27

Во двор вышел Лусх, по меркам молоканов — подросток, однако по сравнению с Питером он был гигантом — на две головы выше его и почти втрое шире.

Он не стал брать в руки никакого оружия и, подойдя к пленнику, лягнул его ногой в живот. Питер отлетел ярдов на пять и покатился по земле. Попытался подняться, но ему не хватало дыхания, а Лусх приближался с издевательской улыбкой на своем сером лице. Питер отползал сколько мог, попытался закрыться рукой, но Лусх ударил его с другой стороны — в ухо. Потом еще раз ногой в лицо, Питер врезался в стену и лишился чувств.

«Они добьют меня… — успел подумать он. — Они меня добьют».

Однако орки добивать пленника не стали — ослушаться мессира Гами-Гамета они не могли. Рабы перетащили окровавленного новичка в погреб, где содержали невольников; очнулся он уже под вечер в абсолютной темноте, решив, что уже умер.

«Вот она какая — другая сторона», — подумал Питер, глядя в темноту. Он чуть пошевелился и застонал от боли — все тело болело от недавних испытаний. Казалось, на нем не осталось живого места.

«Нет, я еще живой», — догадался он и пошарил вокруг рукой, ему показалось, что он в сыром подвале своего прежнего хозяина Карцепа. Где-то здесь должны бегать крысы и валяться останки прежних жертв.

— Если тебе по нужде надо, я провожу, — прозвучал совсем рядом чей-то знакомый голос.

— Это ты подавал мне воду? — догадался он.

— Я. Меня зовут Бриан, я из Беттерга.

— А я Питер из Гудбурга.

— Гудбург? Это же далеко на севере, разве молоканы и туда добрались?

— Нет, меня захватили с обозом моего дяди. — Питер вздохнул: — Мы направлялись в Пешехар.

— Давно в невольниках?

— Даувпирт мой шестой хозяин.

— Шестой?! — поразился Бриан. — Ты, видать, натерпелся, парень, я-то в невольниках всего второй месяц, а уж подумывал о петле. Тут пострашнее, чем на галерах будет.

— На галерах я был, но обошлось…

— Ты был на галерах?! — удивился Бриан.

— Недолго — меньше месяца.

— А что потом?

— Слушай, ты не мог бы дать мне еще воды, а то… А то все внутри ссохлось.

— Это я мигом, лежи тут!..

Было слышно, как шаги Бриана прошуршали по соломе, а затем он вернулся.

— Держи двумя руками, а то нас за каждую разбитую плошку секут.

— Спасибо.

Питер припал к воде и пил долго, пока хватило дыхания. Потом отдышался и допил все.

Бриан унес плошку и, вернувшись, улегся на солому рядом.

— Ну так чего там на галерах, скверно?

— Скверно, но там много народу — люди все вместе, оттого не так страшно.

— А грести-то небось сутками напролет приходилось?

— Нет, нам давали спать и хорошо кормили — голодных не было, голодный плохо гребет.

— Ясное дело — плохо. А потом как же, тебя продали?

— Сбежал.

— Сбежал?! — воскликнул пораженный Бриан.

— Эй, вы бы заткнулись, а то нам завтра чуть свет камни таскать! — послышался из другого угла недовольный голос.

— Ладно-ладно, я уже молчу, — поспешно согласился Бриан и перешел на шепот: — Как же ты сбежал?

— В порту, — просто ответил Питер, опуская множество подробностей о путешествии на Голубой Суринам.

— По воде или как?

— По воде.

— А сюда как?

— В городе орки схватили. В Исфагане.

— Это у них быстро, — согласился Бриан и вздохнул: — Нас тоже прямо на улицах похватали, как скот какой-нибудь. Меня и двух знакомых, на одной улице жили.

— Где же они теперь?

— А нигде. Съели их.

— То есть… как съели? — не понял Питер.

— Обыкновенно, как свиней едят.

— А тебя не стали?

— Наверное, случая подходящего не было. Они людей по праздникам едят, жертвы приносят. Столб посреди двора видел?

— Да.

— Вот возле него и убивают, а потом кровью этот столб поливают, он у основания уже черный от этой крови, а ведь они здесь чуть больше года живут. Честно говоря, я думал, они и тебя есть будут, а вышло вон как.

Они помолчали, каждый думая о своем.

— Слушай, а что это за человек, который на стуле у стенки грелся?

— Не знаю. Может, их родственник?

— Как это? Он ведь человек — по нему же видно, не может он им родственником быть.

— Тогда не знаю. Может, выслужился?

Бриан вздохнул:

— Небось его никто есть не станет, не то что нас с тобой.

— Меня вчера еще долго били?

— Нет, как ты свалился, так и оставили.

— А этот Лусх крепко лютый?

— Ой, даже имя его произносить боюсь. Если мимо проходит, обязательно лягнет, да так, что потом кровью харкаешь, у нас его все боятся.

— А много ли невольников у хозяина?

— Всего человек двадцать, здесь семеро — ты уже восьмой, а остальные на свинарнике, это за городом у леса. Хозяин обещал и меня туда отправить — за свиньями ходить, думаю, это лучше, чем тут с Лусхом встречаться.

— Далеко до свинарника?

— Недалеко, с полмили.