29

Ремесло сбора корма для ненасытных свиней Питер освоил успешно, это стало его основной работой. Больше его не заставляли чистить навоз и с самого утра выдавали корзины. Питера это вполне устраивало, ведь помимо лепешек, которые он получал каждое утро, удавалось найти что-то еще, а вонючее нутряное сало он есть так и не научился. В ход шли молодой чакан и рыба, она часто попадалась вместе с водорослями, и Питер научился разделывать ее острой щепкой. Есть рыбу сырой нужды не было, он завяливал ее на солнце, а уже потом съедал.

Жизнь в здешней неволе могла показаться не такой ужасной, если бы не ежедневные встречи с Лусхом. Тот специально дожидался, когда Питер придет с работы, чтобы избить его во дворе усадьбы.

Лухсу нравилось, что этот раб пытался закрываться и как-то защитить себя, в то время как других можно было сшибить одним ударом. Кроме того, новичок оказался выносливым и не харкал кровью, хотя Лусх избивал его те две недели, что раб жил у новых хозяев.

— На тебе заживает быстрее, чем на собаке, — ухмылялся Лусх, прежде чем начать очередное избиение. Ему было невдомек, что Питеру приходилось ежедневно пережевывать по три пучка сиваша и смазывать следы побоев.

Между тем Ланкер сообщил одному из хозяев — Гурду, что новичок хорошо справляется с работой и что к сбору на реке у него талант.

— Я его за пустые корзинки ни разу не колотил… Вот только слабеть он стал, того и гляди кровью захаркает.

К мнению Ланкера Гурд прислушивался. Это был хороший раб, неплохо руководивший хозяйством на свинарнике, поэтому Лусху было приказано… не бить новичка так сильно, как он это делал прежде.

— Малой должен нормально ходить за лягушками, на своих ногах и не задыхаться, — сказал Гурд своему младшему брату.

Тот был недоволен, его лишали главного развлечения, однако в следующий раз ограничился несколькими затрещинами и уже не валял раба в пыли, проверяя крепость его ребер.

Легко отделавшись в этот вечер, Питер спустился в погреб, где держали рабов. На сегодня вся его работа была сделана и все удары получены.

— Сегодня он бил тебя не так сильно, — заметил Бриан, разглядывая лицо Питера.

— Наверное, настроение было хорошее, — без улыбки ответил тот и, попив воды, лег спать.

— Это тебя за лягушек пожалели…

— Что? — Питер приподнялся с соломы.

— Я на свинарнике слышал, как Ланкер хвалил тебя перед Гурдом. Сказал, что ты слабеешь и можешь помереть, а это жаль, поскольку лягушек таскаешь больше всех.

— Что ж, хорошо, если так, а то уже мочи нет терпеть этого… — Питер умолк, ему показалось, что двое рабов-строителей внимательно прислушиваются с разговору. — Ох, нелегка наша жизнь.

— Твоя правда, — кивнул Бриан и подвинулся ближе. — А скажи, Малой… То есть Питер. Или как тебя лучше называть, чтобы не обидно?

— Называй, как хочешь, а Малым меня и на галере звали.

— Вот как? Очень хорошо. Так вот, Малой, ты мне расскажи — у тебя есть какой-то секрет? Как ты ухитряешься столько лягушек набирать?

— Обыкновенно, иду и собираю. Если поглубже зайти, там их больше и они крупнее, — заплетающимся языком пояснял тот, уже проваливаясь в сон.

— Но ведь бывают дни, когда они прячутся — ни одной не найдешь, а ты две недели носишь и все больше большего. Ты расскажи, может, мне тоже когда носить придется.

— А раньше не носил?

— Носил… — Бриан вздохнул. — Лысый меня дубинкой два раза учил, больше не захотелось. Я теперь траву собираю и премного доволен.

— Нет никакого секрета, просто везет. — Питер глубоко вздохнул и окончательно провалился в сон, а разочарованный Бриан пошел пить воду.