Доклады оперативных групп сливались в бесконечную музыку, Джон был как паук, держащий в руках кончики нитей со всех концов города. Нити вибрировали, жили собственной жизнью, говорили надтреснутыми голосами:

– Лейтенант, вчера утром нищий в центре видел их машину… Данные с камер наблюдения: они колесили по центру, женщина за рулем… Район Мамужи проверен: ничего, никаких слухов… В курильне Патана труп женщины… чернокожей… опрашиваем свидетелей… похоже на передозировку…

Инстинкт гнал его на улицу, вид незнакомых людей всегда пробуждал в нем внимание, мобилизовал; в толпе на перекрестке легче было натолкнуться на ключ, чем перед холодным мерцанием голодисплея в кабинете заместителя комиссара. Он ощущал себя зверем в клетке: миротворцы Бердона блокировали Управление, проверяли все машины, нечего было думать попытаться присоединиться к тем, кто просеивал город. Каждый доклад – болезненный укол, напоминающий о несвободе; каждый сигнал вызова – ожидание страшного. Он гнал холод из груди, отдавал распоряжения, методично отвергая вариант за вариантом; глотал остывший кофе, не замечая кислого вкуса. Казалось, пока он действует – остается надежда.

Голос сквозь шум дождя:

– Лейтенант, в озере нашли машину. Похожа на ваш джип: белые буквы на дверях.

Его подбросило, точно пружиной:

– Где?!

– Улица Талаку, восемь. Здесь как раз большой оползень, дорогу давно не ремонтировали. Видно, пустили машину вниз от перекрестка, ограждения тут нет. Следов не осталось – льет, как из ведра.

Он смотрел на мерцание точки на карте, там, где голубая клякса соприкасалась с сеткой кварталов.

– Кран вызвали?

– Сейчас пригоним со стройки.

– Ждите экспертов. Слышите?

– Да слышу, слышу. Что мне – впервой?

Он повернулся к заместителю комиссара:

– Есть у вас водолазы? Надо обыскать дно в этом месте. Важны любые детали.

– Есть один. Но там столько мусора, что искать будем целый месяц. Хотя попытаемся. Все же тело не иголка.

Джон ткнул пальцем в меню коммуникации, вызвал Лермана. Детектив возник в кольцах табачного дыма:

– Я уже в курсе, лейтенант. Парни собирают вещички. Через пару минут выдвигаемся.

– Франциско… – он внезапно осознал, что ему нечего сказать своему помощнику. – Ты… будь внимателен. Обнюхай каждую мелочь.

Лерман молча кивнул.

Вернулось изображение оперативной карты. Джон откинулся в кресле, закрыл глаза, чтобы не видеть опостылевшей паутины из изломанных линий.

– Рановато в этом году, – сказал заместитель комиссара.

– Что?

– Говорю, рановато для сезона дождей.

– Да, наверное.

Лихорадочная жажда действовать подхлестывала, превращала ожидание в пытку. Тело? Заместитель комиссара сказал «тело»? Джон твердил себе: ее видели живой. Совсем недавно. А сейчас день, на улицах полно людей. Днем здесь относительно безопасно. Не может быть, чтобы с ней что-то произошло. Только не с ней. Она такого не заслужила. Она в жизни не сделала ничего дурного. Уж он-то знает, что прячется за ее ироничной улыбкой. Совсем не та равнодушная профессионалка, какой любит себя изображать. Наверное, она сейчас ждет, что он разыщет ее. Отчаянно надеется на него. Одна в море жестокости и равнодушия.

– Дежурный?

– Да, лейтенант.

– Если не трудно, запросите полицейское управление Пуданга. Я жду результатов экспертизы по Пласа Трентану.

Где-то далеко тяжко грохнуло, здание вздрогнуло, звякнула ложечка в кофейной кружке. Джон вопросительно посмотрел на заместителя комиссара.

– Это военные, – успокоил тот. – Снова нашли подпольный водородный завод. Не успеют разбомбить один, как рядом появляется еще парочка. Просто беда с ними.