45
В приемной пахло паленым сукном, Руммель знал, что так пахнет секретная замазка, на которую ставили голографические печати.
Коды, тайны, засечки, пароли – следственная часть службы безопасности была более других помешана на секретности.
«Год рождения вашей сестры, пожалуйста…»
«Любимое блюдо вашего соседа по кадлерскому городку… Вы говорили, что помните…»
«Предъявите ваше удостоверение, сэр».
«Ваш отпечаток не проходит… Попытайтесь еще раз. Благодарю вас, сэр. Все сходится, вы идентифицированы как Майкл Ромеро Руммель, капитан отдела свободного поиска. Подтверждаете это?»
«Да, подтверждаю».
«Добро пожаловать, сэр».
Все эти процедуры Руммель выучил наизусть, и даже приемщики ему попадались одни и те же, так часто он посещал следственную часть. Казалось бы, ну узнали в лицо – пропустите сразу, но нет: «Назовите кличку собаки вашей тетушки Ирмы! Кстати, какой она была породы?»
«Тетя Ирма?»
«Сэр, мы здесь не развлекаемся, а работаем. Итак, какой породы была собака?»
«Черный терьер…»
Потом три минуты ожидания у двери с надписью «Старший следователь БС ДПН». Что это означает? Руммель даже не пытался расшифровывать, он давно уже устал от всего этого.
– Прошу вас, сэр, присаживайтесь. Вы ведь у нас не первый раз? Берите листок бумаги или два, если хотите. А вот авторучка… Пожалуйста.
Как и во все прошлые посещения следователя, Руммель вопросительно посмотрел на следователя.
– Забыли, что нужно писать? – ласково спросил тот, словно психиатр пациента. – Все с самого начала, где и при каких обстоятельствах вы разминулись с майором Бекетом. Не рассказывал ли он вам перед этим о каких-то своих проблемах? Не казался ли подавленным? Не жаловался ли на усталость?
– Спасибо, я вспомнил.
Руммель всегда так говорил, чтобы заключить со следователем «позитивный контакт». Главное – чтобы после разговора с человеком у него не осталось связанных с вами неприятных ассоциаций. О чем бы ни говорили, что бы ни обсуждали, пусть даже это был резковатый спор, закончить нужно вопросом о его делах, семье, продемонстрировать искренний интерес к этой теме. Поблагодарить за что-то, пусть это будет пустяк, за чай, конфеты, печенье.
Технологии вербовки так глубоко проникли в сущность Руммеля, что он уже не знал, каким был до всех этих бесконечных тренингов и курсов повышения квалификации.
Самое смешное, что и следователь работал по той же методике, поэтому иногда их беседы были похожи на общение людей малоадекватных.
«Спасибо, что зашли, капитан. Кстати, отличный пиджак, я о таком давно мечтаю».
«Благодарю вас, купил по случаю. И знаете, сегодняшняя наша беседа была какой-то особенно теплой, я так ценю эти минуты, если честно…»
Руммель разгладил ладонью шершавый лист бумаги, покрутил в руках авторучку и стал выводить первую строчку.
Поначалу буквы выходили кривовато – у него не было возможности достаточно практиковаться, ведь все необходимые документы можно было надиктовывать или набирать на панели. Однако объяснительные для следственного отдела требовалось писать авторучкой. Так спецам проще было раскрыть состояние писавшего и заметить даже неосознанные попытки скрыть правду.
Рассказывая историю пропажи майора Бекета, Руммель всякий раз писал одно и то же. Многочасовой полет до Ранера, затем, по инициативе майора, уход к непригодной для жизни планете Страус и облет ее по экватору – в разные стороны. Это также было предложено Бекетом: огибая Страус навстречу друг другу, они могли сэкономить время.
Но в назначенном районе встреча не состоялась. Руммель неоднократно вызывал Бекета, но тот не отзывался и, скорее всего, совершил вынужденную посадку на Страусе, что практически означало гибель.
Закончив писать, Руммель отложил авторучку, еще раз, как учили, прочел написанное и, поднявшись из-за стола, подошел к следователю.
Через несколько минуту он уже спускался в лифте, глядя перед собой. Наверное, это был его последний визит в следственный отдел. Ну, может быть, предпоследний. Соваться на Страус никто не станет – ни к чему это.
Лифт остановился, Руммель вышел в холл, и часовой, которому он предъявил удостоверение, отдал ему честь.
Все это на своем контрольном мониторе видел генерал Шеттельвейс, начальник отдела свободного поиска. Непонятная история с исчезновением майора Бекета ему не нравилась, такие люди просто так не исчезают, однако по всем показателям Руммель был чист. По крайней мере официально.
Генерал достал из сейфа грецкий орех, внимательно его осмотрел и, положив на подоконник, расколол мраморным пресс-папье.
Грецкие орехи были его слабостью, без них он не мог думать. Да что там думать – жить. Об этой слабости генерала знали все его подчиненные и при каждом удобном случае привозили с других планет самые разные сорта. Среди них были орехи, лишенные жесткой скорлупы, а также гиганты с кулак величиной.
Со временем у Шеттельвейса набралась целая коллекция, и он даже отсылал ее фотографию в какой-то ботанический журнал, где она и была опубликована.
Вернувшись за стол, генерал нажал кнопку интеркома и сказал:
– Завьялов, зайдите ко мне…
Майор Отто Завьялов занимался в отделе внутренней безопасностью, и генералу часто приходилось консультироваться с ним по тем или иным вопросам. Завьялов был ценным сотрудником.
Через минуту он вошел в кабинет генерала.
– Вызывали, сэр?
– Да, присаживайтесь. – Шеттельвейс указал на место подальше от своего стола, зная, что у Завьялова аллергия на грецкие орехи.
– У вас новый шкаф? – спросил Завьялов.
Генерал поморщился, в службе существовал неписаный закон – проверять любую внесенную в здание вещь на наличие «жучков» независимо от репутации поставщиков.
– Его проверили в «восьмом техническом», я еще не выжил из ума.
– При всем уважении к специалистам восьмого технического… – начал было Завьялов, усаживаясь на стул.
– Хорошо-хорошо… – Генерал понял, что ему не отвязаться. Хватка у Завьялова была как у бульдога. – Сегодня в семь я уеду на встречу и, пожалуйста, потрошите, ломайте, поджигайте… Мой кабинет в вашей полной власти.
Генерал вздохнул и с долей грусти оглядел помещение, как будто ему действительно грозил поджог, но Завьялов не придавал этой пантомиме значения. Он знал о выдающихся актерских данных своего начальника.
– Я вот о чем хотел поговорить с вами, Отто… – Шеттельвейс выбрал из обломков скорлупы кусочек ядрышка и забросил в рот. – Капитан Руммель. Он сегодня снова приходил в следственный отдел и… Пора, наверное, принять какое-то решение, ведь он живет под постоянным давлением, даже подозрением, если хотите. А ведь он хороший специалист, неделю назад схватил за хвост «марбельский наркокартель». Всего три дня прожил в джунглях среди каких-то дикарей, и те, посчитав его своим, выдали ему всю цепочку. А два месяца назад вышел на след Тео Румбы. Мы его пять лет искали, ночами не спали. Ну, вы помните…
Генерал забросил в рот еще одно ядрышко, наблюдавшего за ним Завьялова передернуло. Он встряхнул головой и сказал:
– Думаю, что пора снимать с крючка капитана Руммеля, сэр. Из него выжали все, что возможно, без применения термосканирования.
– Термосканирование – варварство. Мы бы получили полуинвалида, а это не в наших интересах, каких бы сказок он нам ни наговорил.
– Абсолютно с вами согласен, сэр.
Генерал сбросил в урну ореховую скорлупу, вытер губы салфеткой, Завьялов облегченно вздохнул.
– Ну а если без этой официальщины, Отто, что мы можем сказать о личной жизни капитана Руммеля?
– С этим у него все в порядке, сэр. Два с половиной года назад он женился на очень милой девушке, Анне Гиапо. У них уже есть ребенок, ему почти три года, зовут Густав. На мой взгляд, они вполне гармоничная семья.
– Что вам известно о прошлом Анны Гиапо?
– Она была девушкой майора Бекета, а еще раньше… девушкой капитана Руммеля.
– Ага, значит, вы в курсе?
– Да, сэр, мы в курсе.
– И можно предположить, что…
– Можно предположить все что угодно, сэр, но это не в наших интересах, как вы изволили заявить. Капитан Руммель успешный агент, а майора Бекета уже не вернешь.
Они помолчали. Генерал барабанил пальцами по пуговицам мундира, едва удерживаясь от того, чтобы достать из сейфа новый орех, а Отто ждал, когда начальник примет какое-то решение.
– Думаю, пришла пора закрыть расследование, – сказал Шеттельвейс.
– Как скажете, сэр.
