98

Уже целые сутки на море не стихал шторм, и рыбаки Пронсвилля не могли приступить к привычной работе, сидя под навесами рыбных сараев и почесывая в затылках.

Сезон штормов закончился два месяца назад, однако волны упрямо бились о берег, вздымая брызги и рисуя радугу над скалами, когда солнце ненадолго выглядывало между тучами и исчезло снова, предоставляя морской стихии показывать свою силу.

А на высоком холме в пяти милях от Пронсвилля, среди запущенных садов, стоял замок, который некогда принадлежал основателю города.

Было время, когда на холмах вызревали виноград, яблоки и персики, и сотни крестьян из окрестных деревень зарабатывали себе на жизнь, ухаживая за посадками, выжимая виноградный сок для вина и вываривая яблоки для джема. Дары приморских садов ценились на севере, а внизу, у моря, расцветала рыбацкая слобода и небольшой торговый порт.

Но прошли десятилетия, и что-то нарушилось в этом отлаженном механизме. Жильцы большого белоснежного дома на холме исчезли, сады заросли, крестьяне ушли из деревень и спустились жить в слободу. Пронсвилль начал разрастаться и захватывать новые территории, а с белых стен дома осыпалась известь, и он стал серым, как камни скал, из которых он был построен.

Теперь ветры вольно гуляли между холмов, гонялись друг за другом вдоль скал и обрывали побеги одичавшего винограда.

В сады забегали волки, птицы слетались поклевать кислых ягод, но случалось, что в доме появлялись постояльцы. Не часто, но всегда заметно, потому что море тогда начинало волноваться и вздымалось брызгами волн.

Одичалость здешних мест устраивала постояльца. Он смотрел сквозь треснутое италийское стекло и, сосредоточившись на образах, ждал возвращения всех своих теней. Его звали Фрейн, Фрейн-император, и у него было блистательное прошлое, которое он хотел вернуть.

Фрейн был готов сражаться, и для этого у него имелись силы.

Вдруг старый дом сотрясся от глухого удара, и Фрейн направился к лестнице. Придерживая полы просторного одеяния, он спустился на первый этаж, затем в подвал и, распахнув тяжелую дверь со скрипучими петлями, увидел бьющуюся на каменном полу большую птицу.

– Поднимайся, расскажи, что ты видел, – приказал Фрейн. Птица тотчас сложила крылья и замерла, а через мгновение перед Фрейном уже стоял его двойник, полупрозрачное подобие.

– Змеевольд уже нашел их… Змеевольд и его отряд идут по следу… Но ему мешают…

– Кто?

– За Змеевольдом идут другие…

– Кто они, говори? Ну не тянуть же из тебя каждое слово клещами?

– Я вижу их, как союзников ордингов в войне против веспов.

Внезапно тень начала таять, но Фрейн резким пассом заставил ее стать отчетливее.

– Ты еще не все рассказал, потерпи и тогда отдохнешь. Итак, кто они, слуги ингландского короля?

– Да. Матросы.

– Матросы? Так далеко от моря?

– Их вызвал с острова жадный старик.

– Как его имя?

– Имени нет. Но он уже дважды был в Пронсвилле.

– Ах вон ты о ком! – усмехнулся Фрейн. – Герцог Лоринджер, который меняет золото на молодость. Странные они существа. Сейчас он меняет деньги на молодость, а когда был молод, делал наоборот. Стой, не уходи!

Фрейн повторил жест, заставляя тень оставаться на месте.

– Зачем герцог идет за гномами? Что он знает?

– Он знает про золото.

– Какое золото?

– Не могу сказать… Но когда он представляет обоз гномов, он видит в сундуках золото.

– Жадный, жадный старик, – покачал головой Фрейн и засмеялся. – Ладно, отдыхай.

Тень начала таять и невесомым облаком двигаться к стене, в которой и исчезла.