, это просто вам сказали, что противоядие.

– О, Аллах! – испуганно воздел руки к небу повар.

– Сколько раз я говорил, что в случае любых нештатных ситуаций надо немедленно вызывать меня! – не выдержал метрдотель.

– Это же «Аламут»! Он приказал никому не говорить! – плаксиво начал оправдываться шеф-повар. – Сказал, что это нарушит строжайшую секретность операции…

– Собачий сын! А то, что он все это рассказал тебе, конечно, не нарушило секретность операции?! Когда ты уже научишься думать головой?..

– Так, хватит! – прикрикнул полицейский. – Разговаривать будете, когда я что-нибудь спрошу. – Он поставил последнюю точку и посмотрел на Сименса. – Если все верно, пожалуйста, поставьте свою электронную подпись.

Джебедайя и Фатима заверили протокол.

– Мы можем идти, офицер? – поинтересовалась госпожа Дахаб.

– Да, вы свободны, – сказал полицейский. – Но прошу вас пока хранить молчание о том, что произошло. Не исключено, что здесь действительно каким-то образом замешан «Аламут». Всех касается! – Он перевел взгляд на сотрудников ресторана. – А с вами я еще побеседую.

– Господа, – проникновенно произнес метрдотель, – я приношу вам глубочайшие извинения за этот прискорбный инцидент. Разумеется, весь ваш заказ мы отнесем на свой счет. – Он заискивающе улыбнулся полицейскому. – Это и к вам относится, эфенди.

– Но я ничего не заказывал, – удивился тот.

– Это поправимо.

Полицейский выжидающе посмотрел на Сименса. Делать заказ при посторонних он явно не собирался.

– Спасибо за содействие, офицер, – проникновенно сказал Джебедайя, поднимаясь из-за стола.

Уже в машине Фатима отрешенно проговорила:

– А ты, оказывается, нарасхват. Полковник Акмаль рвется набить тебе морду, кто-то травит тебя в ресторане. Вчера, наверное, тоже тебя ловили? А я-то, дура, решила, что кто-то решил меня похитить, чтобы шантажировать отца… – Она посмотрела на него: – Так ты и правда наркобарон? Только не ври мне.

– Насколько я знаю, нет, – невозмутимо отозвался Сименс. – Я – честный бизнесмен, прибывший в Аль-Сауди, чтобы немного развеяться и отдохнуть от тяжких праведных трудов.

– Жалко, – искренне произнесла девушка. – Ты и так крутой, но если бы еще был опасным международным преступником, с тобой было бы еще интереснее… – Она откинулась на спинку сиденья. – Послушай, но ведь тебя снова могут попытаться отравить!

– Запросто, – беспечно согласился Сименс.

– Бедный. Тогда больше никаких ресторанов. Я буду готовить тебе сама. Мне-то ты доверяешь, надеюсь?

– Конечно, милая. Но тогда они придумают что-нибудь еще – допустим, используют плазменный снайперский комплекс.

– Кто это – они?

– Понятия не имею.

– Фу, дурак!

В этот вечер они для разнообразия поехали в гостиницу к мистеру Сименсу, и госпожа Дахаб осталась у него в номере до утра.

– Это же не мы, – грустно проговорил эфенди Азам. – Определенно не мы. – Он перевел задумчивый взгляд на помощника: – Или мы?

Тот испуганно замотал головой:

– Команды не было, эфенди! Разве что какой-нибудь исполнитель на месте решил проявить ненужную инициативу…

– Вы настолько не уверены в своих людях, Селим?! – Полковник удивленно посмотрел на него.

– Уверен, эфенди, – поспешно мотнул головой помощник. – Нет, исключено. Это не мы.

– Тогда кто?

– Потенциальный противник? Они даже сумели подделать наше удостоверение, стало быть, против нас играет довольно масштабная сила…

– Чепуха. Просто услышав слово «Аламут», повара тут же наделали в штаны, им было не до того, чтобы тщательно обнюхивать удостоверение «агента». Думаю, им запросто можно было показать палец и заявить: «Аламут» – они и это приняли бы за удостоверение. Не думаю, что против нас работают спецслужбы противника. С другой стороны, конечно, это и не мальчишки из уличной банды. Думается мне, мистер Сименс где-то перебежал дорогу какому-то серьезному бизнесмену, скорее всего нелегальному…

– Он спит с дочерью эфенди Дахаба, – проговорил Селим. – Старик известен своим крутым нравом и ревностью по отношению к ухажерам дочери. Хотя он вынужден терпеть ее любовные приключения, они ему давно поперек горла.

Азам побарабанил пальцами по столу.

– Вы продолжаете наблюдение в номере Сименса?

– Конечно, эфенди.

– Глаз с него не спускать. Старика Дахаба тщательно проверить. В любом случае за Сименсом следить плотно.

– А если кто-то и дальше будет пытаться убрать его?

– Пресекать любые попытки причинить ему вред. Нейтрализовать тех, кто будет пытаться. Мистер Сименс очень не прост, и ему явно есть что скрывать, но мы до сих пор так и не получили четких доказательств, что это именно он. Международный скандал нам совершенно ни к чему, по крайней мере без прямого приказа эфенди Азулая. Если же Сименса зачем-то пытаются убрать наши приятели из министерства внутренних дел, то тем хуже для них. Операции такого уровня принято согласовывать со всеми службами, а если из соображений внутренней безопасности этого не делается – будьте готовы, друзья, что вам будут мешать собственные коллеги…