33

— Господа, — обратился я к офицерам, — герцог благодарит вас за верную службу, которая ныне окончена. Мы полностью разбиты, — я отдал письмо коменданту замка, требовательно протянувшему за ним руку. Несколько человек заглядывали ему через плечо, как только что мне. Прочитав послание, комендант велел солдатам удалиться, оставив только упомянутых в письме капралов; с ними мы отправились в подземелья замка.

Тальд, шедший с факелом впереди, остановился перед низкой дверью какого-то каземата; Лоннер отпер ее. Петли не скрипнули — очевидно, их недавно смазывали. В углу мрачного помещения со сводчатым потолком и сырыми стенами стоял средних размеров запертый сундук. Ключа не было; мы сбили замок мечами. Наверное, не у меня одного в этот момент возникло опасение, что мечи тут же могут быть использованы по другому назначению; и в самом деле, когда несколько рук уже схватились за крышку, намереваясь поднять ее, комендант властным голосом потребовал вложить оружие в ножны. Думаю, несмотря на все легенды о рыцарской чести, предосторожность была не лишней, особенно если учесть, что сокровище оказалось не таким уж внушительным. Золотые монеты, среди которых кое-где сверкали драгоценности, покрывали днище сундука достаточно тонким слоем. Для одного человека это все равно было целое состояние, но нам предстояло разделить его между десятком офицеров и двумя капралами (солдатам решено было выделить по золотой монете каждому). Возможно, где-то поблизости у герцога хранились и большие сокровища, которыми он еще надеялся когда-нибудь воспользоваться, и уж наверняка немалые богатства имелись в Раттельбере, но мы должны были довольствоваться содержимым сундука — и, надо сказать, со стороны Элдреда это был весьма щедрый жест.

Офицеры принялись обсуждать, как справедливо разделить сокровище: монеты были разного достоинства, а драгоценности — разной цены.

— Господа, — сказал я, — с вашего позволения, я, отвернувшись, трижды запущу руку в сундук и наполню свой кошель; больше я ни на что не претендую.

Так как это было меньше, чем моя предполагаемая доля при равном дележе, все согласились. Моя же цель заключалась в том, чтобы как можно скорее убраться из подвала и вообще из замка. За все время службы у Элдреда я так и остался чужаком для его людей. Можно, конечно, назвать это снобизмом, но мне попросту не о чем было говорить с этой неотесанной публикой; к тому же я опасался выдать себя какой-нибудь неосторожной фразой. Теперь, когда мой покровитель уже не мог меня защитить, да еще в условиях общего стресса от поражения, я опасался неприятных сюрпризов с их стороны и предпочел не искушать судьбу.

Итак, наполнив свой кошелек, я поспешил наверх, оставив их в каземате обсуждать дальнейший дележ. План мой состоял в том, чтобы, следуя совету Элдреда, как можно скорее добраться до Грундорга и, с имеющимися у меня деньгами, начать там новую жизнь. При этом я понимал, что по пути к границе могу встретиться с патрулями Дронга. Несмотря на мое положение приближенного и почти друга герцога, я не был самостоятельной политической фигурой, однако все равно наверняка значился в списках государственных преступников, пусть и не в первом десятке. Поэтому ехать надлежало инкогнито; с большим сожалением я расстался со своей дворянской грамотой и облачился в костюм, который мог носить простой горожанин или слуга дворянина средней руки. Кошелек с золотом я спрятал под курткой, а на пояс повесил другой, с несколькими медными монетами. Меч или шпага, по избранному мною теперь статусу, уже не полагались; я прицепил к поясу кинжал в ножнах, основное оружие свободных простолюдинов. Выведя из стойла лошадь — никто не пытался мне воспрепятствовать — я поскакал на юго-запад.

Я мчался остаток ночи и все утро, когда по дорогам, когда срезая углы по полям и пустошам; наконец около полудня, чувствуя, что моя лошадь скоро свалится от усталости (да и сам я нуждался в отдыхе), я остановился в какой-то харчевне. Народу в помещении было немного, но все громко обсуждали последние события. По всей видимости, незадолго до меня здесь уже побывал королевский гонец или кто-то, с ним общавшийся; говорили о поражении Элдреда, об изменниках, которые попытаются теперь бежать за границу, и о награде, которая будет назначена (уже назначена, перебивали другие) за их поимку. Какой-то долговязый парень сообщил о войсках соседних королевств, вторгшихся с запада, и о неминуемой теперь войне с ними; более информированный плешивый толстяк поправил его, объяснив, что это не враги, а союзники. «А теперь, значит, как раттельберцев разбили, они, выходит, сами уйдут.» Но парень остался при своем мнении. «Уйдут, как же! Их только пусти… Будет война! Запишусь в армию, а то совсем жрать нечего.» «Что ж до сих пор не записался?» — усмехнулся толстяк. «Так нешто охота с раттельберцами связываться? Али не знаете, что ихний герцог — колдун? Только по молитве святых отцов с ним и совладали, точно вам говорю. А эти, на западе, тьфу — хлюпики, прежде их били и сейчас побьем!» Все эти разговоры, особенно слухи о вознаграждении за поимку изменников, естественно, не прибавили мне оптимизма; я не решился задерживаться в харчевне и, дав лошади минимальный отдых, снова отправился в путь. Я решил больше не останавливаться в корринвальдских трактирах и потому кое-какие съестные припасы прихватил с собой.

Пару раз мне на пути встретились королевские солдаты, но, так как я проезжал мимо них беззаботным шагом с самым глупым выражением лица, на какое был способен, они не проявили особого интереса к моей персоне. В самом деле, в эту эпоху не существует паспортов, да и прочитать какой-нибудь документ способен далеко не каждый офицер, не говоря уже о солдатах. Поэтому в ответ на их ленивый вопрос достаточно было представиться вымышленным именем и назваться жителем одного из близлежащих городов, чтобы солдаты сочли себя исполнившими свой долг. Тем не менее, вскоре они должны были получить указание усилить бдительность.

Ближе к вечеру я завел лошадь в небольшой лесок, и, привязав ее к дереву, без особого удовольствия проспал несколько часов на голой земле, уже довольно холодной даже сквозь куртку, а ночью снова тронулся в путь. К утру я, по моим расчетам, был уже недалеко от грундоргской границы, там, где северо-восточная оконечность этого королевства выступом вдается в корринвальдскую территорию. Именно здесь, уже почти считая себя в безопасности, я и нарвался на неприятности.

Солнце еще не взошло, и я слишком поздно разглядел на фоне высившегося справа леса королевский разъезд. Их, разумеется, заинтересовал одинокий всадник, мчащийся во весь опор по ночной дороге, и они закричали мне, чтобы я остановился. Я колебался лишь какое-то мгновение: даже если пока их подозрения не слишком велики, меня непременно обыщут, а значит, найдут кошелек под курткой. Я пришпорил коня и пригнулся к его шее.

На этот раз я проявил куда большее искусство верховой езды, чем больше года назад, когда меня преследовали солдаты герцога. Однако мой конь был изнурен долгой скачкой, и погоня приближалась. Совсем рядом с моей головой просвистела стрела. Я свернул к лесу, понимая, что это единственное спасение.

Мне повезло: лес в этом районе оказался достаточно редким, чтобы некоторое время по нему можно было скакать верхом. Но очень недолго: рассвет только занимался, и в лесу было темно. К счастью, преследователи быстро потеряли меня из виду, так как лошадь моя была вороной масти, а сам я был одет в темные куртку, штаны и сапоги. Некоторое время я ехал шагом, периодически оборачиваясь и прислушиваясь. Но стоило мне окончательно убедиться, что погони больше нет, как мой конь остановился, пошатнулся, а затем, прежде чем я успел соскочить, осел на задние ноги и повалился набок. С проклятиями я вытащил ушибленную ногу, придавленную лошадиным боком. В тот же момент я убедился, что причиной этого падения была вовсе не усталость животного: одна из стрел все-таки достигла цели. Увы, я не мог отблагодарить спасшего меня коня даже быстрым избавлением от мучений: я знал, как сделать это мечом, но не коротким кинжалом.

Итак, я должен был продолжать свой путь пешком. Я знал, что лес этот простирается до самой грундоргской границы и дальше; главное теперь было не заблудиться. Тут я пользовался обычным приемом: выбираешь ориентир прямо курсу на расстоянии в несколько десятков метров, доходишь до него и выбираешь следующий. Около полудня я сделал привал на берегу ручья, развел костер и перекусил остатками припасов, а затем пошел вниз по течению, рассчитывая выйти к реке или к дороге. Через некоторое время, однако, под ногами захлюпало, и я понял, что ручей заведет меня в болото. Чертыхаясь, я зашагал в другом направлении и, к немалой радости, вскоре выбрался на дорогу, ведшую как раз в нужном направлении. Я пошел прямо по ней, рассудив, что, услышав топот копыт и голоса всадников, всегда успею скрыться в чаще. Мой страх перед королевскими солдатами был столь велик, что я как-то позабыл о других опасностях, подстерегающих меня в средневековом лесу — например, о хищниках или о…

Громкий свист донесся откуда-то сверху, и путь мне внезапно преградили два здоровенных обросших детины. Один держал в руке топор, другой покачивал тяжелой палицей и ухмылялся, демонстрируя выбитые зубы.