Часть I
ПУСТОШИ НИМБА

Сто капсул одновременно осветились изнутри холодным сиянием неоновых ламп. Опутанные пиявками датчиков и приборами жизнеобеспечения люди стали медленно пробуждаться от безмятежного криосна. Бегущие по внутренней поверхности капсул строки сообщали о том, что корабль находится неподалеку от конечной точки очередного полета.

Первым выбрался из капсулы крепкий широкоплечий мужчина. Ему можно было дать и тридцать лет, и сорок. Глубоко вздохнув, он привычно провел пальцами по уродливому шраму на шее — давнему следу от белковой бомбы.

Приняв контрастный душ, он надел корабельную униформу и направился в рубку управления.

— Доброго здоровья, капитан! — приветствовал его искусственный интеллект корабля. — Мы возле планеты. Какие будут указания?

— Соедини меня с полковником! Чем скорее мы провернем наши дела, тем быстрее уберемся из этой системы. Кстати, я тебе говорил, что он обожает сдирать кожу с живых людей? По-моему, он очередной маньяк. Мало ли их нам попадалось по дороге…

— Они передали нам сообщение: «Совещание начальников штабов. Не беспокоить до восемнадцати часов по среднему Галактическому времени». Это все.

— Признаться, я надеялся на более теплую встречу.

— Да, они не очень приветливы.

— Что ж, подождем. Приведи вооружение в полную боевую готовность. Если слухи о старой сволочи верны, от него можно ожидать чего угодно. Слава о его «подвигах» разошлась по всей Галактике.

— Энергии осталось меньше тридцати процентов.

— Затянем пояса потуже. Мы ее найдем на этом камне или навсегда застрянем здесь!

Задумчиво прислонившись головой к переборке, ущипнувшей легким разрядом неисправной проводки, капитан понял, что еще немного, и он вспылит. После памятного падения Галактической транспортной сети, без которой Империя в самые короткие сроки раскололась на множество частей и фактически исчезла со звездных карт, все шло хуже некуда. Приходилось перебиваться жалкими крохами. Это был путь в никуда, и он добровольно шагнул на него. Да не просто шагнул, но и увлек за собой людей, готовых для него на все. О том, что это было, мягко говоря, эгоистично, капитан старался не думать. Его цель была превыше всего. Но достижима ли она? Может, стоит остановиться и пожить в свое удовольствие?

Над его головой заискрила лампа дневного света и тут же перегорела.

Нужно быть крайне осторожным и держать себя в руках, напомнил он себе. Сейчас только сильных эмоций не хватало для полного счастья. Ментальные силы его мозга велики и совершенно разрушительны, когда выходят из-под контроля.

Рейдер без устали кружил вокруг богом забытой дыры под названием Небесный Нимб. И кто только дал сухому шару, от полюса до полюса покрытому пылью и песком, такое странное имя? Раем здесь и не пахло, это уж точно. Скорее, адом. Очень холодные ночи и очень жаркие дни. Несколько крупных городов давно превратились в руины, став убежищем для местных бандитов всех мастей. Пустыня поглотила зелень и высушила водоемы. Долгие столетия под управлением Имперцев изменили Небесный Нимб до неузнаваемости, превратив зеленые луга в отвратительно рыжую твердь, отравленную смертельными излучениями. По слухам, на этой планете проводили испытания оружия массового уничтожения и особо опасные эксперименты с новыми видами энергии. Не похоже, что молва врет. Над планетой парило множество космического хлама — старые ретрансляционные спутники, заброшенные орбитальные доки и выведенные из эксплуатации солнечные электростанции. Вот мимо пронесся тусклый диск из серебристого металла. Обезображенный столкновениями с околопланетным мусором, он теперь представлял собой жалкое зрелище. Это было не что иное, как Галактические врата, делавшие далекие миры такими близкими.

«Добро пожаловать на Небесный Нимб, сияющую жемчужину системы Регула Прайм!» — гласила едва видимая на плоскости врат надпись.

Спустя миг мертвые врата исчезли во тьме космического пространства. Им на смену пришла дряхлая солнечная станция, на время закрывшая обзор своей веретенообразной тушей. Солнечный ветер агонизировал внутри ее батарей-ловушек, не в силах покинуть магнитные накопители. За этой рухлядью тянулся белесый след, делая ее похожей на маленькую комету.

«Какая жалость, что из нее нельзя извлечь и грамма нужной нам энергии», — подумал капитан.

Мертвый мир. Сектор космоса, в котором любой звездолет большая редкость.

Выщербленная броня рейдера отражала лучи Сета. На боку корабля виднелось стертое, но все еще читаемое название: «Звездный странник». Оно как нельзя лучше подходило и его бессменному капитану — Ингвару Грину.

Человек, сидевший передо мной, был отъявленным мерзавцем и скрытым психопатом. Чтобы это понять, совсем не обязательно уметь читать чужие мысли. Достаточно взглянуть в его глаза и рассмотреть там огонек безумия. Демонстративно отвернув от меня исполосованное шрамами лицо, полковник Галунин как ни в чем не бывало дымил дорогой сигарой. Он не спешил с ответом, а каждое мое слово взвешивал, словно от этого зависела его жизнь. Мыслещит Галунина был великолепен настолько, насколько он вообще может им быть. Ни одна мысль не покидала пределы его незримой брони. Я не мог вторгнуться в его мозг, иначе давно бы вытянул из него все, что мне было необходимо. Приходилось анализировать его реакции по лицевым мышцам и нервным движениям кончиков пальцев.

Я закинул очередную наживку:

— Понимаю, дело опасное. Мы готовы пойти на уступки. Добавляю еще две ракеты «Мурена».

— Этого не хватит даже, чтобы окупить наш разговор, — проворчал старый вояка, безразлично выпуская дым к потолку.

Не похоже, что мое предложение его впечатлило.

— Итого, дюжина ракет и ранее оговоренная сумма наличными. По-моему, очень неплохое предложение. Как только доберемся до места, мы передадим вам оружие. Это хорошие условия…

— Чересчур хорошие…

Полковник был недоволен даже после моего более чем щедрого предложения. Он все еще решал — сотрудничать с нами или просто прикончить. Правда, во втором случае у него были сомнения, которые не могли меня не радовать. Он понимал, что захватить корабль не удастся. Попытка взять меня в заложники тоже не принесет существенной выгоды. Я дал понять, что мои люди проинструктированы на этот счет и в случае захвата отомстят за меня, не вступая ни в какие переговоры. Это было правдой.

— Все обстоит непросто… лейтенант Грин! Что, дьявол вас раздери, вы и ваши люди забыли в этой системе?! Только ли в отсутствии топлива дело? Может, тут какой-то подвох?

Я опешил, услышав свое имя. Откуда оно стало ему известно? Ведь я представился вымышленным и не давал повода думать, что я больше чем простой исполнитель! Или это предательство кого-либо из моих людей? Сомнительно.

Пока я гадал, полковник впился в меня бешеными глазами.

— Вы удивлены? Я знаю про вас все! Ну, или почти все, мистер дезертир. Вы думали, я поверю в вашу липовую историю? И хоть это к делу не относится, объясню. Я служил на планете Эпилон в системе Эриана. Вижу по вашему лицу, что названия вам знакомы. Командовал расчетами планетарного комплекса «Омега», когда вы выкрали один из наших кораблей и сбежали с планеты, не оставив камня на камне после себя. Это случайно не тот самый корабль на орбите? Очень похож. Я как раз подумываю поставить вас к стенке за то, что по вашей вине попал в немилость и был сослан в эту дыру!

— А как же наш договор? Готовы пожертвовать им в угоду мести? — приподнял я бровь.

— На ваше счастье, мстить по прошествии стольких лет я не намерен. Моя любимая Империя разрушена. Всех нас проклятая жизнь раскидала… Кто-то — князь, а кто-то — в грязь… Я соглашусь на ваше предложение, если добавите тактическую ядерную боеголовку…

— Средней дальности! И будьте вы прокляты!

Я стиснул подлокотники кресла, ощущая, как в душе поднимается волна гнева.

Полковник, не обращая внимания на мои эмоции, встал с кресла. Налил в армейские кружки дешевого вина и протянул одну из них мне.

— Великолепно. Деньги и оружие — с вашей стороны. С моей — коды доступа и сопровождение до объекта. Хотелось бы получить все авансом…

— Вы меня за дурака принимаете? — рассердился я. — Авансом только деньги. Оружие получите, когда выполните свою часть нашего уговора. А зачем сопровождение?

— Затем, что бродить здесь в одиночку опасно. Стреляют… И все же я хотел бы получить все сразу.

— Мы можем попытать счастья и на соседнем Канопусе. Дотуда всего три световых года, сами знаете. Там раньше была станция снабжения. Если не ошибаюсь, она проходила под кодовым названием «Солнечная»…

— Вот именно, что была. Когда-то! Вы ведь понятия не имеете, что здесь творится, а я вам просто так скажу. Бесплатно. Гражданская война, вот что здесь творится! Вы хоть представляете, что за дело мне навязываете? Всего-то ничего, только поднять на уши всю мою армию и вторгнуться на земли мятежных баронов. Если мы проиграем, кто мне возместит потери?

Я понял, что пора переходить к «сладкому прянику».

— Хорошо. Возможно, это вас убедит лучше слов…

Подняв с пола армейскую сумку, я высыпал на стол груду пачек новой валюты. Красноватые и зеленоватые купюры тускло переливались в свете ламп. От вида такого количества денег у Галунина перехватило дыхание, а глаза жадно заблестели.

— Деньги сейчас, остальное потом, полковник.

Галунин алчно провел рукой по банкнотам.

Каморка, где происходил наш разговор, была пуста, как жестяная банка из-под пива. Кроме стола и пары кресел, здесь не было другой мебели. Полковник придерживался спартанской обстановки либо, что представлялось мне более правдоподобным, занимался показухой. Мол, вот какие мы голодные, холодные, зато вооружены до зубов и очень злы на всех. У двери стоял, изображая из себя статую, единственный свидетель нашего разговора — простой солдат, с ног до головы облаченный в видавшие виды пустынные доспехи Имперского экспедиционного корпуса «Песчаные крысы». Он подался вперед, стараясь получше разглядеть пачки денег. Полковник, заметив это, медленно подошел к нему, достал из кобуры пистолет и направил ему в голову. Часовой испуганно отпрянул. Раздался выстрел. Пуля, выпущенная в упор, пробила узкое забрало и вышла с противоположной стороны шлема. Часового отбросило назад, и он сполз по двери на пол, оставляя кровавый след. Полковник спрятал пистолет в кобуру и вернулся к столу.

— Значит, договорились. Направляйтесь на Северную базу, там будет формироваться конвой. И прикажите своим людям готовить ракеты к транспортировке. Я прибуду позже. А теперь не смею вас более задерживать, лейтенант.

Едва я открыл наружную дверь, как сильный порыв ветра ударил в лицо. На зубах захрустел песок. Ветер разыгрался не на шутку. Он яростно срывал пластиковые чехлы, под которыми прятались от посторонних глаз танки и ракетные вездеходы. Мечущиеся в пыльной мгле серые силуэты солдат придавали картине драматический характер. Прямо какие-то застигнутые врасплох демоны, которых постигла кара небесная.

— Капрал Браун, сэр! — отдал мне честь подбежавший боец. — Мне приказано сопровождать вас и проследить, чтобы с вами ничего не приключилось.

— И часто у вас такое бывает? — постарался я перекричать жуткий вой ветра и поспешно закрыл лицо респираторной маской, протянутой капралом Брауном.

— Раз или два в неделю! — ответил Браун, помогая мне закрепить застежки на затылке.

— Чего мы ждем? — спросил я, наблюдая, как ураганный ветер перевернул на бок крытый армейский грузовик на шести колесах. Тяжелая машина, вращаясь, с жутким лязгом заскользила по земле и врезалась в танк.

«Хорошо, что шаттл вернулся на борт „Звездного странника“, а не остался здесь», — подумал я.

— Вот наш транспорт, — показал капрал.

Рядом с нами остановился большой вездеход.

На борту едва виднелись цифры — серийный номер и номер части, к которой он когда-то был приписан. Тяжелая дверь отодвинулась. Из темного проема на землю спустилась стальная лесенка. Забравшись внутрь затхлой кабины, я увидел в свете мониторов членов экипажа. Позади них находился пустой трюм, в котором легко могли разместиться ракеты класса «Мурена».

Подтверждая мою догадку, капрал пояснил:

— Отсек для ракет. Мы получили инструкции.

Усевшись на жесткое сиденье рядом с водителем, я посмотрел на один из мониторов. С воздуха нас прикрывали три летучие платформы с батареями управляемых ракет. Впереди виднелись два танка с минными тралами. Замыкали колонну две машины пехоты, державшиеся чуть поодаль.

Вездеход быстро набрал скорость, мягко подскакивая на ухабах.

Так мы ехали около часа. С виду неуклюжая коробка лихо вписывалась в повороты и легко преодолевала ямы, похожие на воронки от снарядов. Повсюду из песка торчала сожженная дотла техника — танки и грузовики. Их было очень много. Целое кладбище.

— Минные поля против мятежников, — сказал Браун. — Не волнуйтесь, мы их временно деактивировали…

Ветер сдул пласт песка, обнажив человеческие кости. Еще одно кладбище…

Первый танк на полном ходу провалился в хорошо скрытую яму. Яростно рыча двигателем, он пытался выбраться из нее, но безуспешно. Второй танк, отцепив на ходу минный трал, стал нервно водить стомиллиметровой пушкой по сторонам. Вездеход попытался объехать возникшее препятствие, но провалился в другую яму-ловушку. Раздалась ругань, замелькали руки и ноги. На меня упали сразу двое. Пытаясь подняться, они барахтались на мне, когда чудовищный удар накренил вездеход на правый бок. Разлетелись осколки разбитых экранов, брызнула кровь. Второй, не менее ощутимый удар противотанкового снаряда из РПГ наполнил кабину едким дымом и огнем. Все поплыло перед глазами. Оставшиеся в живых солдаты стали вытаскивать меня из груды развороченных тел, успевая вести огонь из плазменных автоматов по невидимому врагу. В воздухе шипели осколки и визжали пули. Казалось, еще миг — и острейший осколок пригвоздит тебя к земле, как червяка.

— Лучше смерть, чем плен… — прохрипел солдат с окровавленным лицом.

Прикрывавший нас второй танк окутался клубами пыли и черного дыма — снаряд из РПГ попал в башню, заставив машину закачаться на рессорах. Двое дюжих солдат поволокли меня сквозь ад взрывов подальше от подбитого вездехода, перевернутого ударной волной. Гусеницы бессильно месили горячий воздух, лязгая траками. Из пробитой кормы пытались выбраться превратившиеся в факелы люди. Спустившись ниже, боевые платформы пытались нас прикрыть, изрыгая поверх наших голов огненные струи ракет и трассы плазменных зарядов. Невидимый противник перевел весь огонь на них и ухитрился подбить одну. Будь оно все проклято! Я чем-то прогневал богов, если они обычные переговоры превратили в бойню. Запах горелого человеческого мяса был мне хорошо знаком…

Песок быстро пропитался кровью. В дыму сражения громко кричали раненые, фонтаны взрывов взметались так близко, что казалось — еще миг, и все будет закончено. Повстанцы, уничтожив технику, взяли нас в кольцо и поочередно стали подавлять разрозненные очаги сопротивления. Спасение было в немедленном отступлении на базу Галунина, если, конечно, хватит сил прорвать окружение.

Передо мной словно из-под земли выросла тощая фигура, с ног до головы закутанная в серые тряпки. Повстанец замахнулся и попробовал проткнуть мне живот изогнутым штыком. Уклонившись от выпада, я подсечкой сбил его с ног. Когда он с яростным воплем свалился на землю, я выкрутил у него из рук оружие и безжалостно проломил прикладом ему висок. Заметив еще три бегущие фигуры, вскинул оружие. Еще миг — и их срежет моя очередь…

Проклятие! У трофейного оружия отсутствовал спусковой крючок! Как из этого допотопного хлама вообще стреляли? Две пластины на прикладе, вот и все. Заметив движение сбоку, я попытался увернуться, но слишком поздно. Тяжелый приклад угодил мне в челюсть, чуть не выбив зубы. Я ударил обидчика штыком. Штык пронзил грязные лохмотья повстанца и глубоко погрузился в плоть. Из раны хлынула кровь.

Удар по затылку швырнул меня в багровую тьму.

Когда-то везение заканчивается, и наступает горькая расплата за годы безмятежного существования. Не нужно было связываться с этим чертовым Нимбом и психованным полковником. Ведь у меня были годами проверенные правила: никогда не иметь никаких дел с отсталыми мирами и ни при каких обстоятельствах не связываться с идиотами!

Наверно, в полузабытьи я бредил, повторяя их, потому что даже в полубессознательном состоянии чувствовал толчки в спину, ругань на Имперском диалекте: «Заткнись! Сам идиот!» — и удары ногами. Руки, связанные за спиной, затекли и перестали слушаться. Горло забила пыль, и при каждом вдохе казалось, будто она, раскаленная, тоннами осыпается в бездонный колодец глотки. Дико хотелось пить. Я грезил источником, из которого черпаю ледяную воду ведрами и пью взахлеб…

Сознание медленно возвращалось, принося боль во всем теле. С трудом перекатившись на бок, я осмотрелся. Свет в нашу конуру — а иначе это помещение было и не назвать — проникал через овальные отверстия в потолке. Нас была дюжина окровавленных пленников, связанных между собой ремнями. Капрал Браун в том числе.

— Ты из какой группы? Я тебя не помню… — тихо сказал лежавший неподалеку солдат.

Его броня потрескалась от пуль. Голова была перевязана тряпкой, набрякшей от крови. В голубых глазах читались мука и смирение. Взгляд обреченного.

— Вам было приказано меня сопровождать, — медленно ответил я, с трудом ворочая распухшим языком. В голове тут же запульсировала боль.

— Так значит, ты тот тип, который прилетел на корабле? Лучше бы ты сдох!

— Послушай, нам нужно бежать, пока не поздно! — попытался я его вразумить.

— Бежать? Ты в своем уме? Знаешь, как они наказывают тех, кто пытается бежать? Сдирают кожу и отрубают руки-ноги, а перед этим наматывают кишки на раскаленный прут…

Остальные пленные прислушивались к разговору, не пытаясь высказаться. Это воинство полным безразличием к своей дальнейшей судьбе начинало действовать мне на нервы.

— Тогда тем более нужно бежать! Эти ремни можно перегрызть…

— Иди к дьяволу! Мне еще жить хочется! — ответил мой собеседник. — Беги сам, если такой умный.

Скрипнувшая несмазанными петлями дверь распахнулась, впустив в пыльное помещение коренастых местных партизан. Комната сразу наполнилась запахом давно немытых тел. Сильные руки подняли нас и вытолкнули наружу.

Кругом, насколько хватало взгляда, расстилалась плоская, как столешница, унылая равнина, покрытая растрескавшейся глиной. Рядом с нашим узилищем, смахивавшим на перевернутое ведро, остановилось несколько потрепанных грузовых машин. Наша охрана состояла из грязных личностей, одетых в хламиды с широкими поясами, на которых бряцали гроздья ребристых гранат и подсумки с боеприпасами. Свои лица они скрывали под тряпками, оставив открытыми лишь глаза, пышущие злобой и ненавистью. Местные борцы за правду, мать их. Если это лицо современного партизана, тогда я председатель Галактического концерна «Вселенная». Эти чучела можно назвать иначе — бандиты. Когда дело касается личной наживы, вмиг забываются идеалы гуманизма и справедливости. Я всегда утверждал, что фундаментом любой революции являются расчетливость и насилие. Совсем не хотелось убеждаться в этом на практике. Пусть эти парни и дальше режут другим глотки, а мне нужно бежать. Но как? Руки связаны за спиной, да еще эти ремни…

Вот сволочи!

Один из партизан, перехватив мой злобный взгляд, вытащил из ножен блеснувший кинжал. Приставив острие к моему лицу, он с глухим рыком повел лезвием по коже.

— Без фанатизма, друг… — Перевитая мышцами рука схватила его за шиворот и вздернула в воздух.

Ноги бандита бессильно болтались в полуметре от земли, а лицо стало стремительно синеть. Человек, схвативший его, был полной противоположностью своих коллег по цеху. Только пока неясно, в лучшую или худшую сторону.

— Нет товара — нет денег на революцию! Сколько можно повторять? — рыкнул он на остальных. — Доктор требует качественный товар! Я не позволю сбивать цену на пленников!

Партизан был настоящим гигантом даже среди высоких людей. На нем поверх камуфляжных тряпок был надет, несмотря на невыносимую жару, безрукавный бронежилет с чужого плеча — кое-где разрезанный по бокам, чтобы ухитриться натянуть его на бочкообразную грудь. Мышцы рук были подобны канатам или корням столетнего дерева, на них вздувались вены толщиной с карандаш. Кроме бронежилета гигант носил бронированные налокотники, наколенники и круглый шлем с забралом. В таких шлемах ходили, если память мне не изменяла, солдаты элитных спецвойск почившей Империи. На ногах были не какие-нибудь стоптанные башмаки из крысиной кожи, а высокие кожаные полуботинки на толстой каучуковой подошве.

Опустив на землю едва живого подручного, он окинул суровым взглядом подчиненных. Остальным не хотелось спорить с его авторитетным мнением, поэтому нас никто больше и пальцем не тронул.

«Теперь ясно, у кого здесь яйца», — подумал я.

Что особенно меня беспокоило, так это исчезнувший медальон для связи с рейдером. Наверное, кто-то из партизан позарился на красивую вещицу. Без медальона я мог потеряться в местной навозной куче очень надолго. Чем дольше я буду считаться пропавшим без вести, тем сложнее меня будет найти. Во всяком случае, живым.

Взобравшись по очереди в пропахший машинным маслом кузов грузовика, все устроились прямо на грязных досках. Некоторые легли на спину, не в силах сидеть.

Машина, чихнув, дернулась и медленно покатила, поднимая за собой облако серой пыли. Мой наметанный глаз заметил на горизонте сверкнувший солнечный зайчик. Любопытно, кто за нами следил? Люди полковника или другие разбойнички, готовые отбить добычу у конкурентов?

Главарь говорил о каком-то докторе, к которому нас везли. Если мои подозрения верны, впереди нас ждет смерть. Ведь за всю свою жизнь я ни разу не встретил ни одного доктора, который не попытался бы отправить меня на тот свет. Док Смит не в счет.

Автоколонна спешила до ночи добраться до укрытия. Возможно, из-за новой песчаной бури, которую пророчил один из конвоиров. Вообще, нам попались на удивление разговорчивые охранники, бдительно следящие за нами одним глазом, а вторым наблюдая за игральными картами соперника. Их варварский язык был мне совершенно незнаком, что неудивительно. Только в одном человеческом секторе Галактики разговаривали более чем на ста тысячах языков и диалектов. Мысли молодчиков были для меня, словно раскрытая книга. Читая их, я в общих чертах догадывался о смысле сказанного. Как я и подозревал, нас везли к некоему дельцу, охотно скупавшему пленников. Он платил за каждого бешеные деньги. Что он с ними потом вытворял, никто не знал, но кое-какие мысли на этот счет у охранников в голове вертелись, и они меня не на шутку обеспокоили.

Наконец, машины, скрипнув тормозами, остановились перед скальной грядой. Под чутким руководством главаря нас построили в колонну и повели к скале в форме усеченного конуса. Там обнаружилась хорошо спрятанная расщелина, ведущая в пещеру.

Нам навстречу шагнул гуманоид неизвестной мне расы. Его сухая, как у ящерицы, кожа была зеленоватой и пупырчатой. Морда этого чудища, когда оно благосклонно и заинтересованно разглядывало нас из-под полуопущенных припухших век, расплылась в омерзительной ухмылке, характерной лишь для рептилий терран — кайманов. Зеленая мерзость, выступив из тени, как ни в чем не бывало обхватила лапой протянутую руку вожака партизан, крепко пожимая. Можно было бы решить, что они друзья, если бы не осторожность и подозрительность во взгляде. Они вели себя как враги, вынужденные улыбаться друг другу.

— Сброд коменданта? Лучше бы вы его самого сюда приволокли! — проворчал зеленый.

— Товар отменный. Можешь даже не пытаться сбить цену, Граз! Давай поговорим о деньгах…

— Как идут дела революции, Джанго? Много ли новых последователей встало под знамена свободы? Все ли твои солдаты здравствуют?

— Только не надо мне зубы заговаривать, плесень! Сегодня с риском для жизни я достал первосортный товар с минимальной порчей шкуры. И где мои деньги за прошлый улов?

— Про деньги поговорим позже, — заявил зеленый гуманоид, приоткрыв крокодилью пасть, где заблестели три ряда белых зубов. — Пусть твои ребята ведут пленников следом за мной. Хорошему товару мы завсегда рады…

Джанго, сузив глаза, снял с плеча автомат и демонстративно подкинул в руке.

— С места не сойду, пока мне не заплатят! Итак?! Где мои деньги?

Зеленый тяжко вздохнул и, смешно огладив короткими лапками объемистое брюхо, плавно отошел в сторону. Его вертикальные зрачки светились.

Скрытые до поры ловушки тут же выплеснули какую-то желеобразную гадость, похожую на клей. Она вновь и вновь окатывала нас, пока мы не стали напоминать мух, вляпавшихся в варенье. Оружие в руках партизан бессильно щелкало, не в состоянии произвести ни единого выстрела. Я предвидел западню, когда еще только встретился взглядом с мерзкой ящерицей. У нее были подозрительные мысли относительно нашего здоровья, предвкушение скорой расправы.

— Скряга! Нужно было соглашаться на мои условия! — захихикал Граз.

Я покосился на выскочившие из пещеры фигуры в белых комбинезонах, с электрошокерами в руках, и с мрачным удовлетворением констатировал, что самые дурные предчувствия вновь сбылись. На одеждах этих молодчиков стояло хорошо знакомое мне красное клеймо Имперского медицинского корпуса — змея и чаша, а полустертые от времени слова «Трансплантология. Хирургическое отделение» навеяли воспоминания о том, как я попал под скальпель взбесившегося механического хирурга. Лишь чудо спасло меня от его стальных клешней, да еще капитан разведбата, успевший его деактивировать. Тогда компьютерный вирус поразил не одного только киберхирурга, а разом все механизмы базы.

— А ты, как я погляжу, ничему не удивляешься, в отличие от своих товарищей. Похвально, хоть и весьма странно, — сказал мне крокодил, смело вышагивая когтистыми лапами по засохшему веществу.

От белизны и вязкости не осталось и следа — оно почти мгновенно застыло вокруг нас. Пока его подручные в буквальном смысле выковыривали пленных из этой массы, Граз, нависнув над моим распластанным телом, с гнусной усмешкой достал из-за спины обоюдоострый изогнутый кинжал и деловито полоснул по моей одежде. Отвратительной шершавой лапой он откинул в стороны разрезанные куски и провел когтями по коже.

— Хорош товар! — восхитилось чудище, облизнув раздвоенным языком губы. — Чувствую приятное щекотание денег. Оба глаза целы и невредимы. Тело со шрамами, но оч-чень приличное…

— Зря радуешься! — притворно зевнув, я пристально посмотрел в его вертикальные зрачки. — Печень ни к черту, селезенка с почкой барахлят…

— У тебя две почки! — грубо оборвал меня крокодил, вмиг сбросив маску добродушия. — Попадешь в операционную, шутник, тогда посмотрим, сколько в тебе останется веселья и храбрости…

— Что делать с этими? — спросил один из молодчиков в белых комбинезонах, кивнув на наших бывших конвоиров. — Они тоже пригодятся?

— Разумеется, санитар! В хозяйстве все сгодится! Места хватит для всех. Ох, уж эти мне борцы за справедливость! Все эти революции… Не будем лукавить, одни слова, да и только!

— Ну ты и сволочь, Граз! Паскуда! Дай мне только добраться до тебя… — Главарь партизан яростно извивался, безуспешно пытаясь освободить руки. Путы, которыми его связали, были рассчитаны на сопротивление и не таких субъектов, ведь это был танковый трос из углеродного волокна. — Я отрежу тебе яйца, клянусь Мардуком!

— Заткнись, пока тебе самому что-нибудь не отрезали! — рявкнул санитар и ударил его электрическим разрядом под ребра.

— Вы еще пожалеете!

Чтобы поднять беснующегося Джанго, пришлось задействовать шестерых санитаров. Они, ловко подхватив его устройством, похожим на раскладные носилки, закрепили поперек тела ремни и, поднатужившись, подняли с камней. Один из партизан гнусаво затянул жалобную песнь смерти, пока его не избили электрическими хлыстами. Теперь мои недавние конвоиры сами оказались в моем положении и ничем не напоминали прежних высокомерных борцов за справедливость. Куда только подевалась их храбрость?..

Обстановка базы не отличалась изысканностью. Это был обычный военный объект, вырубленный прямо в скалах. Из ржавых труб валил пар, на стенах висели старые агитационные плакаты. В общем, ничем не примечательное место, полное призраков прошлого. Теперь тут расположились другие, на мой взгляд, не менее опасные обитатели, не горевшие желанием себя широко афишировать. С каждой секундой надежда на побег становилась все призрачней. Но… Я вспомнил горгона — одну забавную ящерицу с Эпилона, которая могла неподвижно сидеть на ветке целую неделю, подкарауливая жертву. Она наносила один-единственный, зато смертоносный удар ядовитым языком, легко убивая существ, которые были в тысячу раз больше и тяжелее горгона. Сравнение понятно? Буду ждать подходящего случая. Если, конечно, он представится…

Во внутренних переходах стояли неряшливого вида охранники, похожие на тех, что везли нас сюда. В руках у них были не ржавые хлопушки, а самые настоящие лучеметы с многогранным клеймом Империи на рукоятях. Эти парни недвусмысленно делали нам неприличные жесты и проводили ладонью по горлу.

Из жутко скрипящих дверей выскочил взъерошенный старикашка самого что ни на есть простоватого и добродушного вида. Смешно хлопая слезящимися глазами, он с жадностью принялся осматривать пленных и, словно добрый доктор, сочувственно цокать языком.

— Ах, как неаккуратно сработано, герр Граз! Как нестерильно… — причитал старичок, стягивая с холеных ладоней перчатки, заляпанные подозрительными бурыми пятнами. — Вас и не узнать в этом наряде, герр Джанго! Какая встреча, а главное, неожиданная для нас обоих, да? Тоже решили пожертвовать собой ради науки? Гут! Похвальное стремление… весьма похвальное…

Джанго замычал, стараясь выплюнуть кляп, но доктор уже утратил к нему интерес.

Осматривая каждого из нас, он делал кое у кого на плечах отметки светящимся карандашом. Некоторых осматривать даже не пожелал, просто проходил мимо, брезгливо скривив губы. Для него это было, словно поход вдоль мясных лавок в воскресный день.

— А это кто? — Старичок ткнул карандашом в мою сторону и выжидательно посмотрел на Граза. — С виду так просто кусок жил, покрытый шрамами и кровоподтеками. Дам за него не больше одной унии талана…

Мерзкий старикан неуклюже слукавил, и Граз его с ходу раскусил — зеленый был еще тот торгаш и сам мог кого угодно обжулить. Было ясно как божий день, что доктор пытается сбить цену. Крокодил, приняв добродушный и простоватый вид, стал, как заправский барыга, расхваливать меня на все лады. Старикан облизывал растрескавшиеся губы и изредка кивал.

— А вдруг он только с виду здоровый?

— Обижаете, Док! Зубы на месте, почки, легкие, печень, желудок — все при нем. Это не житель Нимба, а, как сказали пленные, высокопоставленный инопланетник. Голову даю на отсечение, что всю жизнь он пил фильтрованную воду, а ел исключительно деликатесы! Посмотрите сами! Разве его глаза не прекрасны? Ах, доктор, начинаю искренне сожалеть, что человеческие органы мне не подходят…

— Довольно, довольно, герр Граз. С вами совершенно невозможно торговаться, — всплеснул руками доктор. — Однако же покупаю себе в убыток. Две унии талана! Когда вы прибегаете к своим грязным ухищрениям и без всякой совести тянете из меня деньги, я, как совершенно неискушенный в торговле человек, не могу тягаться с вами в красноречии и даре убеждения…

Хитро глянув на меня, Док снизошел до веселого подмигивания желтым глазом с алыми прожилками. На меня это произвело отталкивающее и зловещее впечатление. Его добродушная речь могла обмануть разве что законченного кретина с ай-кью, как у оладьи. Я пообещал себе, что улыбнусь только тогда, когда увижу всю местную братию болтающейся с петлей на шее. Их отрубленные головы на кольях меня тоже устраивали — как вариант.

— Вот, к примеру, вы считаете себя большим знатоком трансплантологии, любезный друг?

— Таковым себя никогда не считал, — буркнул крокодил. — Все это пустая трата времени!

— Даже так? Отчего же? — наигранно удивился доктор. — Все эти годы доверия и дружбы… а вы говорите такие гадости! И что же именно вам не нравится в трансплантологии?

— Я считаю, что добротные электронные имплантаты и искусно сделанные протезы лучше этих биологических штучек доноров.

— А вот тут, дорогой мой, вы в корне не правы! Что хорошего от этого железного мусора, когда натуральная вещь и лучше приживается, и надежнее функционирует? Доноров ничем не заменишь! Помните об этом…

— Ну-ну… — надулся крокодил, изображая обиду.

— Впрочем, довольно трепа!

Старичок подошел ко мне и поставил светящийся крест на плече, да еще и поинтересовался язвительно:

— Не мешает? Никакого беспокойства не испытываете, любезный друг?

— Надеюсь спросить у вас то же, когда вырежу его вам на лбу!

— Что это с ним? Шутник или просто безумец? — опешил старикан. — Нервы играют?

— Шутник, — буркнул Граз, вычищая ножом грязь из-под когтей.

— Ах, шутник?! — понятливо хихикнул Док. — Это хорошо. Очень хорошо! Ну-с, идемте, господа, чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что вы в гостях…

Дюжие охранники отвязали нас друг от друга. Один из пленников тут же бросился бежать, но с потолка сверкнула короткая молния и попала в беглеца. Тот, взвизгнув, упал на пол, проехав по инерции пару метров носом вниз.

— Не нужно бежать, не нужно. Да и куда? Вы хоть знаете, что обитает во тьме пещер? По вашим расширенным зрачкам вижу, что знаете… — зло улыбнулся доктор, глянув на моего побледневшего соседа. — А вот вы, Шутник, похоже, нет. Все это очень и очень странно! — забеспокоился он, подивившись моему рассеянному взгляду. — Что с вами? Заболели? Или удачно притворяетесь? Может быть, он смертельно болен, коль ведет себя так неадекватно, Граз? Выясните это, черт бы вас подрал! Я плачу за него деньги!

Граз вразвалочку подошел ко мне, презрительно сплюнул на пол и без замаха ударил под дых. От боли я согнулся пополам, не в силах вздохнуть.

— Что вы делаете, негодяй? Перестаньте немедленно! — взвизгнул доктор.

Зеленая рептилия довольно ухмыльнулась, не обращая на причитания никакого внимания.

— По-моему, он притворяется. Реакция у него вполне адекватная…

— С ума сошли?! Не смейте портить мое имущество!

Граз с трудом успокоил разбушевавшегося доктора, которого чуть сердечный приступ не хватанул, — уверив, что ничего страшного со мной не случилось. Подумаешь, слегка ткнули кулаком.

— Вы, трое, с крестами — за мной, — скомандовал доктор, имея в виду сделанные им пометки.

Он вместе с Гразом направился вперед по коридору, а я и еще двое пленников, одним из которых был капрал Браун, поплелись следом в сопровождении пары десятков головорезов.

Так мы дошли до массивных дверей. Стоило нам войти в ярко освещенный морг — а иначе его никак и назвать было нельзя, — душевное спокойствие покинуло одного из моих спутников. Он с воплями страха кинулся было бежать, но ремни охранников с шелестом обхватили дергающееся тело, а в рот ему всунули губку.

— Уж лучше бы это был ты, Шутник! — заметно расстроился Граз.

На мой неискушенный взгляд, место, куда нас привели, не излучало ничего, кроме мерзости. Оно было пропитано человеческой болью, ужасом и страданиями. Это был склад человеческих и нечеловеческих органов, плавающих в прозрачных сосудах с зеленоватой жидкостью. Множество стеклянных колб было заполнено выпотрошенными человеческими трупами с хирургическими швами. Разрезы были тонкие, а швы ужасно небрежные, сделанные второпях.

— Нравится? — поинтересовался доктор, любовно оглаживая сосуд, в котором плавало сердце. — Эта дамочка тоже не верила, что я смогу завладеть ее сердцем. Можете представить ее удивление, когда она увидела его в моих руках?

— Мерзость, — сказал я. — Вам доставляет удовольствие хвалиться своими достижениями?

— Настоящая плоть всегда в цене, потому что ее трудно достать. Я вам расскажу забавный случай из собственной практики. Дело было вот как…

— Доктор! Над нами в третий раз пролетает разведывательный коптер. Сбить его? — Вошедший охранник робко переминался у порога, ожидая приказа.

— Конечно, нет, идиот! Хочешь привлечь их внимание? Да через пять минут здесь все будет кишеть людьми полковника! Граз, на чем я остановился?

— На забавном случае из вашей практики. Вы хотели рассказать поучительную байку, которую только что придумали…

— Теперь поздно! Я сбился с мысли…

— Но, доктор Крамп, они могут нащупать нас сканерами!

— Пусть попробуют. Стрелять только в случае нападения, не раньше!

— Так значит, Крамп? — хмыкнул я. — Я думал, вы доктор Менгеле. Был такой деятель…

— Я знаю, кем был доктор Менгеле! — взвился старичок и гневно направил на меня ухоженный ноготь. — Лучше бы вам помалкивать и держать себя в рамочках. Ваши шутки переходят всякие границы. Граз! Прикажите заняться летучей калошей и увести ее подальше отсюда. Шутника и остальных готовьте к операции. Я слишком долго ждал и не намерен лишать себя удовольствия.

Зыркнув злобными глазками, Док направился к выходу. Проходя мимо дергающегося пленника, потрепал его по щеке:

— Этот будет первым. Терпеть не могу слабаков. Капрал полковника вторым, а Шутник третьим. Пусть понаблюдает за процессом, быть может, научится держать язык за зубами.

Обернувшись ко мне, он широко улыбнулся, в то время как его глаза оставались пусты:

— Выше нос, мой искрометный дружок. Веселый пациент — счастливый пациент!

— Вы меня с кем-то спутали. Ваши дружки доедают падаль в канаве! Своими мерзостями вам меня не удивить. Я и раньше встречал сумасшедших.

Оглядывая стеллажи, полные сосудов с плавающими человеческими тканями, я решил: все обитатели базы должны умереть. Никакой пощады и милосердия к ним.

На мои слова Док лишь фыркнул и обратился к Гразу:

— Предвкушение операции нагнало на меня аппетит, и я решил немного подкрепиться. Что сегодня в столовой?

— Повар приготовил чудные котлеты из пустынной лисицы и восхитительный картофель с золотой корочкой, — причмокнул уже успевший отдать распоряжение насчет коптера Граз, огладив объемистое брюхо.

— Надеюсь, для его же блага, он не подаст мясо недельной давности? Если узнаю, что картофель купили у Кривого Джо, который собирает его со своей грядки неподалеку от взорванной станции ядерного синтеза, пощады не ждите!

— Обижаете, Док! Все свежее и чистое! Стал бы я связываться с этим падальщиком…

— Ради выгоды вы собственную мать продадите! Если мои подозрения оправдаются, отрежу вашему повару вторую ногу и поджарю на медленном огне. Догадываетесь, герр хитрец, кому ее придется съесть? Гут. Приглядывайте за этими господами и развлеките их чем-нибудь…

— Пленных накормить?

— Спятили? — не на шутку удивился хирург-монстр. — Вычищай потом их кишки. Вскоре им уже ничего не понадобится. Вы забываете, что я принимаю пациентов только с пустыми желудками. — Щелкнув холеными пальцами, Крамп, окруженный свитой мрачных санитаров, удалился.

Капрал Браун побледнел и глухо пробормотал:

— Нам конец…

— Выше нос, — шепнул я. — У вашего полковника есть стратолеты, оснащенные феромоновыми датчиками?

— Есть, — всхлипнул капрал. — Только маловероятно, что ради нас он поднимет их в воздух. У нас не хватает горючего…

— Как сказать. Если не ради нас, то ради ракет он точно поднимет свой зад…

Полчаса нас мучили водными процедурами — смывали грязь с помощью пожарного шланга. Вошедший в камеру Граз приказал сковать меня наручниками и, усилив охрану, повел в святая святых базы.

Операционная оказалась не совсем такой, какой я себе ее представлял. За исключением чистых инструментов, здесь царила госпожа антисанитария. Операционный стол находился на небольшом возвышении в центре комнаты. Там в поте лица трудился Док, кромсая одного из пленных. Жертва была скована зажимами. Хирург деловито изъял из разреза печень и передал старенькому дроиду-санитару. Эта кибернетическая машина аккуратно помещала органы в жидкий азот. С жужжанием смыкались створки криобокса, а ему на смену приходил другой. Адский конвейер работал как часы, собирая обильный урожай человеческих страданий.

Док, на секунду оторвавшись от операции, бросил на меня взгляд:

— Садись, Шутник. Потерпи немного. Надеюсь, не торопишься вне очереди?

Я ничего не сказал. Лишь с отвращением отвернулся, когда увидел, как он вытаскивает кишки из бедолаги. Тот был под наркозом. Мне стало жаль парня. Насвистывая сквозь белую маску простенькую мелодию, садист доктор шустро делал разрезы. Дроид-санитар только и успевал подставлять новые боксы, куда и отправлялись курящиеся паром окровавленные органы. Когда бедолага донор был уже мертв, доктор Крамп устало опустил окровавленный скальпель. Сняв маску, счастливо улыбнулся:

— Как видите, работаем не покладая рук, и все это ради страждущего человечества.

— Скорее, ради его денег.

— Ох, простите глупого маразматичного старика, конечно же, ради денег. Давайте поговорим о деньгах. Какую сумму вы желаете пожертвовать на развитие медицины? Только не говорите, что забыли бумажник в других брюках. Если желаете сохранить органы при себе, никогда не пользуйтесь бесплатной медицинской помощью! Говорю вам это со всей ответственностью. Не бойтесь вражеского солдата — опасайтесь лечащего врача. Поверьте на слово, он вдвойне опаснее.

Он остановился рядом со мной, демонстративно стянул окровавленные перчатки и, медленно скомкав, швырнул мне в лицо. Потом дружелюбно потрепал меня по щеке.

— Итак, о чем поговорим, мистер большой кошелек? Пытки на скорую руку дали интересные результаты. Пленные в один голос утверждают, что вы большой человек, если разговаривали с полковником и остались после это в живых. Он отправил вас с особой миссией и, более того, выделил свою драгоценную технику, над которой этот скряга трясется, словно старая дева над невинностью. Я хочу узнать о вашей сделке. Постарайтесь ничего не упустить. Тогда я могу и отложить операцию. Будьте паинькой и скажите мне все, что я хочу знать…

— А не пошел бы ты в задницу? — ответил я.

Охранники яростно дернулись, но Крамп сделал им знак оставаться на месте.

— Вы начинаете меня раздражать своим упрямством, герр наглец. Очень жаль, что у нас не получается нормального диалога. Вы только что потеряли единственный шанс уцелеть. Пусть призрачный, но все же шанс. Ладно, как хотите. Как бы потом не пожалели о своем решении.

В комнату ввели капрала Брауна. Тот дико заорал, увидев своего распотрошенного, вывернутого наизнанку сослуживца, и стал вырываться из рук охранников-санитаров. Те, привычно скинув на пол истерзанное тело, начали деловито приковывать нового донора на место трупа.

Док, как и прежде, стал делать один за другим быстрые надрезы, пока капрал не умер, когда его сердце изъяли из грудной клетки жадные руки. Санитары смачивали лоб Крампа ватными тампонами, чутко реагируя на малейшее движение его глаз и рук. Для доктора тело жертвы было чем-то вроде музыкального инструмента, на котором он играл свою дьявольскую мелодию.

— Вы думаете, что я чудовище, а ведь это не так! — покосился на меня доктор. — Возьмем к примеру, вашего дружка полковника…

— Он мне не дружок.

— Позвольте закончить. Так вот тот же полковник убивает мирное население десятками тысяч каждый месяц, в то время как я — максимум дюжину. И то в лучшем случае, при хорошем улове. И, прошу заметить, ничто не пропадает даром. Органы идут в дело ради спасения остальных. Почему, стоит одному человеку убить другого, как его тут же называют убийцей, а того, кто убьет миллион, величают полководцем? По-моему, это несправедливо.

— Кто вам дал право судить, кому жить, а кому нет? Не судите и не судимы будете.

Док неожиданно застыл, а потом в ярости швырнул в стену звякнувший скальпель. Санитары встрепенулись и удивленно переглянулись.

Бешено вращая глазами, Крамп заорал:

— Да что же это, черт бы их всех подрал! У этого рак! Черт! Черт! Как можно работать с этими отбросами, когда у них даже взять толком нечего? Проклятая порода! Проклятая планета! Посмотрите сами, с чем приходится иметь дело? Ни на что не годная падаль!

Успокоившись, Крамп уселся рядом со мной и доверительно сообщил:

— Знали бы вы, как я устал от этой планеты. Если бы я только мог улететь отсюда навсегда, то сделал бы это, не раздумывая. Я устал работать с низкосортным материалом, которым побрезгует даже самая паршивая из клиник центральных миров. У вас ведь есть корабль, способный решить все мои проблемы, так?

— А не пошел бы ты в задницу? — вновь сказал я.

Крамп вскочил и яростно крикнул санитарам:

— Тащите его на стол!

Те быстро выполнили его команду. Схватили меня, уложили на стол, прижали зажимами и только после этого сняли наручники.

— Ты глупец! За твою глупость и несговорчивость я лишаю тебя наркоза! — брызжа слюной, вопил доктор. — Я достаточно терпеливый человек, но терпение мое лопнуло. Постараюсь начать не с самых главных органов, чтобы твои мучения продлились целую вечность! А главное, герр упрямец, я оставлю твой рот открытым, дабы насладиться воплями боли! Посмотрим, хватит ли у тебе храбрости шутить, когда я начну вынимать из тебя кишки!

Док с безумным смехом нацепил забрызганную кровью маску и взял в руку скальпель. Санитары быстро содрали с меня остатки куртки и протерли кожу ватными тампонами, щедро пропитанными антисептической жидкостью. Блестящий скальпель коснулся моей кожи. Сжав зубы, я презрительно смотрел маньяку в глаза, считая про себя секунды.

— Так как насчет корабля? Спрашиваю в последний раз!

Я насмешливо посоветовал:

— Смотри не промахнись. Тебя еще раз послать в задницу?

Док от такой наглости лишился дара речи. Наступил долгий миг тишины, когда я мог слышать дыхание людей и капание воды из крана в дальнем углу комнаты. Гневно засопев, Крамп, не раздумывая больше, сделал широкий замах и воткнул скальпель по самый черенок… себе в руку. Вопль старикана звонким эхом отразился от стен. Очнувшись от ступора, санитары кинулись к хозяину. Док, отчаянно визжа и ругаясь, скрипел на всех зубами. Боль и унижение душили его. Прибежавший на шум Граз со своими головорезами в удивлении переводил взгляд с меня на ругающегося доктора. Он никак не мог взять в толк, что же именно тут произошло. Этот вопрос не худо было бы задать мне, но все были слишком заняты пораненной рукой хирурга.

— Вы в порядке?

— Конечно же, не в порядке, кретин! Разве не видно, что мне больно и я истекаю кровью?

— Нам убить донора? — осторожно спросил один из помощников.

— Да… то есть нет! Его-то за что? — прохрипел старикан, впившись безумными глазами в мое спокойное лицо. — Наверное, я просто устал… вот и дал маху…

— Дали маху?! — расхохотался Граз. — Док, вы меня, право слово, удивляете. На моей памяти это первый раз, когда рука великого хирурга дрогнула…

— Замолчите, пока сами не оказались на столе! Ваш острый язык не помешало бы укоротить наполовину! Зеленые потроха тоже иногда пользуются спросом!

— Нет, мои потроха вам никому не толкнуть, даже бесплатно!

— Тогда я из них сделаю консервы, а из вашей шкуры сошью себе сапоги!

Разбушевавшийся доктор медленно остывал.

Обиженный Граз навис надо мной и тихо поинтересовался:

— Ну, как тебе здесь лежится, Шутник? Маленькая отсрочка порой хуже самого убийства, не так ли? Я повидал на своем веку достаточное количество неудачников… Каждый из них ломался после первого надреза и был готов ради спасения своей жизни мать родную сдать с потрохами…

— Возможно. Что вы сделали с остальными пленниками?

— О, они пока в полном порядке в отличие от тебя, но очень скоро займут твое место.

— Хватит болтать с донором!

К нам подошел Крамп с перевязанным запястьем и дрожащей рукой достал из ванночки с антисептической жидкостью новый скальпель.

— Мне даже как-то неловко перед вами за досадный инцидент, — признался он мне. — На секунду я решил отложить операцию до лучших времен, но потом, к счастью, передумал. Списывайте это на шок.

— С кем не бывает, — сказал я. — Главное, чтобы это не повторялось слишком часто…

Мысленно сконцентрировавшись, я послал всесокрушающий молниеносный импульс в мозг доктора. У того вмиг остекленели глаза. Сжав скальпель, он неожиданно ударил им в ухмыляющуюся зеленую рожу Граза. Зарычав и забулькав, тот с изумлением уставился на Крампа. Из разреза толчками потекла зеленая кровь, заливая брюхо Граза. В этот момент потолок базы содрогнулся и покрылся трещинами. Вдали раздался вопль боли и грохот, словно рухнувшая стена мгновенно придавила крикуна. В операционной вспыхнула паника. Все бросились бежать к выходу. Кафельные плитки отлетали от стен, захламляя помещение осколками и крошками старого раствора. Сказать, что нападение на базу застало всех врасплох, значит, ничего не сказать.

Вскоре в содрогающемся помещении остались только я и доктор. Он, повинуясь моему мысленному приказу, пошатываясь, подошел ко мне и снял с моих рук и ног зажимы. Люди полковника напали очень кстати, но все равно слишком долго копались. Из-за их нерасторопности меня чуть не разрезали на части. Если бы все эти помощники налегли на меня разом, то я ничего не смог бы им противопоставить. Моей ментальной энергии едва хватило на одного человека, и я ощущал себя, словно выжатый досуха лимон.

— Располагайтесь поудобнее, герр доктор. Самое время устроить маленькую операцию. К сожалению, анестезия закончилась, так что не обессудьте… придется немного потерпеть.

Доктор-маньяк нервно начал расстегивать комбинезон. Дождавшись, пока он устроится на моем месте, я взял из его руки скальпель и склонился над дрожащим чучелом. Прижав к его вспотевшей коже кончик скальпеля — на счету которого были сотни зверски умерщвленных жертв, — я вырезал у него на лбу кровавые линии крест-накрест. Помещение разорвал бешеный крик боли, и отчаяние бьющегося маньяка-убийцы затопило меня удушливой волной страданий. Теперь доктор приобщился к тем, кого так долго мучил на своем адском столе. Воистину, мысли этого существа были полны кровавых подробностей и воспоминаний, от которых любого нормального человека вывернет наизнанку. По моему глубокому убеждению, он не мог принадлежать к роду человеческому, поэтому я без всякой жалости еще поднажал. Жалость здесь была неуместна.

— Надеюсь, никаких неудобств не испытываете?

Шум боя был слышен уже над операционной, а потом внезапно прекратился. Я мысленно руководил операцией, которую орущий доктор делал сам себе. Вот рука, твердо сжимая скальпель, сделала надрез на животе, затем провела к паху и к горлу. Дальше, словно заведенный, он стал кромсать себе грудь и плечи. Сотрясаясь в жутких конвульсиях, он швырнул на пол скальпель и жадно схватил со стола маленькую циркулярную пилу. Еще раз огласил комнату воплем и принялся послушно отпиливать себе часть лобной кости. Я даже поморщился от отвратительного звука, когда диск начал вгрызаться в череп все глубже и глубже. Очень скоро лезвие вошло прямо в мозг, и доктор забился в агонии.

Повернув голову, я встретился взглядом с черным зрачком автомата. Он уставился на меня, готовый в любой момент исторгнуть смерть. В проеме двери застыл один из напавших на базу. На камуфляжной нагрудной пластине виднелось клеймо — красная пятиконечная звезда в белой обводке. Это был знак бойцов полковника Галунина. Серо-зеленая бандана, лицо, измазанное коричневой краской, мешковатый камуфляжный комбинезон, пояс с боеприпасами и флягами. От безымянного командос тянуло холодом смерти. Без лишних напоминаний я медленно заложил руки за голову и опустился на колени. Вдали послышались короткие очереди, вопли боли, но мой конвоир так и стоял истуканом, пока в комнату не вбежал полковник Галунин собственной персоной.

Быстро осмотрев окровавленное помещение, он скрыл удивление за маской радости.

— Боже, ну и местечко вы себе выбрали для приятного времяпрепровождения. Я с ног сбился, расследуя ваше дезертирство с моими людьми и техникой, а вы, оказывается, здесь развлекаетесь и в ус не дуете?! Хорошенькое дело…

Он подошел к операционному столу и брезгливо окинул взглядом изуродованное тело Крампа.

— Зря вы его так. Ему светила амнистия, если бы он решил перейти на мою сторону. Нам остро необходимы хорошие хирурги для госпиталя. Такой талант загубили…

Я в немом изумлении уставился на полковника, гадая, шутит он или нет.

— Где мои люди и техника, лейтенант? Я хочу получить их обратно.

— А вы не пробовали их искать недалеко от минных полей, где на нас напали?

— Пробовали и откопали почти всех. Поставлю вопрос иначе. Где мои ракеты? Вы еще помните наш уговор? Ваш захват и все, что произошло с вами, не является уважительной причиной или форсмажорным обстоятельством. Мне нужны эти чертовы ракеты! Пять провинций объявили о независимости и устроили революцию, и все это в течение шести часов. Если вы не в курсе, мы как раз находимся в центре мятежных земель.

Отдав команду солдатам в коридоре, он принял из рук одного из них серый сверток. Подошел и протянул его мне:

— Оденьтесь. Не позорьте наготой доброе имя офицера. Хотя, насколько оно доброе, мне неизвестно. Я как раз собирался это выяснить, когда мне доложили о нападении.

«Чья бы корова мычала», — чуть не огрызнулся я в ответ, но промолчал.

Полковник был вспыльчивым сукиным сыном и мог за такие слова, поддавшись секундному порыву, и пулю влепить в лоб. Приходилось терпеть и раздумывать над дальнейшими своими действиями. Первым делом нужно было связаться с командой корабля.

Быстро переодевшись в просторный камуфляжный костюм пустынных цветов, я кивком поблагодарил солдата, который протянул мне флягу. Там была теплая вода с затхловатым привкусом, но мне она показалась божественным нектаром.

Пока мы шагали по залитым кровью коридорам, Галунин с интересом смотрел по сторонам. Дойдя до полуразрушенного хранилища с органами, он безапелляционно заявил на вопрос солдата, что с ним делать:

— Сжечь! Все равно мы не умеем менять органы так же виртуозно, как делал это Крамп…

Минеры, распаковав вытащенную из рюкзаков взрывчатку, принялись быстро устанавливать ее в разных местах, чтобы после взрывов здесь все завалило без возможности восстановления. Мне попадались на глаза молчаливые спецназовцы полковника и даже один знакомый, который недавно держал меня под прицелом. Они не суетились, а профессионально обшаривали комнату за комнатой, упаковывая особо ценную добычу в мешки для трупов.

Наконец мы вышли из каменного месива скал. Как и прежде, до горизонта тянулась унылая равнина, на которую опускались сумерки. Вдали вздымались столбы черного дыма, а в ущельях раздавалась трескотня боя. Всюду чадила выхлопами боевая техника самого потертого и облупленного вида, начиная от обычных машин с пулеметами на турелях и заканчивая самоходными осадными пушками большого калибра. В тени машин лежали носилки с ранеными и убитыми солдатами, а на танки и самоходки взбирались штурмовые бригады, устраиваясь на мешках с песком. Мешки были предназначены для того, чтобы, если машина наедет на мину, солдатам не оторвало ноги. Воздух гудел от вертолетов с угрожающим количеством оружия на подвесках.

— Как видите, весь ваш аванс ушел на организацию спасательной операции. Мы заключим с вами новый договор. — Стоя рядом, полковник не сводил взгляда с горизонта. — Вы удваиваете прежнюю сумму и отдаете мне двадцать ракет «Мурена». Прямо сейчас. А потом слово за мной. Не бойтесь, я выполню свое обещание. А тактическую ядерную ракету, так уж и быть, оставим на потом. Вы согласны?

— Зачем вам два десятка ракет? — спросил я. — Вы же все здесь в порошок сотрете.

— Это не ваше дело, лейтенант. Между прочим, мы еще совсем недалеко отошли от операционного стола вашего друга доктора…

— Он мне не друг! — рявкнул я в лицо полковнику и выхватил у него из руки передатчик дальней связи. — Разве не вы должны были гарантировать мне безопасный проезд?

— Гарантий тут быть просто не может, при такой-то обстановке. Я жду правильного ответа.

— Да! Черт бы вас всех побрал!

Переполнявший меня гнев на полковника, на покойного доктора, на всю эту планету был так силен, что требовал выхода. Но на моем пути, кроме пыли и песка, как назло, ничего не было. Отойдя в сторонку, я гневно настроил передатчик на аварийный канал, который всегда кто-нибудь из моей команды внимательно слушал.

— «Кассиопея», я «Странник», как слышите? «Кассиопея», я «Странник»…

— Слышим вас хорошо, «Странник»! — почти мгновенно отозвался звонкий голос радиста Эрни. — Рады вас слышать! Ваше местоположение определено. Дежурная группа немедленно вылетает к вам…

— Со мной все в полном порядке. Готовьте шаттл и грузите «Мурены». Двадцать штук.

Я произнес слово «альфа», которое давно вертелось на языке. Это значило — ракеты «Мурена» снабдить дистанционными взрывателями, которые можно активировать с орбиты. Эрни меня прекрасно понял. Пожелав мне «доброго здравия», он пообещал все исполнить. Если люди полковника и играли в радиоперехват, эта информация не принесет им никакой пользы.

Я вернул передатчик Галунину. Тот слушал доклад разведки, хмуря брови. Крупные силы мятежников стягивались в наш район.

— Ракеты сейчас начнут грузить и доставят на вашу базу, — сказал я. — Теперь вы должны выполнить свою часть договора.

— Разумеется. Давайте, парни!

Довольный полковник дал отмашку стоящим неподалеку минерам. Солдаты одним щелчком пульта подорвали все заряды разом. Гулкий рокот взлетел к небу, скалы содрогнулись.

— А что делать с пленными? — спросил у полковника один из командос. — На телах наших людей следы жестоких пыток.

— Расстрелять!

— Есть, сэр! — Спецназовец козырнул и, громыхая флягами и подсумками с боеприпасами, побежал к группе пленных.

Их отвели за дальний танк, поставили на колени и безжалостно убили одиночными выстрелами в затылок. Среди казненных я не видел ни Граза, ни здоровяка Джанго. Не видел их и среди убитых внутри базы. Можно было предположить, что они вместе сбежали, заключив перемирие.

— До вашей Северной базы я доберусь сам, — сказал я Галунину. — Ваше прикрытие оказалось слишком ненадежным.

— Как хотите, — пожал он плечами. — Но я буду там дня через два, не раньше. У меня дела. Надо разобраться с мятежниками.

Бойцы Галунина с изумлением и страхом глядели на машину, которую невозможно было не заметить. Это был танк гайлатинян. Кто-то окрестил его «Бетти», и название прижилось. Многогранная вращающаяся башня была утыкана дюжиной тонких выдвижных стволов. Это делало машину убийственной зенитной установкой, способной эффективно бороться одновременно с множеством летящих объектов. Танк был широким и приземистым, с кристаллоидной броней повышенной защиты. Главный калибр — уменьшенный тип фотонной пушки, которую можно встретить только на самоходных гаубицах, — был выдвижным. Пушка быстро перезаряжалась и уже через три секунды была готова стрелять вновь. Комплекс управляемых ракет, удобно разместившихся в боковых углублениях башни, с одинаковой эффективностью поражал наземные и подводные цели, а также находящиеся на низкой орбите в космосе. Единственный минус состоял в том, что быстролетящие цели вроде самолетов ракеты поражали с крайне малой вероятностью. Но для этого с лихвой хватало и зенитной башни, стреляющей плазменными сгустками со скоростью десять тысяч выстрелов в минуту. Мощь и сила сквозили в обтекаемом корпусе, покрытом толстым слоем пыли.

Полковник с восхищением разглядывал чудо древности.

— По-моему, я с вами здорово продешевил, лейтенант! — выкрикнул он, пробираясь сквозь толпу галдящих солдат. — Нужно было просить у вас такие чудо-машины.

Я пошел навстречу медленно приближающемуся танку. Угрожающе шипя гидравликой, стотонная махина застыла в трех шагах от меня, слегка покачиваясь на амортизаторах. Треугольные люки со свистом открылись. В одном из них появилась тщедушная и слегка согбенная фигура тощего Хранителя, сморщившего лицо в приветственной улыбке.

— Неплохо выглядишь для военнопленного. Ну и наделали мы шуму своим прибытием.

— Не то слово! Могли появиться и скромнее, без дешевых спецэффектов.

— Мы подумали, что если и являться пред очи простых смертных, то только в таком виде — эффектно и угрожающе. Машина эпохи атомной войны с гайлатинянами отлично для этого подходит. Страх обладает одним незаменимым свойством, Ингвар. Он позволяет не доводить дело до пошлой стрельбы.

— Привет, кэп! Слышал, тебе пришлось несладко! — выкрикнул показавшийся из другого люка скуластый мужчина лет тридцати. Приподняв визорные очки для трехмерного наведения орудия, он задорно подмигнул. — Как настроение?

— Привет, Атон. Старик еще не замучил своими байками? И зачем вы его только взяли?

— Да пока нет. Ты никогда не рассказывал нам. что вы оба бежали с изоморфера!

— У Хранителя слишком богатое воображение, — буркнул я, наградив старика косым взглядом. — Поехали отсюда. И дайте мне кто-нибудь воды, чтобы промочить свисток!

Люки захлопнулись за нами. Танк, не издав ни единого звука, приподнялся над землей на несколько метров и шустро развернулся вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов. Во время работы антигравов движение совершенно не ощущалось.

— Пристегнитесь и помните, что в танковых войсках доблестного капитана Ингвара Грина не курят, не распивают спиртных напитков и не сквернословят! — радостно пропели динамики у меня над головой.

Это водитель Тэкс так любил дурачиться.

Долговязый Тэкс с легкостью управлял огромной машиной. Снайпер Атон занимал место у электронного прицела пушки. Кроме нас четверых, в десантном отсеке расположились трое мрачных спецназовцев — Джим, Бастер и Джош. Они ничем не выдали радости от встречи, лишь приветствовали скупыми кивками и вновь прилипли к окулярам скорострельных пульсаторов, тихо споря, за сколько секунд они смогли бы перемолоть этих «вояк снаружи». Неразлучная троица — бывшая команда специального назначения с Калипсо. Они были отданы мне в помощь еще Роем Мэрчентом ради финальной стадии операции «Изоморфер». Все это время парни неоценимо помогали в решении сложных задач, особенно таких, где заканчивалась дипломатия и начиналась грубая сила. После уничтожения изоморфера их служба на моем корабле фактически закончилась, но они выразили желание служить и дальше. Со временем состав команды несколько раз менялся, кто-то оставался на понравившейся планете, а кого-то теряли в бою, но эти парни продолжали быть с нами, являясь такими же старожилами, как я, Хранитель, да еще старпом Малек Стронский. Остальные были в команде еще новичками, решившими полетать среди звезд ради так называемых «приключений», которые я считал романтическим вздором и чепухой. То, что мы делали, было не игрушками, и многие из команды «Звездного странника» уже погибли. У этих парней тяга к звездам была едва ли не большей, чем у меня самого. Они полностью выкладывались в любых ситуациях, понимая, что корабль их единственный дом. В целом я был доволен своей командой и не мог требовать от нее большего. Что же касается паникеров, предателей и саботажников — которые во все времена пытались проникать на корабли, — то с подобной публикой у меня были свои методы борьбы. После первого же собеседования со мной они пулей вылетали из каюты и никогда больше не подходили к кораблю. Были и иные деятели. Например, идейные смутьяны. Эти были хуже всех остальных, вместе взятых. Во-первых, в отличие от откровенных подонков, эти субъекты не держали за душой ничего плохого, а во-вторых, что хуже всего, были до корней волос убеждены в своей правоте и являлись настоящими фанатиками безумных замыслов и идей. Отфильтровывать их было тяжело, и Железяка даже разработал серию тестов для выявления этих типов. Последний такой гигант мысли с «большими идеями» и «гениальными планами» еще полтора года назад вылетел в открытый космос через корабельный шлюз, когда его поймали за руку во время попытки испортить реактор. Никто его идеи тогда не поддержал, так как команда состояла из надежных людей. Они связали безумца и притащили ко мне на расправу, и она не заставила себя долго ждать. Я без всякого суда и сожалений лично зашвырнул его в шлюзовую камеру и нажал на кнопку открывания внешних створок. В этом отношении команда была сродни семье, когда от действий одного человека зависели жизни остальных. Долгие месяцы полета на обычных двигателях предполагали взаимодействие в работе и расположение друг к другу. Натянутые отношения никому не были нужны, тем более в глубоком космосе, где помощи ждать неоткуда.

Мне рассказали последние вести, полученные от вошедшего в систему Регула Прайм транспортника. Его кортеж состоял из десятка неопознанных судов, поначалу агрессивно среагировавших на попытки нашего корабля вызвать их. Но они быстро перестали бряцать оружием, стоило им только разглядеть хищный силуэт рейдера, притаившегося на орбите у Нимба. Железяка специально снял маскировочное поле с корабля и демонстративно выдвинул наружу нашу всеобщую гордость — батарею пушек главного калибра, способных одним только своим видом охладить забияк. Капитан судна тут же вышел на связь и поспешил извиниться за недоразумение, объяснив, что принял нас за пиратов.

— В свете последних событий лететь на Шангри-Ла нет никакого резона. Слишком опасно. На планете в очередной раз сменилась власть. Система закрыта для посторонних, пока все не утрясется и не устаканится, — бубнил старик, потягивая фруктовый сок прямо из бутылки. — Такие вот новости…

— Четвертый переворот за год? Дурдом!

— Пятый! А что именно тебя удивляет? Этого и следовало ожидать от любящих подраться кронпринцев. Лишенный власти лама Муин Дзи через спутниковые ретрансляторы вещает на всю систему, призывая к неповиновению новой власти. Все идет к революции. Рискую повториться, если напомню всем присутствующим, что в наш последний визит Ингвар легкомысленно изволил ударить по лицу теперешнего правителя. Вряд ли тот позабыл такое. Мне любопытно, о чем ты думал, Ингвар, когда выбивал ему зубы?

— Он тогда был еще не правителем, а всего лишь самодовольным принцем! — возмутился я. — У меня железные правила! Если наглец лезет на рожон и сам подставляет зубы, то ничего не могу с собой поделать. Инстинкты. Что с Канопусом? Стоит ли туда соваться?

— На Канопусе разгорается кровавый конфликт между двумя фракциями. Планета боронов Анатол, медленно промерзающая до самого ядра, внезапно напала на теплую и миролюбивую планету Дизет, принадлежащую линканам. Капитан «Единорога» утверждает, что, когда они разгружались на орбите у Анатола и продавали боронам свой товар, местные собирали большой флот вторжения. Но чем там кончилось, неизвестно — капитан не стал дожидаться, когда разъяренные линканы нанесут ответный удар всем своим инфрануклонным арсеналом. В общем, то же, что и на Шангри-Ла, только масштабами крупнее…

— Не совсем так! — снова не согласился я со стариком. — На Шангри-Ла война стала любимой забавой. На Канопусе же немного злого рока и чуток эгоизма. Когда линканов прижмут к ногтю, к боронам Анатола примкнут и вольные маноры со своими странствующими космическими городами. Им всегда не хватает земли, а тут такой великолепный шанс ее заполучить! Все что нужно — это принять участие в войне, поддержав одну из сторон. На мой взгляд, этот конфликт дает и нам прекрасную возможность ухватить немного землицы, которую в дальнейшем можно использовать под строительство базы. Мы ведь давно ищем себе территорию, которая была бы не дикой дырой, а имела под боком множество богатых систем. Перед нами открываются безграничные возможности и перспективы, господа. Что скажете?

— Я бы согласился с тобой, если бы не одно «но». Как же твоя мечта? — грустно улыбнулся старик.

Я помрачнел. Это действительно была больная тема.

— Ты уже передумал насчет Лун Богдана? Не могу сказать, что меня это не радует, но…

Корабельный навигатор пять лет назад заметил одну странность. Мы ни на один световой год не приблизились к этим лунам! Пять лет полета впустую. Это звучало, как бред безумца, как приговор, но система с Лунами Богдана, где находились моя жена и дочь, упрямо убегала от нас с той же скоростью, с которой мы ее догоняли. Этот необычный феномен был известен еще древним звездоплавателям и получил расплывчатое название «точка убегания». Целая система двигалась по своей безумной орбите, вращаясь вокруг лишь ей одной известной точки во Вселенной. Как это происходило и что за таинственные силы породили сей феномен, никто не знал. Поисковая группа разведчиков наткнулась в космосе на завод по строительству врат. Открыв его порталы, Имперцы попали в сердце точки убегания. Какое-то время даже пытались разгадать загадку лун, а когда началась Галактическая война, благополучно позабыли об этом. Луны колонизировали. Но никто не задался вопросом — что это за система и куда она летит? Было только доподлинно известно, что ее прежние жители — легендарные дедры — уничтожили себя во время массового суицида много тысяч лет назад. Мы долго пытались догнать точку убегания. Но безуспешно. По ходу полета мы не брезговали частными заказами сомнительного характера. Нам нечем было оплачивать энергию и ремонт судна, а опускаться до пиратства я не желал. Торговля, разбой и войны — три составляющее современного общества, в котором ты мог выбрать любую из них. Оставить в покое эту точку убегания и с позором отступить было не для меня, но я все острее сознавал, что такими темпами мы просто надорвемся и постепенно превратимся в корабль-призрак, который вечно будет блуждать в пространстве с мертвой командой на борту. Даже приобретение безумно дорогих камер криосна не решало проблему: они могли продлить жизнь экипажу, но не самому кораблю. И я поставил под сомнение саму целесообразность догонять луны на ветшающем рейдере с устаревшим уже гиперприводом. Эта гонка оказалась непосильной для нас. Моя семья по-прежнему оставалась для меня недосягаемой…

В принципе полет к Канопусу меня очень даже устраивал, но смущала война, от которой во все времена было больше вреда, чем пользы.

— Для начала нужно благополучно закончить дело с полковником, а уж потом думать, как жить дальше, — закрыл я тему.

Я решил вернуться на корабль. Мне нечего было делать на Нимбе, пока полковник занят.

Шаттл забрал нас на закате.

Загнав в его грузовой отсек танк, я устроил нечто вроде военного совета, используя для этого закрытую линию связи с кораблем.

Все наши действия выглядели как авантюра с элементами предугадывания поведения врага. Мы отправляемся на север и встречаемся с полковником. Находим старую базу снабжения флота, зарезервированную десять лет назад, и получаем свою долю энергии. Мы случайно узнали ее примерное местоположение, а Галунин хранил коды к ее замкам, получив их в наследство от предыдущего коменданта Небесного Нимба. Узнав полковника поближе, я понял, что он не собирается выполнять свою часть сделки и при первом же удобном случае попытается всех нас перебить, а наш корабль присвоить. И контейнеры с энергией Галунин нам не отдаст. Я был уверен на сто процентов, что он захватит их себе. Главное, чтобы он не пронюхал о готовящихся мерах с нашей стороны и не ввел в игру новых игроков. Финальная стадия заключалась в том, что в нужное время база попадет в кольцо атакующих партизан, которым мы щедро заплатим за сковывание основных сил коменданта.

Пытаться захватить его в плен силой одного лишь нашего спецподразделения было неразумно. Он постоянно находился в центре своей армии. Нужно было заставить его выдать шифры добровольно или же прихватить его, когда он разблокирует двери. Без кодов Галунина нам ничего не удастся сделать. База создавалась для хранения энергии для кораблей Империи — если они когда-нибудь вновь прилетят в эту систему и захотят опять утвердить власть Императора. После развала осколки Империи до сих пор занимали обширные космические территории. Полковник наивно надеялся на возвращение своих боссов, но его мечтам не суждено сбыться. Империи никогда больше не подняться и не достигнуть былого величия.

Когда шаттл уже влетал внутрь ангара «Звездного странника», участники совещания согласились с утвержденным планом действий, который мы назвали «Пустоши Нимба». Группа нашего спецназа с планеты вскоре передала нам кодовое слово «омега», означающее, что все идет по плану.

Проклятый Нимб выжал из меня массу сил и нервов, и я решил пару часов поспать. Но этим мечтам не суждено было сбыться. Ворвавшийся в мою каюту взволнованный специалист по подпространственным локаторам и по совместительству радист Эрни разрушил все мои планы на отдых, принеся дурные вести.

— Что произошло? — мгновенно прогоняя сон, вскочил я на ноги. Эрни на моей памяти появлялся таким образом всего трижды, и каждый раз его приход не сулил ничего хорошего.

— Беда, капитан! Над базой полковника бушует буря. Я таких и не припомню. Ни черта не видно, одни завихрения и пылища…

— И что с того? — нахмурился я. — Бури там не редкость.

— Неужели не понимаете? — поразился Эрни. — Мы пасем этого полковника днем и ночью, а буря перекрывает наше наблюдение за всем районом. Я отправил зонд, он прошел фронт бури и спустился к земле. Но через двадцать секунд его сбили! Он успел передать последние картинки района. Полковник собрал на базе все силы, которыми располагает, и спешно движется в пустыню. Наверное, он как-то ухитрился прознать местоположение базы и думает попасть туда раньше нас.

— Собрать свободных от дежурства офицеров на экстренное совещание! — прорычал я. — Бегом! Наглость коменданта переходит всякие границы…

Когда все собрались, я обрисовал ситуацию:

— Армия Галунина двинулась в глубь Тетрассийской пустыни. Вероятно, к старой базе! Дело складывается не в нашу пользу, господа. Итак, кто хочет высказать свои идеи? Я за мгновенный удар по полковнику!

— А вдруг он сдохнет от нашего удара? Ну уж нет! — заупрямился Малек Стронский. — Нам нужно продолжать диалог… Убедить его сесть за стол переговоров… Возможно даже, намекнуть на жесткую расправу!

— Не мямли, парень! Тебя тошно слушать! — перебил его старик и закурил сигарету, напрочь игнорируя установленные мною порядки. Он единственный, кто мог это делать на совещаниях. — Что можно противопоставить полковнику? Всего один танк и взвод солдат, пусть и прекрасно подготовленных? Чепуха! Этого недостаточно, Ингвар. Даже если мы нанесем удар по скоплению его войск, это не приведет ни к чему хорошему. Мы потеряем единственную ниточку к базе Империи и к тому же наживем себе смертельного врага, если он уцелеет. Стоит ли мне напоминать всем присутствующим, что мы не можем никуда лететь без энергии? Она нужнее, чем воздух, которым мы дышим, чем пища, которую едим. Нам жизненно необходимы эти коды, которых у нас пока нет…

— Так что ты предлагаешь? — спросил я. — Хочешь с ним снова договариваться? Я лично пас!

— Нам нужны союзники, — заявил Хранитель, кутаясь в пилотскую куртку. — Устрой утечку информации о приблизительном местоположении базы. Пусть местные бароны с пустоши будут такими жадными, что захотят забрать все себе. Нужно столкнуть эти силы между собой, а самим начать действовать, только когда они обескровят друг друга…

— План рискованный, — неуверенно вмешался Малек. — Не понимаю, как нам это поможет? Мятежники захватят энергию, а потом сами начнут нас шантажировать.

— Да, нам необходимы могущественные союзники, не уступающие по силам коменданту, — задумчиво сказал я, расхаживая по каюте. — Я снова вынужден отправиться на планету, будь она трижды проклята…

— Тебе не обязательно делать это лично, Ин! — сказал старик. — Ты можешь командовать отсюда. У тебя полно помощников, которым можно доверить любую операцию. Если мы потеряем тебя по случайности или печальному недоразумению…

— То ничего не случится! Вы выберете нового капитана, а меня, надеюсь, будете изредка вспоминать за кружечкой пива…

— Ты говоришь чушь, парень! — сердито сказал Хранитель и хлопнул по столу ладонью. — Тьфу! Ну что ты за человек? Тебе дело говорят, а ты ехидничаешь! Хочешь, чтобы остальные передрались между собой за право называться капитаном? Никто пока не готов занять твое место. Говорю это как умудренный годами человек, многое повидавший на свете. Тебе нельзя погибать.

— А кому можно? Чем я лучше других? Мы все одинаково рискуем жизнями.

Настроение мое заметно улучшилось. Мне было лестно слышать от Хранителя эти слова.

— Свою шкуру я никому не позволю портить. Я ведь не сказал, что отправляюсь туда один. Со мной отправится весь наш… МБР.

— Мобильный резерв?! — в изумлении воскликнул Хранитель, а спорившие офицеры вмиг замолчали. За столом возникла напряженная тишина. — Тебе точно не жить! Помнишь, что произошло в прошлый раз, когда ты управлял такой машиной? Со стороны это было незабываемое и жуткое зрелище…

— О боги! Сколько времени мне еще будут напоминать тот эпизод? На ошибках учатся, поэтому мы так долго доводили до ума систему координации движения…

— А не помнишь, как подстрелил случайно Бастера во время тренировок и лишь своевременная помощь спасла ему обе ноги? Как искорежил до неузнаваемости погрузчик и чуть не поджег арсенал? Удивительно, как ты еще не повредил обшивку корабля!