32
На следующий день сбор лягушек и подкормка завтрашнего улова заняли у Питера значительно меньше времени, чем обычно, а когда он вернулся к дереву, под которым прятал башмаки, Корнелий уже ждал его.
— Вчера ты показал, что неплохо усвоил первый урок, — сказал он вместо приветствия. — Однако ты не удержался от дерзости.
— Не удержался? — поразился Питер, ставя корзины на землю. — Но в чем была моя дерзость, Корнелий?
— Ты слишком подчеркивал свое новое знание, и Лусх почувствовал это. Он понял, что ты изменился.
— Как же я должен был поступить?
— Ты должен играть побежденного, дольше оставаться на земле и позволить немного пустить тебе кровь. Посмотри, твое лицо неприлично чисто.
— Это от сиваша, я каждый день мажусь жвачкой…
Корнелий молчал, и Питер почувствовал себя виноватым.
— Но я могу снова стать прежним и, как вы говорили, поиграть с ним.
— Нет, в этом будет еще большая дерзость, ведь он запомнил тебя измененным.
— И что теперь?
— Постарайся повторить себя таким, каким ты был вчера, и держись пока этого поведения, чтобы он думал, что ты не изменяешься.
— Хорошо, Корнелий, я приложу все силы!
— Тогда вперед — на остров.
Когда они снова пришли на глиняный пятачок, Корнелий преподал Питеру новый урок, длиною в несколько часов, заставив его атаковать и защищаться только ногами.
— Забудь, что у тебя есть руки. Лягайся, как это делают лошади, подсекай, годится все, что ты можешь использовать против врага.
Питер терпел удары, падал, поднимался и пытался атаковать сам. К закату он едва чувствовал под собой ноги, зато, казалось, мог бы ими завязать веревку или выхватить из водорослей лягушку.
С долгими перерывами на отдых Питер сумел дотащить улов до свинарника, а потом побрел с Брианом в селение.
— А знаешь, как называется город, где живем мы и наши хозяева? — спросил тот, когда они шли мимо руин разоренной деревни.
— Нет, не знаю.
— Вангор.
— Что это значит?
— Понятия не имею. Название и название…
Бриан посмотрел по сторонам, на много раз виденные пустынные холмы и торчавшие из красноватой земли скальные обломки.
— А знаешь, Питер, иногда я думаю о том, чтобы сбежать. А ты?
— Сначала думал, на новом месте всегда кажется, что убежать проще.
— А теперь что же? — торопливо спросил Бриан и даже затаил дыхание, чтобы не пропустить чего-нибудь важного.
— Теперь я прижился, и бежать мне не хочется.
— Да? — с недоверием произнес Бриан. — И к тумакам Лусха ты прижился?
— К тумакам привыкнуть сложно, но тоже случается. Я ведь не сравниваю нашу жизнь с волей, ее я уже и не помню, я сравниваю жизнь у молоканов с тем, как мне приходилось у других хозяев. По сравнению с прошлым нынешнее житье не такое уж и плохое.
— Ну… тебе, конечно, виднее, — произнес Бриан разочарованно.
Питер мысленно посмеялся над попытками товарища по несчастью добыть для хозяев «горячих» новостей. Что ж, в неволе каждый выживал, как мог. Питер был смышленым от рождения и талантливым в военном ремесле, а Бриану приходилось искать собственные пути.
У ворот невольников, как обычно, ждал Лусх. Однако в этот раз он не набросился на Питера сразу и начал атаку не спеша, внимательно анализируя реакцию жертвы на каждый удар.
Питер постарался полностью повторить свое вчерашнее поведение. Закрывался от ударов немного невнятно, как бы случайно, пропускал и катился камнем. А когда Лусх ударил покрепче, откатился совсем далеко и полежал на земле, чтобы подтвердить ожидание молодого орка.
Убедившись в своем очевидном преимуществе, Лусх отпустил невольника в погреб.
