120

Полковник стал окружать первоначальную схему полосами заграждения.

– Из чего они состоят? – спросил Хирш.

– Обычная колючая проволока, но главное вот тут – три дота с диапазоном стрельбы двести семьдесят градусов. По устаревшим данным, там стоял пушечно-пулеметный комплекс.

– Мы что же, будем опираться на устаревшие данные?

– Нет, какую-то разведку провести сможем, Бертуччи со своими ребятами сейчас над этим работают.

– А что на станции за гарнизон?

– Гарнизон небольшой, по устаревшим данным, два десятка нороздулов и фризонталов. Не думаю, что там что-то серьезно поменялось.

– И вы, сэр, полагаете, что мы сможем использовать нороздулов против нороздулов? – усомнился Хирш, и Джек с Шойбле были с ними согласны.

Сверху, пробив крону, прямо на песок шлепнулся фасолеобразный объект оранжевого цвета – размером с ладонь. Помня и о здешних змеях, троица пилотов подалась назад, а Веллингтон сухо рассмеялся.

– Это всего лишь плод, господа. Правда, позже он дозреет и рванет, как противопехотная граната, выбросив семена в сторону озера.

– Почему в сторону озера? – спросил Джек.

– Семена тяжелые и сразу пойдут ко дну, когда вода спадет, они прорастут и к следующему сезону дождей уже будут иметь ветки и листья над поверхностью воды.

– А есть это можно? – спросил Шойбле.

– Хотелось бы сказать тебе «да», мой критически настроенный друг, а потом посмотреть на результаты, но мы в одной команде, поэтому не тронь его, сейчас это очень опасный продукт, и в его оранжевой корке находится такой яд, которому позавидует самая коварная змея.

– А зачем ему такой яд?

– Затем, чтобы лунные муравьи его не распотрошили и не утащили все семена к себе в дупло на дереве.

– А почему лунные, сэр? – спросил Джек. – Они выходят ночью?

– Они выходят только перед полной луной, а когда она уменьшается до двух третей, тотчас исчезают.

– В дупле?

– В дупле.

– А давайте опять про станцию, – напомнил Хирш.

– Конечно, лейтенант, – кивнул Веллингтон. – Спрашивайте.

– Как вы заставите купленных нороздулов пойти против своих?

– На то есть толмач, он зарядит их мыслью, что командующий операцией Бертуччи для них отец родной, и они уделают любого, на кого он покажет пальцем.

– И вас? – уточнил Джек.

Веллингтон не ответил, он следовал уже разработанной против Джека тактике: отвести взгляд, перевести дух, достать фляжку и сделать пару глотков. Подчеркнуто неторопливо завинтить крышку, убрать фляжку в карман и лишь потом, когда концентрация Джека ослабнет, ответить.

– Ну послушай, капрал, должен же я хоть кому-то верить?

– То есть вы доверяете Бертуччи?

– Более, чем тебе.

– Капрал Стентон, может, вы пока заткнетесь и не будете перебивать вашего командира? – осведомился Хирш, которому надоело быть нянькой для Джека в этих глупых и ненужных пикировках с полковником.

– Извините, сэр, – смутился Джек, поняв, что, пожалуй, слишком заигрался.

– Что она вообще такое и зачем нужна нороздулам, эта станция, сэр? – спросил Хирш, беря инициативу в свои руки.

– Хороший вопрос, лейтенант.

Веллингтон подошвой стер схему и, отбросив палку, вернулся в тень деревьев, за ним вернулись и пилоты.

– Станция на материке Ганбего, или по-местному – асимптория, является навигаторским маяком местного значения, а также удобной точкой привязки в масштабах всех Островов.

– Почему всех?

– Когда корабли каттингов идут из старой империи, они, в первую очередь, получают сигнал от этой станции.

– А если не получают?

– Не получают с этой, получают с другой – на планете еще несколько станций, но эта самая точная, а неверный маневр ведет к потере топлива. О важности топливного баланса вам говорить не нужно, я полагаю.