34
В свинарнике, снедаемый тревогой, Питера дожидался Бриан. Едва завидев его, он побежал ему навстречу, выхватил малую корзину и пошел рядом.
— Спасибо, приятель, признаться, я едва волоку ноги.
— Долго собирал лягушек-то?
— Да уж не валялся на травке, как некоторые, — усмехнулся Питер.
— Ты видел? Видел, что со мной произошло?! — воскликнул Бриан, загораживая дорогу.
— Не кричи так, — перейдя на шепот, одернул его Питер. — Если Ланкер услышит, тебя могут того… отправить на корм свиньям.
— Мы пошли, старшой? — спросил он у Ланкера, ставя корзинки.
— Валяйте, — отмахнулся тот, занятый своими делами, и Питер с Брианом пошли в сторону городка.
— Ну рассказывай же, рассказывай! — начал наседать тот, едва они отошли от свинарника.
— Да чего там рассказывать, должно, падучая у тебя.
— Как это — падучая?
Питер остановился, огляделся и, снова перейдя на шепот, стал пояснять:
— Болезнь такая, незаразная. Вот только ты сидел на дереве, болтал чего-то, а потом раз — и носом в траву, да еще и биться начал.
— Как это, биться?! — перешел на фальцет перепуганный Бриан.
— Ну как бьются? Ясное дело, об землю всем телом. Я даже испугался очень, а когда ты малость успокоился, положил тебя к дереву и лопухов под голову сунул, чтобы помягче…
— Да-да, лопухи были, когда я очнулся… Спасибо тебе.
— Не за что. Я бы рядом посидел, да мне лягушек собирать нужно было.
— Постой, но ведь ты пришел к дереву с полными корзинками, я это отлично помню! — воскликнул Бриан, забегая перед Питером и пятясь. В глазах его горела надежда, что сейчас все разрешится в шутку.
— Э-э, приятель… — Питер покачал головой и, обойдя Бриана, пошел дальше.
— Что, что «э-э», Малой? Говори, я уже и так запуган! — начал требовать ябеда и трясти товарища за плечо.
— А то, что у тебя даже видения случились, ведь корзинки на тот момент были пусты. Я пришел к дереву, чтобы забрать башмаки и перейти на другое место — на старом улов никакой оказался.
Остаток пути они прошли молча. Питер был рад, что Бриан больше не пристает к нему с расспросами, а тот, бедняга, раздумывал о своей доле.
— Слышишь, Малой, а что же мне теперь делать — пропадать совсем? Ведь скормят меня свиньям, ей-ей, скормят! — проговорил он, хныча, когда они уже входили в город.
— Я так думаю… — Питер замолчал и встал к стене, пропуская запряженную быками повозку с двумя насупленными молоканами. — Я так думаю, ты не такой уж и больной, просто тебе на жарком месте дурно делается.
— Но… я же весь день корешки копаю, и ничего — солнце меня не валит! — возразил растерянный Бриан.
— То в лесу, а то у реки. Про тайную силу воды слышал?
— Нет, — покачал головой Бриан.
— Ну вот видишь… Ладно, пришли уже. Вон Лусх меня дожидается.
Молодой молокан действительно стоял на своем прежнем месте и поигрывал короткой плетью с заплетенным грузом. Такой осаживали непокорных зуманов — своенравных коротконогих уродцев, служивших молоканам верховыми животными, их Питер поначалу принимал за лошадей.
На лице орка застыла зловещая ухмылка. От этой ухмылки Бриан весь словно онемел и на негнущихся ногах, с замиранием сердца протиснулся мимо Лусха во двор, но тот даже не заметил трусливого раба. Все внимание молокана были занято изворотливым и быстрым новичком по кличке Малой.
Питер остановился, понимая, что сегодня Лусх настроен очень серьезно, и страшное оружие в его руках лишь подтверждало эти намерения. Может, лучше бежать прямо сейчас, пока он еще крепок и не калека?
«Ну подумаешь, плеть… — начал уговаривать себя Питер. — Это же просто… Это же просто длинная рука! Я буду считать, что у Лусха одна рука длиннее другой!»
Орк чуть подался назад, чтобы дать Питеру пройти во двор, потом закрыл воротную створку и двинулся на свою жертву, желая сегодня одержать абсолютную победу.
