25

На окраине Исфагана, у самого начала большой северной дороги, стоял трактир. Он находился в городской черте и потому оставался под защитой договора о перемирии. Возле него, в тени оливкового дерева, располагались несколько столов, пустовавших обычно в жаркое время суток, однако сейчас один из них был занят тремя скитальцами в просторных черных одеждах.

Они ограничились чаем и медом, поэтому трактирщик посматривал на них с неудовольствием. Ближе к вечеру сюда подъезжали состоятельные купцы, хлеставшие старый херес, как воду, а с этих странников ничего, кроме медной монеты, не возьмешь, не доход, а одно только беспокойство.

Трактирщик широко зевнул и, закинув на плечо грязное полотенце, пошел под навес, чтобы отдохнуть, глядя на дорогу.

— Почему мы отпустили его? — спросил Харар, имея в виду Гильгума. — Можно было устроить ему теплый прием.

— Твоим фокусом с насадкой для посоха его не проймешь, — сказал Карцепос. — Пока Хивва рядом, одолеть его мы не можем, к тому же неизвестно, скольких помощников, вроде Исседола из Хардада, он держит под своей властью.

— Да, — подтвердил молчавший прежде Вендор. — Он собирает их со всех сторон света, обещая силу и власть.

— Тогда почему мы не перехватили этого — Питера Фонтена, коль уж вы, мессир, ожидали от него какого-то известия?

— Я не говорил, что ждал известия именно от мальчишки, я надеялся увидеть намек на метод прозрения…

— И что, намека не было?

— Я ждал, что Гильгум попытается отыскать этот метод, тогда бы я воспользовался его силой, но Гильгум слишком занят сейчас сбором под свои знамена сторонних магов. Ему в тягость разбираться в этом мальчишке, однако он оставил его жить, а стало быть, начнет понемногу терять силу…

— Почему он будет терять ее, мессир? — тут же спросил Харар.

— Потому что у него возникли сомнения. А это для мага страшнее незнания.

Они помолчали, потом Харар не удержался от очередного вопроса:

— А что теперь будет с этим мальчишкой?

— Его будут истязать работой и плохим отношением, — ответил за Вендора Карцепос. — Когда мне нужно было лучше понять невольника или жертву, я подвергал его наказаниям.

— Что значит — понять?

— Прочитать, увидеть его прошлое и будущее, узнать предназначение. Когда у человека сломлена воля, он становится податливым и прозрачным, словно стекло. Однако не всегда телесные наказания могут лишить воли.

— Так, может, нам убить этого мальчишку, чтобы Гильгум не разузнал чего-то, что потом сможет навредить нам?

— Сделать это никогда не поздно, — ответил Вендор и вздохнул: — Но только в том случае, если мы будем точно знать, что мальчишка больше полезен Гильгуму, чем вреден. Пока что он играет на нашей стороне, и чем дольше он продержится и не растеряет воли, тем больше сил потеряет Гильгум.

— А этот пьяница, мессир, чего хочет он?

— Не слишком ли много вопросов, Харар?

— Как скажете, мессир, я лишь хочу разобраться во всех хитросплетениях этой ситуации. Я не могу, как вы, прозреть внутренней силой, поэтому полагаюсь на свой разум.

— Ну хорошо. Пьянице надоело жить в этом городе, и он желает заработать на мальчишке, вернув его родственникам, и зажить спокойно в доме у речки.

— В доме у речки, — повторил Харар.