– По этому морю можно плыть годами, – прошептала Роми, глядя на серый простор.

– Не годами, – педантично поправил стоявший рядом Лаймо. – Меньше. В прошлый раз мы пересекли его за сто шестнадцать суток.

– Я знаю. Кажется, что годами. Оно все время одинаковое. Совсем не похоже на Идонийское – у нас там зеленая вода, сиреневое небо, белые облака… А здесь словно все краски повыцветали.

– Зеленая вода?

– Разве ты не видел море в Панадаре?

– Нет. Я видел только Нижний и Верхний Город.

Вдали появилось черное пятнышко. Исчезло. Опять появилось. Нэрренират. Подплыв к судну, она рявкнула:

– Бирвот!

Маг выскочил из каюты, положил на палубу покрытый концентрическими желобками диск, вырезанный из дымчатого полупрозрачного камня, прошептал заклинание – и судно застыло, подобно торчащей из воды скале. Роми и Лаймо сбросили широкий трап, сплетенный из панадарских канатов с алмазной нитью специально для богини. Та вскарабкалась на борт. Благодаря магии Бирвота, судно не шелохнулось. Он опять произнес заклинание, и лишь тогда слабая качка возобновилась. С чешуи Нэрренират падали на выскобленные доски палубы тяжелые соленые капли.

Шестьдесят восьмой день плавания. Никаких приключений, ни штормов, ни пиратов (Бирвот обмолвился, что он был бы никудышным магом, если б допустил приключения такого сорта). Благодаря по-королевски щедрой плате и заклятью, рассеивающему любопытство, маленькая команда судна почти не интересовалась пассажирами. Лаймо и Роми изнывали бы от скуки, если б не ежедневные тренировки и не разговоры с Нэрренират. Богиня обитала на корме, где стояла также накрытая тентом машина. Это нарушало балансировку, но Бирвот выравнивал ее с помощью магических ухищрений.

Когда Нэрренират заняла свое привычное место, на корме сразу стало тесно, не повернешься.

– Это вам. – Щупальце швырнуло на палубу здоровенную трепыхающуюся рыбину с оранжевой полоской вдоль спины. – Вкусная.

– Вот умница! – Пробормотав это, один из матросов оглушил добычу ударом багра и поволок на камбуз.

Чары Бирвота заставляли членов команды считать Нэрренират собакой: вынужденная хитрость, иначе богиню просто не взяли бы на борт, ни за какие сокровища. Размеры «собаки» никого не удивляли, равно как и то, что она подозрительно много времени проводит в воде, кишащей морскими хищниками, и изъясняется по-человечески. Лишь изредка во взгляде того или иного моряка мелькало неуверенно-недоумевающее выражение, слабая тень сомнения, но Бирвот ежедневно обновлял свое заклятье. Не ровен час, люди освободятся от наваждения и увидят, кто лежит на корме: начнется паника, матросы, очень может статься, попрыгают за борт (лишь бы спастись от чудовища) и двухмачтовик останется без команды.

– Глубина тут большая, – сообщила Нэрренират, – и вода внизу холодная. Близко к точке замерзания. На дне живут твари, похожие на плоские разноцветные подушки с узором, покрытые щетиной. Я хотела притащить одну, но ее по дороге разорвало.

– Кто разорвал? – спросила Роми.

– Не кто, а что. Внутреннее давление.

Девушка смотрела на богиню недоверчиво: опять морочит голову?

Нэрренират вздохнула:

– В естественных условиях на них давит сверху громадная масса воды. Противодействие – высокое давление внутри тела. Когда противодействие исчезает, внутреннее давление ничем не уравновешено и тело взрывается.

Это было малопонятно и страшно. Роми не стала спрашивать дальше.

– А что такое точка замерзания, великая? – почтительно поинтересовался Лаймо.

– Температура, при которой вода превращается в лед. Хоть это-то вы знаете?

– Да, великая. Как в храмах у Мегэса. – Он поежился.

– Этот Мегэс с его замороженными трупами – законченный… – Великая богиня Нэрренират начистоту выложила, что она думает о великом боге Мегэсе. – Сам он называет всю эту херню эстетикой ледяного безмолвия, а на самом деле у него с телами проблема. Доигрался, ублюдок.

– Какая у него проблема? – осведомился Шертон, присев на свернутый влажный трап. К Мегэсу он относился плохо, как и многие панадарцы.

– Он не может создавать себе тела, – охотно объяснила Нэрренират. – Я не в курсе, догадались ли уже об этом ваши… теологи… Забраться в ледяного истукана в храме и оттуда что-нибудь вещать жрецам или явиться в виде туманного призрака – это для него потолок. Мегэс деградирует. Скоро он перестанет быть великим богом.

– Скоро – это когда? – Лаймо так обрадовался хорошей новости, что даже о почтительности забыл.

– Думаю, через несколько десятков тысячелетий он будет готов.

Лицо Роми расстроенно вытянулось:

– Да разве это скоро?!

– Это совсем небольшой срок. Ну вот, насчет Мегэса… Трепаться он может о чем угодно, хоть об эстетике ледяного безмолвия, хоть об эстетике ледяного дерьма, но на самом деле тела принесенных в жертву нужны ему для экспериментов. Он их на церемонии замораживает, а потом, без свидетелей, размораживает, чтобы вселяться в них. Наверное, вы слыхали рассказы о том, что людей, принесенных в жертву Мегэсу, иногда видели живыми в Нижнем Городе и в других местах? Это не они, а сам Мегэс. Учтите, за пределами Облачного мира об этом болтать не стоит, он наверняка захочет отомстить тем, кто знает его тайну. По нашим меркам, это постыдная тайна.

– Почему? – спросил Бирвот.

– Для нас, богов, способность создавать тела – важный показатель могущества. Мегэс этого больше не может. Ицналуан, к примеру, может, но я подозреваю, что его несуразные творения без божественной поддержки долго не протянут. Попади он сюда, он на третий-четвертый день издохнет, и не от голода, как это чуть не случилось со мной, а потому, что жизненно важные органы откажут. Зато мои тела вполне жизнеспособны, они отлично функционируют без всякой внешней энергоподпитки.

– Значит, ты сильнее Мегэса? – насторожилась Роми.

– Да. Я намного сильнее Мегэса.

– Тогда почему ты не вышвырнешь его из Панадара, чтоб он никого больше не замораживал?

– А ты слыхала о Законе Равновесия? Другие боги вряд ли позволят мне вышвырнуть Мегэса. Да и кое-кто из смертных не обрадуется… Не делай такие большие глаза, Роми. Разве ты не знаешь, что бизнес-круги Панадара, и в том числе твой клан До-Энселе, заинтересованы в морозильных установках Мегэса и ведут с ним дела?

Роми растерялась. Были вещи, в которые ей очень не хотелось вникать, о которых люди по общему согласию умалчивают… Но Нэрренират не человек, для нее закрытых тем не существует.

– Да, – признала наконец Роми. – Это так… И это плохо. Но разве какой-нибудь другой бог, кроме Мегэса, не сможет создавать и заставлять работать морозильные установки? Например, ты?

– У нас раздел на сферы влияния. Никто не лезет в мою транспортную монополию – я не лезу в чужой бизнес. Раньше было не так, и мы постоянно дрались.

– Те древние войны между богами, о которых написано в книгах?

– Да. Множество миров погибло – миров, вы не ослышались! – и в конце концов мы заключили договор. Я соблюдаю его условия, живу сама и даю жить другим. А что касается недоумка Мегэса… Раз в год он убивает одного человека, чтобы заполучить новое тело. Я знаю множество смертных, которые поступают с себе подобными куда хуже. И не раз в год, а гораздо чаще.

Роми молча встала и, пнув носком ботинка свернутый канат, пошла на нос. Кто это сказал, что каждый народ достоин своего правительства? Перефразировав, можно добавить, что люди достойны своих богов. Или нельзя?.. Она размышляла над этим, вглядываясь в туманный зыбкий простор, пока ее не позвали есть уху.

А несколько дней спустя, выбравшись ночью на палубу, озаренную масляными фонарями, она случайно подслушала очень странный разговор Бирвота и Нэрренират.

Она не собиралась подслушивать. В каюте было душно, Роми вылезла из гамака, на ощупь нашла лесенку, поднялась наверх. Слабый свет фонарей немного отодвигал ватную тьму, по палубе мерно скользили туда-сюда черные тени. Воды не видно. За бортом, на некотором расстоянии от судна, что-то бледно мерцало. Рыбы или медузы? Морская нежить? Держась за поручень, Роми полной грудью вдыхала густой солоноватый воздух.

С кормы доносились голоса.

– …Прошли миллиарды лет, и все-таки я тебя узнала! Не сразу, но ведь в Облачном мире мои способности сильно урезаны. Неужели ты совсем ничего не помнишь?

Говорила Нэрренират, однако в первый момент Роми засомневалась: эти грустные, нежные интонации не имели ничего общего с ее обычной манерой выражаться.

– Ничего, – ответил Бирвот. – Возможно ли, чтобы я, смертный человек, в каком-то из своих прежних существований был другом божества?

– Создатель, ну что за чушь ты городишь… – вздохнула богиня.

Вот это больше на нее похоже!

– Как меня звали в той жизни? Имя – это ориентир.

– У нас тогда еще не было звуковых имен. А помнишь одиннадцатимерный куб, который выворачивался наизнанку и обратно, так что его грани непрерывно менялись местами? Это было так весело!

– Одиннадцатимерный куб? – переспросил маг. Его голос выдавал растерянность. – Чтоб еще и выворачивался? Надо же такое придумать…

– Да ведь ты сам его и придумал! Значит, ты действительно все забыл… Вот уж не думала, что когда-нибудь найду тебя в таком состоянии.

– Иногда мне снятся непонятные сны. Яркий свет, вихри энергии, скольжение в необъятном пространстве… Когда мы покинем Облачный мир, не сможешь ли ты воскресить мою память?

– Я смогу показать тебе картинки о прошлом, но это будут всего лишь мои картинки, а не твои воспоминания. Улавливаешь разницу?

Роми села на скрипнувшую ступеньку. По щекам текли слезы. Наверное, двое на корме услыхали скрип, потому что сразу замолчали. Слова Нэрренират и мага что-то в ней разбередили, и она плакала, содрогаясь от беззвучных рыданий, вцепившись зубами в собственный рукав, чтоб никого не разбудить. Потом, немного успокоившись, тихо спустилась в каюту, забралась в гамак и долго не могла уснуть. Вернулся Бирвот. Скорее всего, он понял, что она слышала разговор, но ничего не сказал ей.

На пятый день после этого корабль изменил курс и на всех парусах помчался к берегу направо-от-зноя (или, в другом варианте, налево-от-холода), уходя от погони. Произошла катастрофа.

Эта самая катастрофа давно уже назревала. Резвясь в море, Нэрренират, с обычной для великих богов бесцеремонностью, заглядывала во все потайные дыры подводного царства, донимала всех встречных тварей и в конце концов нарвалась. Пусть на нее не действовала магия, пусть бронированная шкура спасала ее от зубов, шипов и когтей – был еще один момент, которого богиня не учла: среди обитателей морских глубин встречаются большие создания. Очень большие.

Вопль вахтенного заставил Роми и Лаймо, занимавшихся фехтованием под присмотром Шертона, застыть на месте, самого Шертона – рефлекторно напрячься, мага – выскочить из каюты, чуть не подвернув ногу на лесенке, а кока и Паселея, помогавшего ему на камбузе, рассыпать картошку.

Все бросились к левому борту. Над грифельно-темной, слегка вспененной водой медленно поднималась, заслоняя горизонт, огромная полусфера – лоснящаяся, переливчато-серая, с блеклыми розоватыми пятнами, поросшая редкими пучками шевелящихся нитей. Там, где ее неровный бугристый контур граничил с облачным фоном, эти червеобразные отростки казались почти черными, ниже – ярко-синими. Каждый из них должен быть потолще корабельного каната, определил Шертон, сделав поправку на расстояние.

Нэрренират плыла к судну стремительными рывками, то выныривая, то вновь погружаясь. Было очень похоже на то, что она удирает.

Капитан, срывая голос, отдавал команды, судно начало разворачиваться кормой к куполу.

– Мы должны задержаться и подобрать ее, – шепнул Шертон магу.

Тот вытащил полупрозрачный камень с желобками и произнес заклинание. Несмотря на усилия матросов, двухмачтовик замер.

– Что вы делаете, дурачье?! – Капитан, маленький кривоногий человек с приплюснутым носом, скатился с мостика, по дороге выхватив из ножен кинжал. – Мы же погибнем! Освободи «Иполу», колдун!

– Если ты убьешь мага, «Ипола» точно не двинется с места, – заметил Шертон, прежде чем выбить нож. Потом повернулся к Роми и Лаймо, до сих пор не успевшим опомниться, и рявкнул: – Трап!

Спохватившись, они кинулись за трапом. Нэрренират как раз подплывала к корме. Как только она перевалилась через борт, Бирвот снял заклятье. Наградив их с Шертоном злым взглядом, капитан побежал на мостик, матерясь и выкрикивая распоряжения. Шертон и маг направились на корму.

– Это что такое? – Шертон кивнул на живой купол.

– Не знаю, – буркнул Бирвот. Он щурился и рылся в карманах, наконец повернулся и бросился в каюту, предупредив: – Я скоро вернусь.

Купол все продолжал расти, заслоняя небо и горизонт. Шертон разглядел на его поверхности глаза, расположенные вразброс – желтоватые овалы с кровавыми прожилками и черными буравчиками-зрачками. А длинные извивающиеся отростки группировались вокруг влажных отверстий, которые то открывались, то закрывались.

– Я так и не выяснила, живая это тварь или нежить, – отдышавшись, сказала Нэрренират. – Хотела оторвать один усик на пробу, для дальнейших исследований, а это е…ще за мной погналось.

– Значит, неприятности у нас из-за тебя, – сухо подытожил Шертон. – Спасибо.

– Не будь занудой, – огрызнулась богиня. – Получать новые знания – это же такая роскошь! Наконец-то я столкнулась с тем, чего совсем не знаю. Разве можно упустить такой шанс?

– Твое е…ще запросто потопит судно. Мы все можем погибнуть.

Не ответив, Нэрренират с сожалением вздохнула, глядя на неторопливо надвигающегося обитателя бездны. Скорее всего, сожалела она о том, что не удалось продолжить исследования.

Прибежал Бирвот с какими-то склянками и шелковыми пакетиками. Вялые серые паруса наполнились магическим ветром, «Ипола» рванулась вперед. Потом маг смешал порошки из двух склянок и трех пакетиков, вытряхнул все это за борт, и позади сгустился молочный туман, поглотивший живую полусферу. После двухчасовой гонки направо-от-зноя возникла линия берега. Корабли в Облачном мире на большое расстояние от суши не удалялись из-за проблем с ориентирами – здесь не было звезд, а магические навигационные приборы, вроде железной рыбки Бирвота, годились лишь для приблизительной прокладки курса.

С раздумьем поглядев на стену тумана, капитан приказал поворачивать к зною, но оказалось, радоваться рано: вскоре из тумана выдвинулся округлый остров, увенчанный пучками темных змеящихся побегов. Капитан и Нэрренират выругались одновременно.

Пришлось пристать к берегу, изрезанному глубокими бухтами – в одной из них и нашла пристанище «Ипола». Тварь из бездны маячила на горизонте, но не приближалась: видимо, ей было затруднительно шлепать по мелководью. Зато она настроилась на ожидание до победного конца.

За причиненные неудобства Шертон расплатился с капитаном панадарским золотом, и теперь тот испытывал двоякое чувство: с одной стороны, если морское чудище не уберется восвояси, «Иполу» придется бросить, с другой – он заработал на своих пассажирах больше, чем рассчитывал, сорвал солидный куш и вполне может купить новое судно. О том, чтоб ограбить путешественников, он даже не помышлял: связываться с бойцом вроде Шертона, и в придачу с магом, – дураков поищите.

Когда и подводу и машину с помощью отними-тяжести переправили на берег, Бирвот снял с членов команды заклятье, заставляющее их видеть в Нэрренират собаку. Моряки ошеломленно уставились на здоровенного зверя, одетого в блестящую черную чешую. Все онемели: только что на песчаном берегу сидела корабельная собака – и вдруг вместо нее вот такая напасть… Боцман первым додумался до правдоподобного объяснения:

– Оно слопало нашу псину!

Люди и богиня услыхали выкрик, долетевший с палубы.

– У смертных скудная фантазия, – хмыкнула Нэрренират, просовывая голову в хомут.

Подвода покатила параллельно берегу, приминая колесами толстые хрусткие стебли, окутанные прозрачным пухом. Бухту с «Иполой» вскоре заслонили холмы, густо обросшие такими же стеблями. Порой в просветах виднелось море и настырная тварь из бездны, похожая на восходящую серую луну на фоне облачного неба. С другой стороны тоже поднимались холмы, за ними – неяркий желто-зеленый лес.

Паселей, не выдерживавший долгой быстрой ходьбы, примостился на подводе рядом с машиной, остальные шагали пешком.

– Как вы там, не отстаете? – осведомилась Нэрренират. – Опять запрягли, чтоб… того, кто выдумал Облачный мир!

– Не надо кого попало за усы дергать! – не осталась в долгу Роми.

– Ты не понимаешь. Найти что-то непознанное, что можно изучать, – это же такое изумительное приключение! Ради этого стоит рискнуть. Для тебя, теряющей память, непознанного полным-полно, а я знаю все о доступных мирах и их обитателях. Только здесь я наткнулась на нечто неизвестное…

– Мы должны спешить, – вмешался Шертон. – Врата-выход нестабильны.

– Увы… – Богиня вздохнула.

Бегом догнав ее, Роми зашагала рядом:

– Нэрренират, мы ведь спасли тебе жизнь, правда?

– Может быть, да, а может, и нет. Не будь этот… переросток таким громадным, я бы его одолела.

– Но он был громадный, а мы все равно дождались тебя, хотя могли погибнуть. Ты нам немного обязана. Пожалуйста, скажи, кто такой Создатель Миров?

Богиня некоторое время молчала, косясь на нее лиловым глазом, потом обронила:

– Так ведь ты и сама это знаешь, – и после паузы добавила, с явным удовольствием: – Но не помнишь.

Роми остановилась, стиснув кулаки в бессильном гневе. Ругаться, как Нэрренират, нехорошо, а то бы она выругалась.