ГЛАВА 6
Под колпаком

Жмых сидел за компьютерным терминалом и, ухмыляясь, пялился на экран.

– Как мечется, сволочь лысая, – сказал он, – любо-дорого поглядеть. Пожалуй, наше дело того стоило. Небольшое путешествие по вонючим канализационным тоннелям – и такой кайф на десерт!

– Да ты садист. – прокомментировала Алиса. Она полировала ногти, сидя на диванчике у Жмыха за спиной.

– Есть немного. Особенно когда нужно помучить кого-нибудь для дела. И не до смерти.

– Не замечала за тобой, когда мы были близки, – девушка облизнула губы, – если бы знать… Может, мы развлеклись бы еще лучше.

– Не все потеряно, – откликнулся Глеб. – Да и вообще, ты так говоришь, будто мы с тобой были вместе по крайней мере два года. Всего-то и провели одну ночь. А точнее – три часа, когда ты сбежала от сумасшедшего поэта. То есть, я хотел сказать, от моего доброго друга Лукаса. Потом нас потащили на разборку. Как вспомню, так вздрогну. А ты все забыть не можешь какие-то пустяки. Да нас там чуть не завалили…

– Для женщины любовь куда важнее ваших глупых разборок, Глеб Эдуард. Это вы, мужики, такие черствые создания, что можете забыть подругу, близость с которой доставляла вам радость…

– Да, это запросто, – сказал Жмых, – если бы ты знала, скольких я забыл. Не сосчитать. Хотя некоторых вспоминаю время от времени. Если на дно надо залечь или в карманах совсем пусто.

– Ты отвратителен, – сообщила Алиса.

Жмых уже хотел ответить ей что-нибудь резкое, но в комнату вошел лемуриец в форме техника – черный комбинезон, прорезиненный фартук. В руках Лукас с озабоченным видом крутил галогеновую маску.

– Боюсь я этой штуки, – признался он, – говорят, маска прирастает к лицу. И потом ее тяжело отодрать.

– Врут, – сказала Алиса, – я не раз видела, как их снимают. Когда время действия кончается, маска отслаивается сама. И я тоже как-то пользовалась такой На два часа стала настоящей Мэрилин Монро – знаешь такую актрису? Она жила больше трехсот лет назад, тогда кино еще было двухмерным. Ее потом копировали для стереопостановок. Пока актерский союз не забастовал. Если бы вы знали, каким успехом я пользовалась у мужчин… Правда, их разочаровывали мои стройные ноги. Да, Мэрилин была поплотнее меня – так что я должна бы, по идее, быть в выигрыше, но мужиков почему-то больше привлекают не стройные ножки, а более аппетитные формы. Странно, правда?

– Каждому свое, – заметил Лукас. – Хотя я, к примеру, люблю стройных.

– Ты – мой герой, – обрадовалась Алиса. – В общем, не волнуйся насчет маски…

– Она отлично снимается вместе с кожей, – Жмых расхохотался, довольный собственным чувством юмора. – Не надоела ли тебе твоя слащавая физиономия, Лукас Раук?

– Как ты сказал?

– Я хочу сказать, что вид у тебя неправильный. Надо тебе что-нибудь во внешность добавить. Шрамы, к примеру. Шрамы, как известно, украшают мужчину. Нос сломанный, как у меня.

– Ты точно садист, – отметила Алиса. – По-моему, котеночек очень милый.

– Да ну, – скривился Глеб, – он же не мужественный совсем. Ладно, скажи лучше, котеночек, остальное готово?! Надо бы испытать газ… У меня нет доверия к нашему доброму доктору.

– Зато у меня есть доверие к науке, – сообщил Лукас. – Я проверял все расчеты, следил за технологическим процессом. На конечной стадии.

– А на начальной следила я, – мурлыкнула Алиса.

– Вот это меня и беспокоит, – нахмурился Жмых. – Бедному Кротову было совсем не до мензурок!

– Зато шашки мы приобрели в магазине, – сказал Лукас. – Система активации в них примитивная. Залил сжиженный газ, выставил таймер, нажал на кнопку-и все дела. Ничего сложного.

– Ну-ну, посмотрим, как ты справишься, – проворчал Жмых, – в теории мы все сильны, а как дело доходит до практики…

– Гораздо больше меня волнует вопрос, как я буду натягивать противогаз на галогеновую маску! Как бы она не сползла, не перекрыла мне кислород.

– Никуда она не денется, успокойся, – Алиса завершила полировку ногтей, отложила пилку, подошла к лемурийцу, – просто помни там о том, что все будет хорошо, и все непременно пройдет гладко, мой котеночек. Ты не обиделся за Кротова?

– За то, что Глеб Эдуард считает, будто он не справится? – удивился Лукас.

– Да нет же, глупыш! За то, что я немного стимулировала его творческий процесс. Приласкала его.

– Не будем об этом.

Лукас покрутил маску в руках, сунул в нагрудный карман фартука и обратился к Глебу:

– Я готов.

– Уже? – откликнулся Жмых, он снова смотрел на монитор и посмеивался: – Этот комик Лысый меня с ума сведет. Подумать только, они поставили в коридоре биотуалет и теперь сражаются за право им пользоваться. А все почему? Потому что Лысый запретил им справлять нужду в кустах. Об экологии он заботится! А людей ему совсем не жалко. Не люблю таких сволочей. Пускай бы парни облегчались прямо на подъездных дорожках и в кустах. Жалко ему, что ли?!

– Пора действовать! – объявил Лукас.

– Идем, – Глеб поднялся.

Пассажирский катер, взятый в аренду накануне, дожидался их возле леса. А двухместный грузовичок, приобретенный для специальных нужд, был припаркован в одном из кварталов «человеческого» района города, неподалеку от дома Лысого. Вместительный кузов позволял перевозить даже крупнотоннажные грузы.-Водородного топлива могло хватить на то, чтобы кружить над Дроэдемом в течение двенадцати часов.

Кротов уже занял свое место на борту. Он явно волновался и сосал леденцы, доставая их липкой рукой из кармана. В ногах у него покоилась объемистая сумка с газовыми шашками.

Смерив его недовольным взглядом, Жмых уселся за штурвал. Рядом устроился Лукас. Алиса заняла место возле доктора.

– Дай мне тоже! – попросила она.

Кротов с радостью поделился с девушкой липким леденцом.

Глеб поморщился, но встревать не стал – пусть любезничают, если хотят, и жрут всякую сладкую гадость. Лично он предпочитал мясо и соленые огурцы.

Запустив двигатель, Жмых повел катер низко над землей. Солнце сегодня припекало особенно интенсивно. Лукас почувствовал, что взмок. Непонятно только, от жары или от волнения. Он достал платок и промокнул лоб. Глеб покосился на приятеля.

– Что, хакер, первый раз на настоящее дело идешь?! Чтобы не какая-то там кража, как у нас с тобой на складе бородавочников, а настоящий скок? С применением оружия и спецсредств?

Лукас коротко кивнул.

– Это тебе не в базе данных полицейского управления копаться… Такие ощущения ты никогда в жизни не забудешь, можешь мне поверить. Я когда свою первую кассу в присутствии продавцов и охраны подломил, неделю в приподнятом настроении ходил…

– А потом? – заинтересовался лемуриец.

– Потом меня поймали, конечно, – поделился Глеб. – И я отправился на свою первую ходку – в спецшколу-интернат…

– Для малолетних преступников?

– Да уж не для дефективных уродцев, – фыркнул Жмых.

Лукас затравленно обернулся на Алису, но она ничем не выдала своего интереса к сомнительному прошлому поэта.

– Глеб Эдуард, ты не мог бы… – начал Лукас.

– Да уж, – продолжил Жмых, – у нас дефективных не было. Все как на подбор. Бравые парни. Что и говорить. Из всей спецшколы по кривой дорожке не пошел только Сева Плевок, и то потому, что здоровьем был слабоват и его обижали все кому не лень. Сейчас он – президент Межпланетного банка. Паразит на теле общества. Остальные – правильные пацаны.

Тут Глеб обратил внимание на странное поведение лемурийца. Тот чесал спину, потягивался, ерзал в кресле.

– Ты чего шебуршишься?! – поинтересовался Жмых. – Блохи замучили?

– Форма мне маловата, – пожаловался Лукас.

– Я говорил, надо было вызвать еще одного техника. Техников у них тут много, прислали бы… Глядишь, форма второго подошла бы.

– Хватит с нас и одного, – лемуриец вспомнил беспомощный взгляд, каким провожал своих похитителей запертый в кладовке и раздетый до нижнего белья сотрудник местных коммунальных служб. Белье было казенное, с номерками, совсем как на тюремном астероиде. Тяжело жили на планете бедняги, гнущие горб в сфере обслуживания. И как их только находили на такую гнусную и малооплачиваемую работу?

Жмых, сидя за штурвалом катера, сохранял самый независимый вид, без тени сочувствия рассуждая о том, что неплохо было бы вызвать и раздеть еще одного техника.

– Ты – жестокосердный человек, Глеб Эдуард! – пробормотал Лукас. – Нельзя так безжалостно поступать с теми, кто по каким-либо причинам слабее и глупее тебя.

– А что, он сравнительно легко отделался, – возразил Жмых, – стихами ты его, во всяком случае, не пытал. Не то что тех несчастных ассенизаторов-рангунов!

Лукас в ответ вздохнул:

– Ты ничего не смыслишь в поэзии, Глеб Эдуард. Рангуны, может быть, впервые в своей темной, неприглядной жизни приобщились к высокому искусству – а ты говоришь о каких-то пытках! Мало кому доводится пообщаться с настоящим поэтом. Правда, – уточнил он, – эти счастливчики, как правило, не ценят выпавшей на их долю удачи…

– Во-во, – кивнул Жмых.

– А я ценю, – вмешался Кротов.

– И я тоже, – мурлыкнула Алиса. – Надо нам как-нибудь собраться втроем… Настоящим любителям поэзии. Чтобы всякие грубые существа не мешали нам получать истинное удовольствие от процесса…чтения длинных стихотворений, и очень длинных стихотворений, и очень-очень длинных стихотворений.

Лукас покосился на девушку с сомнением.

– Верно! – выкрикнул воодушевленный до глубины души доктор.

Жмых скрипнул зубами, но на то, чтобы приводить зарвавшихся спутников в чувство, времени совсем не осталось. Он решил, что разберется с ними позже. С каждым по отдельности. Кротов получит за свою немыслимую наглость по толстому брюху, лемурийцу придется раскошелиться – миллионом больше, миллионом меньше – пусть платит за свою подлую натуру сполна, а что касается Алиски, то еще неизвестно, кто будет крайним – толстяк или эта распутная девица. Он пока не решил.

– Подлетаем! – коротко бросил Глеб. – Маску натягивай на рожу, непризнанный гений. Соберись! Значит, так, мы с Кротовым тебя и Алиску высадим, асами будем в катере. Ждем ровно полчаса, потом идем к дому Лысого. Сверим часы, – Глеб поднял руку и поглядел на новенький «Восток», заказанный накануне. У остальных участников операции были точно такие же. Только у Алисы – золотая «Чайка» с тонким ремешком.

– Так сколько времени, наш мужественный друг? – поинтересовалась Алиса.

– Пять минут первого, – объявил Жмых.

– Да, – ответил Лукас.

– И у меня, – словно не веря своим глазам, с удивлением в голосе сообщил Кротов.

– Ты сиди ветошью и не отсвечивай! Если что не так сделаешь – замочу! По моей команде подлетаешь прямо к порогу и шустрым червячком в подвал – грузить деньги.

– Почему червячком?

– Ну, на слизняка же ты обижаешься? Значит, будешь большой мохнатой гусеницей. И только попробуй медленно переставлять присоски!

Глеб посадил катер на специально отведенную для парковки бетонную площадку возле двухэтажного домика, который выглядел со стороны необитаемым. Лемуриец развернул маску и поднес ее к лицу. Было заметно, что ему жутко, но все же он пересилил себя и приложил галогеновый материал к коже. Маска тут же приросла к носу, стала его частью. Послышался чавкающий звук, Лукас вскрикнул и взмахнул руками. Глебу пришлось схватить его за запястье, чтобы он, чего доброго, не оторвал маску от лица.

Лемуриец обернулся к Жмыху, и тот крякнул от Досады – на него смотрело абсолютно черное лицо уроженца планеты с жестким горячим климатом. Картину довершали широченный нос с плоской переносицей и толстые приплюснутые губы, свойственные представителям негроидной расы.

– Проклятье! – прорычал Жмых. – Что ты наделал, Лукас? Теперь ты похож на копа, который чуть не арестовал меня в Мамбасу! Ты что, не мог купить другую маску?

– А в чем дело? – испугался лемуриец. – У копов что, какое-то особенное выражение лица? Или татуировка на лбу?

– У копов рожа кирпича просит! – уточнил Жмых. – И по твоей сейчас кирпич плачет.

– Ты стал негром, – проговорила Алиса с заднего сиденья. – Шоколадный мальчик. И, ты знаешь, в этом обличье ты мне нравишься даже больше!

– Так я и знал, что что-то пойдет наперекосяк, – Глеб ударил кулаком в приборную панель.

– Она выглядела белой… – пробормотал Лукас.

– Конечно, она выглядела белой, – Жмых скривился, – точнее, бесцветной. Это даже я могу тебе сказать. Галогеновые маски меняют цвет при соприкосновении с кожей. Я знал парня, который любил на ограбления ходить в зеленых. Есть и такие – специально для извращенцев.

– Ой, и я его знала, – радостно защебетала Алиса, – у него еще кличка была Кузнечик. Так?

– Так, – буркнул Глеб. – Не время сейчас об извращенцах-кузнечиках болтать. Надо думать, что делать дальше…

– Быть может, они ничего не заметят, – подал голос доктор Кротов. – Почему бы негру не работать сантехником? Да, негров на планете немного – но они есть.

– Ну да, есть. Факир, к примеру, – черный, как гуталин, – буркнул Жмых. – Кстати, я давненько его не видел. Алиса, ты не знаешь, где он?

– Его залили в стекло, – безразлично ответила девушка. – Лысый приказал. После разборок в казино. Сказал, это Факир виноват, что вас привел.

– А я однажды видел негра в рангуньем супермаркете, – продолжал разглагольствовать Кротов. – Его сложно было не заметить. Рангуны показывали на него пальцами и хохотали как безумные. Не знаю, что их развеселило.

– Что он негр – полбеды! – взорвался Жмых. – Если бы он только был полноценным негром! А он неполноценный негр.

– Но почему? – удивился лемуриец. – Руки, ноги у меня на месте.

– Подумай своей головой! Морда у тебя черная, а волосы русые. И кисти рук белые, как назло. И пальцы слишком тонкие для такой толстой физиономии!

– В комплекте формы есть перчатки, – сообщил Лукас, извлек их из кармана фартука и натянул на руки. – Вот.

– Так, конечно, лучше. Но шея? Шея у тебя белая! – не унимался Глеб.

– Может быть, вот это поможет, – Алиса достала из сумочки голубой шелковый палантин с кисточками и передала лемурийцу.

Он задумчиво намотал его на шею.

– Выглядишь, как натуральный гомик, – сообщил Жмых, – мало того, что негр, так еще и крашеный в блондина и с голубеньким платочком на шейке. И это в резиновом фартуке и рабочем комбинезоне! Такой дикости я даже в Мамбасу не встречал – а там сложно удивить кого-то оригинальным прикидом!

– Почему бы сантехнику не быть представителем нетрадиционной ориентации? – спросил Кротов. – Дискриминация сексуальных меньшинств – дикость, пережиток далекого прошлого.

– Да?! – скосился на него Жмых. – Значит, я тоже пережиток далекого прошлого. А с тобой, Кротов, надо будет разобраться – почему это ты так любишь этих… таких, как он.

– Что значит таких, как я?! – возмутился лемуриец.

– Да ничего… Валил бы ты лучше из катера. А то подумает еще кто-нибудь, что мы вместе… Ни к чему мне такая популярность.

– Давай сюда сумку с шашками, – обиженно потребовал Лукас.

– Так ты что, все же хочешь идти?! – изумился Глеб. – Даже в таком виде? Я надеялся, что ты вернешься домой, мы подберем тебе другую маску или другую одежду – и тогда уже ты отправишься к Лысому.

– Мы запланировали проведение операции на сегодня, и я не намерен ее откладывать. Второй шанс может не представиться. Если у Лысого снова сломается канализация, он может что-нибудь заподозрить.

– Я имею дело с сумасшедшим, – констатировал Глеб. – Ну ладно, давай. Вперед. Если тебя там грохнут, знай – твои деньги, оставленные у Анисимова, я потрачу с толком.

– Не сомневаюсь, приятель, – сказал Лукас и потянулся, собираясь положить руку ему на плечо.

– Убери пакши! – выкрикнул Жмых и хлопнул лемурийца по руке.

– Ты что?!

– Ничего. Будет еще ко мне тянуться всякая голубая сволочь! У нас на астероиде… Впрочем, не важно. Толстяк, дай ему шашки, и пусть убирается.

Лукас взял сумку, поглядел на Глеба с осуждением и вылез из кабины. По улице он шел, озираясь по сторонам. Очевидно, собственный внешний вид заставлял его нервничать. И в самом деле, окажись на улице несколько гомофобов, они непременно захотят пристукнуть крашеного в блондина негра с голубым шарфиком на шее.

После того, как Лукас скрылся из виду, свернув за угол, из катера грациозно выпорхнула Алиса.

– Пока, мальчики! – Она помахала Жмыху и Кротову наманикюренной ручкой и заспешила тем же маршрутом.

– Ну, что, – Глеб обернулся к доктору, – нам остается только ждать! Ох, и не нравится мне, как все пошло. Что-то гадко на душе. Когда твой товарищ на твоих глазах превращается в такое вот – думаешь, куда же катится эта планета? Этот мир?

– Да уж, – поддакнул Кротов, чем вызвал у Жмыха раздражение. Он замолчал, решив с будущим козлом отпущения в разговоры не вступать. Потому что общаться с козлами – вообще западло.

Полчаса тянулись долго. За это время Глеб успел сорок три раза отъехать на сиденье назад и придвинуть его к рычагам управления, тридцать два раза дернуть тумблер газа, двадцать один нажать на кнопку включения габаритных огней, тринадцать раз вылезти из катера, чтобы размять затекшие члены, двенадцать раз пообещать разговорчивому доктору, что уроет его, если тот не замолчит, шесть раз проверить, в порядке ли двигатель, и один раз помочиться на стену дома, оглядываясь кругом, – не то чтобы его беспокоило, что кто-то увидит, – просто привычка.

На улице возле дома так никто и не объявился. Было пустынно и тихо, как на отсталой сельскохозяйственной планете после орбитальной ядерной бомбардировки. Только навязчивые мотыльки кружились вокруг антенн катера, да на доме неподалеку медленно поворачивался шар. Жмых заметно нервничал всякий раз, когда объемная камера наблюдения обращалась в его сторону, но поделать ничего не мог. Его не оставляла мысль, что и Лысый каким-то образом может получить контроль над камерами, и тогда они окажутся в ловушке. Если уже не оказались.

Наконец полчаса истекли.

– Пошли, – скомандовал Глеб. И едва не бегом кинулся к дому Лысого, натягивая по пути на голову противогаз. На всякий случай он сжимал в кармане рукоятку пистолета. Если люди Лысого дежурят у входа в дом, наверняка придется стрелять. Но у дверей никого не оказалось.

– Просто волшебница какая-то, – пробормотал Жмых, приближаясь. Он обернулся. Толстяк спешил следом. Противогаз он надел неровно, и длинный хобот, стоящий торчком, болтался перед глазами доктора.

– Быстрее, растяпа! – поторопил его Глеб. Дверь распахнулась. На пороге, в облаке зеленого газа, стоял Лукас. Ни слова не говоря, он сделал жест – входите – и исчез внутри. Жмых обернулся напоследок и нырнул в туманный сумрак. Ничего не различая вокруг, он принялся шарить руками. Дверь за его спиной хлопнула. Затем кто-то схватил его за предплечье. Основание хобота ткнулось в ухо.

– Все в порядке, – промычал Лукас. – Они спят.

– Все?

– Те, которых я видел, – да. Очень здорово все получилось. Точнее, не все… Сначала не все было в порядке. – Лемуриец задохнулся от нахлынувших на него чувств. – И знаешь, мне даже понравилось… Мне очень, очень понравилось…

– Так и становятся адреналиновыми наркоманами, – загудел из тумана голос доктора.

– А ты не подслушивай! – проорал Жмых через плечо и снова обернулся к Лукасу: – Так какое же было начало? Что тут творилось?!

– Я поставил шашку на входе, у биотуалета. Здесь находилось больше всего бандитов.

– Как же, как же. Очередь в биотуалет. Да и плотность трупов говорит об этом… То есть плотность спящих… Точнее, их тел… Короче, обилие того мусора, что здесь под ногами валяется!

– Замедление я поставил совсем небольшое – на две минуты. Надеялся управиться быстро. Но тут возникла проблема.

– Какая? – насторожился Жмых.

– Настоящий техник. И начал качать права… Жмых похолодел:

– Как это настоящий техник?! Откуда?

– Должно быть, пришел по вызову. Чтобы наладить канализацию.

– Проклятье, – прорычал Жмых, – ладно, рад, что ты смог с ним справиться!

– Вообще-то я тут ни при чем. Его застрелил Лысый.

– Застрелил? Почему?

– Он сказал, что два сантехника – это уже слишком. Очень разозлился. И выстрелил в того парня. Я решил, что и мне тоже конец. Но Лысый заявил, что я забавный. И для работы ему больше подойду. Он даже пообещал, если я буду хорошо трудиться, взять меня к себе постоянным сантехником и увеличить зарплату вдвое.

– И ты согласился?

– Нет. Ты знаешь, он так странно на меня поглядывал, и мне стало очень не по себе. А еще попросил всех своих людей временно удалиться.

– Понятно, – протянул Жмых, – я всегда подозревал, что у Лысого дурные наклонности.

– Ну и вот, я начал расставлять везде шашки, объясняя, что это портативные дезинфекторы с приятным запахом. Лысый улыбнулся и сказал, что приятный запах любит. Тогда я улыбнулся ему в ответ и активировал запалы без задержки. Я очень волновался, что личная охрана Лысого обнаружит парней без сознания у входа – две минуты уже прошло. Пришлось надеть противогаз…

– Прямо при Лысом?

– Да, он не спускал с меня глаз. Но когда я начал надевать противогаз, Лысый что-то заподозрил.

Жмых расхохотался.

– Неудивительно…

– В общем, Лысый выхватил пистолет и попытался выстрелить в меня, но промахнулся. Должно быть газ уже начал действовать, и руки у него тряслись. Он упал и уснул.

Глеб продолжал давиться хохотом, придерживая трубку противогаза.

– Выходит, удачно мы нарядили тебя голубым негром. Ну, с боевым крещением тебя, Лукас!

– Спаси… – начал Лукас, когда из зеленого тумана вдруг вынырнуло чудовище с задранным к потолку хоботом и утробно замычало. Лукас шарахнулся прочь. Глеб едва успел поймать его за синий палантин.

– Да это же Кротов! – проорал он. – Все время вокруг бродит. А что насчет подвала? Ты спускался в подвал?

– Нет, не успел.

– Чем же ты тут занимался?

– Отдыхал. Я очень перенервничал. Может быть, успел глотнуть немного газа…

– То есть ты просто дрых? Черт побери, да ты и сейчас как сонная муха! Ладно, пошли искать лысую сволочь. Где он?

– В гостиной. Спит около стола.

Жмых побрел сквозь туман. Следом за ним, цепляясь за пиджак, чтобы не заблудиться, семенил Кротов. Лукас, который, видимо, уже привык к туману, перемещался практически бесшумно. А Глеб то и дело натыкался на предметы интерьера, спотыкался о распростертые тела бандитов и перевернутые стулья.

Возле стола, казалось, лежит футбольный мяч. Так в тумане выглядела гладкая голова Лысого. Жмых усмехнулся, щелкнул бугра по макушке:

– Всегда мечтал это сделать! – И вырвал из беспомощной руки бугра пистолет.

– Где штука, чтобы он очухался?! – обратился Глеб к Кротову. – Да отцепись ты от моего пиджака! В прошлый раз заиграл пиджачок, теперь опять цепляешься. Нравится он тебе, что ди, очень?!

– Что?! – проорал доктор.

– Сделай так, чтобы Лысый в себя пришел! – выкрикнул Жмых.

Кротов услужливо протянул ему маску и флакон.

– Но приводить его в чувство здесь глупо, – задумался Глеб. – Как бы не сбежал… А тащить в подвал – тяжело.

Лукас подошел и молча встал рядом.

– Где Алиса? – спросил его Жмых. – Надо ее позвать. Она знает, где подвал!

Лемуриец пожал плечами.

– Выйди на улицу, найди ее! И тебе полезно будет прогуляться! Только противогаз не снимай – он тебе очень идет! И осторожность не помешает!

Лукас кивнул и скрылся в тумане, а Жмых задумался над тем, что ограбление спланировано отвратительно. Вот сейчас, вместо того чтобы носить мешки с деньгами, они занимаются какой-то ерундой. Ищут друг друга, бродят в зеленом тумане… Что им стоило купить мобильные телефоны или подключить импланты к Сети? Так-то оно так, да не так. По имплантам, да и по телефонам их сразу вычислили бы и нашли хоть рангуны, хоть бандиты Лысого. Нет, техника делает жизнь людей лучше, но она же и очень усложняет ее!

Из тумана раздался дикий вой, рев, топот. Жмых выхватил из-за пояса револьвер. Стрелять на звук? А вдруг попадешь в Лукаса? Если бы деньги уже были погружены в катер – полбеды. Но лишаться бойца сейчас никак нельзя.

Потом звуки стихли, а из тумана вынырнула тонкая фигурка с кокетливо завернутым набок хоботком.

– Алиса? – проорал Жмых. Ответа не последовало.

– Алиса, это ты? Если не отзовешься, я стреляю! Фигура приближалась молча.

Глеб саданул в потолок. Раздался дикий визг, девушка замахала руками, и на Жмыха обрушился поток оглушительной брани. Что самое удивительное, Глеб даже смог отметить для себя некоторые новые обороты. «Надо будет запомнить!» Единственными приличными словами, которые услышал Жмых от Алисы, были:

– Голос я срывать должна, что ли, дубина ты стоеросовая?

Жмых поднял руки. Сейчас было не до ругани.

– Кто шумел? Где подвал? – громко поинтересовался он. Голос раздавался утробным мычанием. Но Алиса смогла разобрать, что именно он хочет сказать.

– Дружок твой кошкоглазый шумел. Отдыхает сейчас. Я ему противогаз сорвала. Не узнала в тумане.

«Интересный расклад, – подумал Жмых. – Может, это судьба? Нет, одному смываться нельзя, Алиса и Кротов – не помощники. Придется разбудить „голубого негра“. – Он поежился. – Отрезвляющего хватит но сначала нужно найти и открыть подвал».

– Бери этого за ноги, – приказал Глеб Кротову, кивая на Лысого.

– Почему я? – промычал доктор.

– Потому что я командую.

Лысого грубо вытащили из-за стола и поволокли по полу. Алиса шла впереди.

– Налево. Направо. Вниз, – коротко командовала она.

Подумав, Глеб не стал держать Лысого под руки, а взял его за одну ногу, уступив Кротову другую. Так тащить бандитского главаря было не в пример легче. Только на лестнице лысая голова громко бухала о ступени.

– Я чую! Чую деньги, – шептал Глеб. – По моим скромным оценкам, тут не десять миллионов, а пятнадцать. Мурашки очень уж сильные!

– Мурашки? – переспросил Кротов. – Ты страдаешь от паразитов, Глеб Эдуард? Почему же не обратился ко мне раньше? У меня есть дивные мази! Я сам регулярно ими пользуюсь.

– Заткнись! – проворчал Глеб.

– Вот эта дверь, – сообщила Алиса. – За ней должны быть еще два охранника.

Стальная дверь, выглядевшая очень тяжелой и прочной, вызывала, по меньшей мере, уважение. Глеб внимательно осмотрел стену рядом с дверью и нашел, помимо стандартного кодового замка, подозрительное устройство, смахивающее на переговорное.

– Как туда заходят? – спросил он.

– После того как набран код, охранники открывают изнутри.

– И что нужно, чтобы они открыли?

– Приказ Лысого. Вот, видишь, кнопочка – ее надо нажимать после набора верного кода, она включает громкую связь. Только с этой стороны.

– Ты откуда знаешь?

– Мне это все рассказывал Рома Афанасьев, он часто здесь дежурил. А я его любила. Пару месяцев тому назад. Хотя тоже интересный парень был. Мурашки его так и одолевали…

– Может, тараканы? В голове?

– Нет… Совсем не тараканы. Он был чем-то похож на тебя, Глеб Эдуард. И мурашками тоже.

– Сейчас он не на дежурстве? – с надеждой поинтересовался Жмых.

– Нет, – с грустью ответила Алиса.

– Почему? Ты видела его тело наверху?

– Его тело уже месяц как залили в стекло. Между прочим, на кладбище я показывала Лукасу его симпатичную могилку. Ему Рома понравился. Сказал, что в стекле он смотрится очень эстетично.

– Что ж, остается будить Лысого, – вздохнул Жмых. – Пистолет прячем, достаем обычный парализатор – убивать наш золотой ключик нам никак нельзя… Кротов, действуй!

– Я вас подстрахую. У меня тоже парализатор, – объявила Алиса.

– Что же ты тогда столько возилась наверху, с охранниками?

– Вырубить их сразу было бы негуманно. Вот я и решила сначала воспользоваться их доверчивостью…

– То есть как?

– Не важно, – отрезала Алиса.

Кротов скрутил с флакона пробку, капнул на заранее приготовленную тряпицу мутной белесой жидкости и прижал ее к носу бандитского главаря.

– Запасной противогаз остался у Лукаса! – спохватился Жмых.

– Пять минут доза антидота будет работать в любом случае, – объяснил Кротов. – Потом наш пациент снова заснет, и нужно будет еще раз взбодрить его.

– А, так даже лучше. Не появится соблазн сбежать, прихватив наш противогаз, – усмехнулся Жмых. – Ну что, Лысый, ты меня слышишь?

– Сейчас, – откликнулся доктор, – не так быстро…Главарь зашевелился, заворчал что-то, стукнул кулаком в пол.

– Даже в себя приходит не по-человечески, – проворчал Жмых, – нет бы там постонать для виду затянуть: «Что со мной случилось? Как я здесь оказался?!» А этот боров, гляди-ка, пальчиками шарит, не иначе ищет что-нибудь тяжелое.

Лысый вдруг резко сел и распахнул глаза. В них светилась лютая ненависть.

– Жмы-ы-ых, – прохрипел он, – это ты-ы-ы! Я так и дума-а-ал! И противога-а-аз натянул, подле-е-ец! Но я тебя узна-а-ал, сво-сво-сво-лооочь!

– Ой ты, господи, – умилился Глеб, – ну прямо живой мертвец из глупой фильмы. На-ка вот тебе!

И заехал бугру кулаком в левый глаз, так что Лысый мигом разложился в обратную сторону и ткнулся затылком в бетон. Бамс! И остался лежать без движения.

– Что ты наделал?! – накинулась на Жмыха Алиса. – Ты же убил его, придурок. Как мы теперь откроем подвал?!

– Спокойнее! – отодвигая девушку от себя подальше, потребовал Глеб. – Сейчас очухается. Что я, Лысого не знаю… Его надо молотом железным в лоб треснуть, чтобы вырубить окончательно. От моего хука правой он только бодрее сделается.

Главарь и вправду спустя пару секунд пришел в чувство. Открыл правый глаз – левый подозрительно быстро заплыл красочным фиолетово-черным фингалом, но подниматься на этот раз не спешил. Вращал свирепо налитым кровавой ненавистью оком, разглядывая склонившиеся над ним фигуры в противогазах.

– Чего вам надо?! – проскрипел наконец Лысый.

– Хочу общак твой хапнуть! – честно признался Жмых. Все равно ведь не поверит, если сказать, что пришли в подвал на экскурсию, позаимствовать опыт хранения крупных сумм…

– Обойдешься… Алиска, ты?! Девушка в ужасе сжалась.

– Нет, не я.

– Врешь, гадюка!

– Говори код, – Глеб ухватил Лысого за воротник и как следует встряхнул.

– Голубого ниггера ко мне подослали… – прошипел едва слышно бугор. – Совсем оборзели, сявки? Нет для вас авторитета в Галактике, да?

– Код! – потребовал Жмых и ударил бугра по носу.

Тот хрюкнул и отключился.

– Чего это он? – удивился Глеб. – Я ж его только начал прессинговать. А он, гляди-ка, уже в отключке.

– Это газ, – заметил Кротов, – сейчас.

Он плеснул на платок еще немного жидкости и поднес к носу пленника. Тот шумно задышал и очнулся почти, сразу. Потянул руки к Глебу, намереваясь его схватить, но Жмых ловко отпрыгнул и наступил Лысому на руку.

– Код, код. Я жду. Ну…

Тот заскрежетал зубами от боли и ярости, но ничего не сказал. Только скорчил такую физиономию, что стало ясно – если ему удастся добраться до любого из грабителей, их ожидает долгая и мучительная смерть.

– Ну же, – Жмых потерял терпение и саданул Лысого ногой в грудь! Тот снова опрокинулся. Схватился за сердце и побледнел.

– Я тебя убью, зараза!!! – пообещал Глеб. – Ты что, хочешь, чтобы я тебя до смерти запинал?! Мы все не возьмем! Оставим тебе лимончик на старость! Все равно тебя скоро завалят, Лысый! Так поделись с хорошими людьми деньжатами перед смертью!

– Нет! – отрезал Лысый. – Нет, нет и нет!

– Позволь мне, – попросила Алиса, – кажется, я знаю, чего он боится. – Она извлекла из кармана маленький дамский пистолетик, подошла и приставила главарю между ног. – Сейчас я выстрелю, и ты уже никогда не сможешь баловаться со мной, как прежде, шалунишка.

– И с ним тоже?! – опешил Глеб, уже представляя себе, как будет упрашивать доктора, чтобы тот выписал ему мазь от мурашек.

– Змеюка, – прошептал Лысый, по всему было видно, что газ опять начал действовать и он близок к тому, чтобы грохнуться в обморок.

– Кому змеюка, а кому и милая домашняя кошечка, дорогой, – сообщила Алиса. Палец ее дрогнул на курке, и главарь быстро заговорил:

– Семь-пять-девять-ноль-девять-шесть-один, чтоб вам всем провалиться. Все равно вы с этими деньгами никуда не денетесь. Вас мои люди найдут, из-под земли достанут. И когда они вас ко мне привезут, вы пожалеете, что на свет родились. Я из вас чучелок понаделаю. А тебе, Алиска, лично я, босс всего Дроэдема, обещаю…

Договорить он не успел. Жмых присел и сокрушающим ударом отправил босса в нокаут.

– Это было лишним, – промычал Кротов, – он бы и сам отключился через пару минут.

– Ничего, мне нравится его лупить! – потирая костяшки пальцев, сообщил Жмых. – Как-то лучше себя ощущаешь. Будто в благотворительности поучаствовал – передал в приют для дефективных конфетки с ликером или еще что-нибудь общественно полезное сотворил. Эй, а ты что делаешь?! – прикрикнул он на Алису.

Девушка уже набирала код. Она обернулась к Глебу и проговорила:

– У тебя совсем мозгов нет, как я погляжу!

– Ты чего это?

– Лысый должен сказать, чтобы нас пропустили внутрь. Забыл?

– Ну, я скажу за Лысого. Какие проблемы?

– Ты вызовешь подозрения. У вас голоса не похожи.

– Ничего не вызову, ну-ка. – Жмых пощупал парализатор, покачал головой и достал припасенный специально для такого случая гладкоствольный нарезной пистоль, стреляющий разрывными снарядами мощной убойной силы. – Тульский оружейный завод, – поделился он. – Впрочем, шашки у нас еще есть?

– Есть, – с готовностью сообщил Кротов.

– Я буду говорить за Лысого, – внезапно объявила Алиса.

– Да ты сдурела! Если уж у меня голос не похож, то тебе-то куда? У тебя ж голосок то-о-оненький. К тому же…

Девушка нажала последнюю цифру и, приподняв противогаз, быстро заговорила:

– Ау, ребятки, ребятки мои милые, откройте мне скорее. Это я, ваша Алиса. Помните меня?!

Ну, все, дело – швах, решил Жмых и начал уже подумывать о том, чтобы стрельнуть во взбалмошную девицу, облажавшую все дело, но тут послышался щелчок замка. Дверь приоткрылась. В проем глянула широкомордая добродушная физиономия, с большими лохматыми ушами, отличительной чертой таргарийской расы. Парень был стрижен под ноль.

«Под Лысого косит, ушастый», – подумал Глеб, рванул вперед и оказался с парнем лицом к лицу. Ствол уперся охраннику в солнечное сплетение. Он испугался и попытался оттолкнуть незваного гостя, но Жмых прогудел из-под противогаза угрожающе:

– Убью, лохмоухий! Не дергайся!

Кротов, как ни странно, тоже не растерялся. Выхватив из рюкзачка шашку с газом, он активировал запал и зашвырнул ее в «предбанник» денежного хранилища. Зеленый дым повалил из шашки густыми удушающими клубами.

Глеб стал наступать, и парень попятился. Спускаясь по ступеням, они двинулись в подвал. Из-за плеча стриженого Глеб увидел второго охранника. Тот, наоборот был лохмат и худ, держал наперевес автомат и глядел свирепо. Но торчащие по обе стороны головы большие уши не оставляли сомнений – и этот таргариец.

«У лохмоухих-то с Алиской какие дела могли быть?» – мелькнула в голове Глеба быстрая мысль и тут же отступила – охранник передергивал затвор.

– Не стреляй! – проревел Жмых, надеясь, что тот услышит заглушаемые противогазом вопли. – Или твоему приятелю – конец!

Зеленый туман становился все гуще, но падать на пол в здоровом сне таргарийцы не спешили. Сзади что-то пронзительно мычал Кротов, только Глебу было недосуг его слушать. Худой таргариец заорал:

– А мне плевать! – и нажал на спусковой крючок. Очередь ударила в спину бритого. Тот всхрюкнул и попытался осесть на бетонные ступени, но Глеб, давно готовый к такому обороту событий, крепко держал его. Пули свистели рядом, откалывая камешки от каменных ступеней. Некоторые попадали в основание двери и рикошетили, что Жмыху совсем не понравилось.

– Осторожнее, – загудел Кротов. – На них газ действует не так, как на людей!

Охранник палил беспорядочно, поводя автоматом из стороны в сторону, надеясь, что какая-нибудь шальная пуля угодит в Глеба. Щелк… Щелк. Щелк. Патроны кончились! Жмых взвился вверх, отшвырнул измочаленное пулями тело – оно покатилось по ступеням с тошнотворным стуком, и произвел два выстрела в крепкую фигуру, дергавшую затвор. Первый заряд пролетел над левым плечом охранника и ударил в стальную дверь, не причинив ей ни малейшего вреда. Второй попал таргарийцу в грудь и с грохотом взорвался. Жмых ринулся вниз по ступеням. Перешагнул через тело убитого. Вместо грудной клетки у парня образовалась огромная дыра.

«Многовато покойничков, – подумалось Глебу. – А ведь я не мокрушник… Но он сам виноват».

Кротов замычал еще отчаяннее.

– Чего тебе? – обернулся Жмых.

– На всех газ действует усыпляюще. На таргарийцев – возбуждающе. Они впадают в агрессивное состояние, – промычал доктор.

– Информация запоздала, – хмыкнул Глеб. – Хорошо, хоть наверху не было таргарийцев. Или были… Ладно, пора забирать деньги!

Впрочем, до денег было еще очень далеко. Вторая стальная дверь, ничем не уступающая первой, преграждала доступ в хранилище.

– Где эта шлендра?! – проревел Жмых. – Алиска, иди сюда!

Девушка неслышно спорхнула по ступеням.

– Чего тебе, Глеб Эдуард?

– Тут вторая дверь!

– Я знаю.

– Как же нам открыть ее? Почему ты не предупредила?

– А ты меня слушал хоть раз? И, вообще, нужно быть повежливее!

Глеб уже замахнулся, но вовремя сдержал себя и униженно пробормотал:

– Я не хочу тебе сделать ничего плохого, Алиса. И очень тебя люблю. Скажи, как открывается дверь, моя дорогая!

– Это другое дело. Я сейчас.

Девушка побежала вверх по лестнице. Но Глеб, нервы которого были на пределе, заорал:

– Стой, шлендра, я не догоню, так пуля догонит! – и ринулся следом.

Догнав Алису, Жмых взял ее за руку и нежно произнес:

– Я хочу быть рядом с тобой, любимая. Не убегай. Я не хочу расставаться с тобой надолго.

Алиса покрутила пальцем у виска. Вместе они добрались до тела Лысого, и Алиса принялась расстегивать рубашку бандитского главаря.

– Понимаю твои чувства, милая, но, может быть, лучше не сейчас? – с трудом сдерживая ярость и готовую сорваться с языка брань, спросил Глеб.

– Ключ от второй двери он носит на шее.

– А, вот как. Ну, доставай.

Как только Алиса выудила из-под рубашки Лысого небольшой ключик, Глеб грубо вырвал его из руки девушки и устремился вниз, едва не сбив Кротова, который мялся на лестнице.

– Где твоя галантность, Глеб Эдуард? – крикнула ему вслед Алиса.

– Ты меня уже достала! Заткнись!

Ключ подошел к двери. Секунда – и Жмых очутился в хранилище. Алиса и Кротов спешили следом.

Подвальное помещение оказалось не слишком большим – примерно четыре на четыре метра. Но забито оно было едва ли не под завязку. На стальных полках лежали объемистые пачки, упакованные в плотную вощеную бумагу. Жмых поспешно вскрыл ближайшую к нему, орудуя найденным возле охранников штык-ножом. Дернул плотную пачку. И уставился на нее со счастливым выражением на лице. Сторублевые купюры. Здесь их было столько, что могло бы хватить ему на несколько жизней. Если, конечно, расходовать средства с умом. А уж он-то знает, как тратить деньги.

Вдоль левой стены стояли пластиковые коробки. В одной из них уже копалась Алиса, прикладывая к блузке алмазные колье разного размера и формы. Глеб для себя отметил, что бриллианты очень подходят к противогазу.

Кротов навис над другой коробкой, пересыпая золотые кольца и монеты из ладони в ладонь. Завороженный видом несметного богатства, он постанывал, как сладострастный бородавочник в период брачных игр.

– И как мы все это унесем?! – поразился Глеб. – Тут же… Тут же денег до черта. Какие там пятнадцать миллионов… Здесь все двадцать… Тридцать! А то и пятьдесят! Мурашки меня просто одолевают!

– Может, дело все же не в деньгах? – проявил профессиональный интерес Кротов.

– Может быть, – протянул Глеб, подозрительно глянув на Алису.

– Алмазы берем непременно, – заявила Алиса, не обращая внимания на разговоры мужчин. – Они никогда не обесценятся, пока есть женщины, которые любят украшения.

– Пока есть богатые кретины, которые будут им эти украшения покупать, – отозвался Жмых. – По мне, так лучше взять купюры. Тем более алмазы могут быть синтетическими. Такие в Мамбасу идут по двести рублей за килограмм. А ювелиров среди нас нет – подлинность камней определить некому!

– Я чувствую, что они настоящие! – заупрямилась Алиса.

– Ну, можешь взять свою долю камнями… Мы постараемся найти что-то еще. Но надо торопиться!

– Ох-х-х, – выдохнул Кротов, – я возьму золото, только золото. Золотишечко.

– Бери побольше, – посоветовал Глеб, уже представляя, как повесят они на сбежавшего доктора всех собак и за ним начнется настоящая охота. – А сейчас – марш наверх. Подгоняй катер к крыльцу. Точнее, сначала буди Лукаса, а потом займись катером. Будем грузить!

Кротов подхватил ящик с монетами, крякнул, едва не выронил его, но неимоверным усилием удержал и, натужно сопя, полез вверх.

– Деньги оставь. А то свалишь сейчас, – коротко бросил Глеб. – Все погрузим вместе – тогда будем делать ноги.

– Я не свалюсь…

– Ты не свалишься. Ты свалишь. Сбежишь с нашими деньгами. Быстро наверх – пешком. Разбудить лемурийца, подогнать катер!

Жмых недвусмысленно повел стволом пистолета, чья убойная сила после недавнего эпизода ни у кого не вызывала сомнений. Кротов покосился на вороненый ствол, нехотя поставил ящик на ступеньки и заспешил наверх.

– Нравится? – буркнул Глеб, наблюдая за Алисой, любующейся тем, как играют камни даже в скудном подвальном освещении.

– Настоящая сказка! Позволь, я отблагодарю тебя, Глеб Эдуард, пока никого нет!

– Нет, благодарности потом, – отрезал Жмых, теперь, после того как он узнал девушку получше, она уже не вызывала у него прежнего энтузиазма. – Давай смотреть, что тут есть еще. Золото, алмазы… Ко всему этому у меня доверия нет. Золото может упасть в цене, алмазы – оказаться обычными стекляшками. Номера купюр могут быть переписаны. Или они вообще фальшивые – слишком уж их много. Что здесь есть по-настоящему ценного?

– Платина, – отозвалась Алиса. – Вон тот ящик с платиной.

– И унитаз у тебя в комнате был из платины… Ее там даже больше было.

– Анисимов – богатый человек. Может себе позволить.

– Да только что за глупость держать столько денег в унитазе, сдавая номер за гроши, когда деньги должны работать?

– Если деньги, скажем, государственные.

– На Дроэдеме нет государства, по счастью! Здесь живут свободные люди, будь они прокляты! И ни одного из них я не видел. Все – или недоумки, или бандиты. А кто установил такие удивительные законы, кто содержит все эти отряды самообороны, распоряжается городским хозяйством – я так и не понял.

– И не поймешь, – уточнила Алиса, – такие сложные вопросы должны решать исключительно умные и даже ученые люди.

– Скажешь, я плохо образован?! – насупился Жмых. – Вообще ни на что не гожусь?

– У тебя просто другие интересы в жизни, Глебчик, – заискивающе улыбнулась Алиса, – ты любишь пограбить, покутить, начистить кому-нибудь морду…

– Твоя правда, – согласился Жмых, – наверное, у меня и впрямь совсем другие интересы. Ладно, давай посмотрим, что мы можем взять, кроме денег, золота и камней! Так, что у нас в этой маленькой коробочке?! – Орудуя штык-ножом, он вскрыл картон и уставился на небольшие слитки сероватого металла.

Алиса подошла и заглянула в коробку.

– Не знаю… Какие-то серые бруски, да еще и в плексиглас закатаны.

– Хм… Их еще и не очень много. И они совсем маленькие… По сравнению с золотыми слитками. Я так полагаю, всякую дрянь Лысый бы не стал держать в отдельной коробке?

– Вот тут сбоку кто-то накарябал, что это осмий! Никогда прежде не видела осмия!

– Что еще за осмий такой?! – пробурчал Глеб.

– А ты и вправду не слишком-то интересуешься достижениями науки. И биржевые сводки нечасто читаешь.

– Можно подумать, ты – дипломированный брокер.

– Не брокер, но уж об осмии слышала.

– Тогда расскажи, почему он в плексигласе? Он что, ядовитый? Или радиоактивный? Может, это вообще бомба? Для тех, кто решил бомбануть хранилище Лысого?

– Насколько я знаю, он не взрывается. И не радиоактивный. Осмий – один из самых редких металлов в Галактике. Стоит он тоже немало.

– Сколько же? – поинтересовался Жмых. – Дороже золота?

– Понятное дело! Насколько я помню, он дороже золота примерно в полторы тысячи раз.

– Шутишь?! – воодушевился Глеб. – Да этого быть не может!

– Может! Я научно-популярную передачу смотрела. Там рассказывали как раз об осмии – какой это чудесный металл. Я еще совсем маленькая была, четырнадцать лет. И начала встречаться со своим первым парнем – Мишкой Калинкиным. И все мечтала – вот бы идти по улице и найти кусочек. Небольшой. Грамма на три. И бросить Мишку к чертям собачьим. Он с глупостями всякими приставал ко мне постоянно, а денег совсем мало давал.

– Три грамма – это четыре с половиной кило в пересчете на золото? – усмехнулся Жмых. – Что ж, в детстве, а точнее, в четырнадцать лет, у тебя тоже были неслабые аппетиты. Однако очень удачно, что мы нашли столько этого осмия. Килограмма здесь, может быть, и нет… Но, может, и есть… Представь – таскать из подвала полторы тонны золота! А так положил слиточек в карман – и пошел. Интересно, сколько тут осмия в этой коробке?

– За плексигласом не разберешь… Но, может, есть и еще – в других ящиках?

Глеб принялся вскрывать коробки, но все они были заполнены золотом и платиной. Самого редкого металла в Галактике была всего одна упаковка. В бандитском хранилище он тоже оказался редкостью.

– Решено, берем, – Глеб взял ящичек под мышку.

– А я все же возьму побольше алмазов, – сообщила Алиса. – Осмий – это хорошо. Но уж больно товар заметный.

– Да бери ты, чего хочешь! – ответил довольный Жмых. Если Алиска не врала, он держал под мышкой свое обеспеченное будущее. Остальные ценности в подвале казались теперь не такими уж притягательными, как прежде. Впрочем, от золота, платины и билетов Межпланетного банка отказываться тоже глупо.

В подвал, слегка пошатываясь, зашел Лукас. Глеб подмигнул ему и поманил в сторону.

– Слушай, Лукас, – проговорил он, – ты знаешь такой металл – осмий?

– Конечно, – ответил лемуриец, – самый ценный металл в Галактике. А что, здесь есть осмий?! Да?! – он схватил Глеба за плечи.

– Есть, – нехотя ответил Глеб, отдирая от себя лемурийца, – вот, обрати внимание на коробочку у меня под мышкой.

– Она полна осмия?

– Ну, не то чтобы полна… В основном она полна плексигласа. Но осмия тоже хватает.

– Плексиглас – для того, чтобы осмий не окислялся. Он страшно дорог. В две тысячи раз дороже золота!

– Алиска говорила, что в полторы.

– Биржевой курс меняется. Может, и в полторы. А может, и в три.

– Мальчики, вы о чем там шушукаетесь? – поинтересовалась Алиса. – Знаете, мне что-то это не нравится…

– Я спросил Лукаса об осмии, – ответил Жмых. – Думал, вдруг ты меня напарила. При дележе сунешь нам что получше – этот осмий, а сама свалишь с алмазами и золотом. А потом выяснится, что в плексигласе – крысиный яд. Или прах дружков Лысого, упакованный в миниатюрные брикеты.

Алиса скривилась.

– С чего мне тебя парить, Глеб Эдуард? Мы же вместе, не так ли?

– Так, конечно, так, – успокоил ее Жмых. – Сейчас погрузим все в катер, а потом поделим, когда прилетим на место. И осмия достанется всем, и алмазов. О золоте и деньгах я уже не говорю – тут этого добра столько, что, боюсь, нам все просто не унести.

– Куда мы, кстати, полетим? – проговорил Кротов, который успел оттащить наверх несколько коробок и только что вернулся за очередной партией золотых украшений. – Надо ведь где-то спрятаться на некоторое время!

– Соображаешь, – быстро ответил Жмых, – Но я пока не знаю. Вроде бы Лукас что-то придумал? Да, Лукас?

– Да-а-а, – протянул тот, – у меня есть одна идея. Полагаю, нам там будет хорошо. – Он подхватил одну из коробок и, тяжело ступая, поволок ее из подвала.

– А почему в грузовом катере только два пассажирских места? – спросил Кротов.

– М-м-м, – замялся Жмых, – Лукас… Лукас все вам расскажет. В конце концов, мы же можем потесниться. Кто-то сядет в кузов – поближе к золотишку. Я, например, сам не против!

– Так дело не пойдет! – отрезала Алиса. – Что-то мне не нравится выражение твоего лица, Глеб Эдуард! Либо ты скажешь прямо сейчас, куда мы направляемся, либо я сама буду решать, куда направиться и с кем. Эй, Лукас, ты меня слышишь…

– Слышу, – выдавил лемуриец, пыхтя от натуги, – сейчас погружу ящик, вернусь и все расскажу.

– Хорошо, – ответила Алиса. – Я жду!

– А ты что встал?! – прикрикнул Глеб на доктора, застывшего с открытым ртом – его вдруг посетили страшные подозрения, – грузи быстрее платину и камешки, червяк навозный. У нас времени в обрез. Он сказал, что вернется и все расскажет. Значит, вернется и расскажет. Что вы, Лукаса не знаете?

– Знаем, – ответила Алиса, – уж Лукас нам врать не станет.

– Да ну тебя!

Жмых принялся швырять на пол платиновые слитки, чтобы облегчить упаковку и поднять ее. Затем подхватил коробку и пошел из подвала. Поставив платину в катер, он торопливо вернулся в апартаменты Лысого и накарябал записку, использовав антикварную перьевую ручку и чистый лист бумаги. Стопка таких листов лежала в углу стола. Текст записки гласил: «Спасибо за общаковые деньги. Доктор».

Люди Лысого должны, в принципе, догадаться, что это тот самый доктор, что якшается с рангунами. На лохматых подозрение падет первым делом. Правда, люди Лысого будут еще искать голубого негра, но это мелочи – пусть хоть всех голубых негров на Дроэдеме отловят и перевешают. Этих-то точно не жалко. Когда Глеб с чувством выполненного долга вернулся в подвал, здесь бушевала дикая ссора.

– Что, хотел нас подставить?! – накинулась на него Алиса. – Гад паршивый! Гаденыш!

– Ах вы ур-р-роды! – неистовствовал доктор. – А я вам поверил!

– В чем дело?! – Жмых с подозрением уставился на Лукаса. – Ты, доктор, фильтруй базар – недолго и по репе получить. Что здесь произошло?

Его худшие предчувствия немедленно подтвердились.

– Понимаешь, Глеб Эдуард, – сказал лемуриец, – я не смог соврать. Я подумал, что теперь, когда у нас есть и золото, и платина, и осмий, мы вполне обеспечены и можем поделиться…

– Та-а-ак, все ясно. – Глеб выдернул из-за пояса пистолет. – Алиска, к стене, – скомандовал он Кротов, ты тоже. А ты, правдолюб, – он смерил лемурийца презрительным взглядом, – иди к катеру. Мы с тобой потом потолкуем за жизнь. Сейчас будем считать, что погрузка завершена.

– Как ты можешь так поступить со мной?! – взвизгнула Алиса.

– Конечно, могу, – осклабился Жмых, – я вам обоим советую, пока никто не пришел в себя, берите все, что можете унести, и валите. Здесь еще полно денег. Немногим меньше того, что мы погрузили.

– Интересно, каким образом, придурок, мы заберем платину без грузовика? Да еще после того, как ты разбросал слитки по полу?

– У вас есть пассажирский катер. Забейте его под завязку и летите прочь.

– Лысый меня все равно найдет, – затараторила Алиса. – Он меня узнал. Ты забыл? И что мне прикажешь теперь делать. Что? Что?!

– Ладно, Лысого мы заберем с собой, – согласился Жмых. Ему внезапно пришло в голову, что взять бугра в заложники – очень мудрая идея. – Мы попросим его сойти где-нибудь по дороге, – уточнил он. – И все равно, мой вам совет, валите быстрее с планеты. Впрочем, дело ваше. На этом наши дорожки разошлись. И в тебе, Алиса, я разочаровался, а уж толстый доктор мне не нравился вообще никогда!

– Зачем же ты тогда потащил меня с собой? – возмутился Кротов.

– Каждая пара рук была на счету, – усмехнулся Жмых. – К тому же кого-то запросто могли пристрелить. Я надеялся, что это будешь ты. Во всяком случае, когда ты был в группе, наши шансы быть застреленными хоть немного, но уменьшались…

Доктор побледнел как полотно.

– Глеб Эдуард, к чему все это… – начал лемуриец. – Не лучше ли нам…

– Захлопни пасть, придурок! – рявкнул на него Глеб. – Вот ведь связался с лемурийцем, да еще дефективным, да еще рифмоплетом. Иди к катеру. – Он повел стволом, и Лукас, обернувшись напоследок, поспешил покинуть подвал.

– Кстати, я вас оставил в живых. А ведь мог и пристрелить. Цените мою доброту, – сказал Глеб, напоследок запихивая в карманы пиджака горсти драгоценных камней и золота. – Только не надо думать, будто Жмых размяк… Нет…

– Мы и не думаем, что ты размяк, – ответила Алиса, – у меня совсем другие мысли…

– Ладно, – нахмурился Жмых, – оставь свои мысли при себе. – Он попятился, держа подельников на мушке, вышел в смежное помещение и захлопнул за собой бронированную дверь. К сожалению, она открывается изнутри. Впрочем, он ведь не совсем зверь… Пусть у подельников будет хотя бы призрачный шанс спастись.

Лукас уже сидел за штурвалом катера, когда Глеб втащил в кузов безвольное тело Лысого, а затем запрыгнул в кабину сам.

– Поехали!

Лемуриец положил руки на пульт. Грузовик оторвался от земли и взял курс на золотой рудник.

– Послушай, – проговорил Лукас, – я не понимаю, зачем мы взяли с собой Лысого. Неужели нельзя было, если уж тебе так этого хотелось, застрелить его на месте?

– Ты ничего не понимаешь. Лысый – наш козырь. Все очень удачно складывается. Очень скоро люди Лысого сядут Алиске и Кротову на хвост… И если не пристрелят их сразу, те расколются, скажут, что ограбление организовали мы. И если нас прижмут к стенке, мы всегда сможем обменять наши жизни на жизнь Лысого. Втыкаешь?

– Втыкаю. – Лукас посмотрел на Глеба с уважением. – А мне казалось, ты хочешь его убить?!

– Что ж я, по-твоему, кровавый убийца? – Жмых потрогал рукоятку пистолета, торчащего за поясом, – есть и у меня сердце. Иначе Алиска и Кротов уже смотрели бы на нас с небес… Лысого мы пришьем попозже, – уточнил он, – когда убедимся, что всех баранов повесили на доктора и шлендру…

Если бы он догадался включить лэптоп Лукаса сейчас и посмотреть, что творится в доме Лысого, то увидел бы, как Алиса и Кротов выбрались из подвала, девушка прошла в кабинет бугра, прочитав записку, скривилась, скомкала ее и вывела аккуратным почерком: «Спасибо за общак. Встретимся за городом. Жмых и Поэт».

Грузовичок летел очень быстро, унося их от неправедной жизни, полной неоправданного риска, к богатству и легкому существованию. Сзади позвякивали коробки с металлом и драгоценностями. Что-то бормотал во сне Лысый.

– Может, разбросаем пачку купюр над городом? – предложил Лукас.

Жмых подпрыгнул в кресле.

– Ты что, ополоумел на радостях?! На кой нам такие дешевые понты?! Точнее, слишком уж дорогие понты! Совсем не прикольно – что за радость перед фраерами капустой сорить? У нас деньжат, и правда, теперь много, но это ж вовсе не значит, что мы должны капусту расшвыривать почем зря! Тем более без всякого смысла, только чтобы пофорсить!

Лемуриец отрицательно покачал головой.

– Я думал, что ты знаешь такой простой прием замести следы, Глеб Эдуард. С твоим-то опытом.

– Ну да, опыт у меня не маленький. Но раздавать фраерам деньги за здорово живешь? Такого я прежде не слыхал. Это что еще за прием такой?

– У парней Лысого была возможность переписать номера купюр? Так?

– Ну, наверное, – кивнул Жмых. – Много писать пришлось, но могли они это сделать. Хотя, с другой стороны, банкноты новые – только серии и записать.

– Вот видишь!

– Что я вижу? – разозлился Глеб. – Если мы рассыплем деньги над городом, у нас их не будет. Вот с этим я полностью согласен. И поймать нас, когда мы станем расплачиваться этими деньгами, будет нельзя.

Но не проще ли просто спрятать их где-нибудь? И зачем мы парились, грузили их в катер?

Лукас положил грузовичок набок, скользнул над черепичными крышами домов, полетел всего в паре метров над землей по одной из улиц.

– А если сто человек станут расплачиваться купюрами с подозрительной серией? Тысяча? Тогда ведь отследить нас среди этой тысячи будет очень сложно. Почти невозможно. И мы сможем покупать все, что нам надо. Деньги-то на исходе. У нас рублей сто наличными осталось после всех этих закупок!

Жмых крякнул.

– Да ты сечешь, приятель! То-то не повезет первому парню, который расплатится халявной тысячерублевой купюрой! Ребята Лысого из него всю душу вытрясут! Но потом появится еще один… И еще. И они поймут, что первого паренька мочканули напрасно. Впрочем, может, он еще и будет живым к тому времени. Но калекой наверняка останется на всю жизнь.

С этими словами Глеб полез через спинку кресла в грузовой отсек. Он вскрыл несколько упаковок с деньгами полюбившимся ему штык-ножом, достал из каждой по пачке, разделил деньги пополам. Половину купюр рассовал по карманам, а половину со свистом и улюлюканьем стал выбрасывать в открытые окна катера. Банкноты летели, красиво бликуя на солнце.

– Жаль, народу мало, – заметил Жмых. – Могли бы сорвать нехилый аплодисмент.

– Я могу свернуть туда, где людей побольше, – предложил Лукас.

– Не надо, шпарь уж напрямую к руднику. Люблю эффектные поступки, только понты дешевые многих жиганов под монастырь подвели.

– Напрямую лететь нельзя. Нас вычислят по следу.

– По какому еще следу? Мы же по воздуху летим!

– Но ты ведь разбрасываешь деньги. Думаешь, деньги валяются на каждом углу?

– Точно, – согласился Жмых, – не валяются. Тогда давай подлетим поближе к центру. Доставим удовольствие себе и людям.

Лукас поднял катер над домами и вновь повернул к океану. Скоро они оказались над довольно людной улочкой.

– Сбавь скорость, – потребовал Глеб. – Люди! Я хочу дать вам денег! Это все вам, люди!

Банкноты закружились в воздухе осенним листопадом. Прохожие, которым посчастливилось оказаться внизу, дружно заорали и принялись ловить деньги на лету. Жмых, увлекшись, раскидал целую коробку. Впрочем, у них еще оставалось коробок десять.

– Пора сваливать, – сквозь зубы процедил Лукас, ускоряя катер.

– Только начали резвиться, – хмыкнул Жмых.

– Со стороны космопорта в нашу сторону следует скоростной катер. И еще три поднялись из рангуньего района.

– Ты откуда знаешь?

– Наш грузовичок оборудован хорошим радаром. Думаешь, я стал бы жалеть деньги на оборудование транспортного средства, на котором нам предстоит вывозить общак?

– С тебя станется, – Жмых вернулся в свое кресло. – Хотя ты на компьютерные примочки никогда денег не жалеешь. Сам говорил. Ходу отсюда. А со стороны домика Лысого никто не летит?

– Нет. Поднялся только один катер. Наверное, доктор и Алиса. Полетели в сторону океана – искать далекие тропические острова, на которых сейчас никто не живет.

– Я бы не говорил так уверенно: доктор и Алиса, – хмыкнул Жмых. – Может быть, только доктор. Или только Алиса. Скорее всего, только Алиса. Она пошустрей будет… Думаешь, доктор ей и правда был дорог?

– По-моему, ей не дорог никто. Меня беспокоит скоростной катер.

– А рангуны не беспокоят?

– С рангунами мы встречались… И у меня есть для них приятный сюрприз. А вот от космопорта наверняка вылетел патруль отрядов самообороны. Чего ожидать от них, я не знаю…

Очень скоро три рангуньих катера стали видны не только на экране радара, но и из открытого окна. Хотя грузовичок с форсированным двигателем летел очень бодро, рангуньи катера ни в чем ему не уступали. И благодаря обтекаемым формам двигаясь чуть быстрее, догоняли грузовик.

Жмых заскрипел зубами, выхватил из кобуры пистолет, пальнул в сторону преследователей. Не попал, конечно. Разрывная пуля ударила в крышу какого-то дома, расцвела на ней ярким огненным всплеском.

– Сядь за штурвал, – попросил Лукас.

– Да я ведь хуже тебя вожу катер! У тебя и диплом пилота есть!

– Сядь!

– Свалить хочешь? – насторожился Жмых. – На ходу выпрыгнуть с осмием в карманах?

– Нет! Нет! Нет! Садись за штурвал, или мы пропали!

Лукас перескочил через кресло в грузовой салон. Жмыху ничего не оставалось делать, как взять управление на себя.

Лемуриец сбросил с грузовичка тент, который огромной летучей мышью понесся над землей, постепенно отставая от катера. Расчехлил большой куб в центре грузового отсека. Глеб прежде считал его двигателем или запасным топливным баком.

– Сейчас рангуны у нас попляшут, – зло усмехнулся лемуриец. – Я еще помню, как эти обезьяны гоняли нас, словно коршун беспомощных цыплят!

Только теперь Жмых увидел, что куб – вовсе не часть грузовичка, а портативный зенитный комплекс. Небольшая антенна, четыре ракеты с хищными головками и острыми стабилизаторами.

– Оставьте нас в покое по-хорошему! – закричал лемуриец, будто в катерах его могли услышать.

Рангуны, конечно, никак не отреагировали. Катера вышли на дистанцию, пригодную для стрельбы, и небо прошила первая очередь трассирующих пуль.

– Значит, так! – выдохнул Лукас. – Ну, получите!

Он начал двигаться со сверхъестественной быстротой – словно впал в боевой раж, но действовал при этом разумно. Навел прицел на первый катер, нажал сенсор удержания цели, затем – сенсор старта. Зенитная ракета сорвалась с пилонов, основательно тряхнув грузовик.

– Елки зеленые! – выкрикнул Жмых.

Лукас продолжал свое дело. Взять в перекрестье прицела второй катер. Удержание – пуск. Третий катер…

Десять секунд, три яркие вспышки в вечереющем небе – и рангуньих катеров не стало. На город сыпались чадящие, искореженные обломки.

– Красиво, – прокомментировал Жмых. – А ты стрелок что надо, Лукас… Если бы еще и болтал меньше. Четвертый катер тоже собьем? Ракета у тебя осталась?

– Подозреваю, катер отряда самообороны нельзя сбить ракетой, – без особого энтузиазма сообщил Лукас. – У них должны иметься противоракетные устройства… И системы опознания «свой – чужой». Я даже стрелять в их сторону не хочу. А они догоняют!

– Проклятье! – процедил Глеб сквозь зубы, глядя, как скоростной, отливающий черным катер приближается. Вскоре стали видны габаритные огни, похожие на те, что так любят цеплять на борт полицейские во всей Галактике. Картина эта своей неумолимостью навевала одновременно тоску и желание сбить катер из какой-нибудь крупнокалиберной пушки. Сдерживая порывы ярости, он обернулся к Лукасу: – Что делать будем?!

Лемуриец только плечами пожал – мол, знать не знаю.

– А ну, дай сюда, – потребовал Жмых, скинул руки Лукаса с пульта и навел прицел на цель. Сенсор удержания. Сенсор старта. Последняя ракета слетела с пилонов и устремилась к катеру отрядов самообороны. Яркая вспышка озарила небо в двадцати метрах от цели – ракету сбили электромагнитным зарядом совершенные защитные системы. Глеб даже зубами заскрежетал от расстройства.

– У нас еще есть что-нибудь?

– Ручной пулемет, – ответил Лукас, – но из этой штуки лупить по катеру – все равно что тыкать зубочисткой в броню танка.

– А мне плевать. Где он?

Лемуриец развернулся в кресле от экрана, тронул сенсор, и в боковой стенке кабины открылась ниша. Из нее выдвинулись аккуратная рукоять с кнопкой и маленький обзорный экранчик. На экранчике, демонстрирующем, что происходит за кормой, маячил черный катер отрядов самообороны.

Жмых кинулся к пулемету, словно утопающий к спасательному кругу. Сжал рукоятку и принялся палить по преследователям. Силовой шит под градом пуль стал видим, приобрел отчетливую бледно-синюю окраску. Яркие сполохи возникали на его поверхности в местах попадания кусочков металла. Но ни одна пуля так и не смогла пробиться через силовое поле и нанести повреждение катеру.

Катер отряда самообороны приближался. Послышался едва различимый свист, и грузовичок с беглецами потерял управление. На экране центрального монитора появилось жестокое лицо с холодными серыми глазами. Лукас отодвинулся, с отвращением разглядывая незваного гостя.

– Внимание, преступник, – проговорил тот, чеканя слова, – твой катер совершает экстренную посадку. Предлагаю тебе немедленно прекратить сопротивление и сдаться!

– Что, подонки, попались? – послышался из грузового отсека вкрадчивый голос.

Жмых резко обернулся. Лысый успел прийти в себя. Подполз к стене и сидел, внимательно разглядывая похитителей. На Лукаса он смотрел с особой ненавистью. Потом констатировал:

– Все ясно. Галогеновая маска. Уже пошла пузырями.

Лемуриец дотронулся до лица и поспешно отдернул руку. Эластичный материал затвердел и местами вздулся, но отставать от кожи не спешил.

– Вы что думали, уроды, уйдете с общаком? – Лысый захохотал. – Так вас и отпустили с бабулями…

– А ну, иди сюда!

Жмых перелез через спинки кресел, ударил пленника кулаком, чтобы не сильно сопротивлялся, и потащил в кабину катера. Лысый уперся ногами, не желая помогать Глебу. Пришлось избить его до потери сознания. Два удара по ушам и один точный свинч в подбородок заставили бугра отключиться.

– Внимание, преступник, – повторил человек из отряда самообороны, – твой катер совершает…

– Думаешь, он нас слышит? – спросил Глеб.

– Сомневаюсь, – ответил Лукас, – микрофон не активирован.

– А ну-ка, активируй его.

– Это еще зачем?!

– Делай, что я тебе говорю… Потом резко выключишь по моей команде.

– Ну, ладно! – лемуриец пробежался по сенсорам. Кивнул – работает.

– Ближе не подлетайте! – заорал Жмых что было сил. – Или я за себя не отвечаю! Я псих! Все знают, что я псих! Верните катеру управление, а не то я спрыгну! Мне терять нечего!

Он сделал знак – выключай. Лукас пробежался по сенсорам.

– Ну вот, отлично, – сказал Глеб, нажал кнопку открытия дверей и, едва створка поднялась, выпихнул наружу безвольное тело Лысого.

Тот пролетел по воздуху никак не меньше пятидесяти метров и бухнулся в густые заросли кустарника. В то же мгновение катер отряда самообороны нырнул вниз – следом за «беглым преступником», а грузовичок снова стал управляемым, выйдя из-под контроля электромагнитного поля.

– Вот и пригодился бугор, – усмехнулся Жмых, – а ты говорил – Зачем я его взял. Слушай всегда меня и будешь в дамках. Что теперь, на рудник?

– Ничего не выйдет, – заметил Лукас.

– Это еще почему?

– Посмотри на радар. К нам летят еще два катера. Они пока далеко, но нам от них не уйти.

– Да, действительно, – Глеб помрачнел. – Хочешь сказать, придется бросить добро?!

– Похоже, так.

– Столько усилий, и все псу под хвост! – разозлился Жмых. – Что же делать?! Что делать?! Знаешь, что? – нашелся он. – Давай катер затопим в каком-нибудь озерке, а сами будем уходить через канализацию. Дело проверенное. Лэптоп у тебя с собой?

– Конечно, – Лукас откинул крышку и продемонстрировал компьютер. – Есть и мощные портативные фонари. Я полагал, что на руднике не будет освещения.

– Молодец, запасливый. Внизу им будет сложно нас взять. Да, может, они туда и не полезут.

– Они уже близко, – сообщил лемуриец. – А вот как раз подходящий водоем.

Внизу расстилалась гладь живописного озера. По берегам росли раскидистые деревца, шуршала камышовая трава, из воды выпрыгивали серебристые рыбки.

Жмых тронул изделие тульских оружейников за поясом, позвенел дорогим металлом в карманах пиджака – надо бы выкинуть золото и платину, да жалко, – сунул за пазуху все слитки осмия из коробки и несколько пачек рублевых ассигнаций. К приземлению и бегству готов!

Катер мягко сел на воду и остался бултыхаться на поверхности, как поплавок. Лукас немного похимичил с сенсорами и поторопил Глеба:

– Скорее, выходим.

Жмых открыл дверцу, полез из грузовика. До берега было несколько метров. Не раздумывая долго, он прыгнул в воду и поплыл. Груз в карманах и за пазухой тянул на дно, но он греб, как хорошее весельное судно, и достиг берега в считаные секунды. Пришлось, правда, вернуться, чтобы вытащить лемурийца, который держал в вытянутой руке лэптоп и едва не утонул. Начал даже погружаться с тоскливым выражением на интеллигентном лице, но в последний момент Глеб подоспел на помощь и спас незадачливого пловца, отлично плавающего сам по себе, но неспособного держаться на воде с драгоценным грузом в карманах и компьютером.

Грузовичок совершил странный маневр, немного покружился на месте и устремился к середине озера. Там он клюнул носом и ушел под воду. На поверхности не осталось даже кругов.

– Как пришло, так и ушло. – Жмых вздохнул. – Закон жизни. И чего она ко мне такая несправедливая? Осмий, правда, при нас, но его ведь еще нужно толкнуть!

– Теперь грузовик на консервации, – сообщил Лукас, – такая функциональная возможность в нем заложена. Увы, конструкцией предусмотрен только недельный срок сохранения от влаги. Потом внутрь начнет просачиваться вода.

– Тут неглубоко, – заметил Глеб, – может, мы еще сумеем его расконсервировать. – Он махнул рукой, призывая двигаться: в небе уже появились черные точки – катера отрядов самообороны.

Они побежали вдоль озерца к маячившим неподалеку домикам. Признаков жизни отсюда было не различить.

Белоснежная будка обнаружилась в первом же садике. Глеб дернул дверцу с такой яростью, что оторвал ее вовсе. Они полезли вниз по лестнице под отчетливо различимое жужжание двигателей. Преследователи были рядом.

– Как думаешь, они нас видели? – спросил Лукас дрожащим голосом.

– Да кто их знает! – бросил Жмых в раздражении – утрата денег и драгоценных металлов, которые должны были сделать его "богачом, всерьез его расстроила.

Лемуриец разворачивал лэптоп.

– Не до него, – крикнул Глеб, – побежали.

Щелкнул фонарем и осветил уходящий вдаль тоннель. Сухой и аккуратный. С высоким потолком. Бежать по такому – одно удовольствие. Правда, навстречу дул горячий ветерок. Но Жмых решил не обращать на него внимания. Затопал по полу, луч фонаря запрыгал, освещая пространство впереди. Лукас, захлопнув ноутбук, устремился следом, стараясь не отставать.

Тоннель постепенно стал уходить вниз под довольно резким углом. Впереди между тем нарастал гул и другой странный звук, похожий на тот, что возникает, когда вращается маховик тяжелого механизма. Встречный ветер становился все горячее и горячее и в конце концов сделался совершенно невыносимым.

Жмых остановился, продолжая шарить фонарем впереди.

– Что за ерунда! – пробормотал он. – Канализация. – Повернулся, высветил лицо лемурийца. – Слышь, что-то мне тут не нравится.

– Жарко, – Лукас стер пот со лба, расстегнул несколько пуговиц на рубашке.

– Еще как жарко, да еще этот странный звук.

– Меня, признаться, он тоже удивляет.

– Возвращаться будем? – Глеб сглотнул. – Что-то мне подсказывает, что там нас уже ждут.

– Может, пройдем еще немного? – предложил Лукас.

– Тебе-то хорошо. – Жмых вспомнил, что на Лемурии климат гораздо жарче, чем на Земле. Разве что вблизи от земного экватора среднегодовая температура такая же, как на родной планете Лукаса.

– Я родился ближе к северному полюсу, – уточнил поэт. – Мне жарко так же, как тебе.

– Ты прямо мысли читаешь.

– Другого выхода у нас нет. Или – туда, или к отрядам самообороны. А они звери. Вспомни, что говорил Седой.

– Ладно, – принял решение Жмых, – пошли дальше!

Шагов через пятнадцать они наткнулись на прорванную трубу. Из нее хлестал горячий воздух. В тоннеле валялись обломки бетонной стяжки и металла. Глеб потянул носом.

– Газом вроде бы не пахнет!

– Это обыкновенный воздух, – сказал лемуриец, – в сжатом виде его часто используют в промышленности.

– Какая на этой бандитской планете может быть промышленность, я…

Договорить Глеб не успел. Стена в нескольких метрах от них вдруг сотряслась от сильного удара.

Следующий последовал незамедлительно. Полетели камни, и в дыру влез механический щуп. Он зашарил по поверхности, втянулся назад.

Глеб попятился, ткнулся в Лукаса. Бамс! Бамс! Бамс! В стене образовался большой пролом, и через него в тоннель въехал гусеничный робот-ремонтник. На металлической голове горел мощный фонарь. Четыре руки беспрестанно ощупывали стены. Глазок видеокамеры вращался, осматривая все вокруг. На людей робот не обратил никакого внимания, обнаружил повреждение трубы с горячим воздухом и засуетился рядом, ощупывая края.

Ошарашенный до глубины души появлением ремонтника в канализационном тоннеле, Жмых подошел к проделанной им дыре в стене и заглянул внутрь. Его взору открылся огромный зал, больше всего похожий на цеха металлургического завода. От дыры тянулись многочисленные ярусы металлических переборок. Вниз вели наклонные плоскости, пригодные для перемещения гусеничного транспорта. Под потолком горели мощные лампы, заливая все вокруг ярким дневным светом. Гул здесь стоял невообразимый. Казалось, работает одновременно тысяча промышленных агрегатов. Далеко внизу можно было различить целые отряды маленьких роботов, которые беспрестанно двигались. Перекладывали что-то с места на место, собирали, разбирали, соединяли между собой. Глеб шагнул на сетчатый пол переборки.

– Ничего себе! – проговорил Лукас, заглядывая в пролом'.

– Ага, – отозвался Жмых. – Добро пожаловать в недра Дроэдема! Будь я проклят, если понимаю, что здесь происходит.

– Не иначе какой-нибудь богач организовал тут дешевое производство.

– Почему же он скрывает его ото всех?

– Наверное, оно противозаконно, – предположил лемуриец. – Или перенесено под землю, чтобы не портить пасторальный пейзаж… Кому приятно, когда вокруг города полно чадящих труб?

– Мне приятно, – ответил Жмых, – люблю промышленные пейзажи.

– Такты урбанист, – заинтересовался Лукас. – Это все объясняет.

– Урба-кто? – Глебу на ум пришло несколько;лов, оканчивающихся на «ист», – все очень обидные. – Я тебя, конечно, бить не буду, – сказал он, измерив лемурийца сердитым взглядом, – но предупреждаю первый и последний раз. Не надо меня так называть…

– Хорошо, – отозвался Лукас, он с интересом оглядывался крутом, – и все же мне представляется, что первая версия верна. Данное производство, скорее всего, противозаконно.

– Противозаконно? Это интересно. – Глеб потер ладони. – Как думаешь, он дорого заплатит за то, чтобы никто не узнал, какие наркотики он тут синтезирует? Может, он даже организует наш вылет с Дроэдема на специально оборудованном комфортабельном корабле?

– Скорее постарается, чтобы мы не улетели отсюда никогда.

– Да ладно. Уже испугались. Информация, знаешь ли, никогда не повредит. Потому что ее можно продать. Хотя, – Глеб почесал в затылке, – многих моих корешей грохнули именно за то, что они слишком много знали. Ладно, пошли, рассмотрим производство этого фраера повнимательнее. Жалко., у меня нет видеокамеры. Я бы тут порезвился.

– А если хозяин завода не фраер?

– Фраер, фраер. Иначе он под землей бы не прятался. Занимался наркотой свободно, отстегивая кому следует…

Они направились в глубь «металлургического завода». Шаги их отдавались гулким эхом. Мимо проехало несколько роботов на помощь первому.

– Гляди-ка, – Жмых ткнул приятеля локтем. Следом за роботами по наклонной плоскости с нижнего яруса поднимался человек с зажатой в руке электронной записной книжкой. Глеб замер, приготовился сбить незнакомца сильным ударом в челюсть. Пусть только попробует поднять тревогу. Вот человек поравнялся с ними, скользнул по ним равнодушным взглядом и направился дальше. Глеб оглянулся на Лукаса. Тот приподнял брови:

– Что-то я ничего не понимаю. Он даже не посмотрел в нашу сторону.

– Может, это андроид? – предположил Жмых. – Правда, кожа у него, будто у человека.

– Никогда не видел таких андроидов, – покачал головой Лукас. – Насколько мне известно, производство андроидов, в точности копирующих внешность человека, запрещено.

– На этой планете ни один запрет не действует, – заметил Глеб. – Я не удивлюсь, если здесь делают похожих на людей дроидов…

– Вот черт, – хлопнул себя по лбу лемуриец. – Мне только что пришла в голову одна идея.

– Какая?

– Как называется планета?

– Дроэдем.

– Эдем для дроидов. Понимаешь?!

– Нет! – Жмых насторожился. Что-то в открытии Лукаса ему сильно не понравилось. Он повернулся, вглядываясь в спину человека, который измерил с помощью лазерной линейки ширину пролома в стене и теперь заносил какие-то данные в электронную записную книжку.

– Я ведь поэт. Привык воспринимать слова как конструкции. Название этой планеты сразу показалось мне подозрительным. Дро Эдем… С Эдемом все ясно – так назывался рай. А вот дро… Я почему-то начала решил, что корень как-то относится к деревьям. То есть Дроэдем – древесный рай… Очень подходит! Но дроидами называют и человекоподобных роботов.

– Шаришь, лохматый! – прошептал Глеб, пребывая в самых смешанных чувствах. – Слушай, я что подумал. Если это так, то тут наверняка половина населения – андроиды. То-то мне многое показалось странным. Помнишь того водителя такси, который выпрашивал у меня деньги на порошок? Наглее таксистов только коски, да и то не все. А этот только что не извинялся перед нами. Наверняка дроид!

– И ассенизатор, наверное, тоже!

– Да, пожалуй… Хотя тот показался мне обычным идиотом!

За поворотом перед ними оказалась тяжелая металлическая дверь.

– Войдем? – спросил Лукас.

– Хуже уже все равно не будет. Ты сможешь открыть эту дверь? Замок вроде бы электронный.

Лемуриец начал.присматриваться к разъемам электронного замка.

– Сложная конструкция, – сообщил он, – тут работы на несколько часов.

– Да?! – Жмых разбежался и врезался в дверь плечом. От удара она распахнулась. – Вот как надо! – крякнул Глеб. – А ты… несколько часов, несколько часов. Бамс – и все! Пошли! И дверь за собой мы прикроем.

Они оказались в узком коридорчике. Лукас поспешил вперед, а Глеб изловчился и с грохотом захлопнул стальную дверь.

– Жаль, задвижки нет, – проворчал он. Тут же послышался веселый посвист запирающегося электронного замка. Щелкнули входящие в пазы язычки. – Оп-па! – обрадовался Глеб и ударил по изгибу локтя, – вот вам, взяли Жмыха!

– О боже-е-е! – послышался вопль лемурийца. Он пронесся по коридору с дикой скоростью и едва не сбил Глеба с ног. Лукас был бледен как полотно, губы его беззвучно шевелились.

– Эй, ты чего? – испугался Глеб. – Что там такое?

Лукас молча начал скрестись в только что закрывшуюся дверь. Да еще поскуливал от страха.

– 'Ты что, ополоумел?! – заорал Жмых. – Что случилось?!

– Там… Там… – только и смог пробормотать лемуриец, обернулся и забился о дверь всем телом.

– Да что там такое?

Лукас не ответил, продолжая неравный бой со стальной дверью.

Тут Жмыху тоже стало очень не по себе. Прежде он никогда не видел, чтобы отчаянные бойцы-лемурийцы впадали в такую позорную панику. Что же там такое увидел Лукас? Чтобы побороть свой страх, надо встретиться с ним лицом к лицу. Глеб вынул из-за пояса пистолет и осторожно пошел по коридору. Нет такого чудища, которое не остановит разрывная пуля сорок пятого калибра!

Небольшой коридорчик выходил в зал, набитый под завязку. Местная публика оказалась весьма своеобразной. Почти все они были инвалидами – не имели рук, ног. У некоторых по какой-то причине отсутствовали грудные клетки и брюшные полости. А парочка, сидящая у стены неподалеку – мужчина и женщина, – держали в руках свои круглые головы. При этом все шевелились, постанывали, пощелкивали…

– Елки зеленые, – пробормотал Глеб, поднимая пистолет.

Но стрелять не стал. Глупо. В обойме всего шесть патронов, запасных нет. А нечисти – пруд пруди. Штук пятьдесят уродов… Людьми этот ходячий ужас не назовешь!

На Глеба живые мертвецы, по счастью, не обращали внимания. Он озирался с ужасом, пока не заметил, что в дальнем конце зала нарисовались три фигуры в темных одеяниях и направились прямиком к нему. Эта картина Жмыху совсем не понравилась. Пару секунд он раздумывал – не пострелять ли по черным, принял решение поберечь патроны и ринулся обратно, к стальной двери, в надежде, что Лукасу удалось ее открыть.

Лемуриец сидел возле двери, спиной к ней, и тихонько хныкал. Плачущего лемурийца Глеб видел впервые в жизни. Да это просто невероятно, такого не может быть!

– Отобьемся, Лукас! – заорал Глеб. – Открывай дверь, я буду шмалять!

– Нет, пули здесь бессильны, – безучастно проговорил Лукас.

– Тебе что, в глаза что-то попало? – поинтересовался Глеб. – Они у тебя слезятся.

– Я плачу.

– Так боишься умереть? Лукас покачал головой.

– Бояться здесь нечего, Глеб. Это андроиды. Сломанные андроиды. Но сначала я этого не понял…

– И поэтому так расстроился?

– Нет. Такое чувство я испытываю впервые.

– Ну да. Своих жертв прежде ты рвал на куски. А теперь разнылся.

На душе у Глеба полегчало. Если это и правда андроиды, – а такое вполне может быть, – опасности нет. Первый закон робототехники никто не отменял.

– Зря смеешься, – обиделся лемуриец. – Понимаешь, когда я увидел этот тускло освещенный зал…Этих существ… Я понял, что попал в преисподнюю.

Что сейчас меня будут рвать на части и терзать. Поэтому я бросился прочь.

– Ясно, – хмыкнул Глеб. – У каждого свои слабости. Кто-то боится покойников, а я, например, пауков… Так что успокойся.

– Но расстроился я вовсе не по этому поводу. Когда я сообразил, что это обыкновенные андроиды, мне стало так грустно!

– Почему?

– Да потому, что это была не преисподняя, – совсем непонятно ответил Лукас.

– Это же хорошо!

– Это ужасно! Потому что я буду жить еще некоторое время, но так и не узнаю, есть ли жизнь после смерти. Я думал, что уже обрел бессмертие, но судьба меня обманула!

Жмых потер подбородок.

– Ты только обидку не кидай, кореш, но твои мрачные заморочки я не понял. А к нам, между прочим, идут гости. То ли люди, то ли механические задницы… Скорее – второе.

Фигуры в черных балахонах приближались. Глеб присмотрелся и понял, что двигаются они не по-человечески, рывками. У Глеба отлегло от сердца. Уж с какими-то там древними андроидами – новые модификации шевелились гораздо более плавно – человек справится без труда. Не силой, так хитростью.

– Назад, железяки! – прокричал он. – Перед вами настоящий человек!

– Сбой программы, – раздался механический голос. – Код перезагрузки – три ноля, девять, три ноля, шесть. Произвести перезагрузку!

– Это ты кому? – поинтересовался Жмых. – Себе или своим дружкам? Правильно. Перезагрузитесь, чтобы соображать лучше.

– Объекты подвержены поверхностному психозу, – монотонно продолжал бубнить тот же голос. – Считают себя людьми. Качественный сбой программы. Отсутствие реакции на команду перезагрузки. Командую безусловную перезагрузку: два ноля, шесть, два ноля, девять, два ноля, шесть!

– Да пошел ты, два ноля шесть! Пакши спрячь! – заорал Глеб, когда андроид в черной одежде потянулся к его голове. – Я буду стрелять!

– Прошу вас не делать этого, – проговорил второй андроид. – Иначе наш ответ на ваши действия будет адекватным!

Глеб с ужасом воззрился на ствол скорострельного пулемета, заменяющего андроиду руку. Вот тебе и пакши. Спорить в скорости с андроидом бессмысленно. К тому же и с дыркой в груди, и даже без головы он успеет порубать людей в капусту.

– Мы не будем стрелять! Но мы люди!

– А я так вообще лемуриец, – добавил Лукас.

Вооруженный андроид впал в раздумье. Его коллеги тоже не шевелились. Складывалось ощущение, что их настиг тот самый сбой программы, который они недавно упоминали.

– Разберемся, – проговорил андроид, когда Жмых уже начал терять терпение. – Следуйте за нами.

– Куда?! – поинтересовался он.

– В лабораторию, на просвечивание. Эта процедура подтвердит ваши слова. Или опровергнет их.

– Со мной ничего не случится после этого просвечивания?! Знавал я одного парня, которого заставили проходить рентгеновские исследования! Так вот, у него потом были серьезные проблемы с женщинами! Ему даже пол пришлось сменить, чтобы испытывать хоть какую-то радость в жизни.

– Исследования проводятся методом ядерного магнитного резонанса, – объявил андроид. – Они совершено безопасны как для андроидов, так и для людей. Метод ядерного магнитного резонанса основан на том, что молекулы воды, содержащиеся в организме, начинают совершать колебания определенной амплитуды…

– Меня это не колышет, – прервал объяснения Жмых и обратился к Лукасу: – Как ты считаешь, образованный, это не опасно?

– Как знать, – отозвался поэт, – я бы им не доверял… Насчет того, что они собираются исследовать нас с помощью ЯМР.

– Чего?

– С помощью резонанса. А в том, что эти исследования безопасны и действенны, можешь не сомневаться. Их применяют уже не одну сотню лет, с конца двадцатого века по летоисчислению Земли. Там же и был разработан этот метод.

– Вот как?

– Так, – ответил лемуриец.

– Выхода-то у вас все равно нет, – сообщил андроид.

– Спасибо, что напомнил, – кивнул Жмых. Вооруженный рукой-пулеметом андроид пристроился в хвост процессии, два других двинулись впереди.

– И все равно, не нравится мне эта идея, – заявил Жмых. – Неужели других способов нет?

– Способов чего?

– Ну, выяснить, что мы люди…

– Есть… Но лучше тебе о них не знать. Они ведь считают, что мы андроиды, у которых необратимо сбилась программа. Таким заменяют всю электронную начинку в голове и в позвоночнике. Ты же в курсе, что основные органы управления андроидом – в позвоночнике, а в голове – лишь дублирующие системы? – спросил Лукас.

– На что это ты намекаешь?

– На то, что если они захотят заменить нам мозги-а они непременно это сделают, если мы откажемся пройти просвечивание, – то лишимся мозгов и позвоночника. Мне бы не хотелось этого.

Зал с покалеченными андроидами остался позади. Глеба и Лукаса вели извилистыми коридорами, вдоль стен которых были проведены трубы разного диаметра. Под потолком змеились яркие толстые лианы кабелей высоковольтного напряжения.

– Если выяснится, что мы люди, что с нами будет? – поинтересовался Жмых.

– Вас доставят на поверхность. Эта зона запретна для людей, – отозвался андроид.

– Почему?

– Таков закон.

– Значит, людей здесь совсем нет?

– Только несколько техников, имеющих коды доступа.

– Я – техник! Перезагрузка! – тут же закричал Лукас. – Код доступа: ноль-ноль-шесть, ноль-ноль-девять, ноль-ноль-шесть!

– Коды доступа недействительны для андроидов-техников, – равнодушно сообщил андроид. – Человек-техник должен это знать. Логическое противоречие. Вы или больные андроиды, или люди, не имеющие права находиться в запретной зоне. В первом случае вас вылечат и отправят на поверхность, во втором – просто отправят на поверхность.

– Может, не будем рыпаться? – осторожно спросил Глеб, подмигивая лемурийцу. – Они ведут себя довольно вежливо… Даже оружие не отобрали. Говорят, на поверхность отправят. Тоже неплохо.

– Оружие будет изъято позже, – сообщил андроид. – Через семь секунд, когда мы войдем в зону Д, где можно встретить полноценных андроидов без кевларового покрытия. Мы не можем позволить вам портить государственное имущество.

– Чего-о? – опешил Жмых. – Да идите вы знаете куда… Пистолет я не…

– Сдать оружие, – скомандовал андроид с рукой-пулеметом. – Мы в зоне Д.

Поглядев на пустые лица и крепкие фигуры, Жмых вздохнул и отдал пистолет, вытащил из-за пояса запасной и отдал его тоже. Лучше не рисковать.

– У меня оружия нет, – сообщил лемуриец. – Только лэптоп.

– Как всегда, – фыркнул Жмых. – Специфист, елки зеленые!

– Компьютер пока можете оставить у себя. Идемте…

– Как это?! – поразился Жмых. – А что, обыскивать у вас не принято?

– Нет, – ответил андроид, – этой опции нет в программе.

– Вот сво-оло-очи! – протянул Глеб и погрозил неизвестному конструктору кулаком. – А я, дурак, попался, как щенок какой-нибудь. Взял да и отдал им свой второй ствол!

– Идемте, – повторил андроид и подтолкнул Жмыха в плечо.

– Убери пакши! – заорал тот в дикой ярости. Черные фигуры тут же надвинулись на него, рассматривая неживыми блестящими глазками. И Глебу стало очень не по себе.

Только сейчас он подумал о том, что синтетические люди выглядят довольно жутко, если вдуматься. И лучше, наверное, в споры с ними не вступать. Кто знает, что заложил неизвестный создатель в их мозги. Может запытать того, кто воспротивится командам, до смерти. Дикая планета, дикие нравы…

Жмых медленно кивнул и направился в лабораторию.

Зал, куда доставили пленников, выглядел точно так же, как тот, что они видели прежде. Только андроидов в нем было меньше – десять-одиннадцать, – и столь заметных повреждений у них не наблюдалось. Зато выражения тупых синтетических лиц были более чем странными. Оскаленные, злобные физиономии с блуждающими глазами и губами, беспрестанно бормочущими ругательства, искаженные дикой гримасой мерзкие рожи…

– Контингент, как на астероиде, должно быть, – заметил Лукас. – Неужели они не видят, что мы не такие, как эти?

– Это ты-то не такой? Ты свое лицо в зеркале видел? – поинтересовался Жмых. – Шучу, конечно. У тебя рожа не такая уж несимпатичная.

– Спасибо, – отозвался Лукас. – А то я уже начал волноваться.

Посреди зала возвышались три полые трубы. В каждой находился андроид. Трубы издавали тихое гудение.

– Сканируют, – сообщил лемуриец. – Я однажды видел такую процедуру. Довольно длительный процесс. Что же нам теперь, ждать, пока все пройдут?

– Вам не терпится вернуться к работе? – спросил андроид в черном. Глебу показалось, что в глазах его появился интерес.

– Да, – кивнул Лукас. – С детства мечтал работать с утра до ночи.

– И я, – откликнулся Жмых. – Он что, так себе работник. А вот я такой трудяга, что закачаешься. Могу даже не перекусывать во время работы. Совсем. Мне только дай в руки лопату или экскаватор какой – и все, пиши пропало… В смысле – не пропало, конечно, – поправился он, – а в дело пошло.

– Тогда вы пойдете первыми, – кивнул андроид. – Остальные не испытывают такой сильной потребности в работе.

– Потому что они лентяи, – сказал Жмых, – достаточно на рожи их посмотреть, чтобы понять.

– Ты кого лентяем назвал, муфлон корявый?! В бубен захотел?! – откликнулся ближайший андроид, со скрипом повернув голову – шея у него была пробита чем-то тяжелым в двух местах, так что обнажился каркас и пружинный механизм.

– Тебя я как раз не имел в виду, – уточнил Глеб, который имел богатый опыт улаживания подобных конфликтов. И тут же понял, что разговаривает с андроидом. – Слушай, – обратился он к нему, – а ты чего такой образованный? Может, ты и на астероиде чалился?

– Я чалился? – откликнулся тот и сузил маленькие, лютые глазки. – Не твое дело, козел!

– Во как, – Глеб обратился к Лукасу, – видал, тут и коски-андроиды имеются. Черт меня подери. – Он обернулся к собеседнику и долго внимательно разглядывал его – ни за что бы не догадался, что он андроид, если бы не эти пружины в шее. – Слушай, кореш, – сказал Глеб. – Я таких, как ты, вижу впервые. Ты какая модель? А? Хочу узнать, какую теперь в коски берут?

– Чего-о-о?! – вскричал андроид. – Ты на что намекаешь, паскуда?! Я тебе не коск! Я представитель отрядов самообороны. Конец тебе, ублюдок!

– Да ни на что я не намекаю. Просто спрашиваю. Чего ты взбеленился!

Андроид вскочил на ноги, собираясь накинуться на Жмыха с кулаками. Но был остановлен одним из черных. Тот запустил перезагрузку системы. И вскоре механический коск сидел с самым независимым видом, ожидая своей очереди. Об инциденте с Глебом он сразу забыл.

– Ну, вообще, – поразился Жмых, – эти ребята из отрядов самообороны – просто звери, на самом деле. Прав был Седой, чтоб ему в гробу перевернуться. Я теперь еще больше радуюсь, что мы от них утекли. Слушай, Лукас, а тебе не приходило в голову, что мы тоже андроиды?

– Исключено, – ответил поэт, – мы испытываем простейшие физиологические потребности, которых лишены андроиды. Например, есть, спать, ходить в туалет, к тому же мне к голову постоянно лезут всякие посторонние мысли. Я вижу сны. Мне снятся, к примеру, электрические овцы.

– Ну ты ваше, – Жмых покрутил пальцем у виска. – Может, андроидам тоже снятся электрические овцы. Ты об этом не думал? Времени-то у них до хрена. А сон вполне можно заложить, как программу.

– Это лишено смысла.

Глеб на всякий случай ущипнул себя за руку.

– Больно, – констатировал он, – но, насколько я понимаю, это ничего не доказывает… – Он задумался, обернулся к Лукасу: – Знаешь что? Даже если окажется, что я андроид, я все равно буду жить так же, как прежде. И пусть только мне кто-нибудь скажет, что я не человек. Придушу гада! Буду жить и наслаждаться жизнью!

– Вот и правильно, – кивнул лемуриец, – тебе нужно идти своей дорогой, невзирая на внешние обстоятельства и уровень интеллекта. Тогда ты добьешься многого в жизни.

– Что это значит «невзирая на уровень интеллекта»?! – вскинулся Жмых. – Хочешь сказать, что я тупой?! Так, что ли?

– Вовсе нет, я говорил общо, имея в виду всех сразу.

– Все равно выбирай выражения, графоман проклятый… Всех сразу он решил тупыми назвать. Тоже мне умник…

Средняя «труба» разомкнулась. Из нее выбрался андроид с размозженным черепом. Левый глаз выпал и болтался на проводах. На втором заметна была крупная трещина.

– Это его там так покорежило?! – опешил Жмых.

– Нет, раньше.

Один из черных сопровождающих приблизился, дал андроиду соответствующую команду, и тот отправился на реконструкцию. Врезался в стену и упал. Поднялся и снова врезался. Черные помогли ему выбраться в коридор, после чего направились к людям.

– Пожалуйста, займите место в кресле, – обратился к ним андроид.

– Он первый, – Глеб кивнул на Лукаса. И сглотнул – очень не хотелось узнать страшную правду, что, дожив почти до тридцати лет, ты оказался не настоящим человеком, а синтетическим, и все твои воспоминания – лишь плод бедной фантазии убогих программистов.

Лемуриец поднялся и в сопровождении черных андроидов направился к трубе. Створки закрылись, послышалось тихое гудение.

– Больно?! – крикнул Жмых, но Лукас его не услышал или не захотел отвечать.

Через пару минут освободилась вторая «труба», и Глебу пришлось присоединиться к лемурийцу. Процедура оказалась абсолютно безболезненной. Можно было даже поглазеть по сторонам. Внимание Глеба привлекла табличка на внутренней стороне прибора. «Собственность первой экспериментальной колонии „Дроэдем-1“ – прочитал он и едва не подпрыгнул от удивления. Дальше шли технические подробности. Но на них Глеб уже не обратил никакого внимания. Мысли его проносились в голове с колоссальной скоростью. Так, значит, они в колонии! В экспериментальной колонии! Кто-то каким-то образом засадил их в тюрьму, а они даже не заметили, как это случилось. Ничего себе! Да такого просто не может быть! Но… Но все указывает на то, что это правда.

Едва осознав, что его жестоко обманули, Жмых ощутил страшное уныние. Он-то считал себя баловнем судьбы, фартовым парнем, которому все легко дается по жизни. А тут такая промашка. Кто-то неведомый и всемогущий спланировал все еще до того, как он ступил на эту планету, и забросил его на страшный Дроэдем-1, откуда даже улететь нельзя, и только закатывают и закатывают андроиды преступников из плоти и крови в стеклянные гробы на специальном заводе, да все везут и везут, пополняя кладбище, раскинувшееся в Парниковой роще до самого горизонта. Нет, такое под силу провернуть только воротилам из Межпланетного сообщества. Нанести такой удар по преступным кланам Галактики! Разом убрать всю верхушку. Распространить информацию, что есть такая планета, настоящий рай на земле, где можно вволю пограбить и попировать, спастись от преследования межпланетной полиции. Заставить даже авторитетных поверить, что это правда. И летят закоренелые коски на Дроэдем со всей Галактики. А здесь их ждет дьявольская ловушка для мух, изобретение страшного, изощренного разума. Не иначе как сам великий шаман Пупков выдумал такое. Жмых замотал головой. Наваждение. Такого просто не может быть!

Труба распалась на две части, выпуская его наружу. А он все стоял, не решаясь выйти. Глянул снова на табличку. Она была на месте. Значит, тюрьма! Со всеми драгоценными металлами и алмазами, с банкнотами и шампанским, доставляемым якобы с Земли… Почему бы и не дать узникам дорогие игрушки? Поломать их они не смогут, из тюрьмы не пропадет ни один камушек… Да, скорее всего, камни и не настоящие. Так же, как и ювелиры-андроиды, которые запрограммированы в бутылочном стекле видеть бриллиант. А золото… Золото настоящее. Только что можно сделать с золотом? Хоть молотом его бей, хоть в печи плавь, оно так и останется золотом. Тешьтесь, коски! Золото, обильно политое вашей кровью, потом заберут…

Лукас уже дожидался его неподалеку.

– Ты – человек! – сообщил главный андроид-техник в черных одеждах. – Поздравляю. Хотя нет, не поздравляю. Быть андроидом лучше. Я так думаю…

– А ты и думать можешь?

– Да. Мои логические цепи быстрее и совершеннее человеческих…

– Ладно, заткнись. Все равно, человек – венец приводы, – буркнул Жмых, – распоясались тут. – И кинулся к лемурийцу: – Лукас, ты обалдеешь, когда узнаешь… Ты просто с ума спрыгнешь.

– Что случилось? – с подозрением поинтересовался лемуриец. – На тебя как-то слишком возбуждающе подействовало сканирование.

– Там табличка. На ней написано «Дроэдем-1. Первая экспериментальная колония». Мы в тюряге, Лукас. Ты понял? Мы на зоне.

– Не понимаю, – медленно проговорил лемуриец.

– Что тут понимать. Напарили нас. Втыкаешь? Эта планета – ловушка. Власти заманивают сюда преступников со всей Галактики. И здесь же их убивают чужими руками и хоронят. Гады!

– Этого не может быть, – растерялся Лукас. – Это геноцид!

– Ты мозгами пораскинь, – Глеб сжал кулаки, – теперь все ясно. Продался Свиня. Наверное, мусора сели ему на хвост. Вот он и сдал меня, слив заведомо понтовую информацию. Знал, наверное, плесень, что с Дроэдема не возвращаются. Что тут одни андроиды, специально разработанные, чтобы иллюзию создавать. Да как вот эти, – он кивнул на типов с мрачными физиономиями, – народу как можно больше на кладбище спровадить.

– Ну да, – ошарашенно кивнул лемуриец, – все сходится. Я не могу поверить… А как же Анисимов? Он тоже андроид?

– Мусор твой Анисимов, – сказал Глеб, – когда я его увидел, мне повадки его сразу не понравились. Мусорские повадки. Наверное, полковник, не меньше. По фене ботает, а сам вежливый, как аристократ. И сил у него столько, сколько ни у одного олигарха не будет. Должен тут быть хоть один вертухай умный?! Не го что все эти куклы. Вот Анисимова и припрягли. За нехилую зарплату. Видал унитазы из платины? Небось, его личные.

– И Накнак тоже, наверное, полицейский, – пробормотал Лукас.

– Этот точно, – Жмых усмехнулся, – я теперь вспоминаю, как он юлил перед Анисимовым. Говорил, это задание не для него. Он, дескать, не справится. Все ясно. Подполкаш. А может, майоришка.

– Вы должны вернуться на поверхность! – перед ними выросла высокая черная фигура.

– Нет уж, – откликнулся Глеб, – веди нас к своим хозяевам. Надо пообщаться.

– Вы должны вернуться на поверхность!

– Я тебе покажу поверхность! Веди, я сказал. Говорить с ними будем.

– Глеб, Глеб, – позвал его Лукас, – я тут подумал кое о чем. Боюсь, они не смогут тебя проводить к хозяевам.

– Это еще почему?

– Их тут нет… Скорее всего, они наблюдают за нами издалека. – Он показал наверх. – Я думаю, с другой планеты. Да и Анисимов наш… Он так бесстрашно лез под пули. Подозреваю, что тот Анисимов, с которым мы общались, – всего лишь андроид, дистанционно управляемый настоящим Анисимовым, сидящим в глубоком бункере. Или на орбите.

Жмых поднял голову и увидел небольшой шар объемной камеры под потолком.

– Стало быть, они все время были здесь? Что ж. Тем лучше. Эй, вы, уроды, немедленно вывезите нас с Дроэдема! Это противозаконно. Какие у вас ко мне обвинения?

Что– то щелкнуло. Громким гудением отозвался динамик.

– Привет, Жмых.

– Это кто там гавкает? – опешил Глеб.

– С тобой, собака, не гавкает, а разговаривает комендант Орлов. Я теперь начальник колонии. Меня, так сказать, повысили. Оказали высокое доверие – быть главным могильщиком галактического мусора.

– Это кто мусор?! Сам ты – мусор! – крикнул Жмых.

– Не мусор, а генерал-лейтенант.

– Я думал, что ты от меня отцепился, – выдохнул Жмых, – ты ж полковником простым был.

– Быстро расту. Благодаря таким, как ты, между прочим. Но «спасибо» я тебе не скажу. Потому что ты подонок, худший из отбросов общества.

– Какие у тебя ко мне предьявы? Я чего-то не воткнул.

– Тебе пункты обвинения напомнить, стервец? – осведомился Орлов.

– Спасибо, не надо. Кое-какие я помню. Об остальных предпочитаю забыть.

– Но меня ведь вполне можно освободить? – вмешался Лукас. – У меня, помнится, не было никаких пунктов обвинения, когда мы в последний раз общались? Так?

– Теперь есть, – отрезал комендант, – тебе, Лукас Раук, или, может быть, лучше называть тебя бандитской кликухой Поэт, не удалось ввести нас в заблуждение, как ты ни старался. Полагаю, тебе интересно будет узнать, что похищенные тобой деньги арестованы и скоро будут переведены на счет законного владельца.

– Не может этого быть! – вскричал лемуриец. – Я лично ставил двойное паролирование!

– Да, счет был закодирован неплохо, – согласился Орлов. – Поэтому нашим шифровальщикам пришлось биться над ним почти неделю. Но теперь ты снова нищий, хакер.

Лемуриец произнес несколько слов на родном языке. Ударил себя по щекам:

– Мои миллионы! Это неправда!

– Ты за это ответишь! – объявил Жмых.

– Да? – Орлов жизнерадостно засмеялся. – Может быть. В другой жизни. Что касается реальности, то наши андроиды сейчас получат приказ и проводят вас на поверхность. Так что – прощайте, друзья. Ваш жизненный путь близок к завершению. Может, вам и удалось бы устроиться на Дроэдеме и просуществовать здесь некоторое время, испытывая постоянный дискомфорт от того, что в любой момент вас могут шлепнуть. Но сейчас вас ожидают наверху разъяренные бойцы отрядов самообороны – вы заставили их побегать и поволноваться, а они этого очень не любят. Они, между прочим, абсолютно лояльны к тем, кто не нарушает закон, но могут убить из-за того, что ты бросил окурок в неположенном месте. Запрограммированы так. А вы не то что окурок – вы тело из катера выбросили. Кстати, неплохо было придумано. К тому же вас ищут люди Лысого, в связи с похищением части общака…

– Врешь, – крикнул Жмых. – Они не нас, а Алиску хотят поймать…

– Боюсь, ты ошибаешься, Жмых. Их новый предводитель нашел записку, в которой ясно сказано, что общак похитили вы. К тому же вас хотели бы повидать рангуны – по той же причине. Они не знают, зачем парочке подонков столько денег. Не надо питать иллюзий, будто вы сможете скрываться на Дроэдеме. Вас не нашли в прошлый раз только потому, что я захотел, чтобы вас не нашли. Больно любопытно было посмотреть, как вы устроите на Дроэдеме форменную бойню. А мне дадут новую звездочку на погоны. И эта бойня уже началась. Правда, здорово? Бои с участием самодельной бронетехники идут в районе реки. Мы поставляем на Дроэдем только стрелковое оружие, но среди подонков и бандитов иногда попадаются на редкость талантливые и мастеровитые люди, способные сделать танк даже из холодильника…

– Что?

– Я наслышан о твоем милом увлечении, Жмых. Холодильникофилия. Страшно представить.

– Это ложь!

– Вся планета под колпаком. В каждой камере – несколько глазков. Неужели ты еще не понял?

– Проклятье, – прорычал Глеб.

– Вы грызете друг другу глотки, а мы наблюдаем, как отбросы пожирают отбросы… И четко все фиксируем на цифровые носители. Не правда ли, это радует?

– Конечно, радует, – согласился Жмых. – Вас, собак легавых, только такое и может обрадовать. Все это очень интересно и познавательно, но меня другое интересует. Слушай, Орлов, если мы так тебе помогли, может, сделаешь для нас небольшую скидку. Не будешь отдавать нас сразу отрядам самообороны?

– Мы еще пригодимся, – добавил Лукас. – Мы можем еще и рангуний общак хапнуть. То-то народу поляжет! А?

Наступила пауза. Оба стояли, не прерывая тишины, с надеждой глядя в потолок, где гудел динамик.

– Мавр сделал свое дело, мавр может уйти. Проводите их на поверхность! – объявил комендант Орлов. – Там их встретят специалисты из отрядов самообороны.

– Нет! – вскричал Жмых и ринулся прочь по коридору. Андроид с пробитой шеей мгновенно вытянул ногу, и он растянулся на полу, пребольно приложившись локтями. Тут же откуда-то прибежали несколько исправных синтетических людей. Они подхватили пленников под локти и поволокли к лестницам, ведущим наружу.

– Не хочу умирать! – кричал Лукас. – Пустите! Комендант! Комендант! Я исправлюсь. Я буду чтить уголовный кодекс Межпланетного братства. Не убивайте. Ради всех святых!

Жмых поначалу тоже вопил и сопротивлялся, потом решил поддержать друга в трудную минуту.

– Умри, как мужчина, Лукас Раук! – посоветовал он.

– Пошел ты! – взвизгнул лемуриец. – Они украли мои два миллиона! Я же никогда не проигрываю! Этого не может быть!

– Орлов все равно нам не поможет. Если бы нам удалось убедить андроидов оставить нас здесь…

– Это противоречит заложенным в них командам… О, кажется, у меня есть одна идея! Перезагрузка! Код ноль-ноль-шесть, ноль-ноль-девять, ноль-ноль-шесть!

Половина андроидов тут же замерли с тупыми выражениями на синтетических лицах.

Андроид-техник, одетый во все черное, возмущенно поинтересовался:

– Почему вы препятствуете нашей работе?

– Мы просто хотим пообщаться с высокоинтеллектуальным существом. Логические цепочки которого работают куда быстрее, чем наши, – льстиво заговорил Лукас. – С тобой, наш ненатуральный друг.

– Почему ненатуральный? Я создан из множества органических материалов.

– Хорошо, наш натуральный друг. Не мог бы ты ответить на пару простых вопросов? – Лукас улыбнулся, демонстрируя добрую волю.

– Общайтесь. Слушаю вас, – согласился андроид.

– Что вы намереваетесь с нами сделать?

– Отправить на поверхность, как предписывает программа и внепрограммные команды.

– А в каком месте вы собираетесь нас отпустить?

– В оптимальном.

– Параметры оптимального места?

– Кратчайший путь и свободный доступ к выходу на поверхность.

– Замечательно… Просто замечательно, – удовлетворенно кивнул Лукас.

Андроиды, прошедшие процедуру перезагрузки, начали приходить в себя.

– Вы ведь не можете причинить вред живому существу? Человеку? – поинтересовался лемуриец.

– Без крайней на то необходимости – нет. Но если возникнет необходимость или угроза нашему функционированию – в моем программном коде предусмотрены действия на поражение враждебного организма.

– Они модифицированы для здешних условий, – сообщил Лукас.

Глеб кивнул. Его мало занимали конструктивные особенности андроидов Дроэдема. Жмыха интересовало только одно – как выбраться из этой переделки живыми.

– Могли бы вы вывести нас не на поверхность…А почти на поверхность? На старый золотой рудник. Он ведь соединяется со здешними подземельями?

– С чего ты взял? – вмешался Жмых.

– Это и ежу понятно, – буркнул Лукас. – Не вмешивайся, пожалуйста, Глеб Эдуард. Я пытаюсь нас спасти.

– Рудник соединяется с подземельями. Но там нет транзитного выхода на поверхность. Нет притока андроидов сверху уже двадцать лет. Ворота блокированы. И существует два выхода, расположенных ближе. Выход не оптимальный. Мы идем в то место, где вы попали в запретную зону. Вперед.

– Перезагрузка, – заорал Лукас. – Код ноль-ноль-шесть, ноль-ноль-девять, ноль-ноль-шесть!

Андроиды дернулись, вытянулись в струну. Потом принялись озираться с самым озадаченным видом.

– Я буду делать так всякий раз, – сообщил лемуриец, – пока у них не сгорят схемы или мы не пойдем в сторону рудника. Таким образом, путь к руднику – оптимальный.

Старший андроид оценил силы. Его по-прежнему сопровождали двое других, в том числе андроид с рукой-пулеметом. Но внепрограммная команда требовала вывести пленников на поверхность, а не нашпиговать их пулями!

– Предложение принято, – согласился андроид. – Двигаемся к руднику.

– Напарить хочет, – заметил Жмых.

– Не должен. Андроиды не умеют лгать.

– Они и людям не должны причинять вреда. А ты видел тех зверюг из отрядов самообороны? И по фене ботают, и пришьют – не поморщатся. Об угрызениях совести я уже не говорю. Смотри-ка, – Глеб показал рукой на явно активированную камеру неподалеку. Над матовой поверхностью шара мерцал зеленый огонек.

– Все равно, – пожал плечами Лукас, – надеяться нам больше не на что…

Процессия двинулась незнакомыми коридорами, по почти заброшенным тоннелям. Кое-где на многолетней пыли виднелись следы гусениц.

«Интересно, как получилось, что о руднике забыли, – думал лемуриец. – Золото в шахте иссякло или надобность в нем отпала? Наверное, многие бандитские главари со всей Галактики привозили на новую планету свои сбережения. Неудивительно, что за несколько лет вложения в планету окупились и она стала одной из самых богатых… Точнее, содержащей большое количество богатств. Так как владельцев этих богатств то и дело заливали в стекло».

– Выход, – сообщил андроид, указывая на массивную стальную дверь.

– А стенки в тоннеле зачем стальные? – поинтересовался Лукас.

– Тоннель армирован на случай сейсмической активности, – ответил андроид.

– Ладно. Отправляй нас за дверь – дальше мы сами разберемся, – объявил Лукас.

– Глубина данной точки – шестьсот метров, – объявил андроид. – Боюсь, вам будет сложно выбраться на поверхность. С другой стороны, моя задача – выпроводить вас из запретной зоны. За этой дверью запретная зона кончается.

– Да, да, нам надо туда! – заорал Жмых. – Все в порядке. Это не расходится с нашими планами.

– Минуту, – техник замер, – я должен получить подтверждение.

– Никакой минуты! – Глеб заметался в узком пространстве. – Что, куклы механические?! Решили Жмыха взять?! Не возьмешь! Ну, подходи по одному!

– Подтверждение получено, – сообщил андроид. Набрал длинную комбинацию цифр на пульте, и дверь открылась. Оказалось, что она состоит из метровой брони. На случай бомбардировки, что ли? За дверью угадывался коридор с тусклым освещением – светильники работали в экономичном режиме, добрая половина была неисправна.

– Идите. Я закрою за вами дверь – и больше мы никогда не увидимся. Внутрь с этой стороны запрещено пускать кого-либо.

– Ладно, не парь мозги, – хмыкнул Жмых. – И так знаем, что запрещено. Пошли, Лукас! Пока, корявые.

Счастливые друзья миновали дверь, которая почти бесшумно закрылась за их спиной.

– Свобода! – проорал Жмых. Вопль унесся вдаль по коридору. – Как думаешь, найдут нас здесь коски из отрядов самообороны?

Лукас пожал плечами.

– Маловероятно. Если твой друг, генерал-лейтенант Орлов, им не подскажет. Но, по-моему, он нам благодарен за то, что мы устроили на планете бойню, и решил нас отпустить с миром. Иначе мог бы приказать андроидам убить нас.

– Не верю я в мусорское благородство, – возразил Жмых. – Может, он хочет, чтобы перед смертью нас еще и помучили.

– Что ж, он мог приказать это сделать и сопровождавшим нас андроидам.

– Все равно, сволочь этот Орлов. У тебя в компьютере есть план рудника?

– Конечно.

– Вылезать пока не будем, переждем, но разведаем, как тут и что. Надо знать, где выход. Оттуда и гости могут появиться… Да и вообще.

– До выхода идти далеко. Километра два, – предупредил лемуриец.

– Два километра? Ерунда… Легкая прогулка! Жмых уверенно зашагал по коридору.

Лукас пошел следом, размышляя о том, как удивительно, что мертвый рудник продолжает освещаться, что здесь работает система вентиляции. Допустим, вентиляция могла быть связана с подземельем, где чинили андроидов. Но зачем на руднике свет? Да, энергия от термоядерной станции почти дармовая, но все равно – зачем ее расходовать? Или свет просто забыли выключить?

Лукас подсказывал, куда нужно повернуть, чтобы быстрее пройти к шурфу.

– Лифт наверняка работает, – предположил лемуриец. – Если и нет, существуют механические аварийные приспособления, которые позволят нам подняться наверх в любой момент. Не с таким комфортом, как на лифте, но все же…

– Посидим тут пару недель, – решил Глеб. – Я – человек привычный. Ради собственной безопасности могу и посидеть. Раз у одной девицы в Туманности мокриц лежал на дне пять недель. Чуть не сбрендил с ней, правда. Тю-тю-тю, тю-тю-тю, Глебчик это, Глебчик то. Тьфу, вспомнить противно. Слушай, Лукас, надо найти чего-нибудь пожрать. Ты, помнится, заикался, что на руднике есть склад продовольствия и много припасов брать не надо…

– По данным компьютерной сети Дроэдема, здесь и находится склад с продовольствием. Законсервированный.

– Тогда понятно, почему они не выключают свет. Чтобы всегда можно было добраться до еды. Слушай, лифт какой-то странный. И вообще, мне это все подозрительно! Хотя я на шахтах редко бывал. У нас на астероидах добычу полезных ископаемых вели все больше открытым способом…

Пока Жмых болтал, Лукас замер. Потом опустил лэптоп на землю. Уселся рядом с ним сам. И тихо завыл.

– Эй, ты чего? – тронул его за плечо Глеб.

– Это единственный выход.

– Ну и что?

– Был! Никакой это не лифт! Шурф залили бетоном.

Присмотревшись, Жмых понял: то, что он принял за кабину – всего лишь бетонная пробка…

– Бетоном? Ну и что? Подумаешь…

Тут Глеб осознал, что сказал ему лемуриец, и заорал в голос:

– Единственный выход?!!!!!!! А-а-а-а-а-а!

– Мы в ловушке! С одной стороны – стальная дверь и обшитые металлом стены, с другой – двести метров бетона! – шептал лемуриец. – Ты понимаешь, что до поверхности двести метров твердых пород!

– Может, они только чуть-чуть бетона налили? – осторожно спросил Жмых.

– Когда шурф заливают, то делают это до самого верха! Иначе просто нет смысла.

– Нам каюк, – выдохнул Жмых. – Мы сдохнем тут от голода и жажды. Неужели ты не мог проверить, имеется ли доступ на рудник, кретин лемурийский? Вот все вы, лемурийцы, такие тупые, что и сказать нельзя. Не хотел тебе говорить, но ваша раса обречена на вымирание. А все из-за вашей тупости.

Глеб, приведенный в отчаяние тем, что они заперты в шахте, разглагольствовал довольно долго, пока не заметил, что Лукас смотрит на него как-то странно. И глаза его при этом горят кровавым огнем. Поэтом овладел очередной приступ боевого неистовства. И он ринулся на обидчика лемурийской расы.

Следующие сорок минут бега по слабо освещенным тоннелям слились у Жмыха в один большой кошмар. В себя Лукас пришел в огромной комнате с ящиками и мешками.

– Продуктовый склад, – на удивление спокойно, словно и не было у него никакого бешенства, сказал он, когда Жмых, зажатый в углу, уже собирался расстаться с жизнью. Не иначе, лемуриец просто притворялся. Хотел скинуть накопившуюся отрицательную энергию, поиграв с приятелем в догонялки. Но уже в следующее мгновение Лукас покачнулся и рухнул на каменный пол пещеры.

Приходил в себя лемуриец, как обычно, медленно. Первыми его словами стали:

– Что там?

И в ящиках, и в мешках, и в коробках, и в пластиковых корзинках содержались питательные пайки А-7. Они все тщательно проверили. И теперь сидели, разглядывая вдруг обретенное богатство.

– Можно кормить сто андроидов сто лет, – заметил Жмых.

– Сто не сто, а лет на сорок ста андроидам хватит.

А нам с тобой – на две тысячи лет, – быстро вычислил Лукас.

– Ты собираешься здесь столько сидеть?

– Нет. Не собираюсь, – ответил лемуриец. – В одном из хранилищ я видел несколько кирок, которыми можно колоть даже твердую породу. Мы будем рыть тоннель на свободу.

– Да?! – оживился Глеб. – А что, это идея. Пленники рудника вышли со склада, отправились в хранилище инструментов. Запасы здесь были куда скуднее, чем на продуктовом складе – кирки, и больше ничего. Ни взрывчатки, ни буров. Даже ломов и лопат – и то не было.

– Двести метров, – застонал Жмых.

– Гораздо больше. Двести – это если по прямой. Но мы не сможем пробить отвесный колодец. Придется идти под углом, с приемлемым градусом. Как минимум километр. И носить породу руками.

– Ну, если по метру в день, то тут работы на три года, – Глеб приуныл.

– Ты что? Метр в день – это очень много… – осадил его лемуриец. – Удастся ли нам сбивать хотя бы по двадцать сантиметров? Вот это вопрос.

Жмых обхватил голову руками. В их распоряжении было двадцать отличных новеньких кирок, почти неограниченный запас питательных пайков, ручеек с грязной, окрашенной рудничными примесями водой – и очень много свободного времени. Большую часть которого придется убить, долбя твердый камень. Если они хотят когда-нибудь увидеть небо.

– Хуже и представить нельзя, – заскрипел зубами Жмых. – На астероиде, по крайней мере, знаешь точно, когда звонок прозвенит и ты выйдешь на волю. И все зависит от твоего поведения. Могут и досрочное кинуть.

– Здесь тоже все зависит от твоего поведения, – откликнулся Лукас. – Если будем работать споро, лет через двадцать – двадцать пять, по моим прогнозам, выйдем на свободу, – оптимистично заявил Лукас, подхватывая одну из кирок. – А в свободное время, когда долбить выход будешь ты, я смогу писать стихи. Электросеть для питания лэптопа имеется. Ты еще полюбишь мои стихи, Глеб Эдуард! Я буду читать их тебе долгими спокойными вечерами…

– Будь ты проклят, Лукас Раук! – взревел Глеб.

– Если ты думаешь, что мне легко принять потерю двадцати лет жизни, то глубоко ошибаешься, – обиделся лемуриец, – я хотел лишь ободрить друга.

– Приступаем немедленно, – решил Жмых, схватил кирку и ударил ею в стену.

– Лучше не здесь, а вот тут, – скорректировал направление работ Лукас.

– Это еще почему?

– Потому что тут порода мягче. Погляди…

– Да она везде одинаковая! – выкрикнул Глеб. – Базальт, он и на Дроэдеме базальт!

Им предстояли годы изнуряющего каждодневного труда, рацион сухой, однообразной пищи и легкое безумие, какое начинает посещать всякого, кто обречен на длительное заточение…

Через девятнадцать лет, четыре месяца и три недели они вышли на поверхность с твердым намерением начать новую жизнь. Ни один астероид не вызывал столь необратимого изменения в сознании преступника в сторону стремления к законопослушности, как первая экспериментальная тюрьма «Дроэдем-1».

За эти годы мало что изменилось. Наверху их ждали нестареющие бойцы отрядов самообороны. Один из свирепых андроидов-убийц поднял лазерную винтовку, направил ее на Глеба и нажал на спусковой крючок…

Жмых вскрикнул и проснулся. Опять этот страшный сон. Он немного полежал, глядя в неровный потолок шахты. Как бы то ни было, он сделает все возможное, чтобы выбраться и сбежать с проклятого Дроэдема. В конце концов, ему будет не так много лет, когда он окажется на свободе. Поживет еще на белом свете в свое удовольствие. К дьяволу законы и Межпланетное братство!

Глеб повернулся на бок и попробовал уснуть. Не получалось. Из углубления в стене доносились мерные удары кирки – Лукас трудился не покладая рук, одержимый мечтой когда-нибудь снова увидеть солнечный свет и родную Лемурию…