48

Мы покинули тайное убежище Лоута перед закатом, прихватив с собой заранее припасенные здесь моим другом инструменты и оружие. Не знаю, как скоро хватились бандиты своего главаря, но, полагаю, никто особо о нем не сокрушался: сочтя нас заваленными где-то в руинах, бандиты, очевидно, на другой же день выбрали нового вожака. Так или иначе, дальнейшие встречи с ними или с их коллегами из других городов не входили в наши планы; Лоут, имевший представление о географии Страны отверженных, проложил наш маршрут подальше от разрушенных городов. Цель нашего путешествия находилась на юго-юго-востоке. Теперь у нас был компас; Лоуту удалось раскопать где-то в развалинах магнит и намагнитить небольшой гвоздь, который мы подвешивали на нитке. Разумеется, пользоваться подобным «прибором» было не слишком удобно, однако он сильно облегчал ориентирование, особенно в джунглях.

В джунгли мы, конечно, попали не сразу. Лишь на третий день унылые ландшафты Страны отверженных сменились степным разнотравьем, затем стали попадаться одинокие раскидистые деревья, рощицы, и, наконец, на пятый день пути мы вступили под полог настоящего тропического леса. По словам Лоута, этот лес тянется до самого южного побережья материка; впрочем, нам не было нужды забираться так далеко.

Путь через джунгли занял почти неделю; это был наиболее трудный и опасный участок нашего маршрута. В иных местах ветви и лианы переплетались так густо, что дорогу приходилось буквально прорубать ножами и топорами; на преодоление каких-нибудь пятидесяти метров уходил целый час. Не знаю, обитали ли здесь дикари, но и без них тут хватало опасных для человека существ, начиная с насекомых. Через небольшие речки мы рисковали переправляться вброд, но, когда дорогу нам преградила широкая река, я решительно воспротивился желанию Лоута форсировать ее вплавь: черт его знает, что могло скрываться в этих мутных водах. На постройку плота ушло полтора дня. Примерно сутки мы дрейфовали по течению на восток, а когда река стала заворачивать на север, пристали к противоположному берегу и снова углубились в джунгли. Лишь к исходу шестого дня пути через лес впереди замаячил какой-то просвет, и, продравшись через последние сплетения лиан, мы внезапно оказались на берегу океана.

Лишь узкая полоска песчаного пляжа отделяла джунгли от кромки прибоя; вероятно, во время сильных штормов волны здесь достигают подножия пальм и уносят в море сломанные ветви и даже целые стволы. Мы переночевали на морском берегу, а наутро отправились вдоль побережья дальше на юг.

Мне, помнящему море Проклятого Века, с его бесчисленными яхтами, досками серферов и далекими силуэтами кораблей, с его переполненными пляжами и забитым купальщиками мелководьем, так что непонятно было, где кончается пляж и начинается море — мне казалось нелепым и диким созерцать эти бесконечные мили абсолютно пустынного побережья. По мере того как, в полном соответствии с нашей картой, джунгли постепенно отступали от берега, уступая место дюнам, возникало впечатление, что мы находимся на совершенно мертвой планете. Иногда нам попадались останки выброшенных на берег крупных рыб или, может быть, небольших дельфинов; в одном месте множество птиц кружило над огромной полуразложившейся тушей кита.

Через некоторое время еще какой-то силуэт привлек мое внимание. Что-то большое, темное и продолговатое возвышалось над песком справа, довольно далеко от берега. Поначалу мне показалось, что это тоже скелет крупного морского животного; я даже различил торчащие ребра. Но странно было, что солнце и ветер не выбелили кости. Я обратил внимание Лоута на эту штуку, и мы подошли поближе, чтобы разглядеть, что же это такое.

Перед нами, полузасыпанный песком, лежал на боку корабль — точнее, останки старого корабля. Когда-то это, по всей видимости, был средних размеров деревянный парусник; теперь от него остался один остов, обломанные бимсы и шпангоуты с уцелевшими кусками обшивки. Рангоут полностью отсутствовал. Ржавая якорная цепь уходила в песок, скрывавший, по всей видимости, и другие обломки. Внутри корпуса через проломы видны были поломанные переборки, какие-то рассохшиеся бочки, истлевшие тюки и прочий хлам; в нескольких местах белели кости, по всей видимости человеческие. Я потрогал источенную жуками трухлявую древесину борта. Все здесь было очень, очень старым.

— Должно быть, один из кораблей Элдерика, — предположил Лоут. — Может, даже тот самый, что вез сокровища.

Я наклонился и принялся очищать от песка позеленевшую табличку на носу корабля.

— Нет, Лоут, — сказал я, разглядывая проступившие буквы, — этот корабль не из флота Элдерика. Это вообще не азбука Соединенных Республик. Взгляни-ка, это по твоей части.

— Ты хочешь сказать… — он поспешно подошел ко мне. — Да, черт возьми, ты прав. Это буквы из алфавита нашего главного потенциального противника. Название перевести не могу, по всей видимости, имя собственное… Выходит, им удалось пересечь океан… чтобы потерпеть крушение здесь, у самой цели. Должно быть, шторм выбросил их на берег. И те, что выжили в катастрофе, все равно вскоре погибли в Диких Землях: ни на севере, ни на юге нет даже легенд о людях из-за океана.

— Но им все-таки удалось построить корабль, способный на такой путь.

— Ты все еще надеешься, что цивилизация хоть где-то находится в лучшем состоянии, чем у нас? Брось, Риллен, этому судну уже не одна сотня лет. Взгляни, в каком состоянии все его части, на какое расстояние отступило море со времени крушения. Должно быть, это была их первая и последняя трансокеанская экспедиция, иначе сохранились бы хоть какие-то упоминания о них.

Как ни велико было мое искушение покопаться в чреве корабля в поисках предметов чужой культуры, но ветхие части судового набора могли рухнуть на меня от малейшего толчка, и я отказался от этой затеи. Мы снова двинулись в путь.

На следующий день дюны кончились, уступив место скалистому берегу. Несколько часов мы то карабкались по уступам вверх, то спускались вниз, стараясь избегать опасных осыпей, и наконец выбрались на ровное плато. Лоут в очередной раз сверился с картой.

— Вот он! — воскликнул мой приятель, торжественно указывая на возвышавшийся неподалеку каменный столб — причуду выветривания. — Вот первый ориентир!

— А вот и наш первый коллега, — заметил я, глядя на человеческий череп в нескольких метрах от нас.