Глава 13

Несмотря на неистовые прыжки несущейся по морским волнам резиновой моторной лодки, Огюст Моришаль упрямо не хотел садиться. Как смотрит с тоской капитан на борт покинутого им корабля, так и Моришаль глядел на очертания огненно-красного автомобиля. Машина ярким пятном выделялась на фоне серо-желтых камней. Она замерла у самой кромки воды и, словно прирученный зверь, смотрела вслед своему хозяину, вот-вот готовая броситься за ним вплавь.

– Да не рви ты себе душу, капитан! – Усатый мичман, на рукаве которого красовался шеврон минно-подрывной службы, протянул Моришалю портативный, скроенный по всем правилам небьющегося армейского имущества пульт. – Сам нажмешь или как?

– Или как. – Капитан последний раз взглянул на детище своих рук и, нахлобучив на лоб зеленый берет, все-таки сел. – Давай, чего уж тянуть!

– Как хочешь. – Мичман пожал плечами и с будничным, почти рутинным проворством вдавил красную кнопку.

Взрыв заставил Луизу вздрогнуть. Конечно, для нее, как и для всех, кто находился в лодке, он не стал неожиданностью, но все же… Не каждый день наблюдаешь, как начиненная взрывчаткой машина взлетает в воздух.

– Красиво! – Минер с труднопроизносимым именем Кузьма гордо любовался своей работой. – Лазурное море, скалистый берег – глубокие и в то же время неброские пастельные тона. Идеальный фон для ярко-алых росчерков огня. Хотя все же «бубух» получился мелковатым. Недостаточно наполняет композицию, не то что…

Тут мичман осекся. Наверняка то место, где русский минер устроил более грандиозный «бубух», было у всех на слуху. Поэтому, учитывая как свою собственную скромность, так и международные традиции диверсионно-подрывной работы, Кузьма предпочел, чтобы под его творениями стояла подпись «Неизвестный художник».

Огонь оседал, довольно сильный восточный ветер разгонял дым, да и моторка успела уже порядком отойти от берега. Словом, картина становилась вовсе уж серой и непривлекательной. Неудивительно, что Луиза больше не смотрела назад. Вместе с автомобилем Огюста сгорело ее прошлое. Перед беглянкой открывался новый мир. И девушка не питала по отношению к нему радужных надежд. Скорее всего, ее ждала суровая борьба за выживание, в которой придется положиться только на свои силы.

– На вот, дочка, укутай ноги. – Мичман Кузьма снял с себя форменный бушлат и протянул его девушке.

Видя, что Луиза не решается воспользоваться его подарком, седовласый моряк пересел к ней и сам подсунул ватную куртку под худенькие окоченевшие ступни. Оборачивая мягкую, согретую его телом ткань вокруг лодыжек девушки, Кузьма проворчал:

– Укутай, я сказал. До нейтральных вод еще топать и топать. А у тебя уже сейчас зуб на зуб не попадает.

Второй бушлат, который мичман содрал с одного из своих матросов, он накинул Луизе на плечи. Протесты девушки Кузьма даже не стал слушать. А на вопрос: «А как же вы?» – он с улыбкой ответил:

– Мы старые морские волки. Холодный ветер нам нипочем, даже как-то освежает.

Какие волки? На волков русские совсем не были похожи. Даже наоборот, от них исходили уверенность и спокойствие. А пахнущие крепким мужским духом просоленные морские бушлаты словно несли в себе теплоту их больших и мужественных душ, которая вмиг согрела худенькую француженку. Страх ушел. Луиза поняла, что она не одна. Вокруг нее не только враги. Мир полон хороших и преданных друзей. Капитан Моришаль, Кузьма и его матросы – все они отдадут жизнь, защищая ее.

Минуло четверть часа. Берег почти растаял в туманной дымке серого осеннего дня. Он слился с хмурым свинцовыми облаками, оставляя экипаж лодки один на один с двумя зыбкими и норовистыми стихиями – морем и небом. А эти капризные дамы сегодня были явно не в настроении. Ветер стал крепчать, волны так и норовили перехлестнуть через невысокие резиновые борта, обдавая людей мелкими солеными брызгами.

– Не дрейфь. – Мичман Кузьма с улыбкой поглядел на кислые физиономии Луизы и Моришаля. – Половину пути, считай, отмотали. Скоро будем пить чай да нежиться в теплых постелях.

При этих словах усач так сладко зевнул и потянулся, что девушка словно почувствовала обволакивающий уют сухого, защищенного от непогоды корабля. Чай она не пила, а вот от чашечки кофе совсем не отказалась бы. От воспоминаний о горячем напитке у Луизы свело живот. Она очень давно ничего не ела. Сколько? Девушка не знала. Но сегодня уж точно у нее во рту не было маковой росинки.

Бывалый русский моряк как будто прочитал ее мысли. Подвинув к себе вещмешок, в котором раньше лежала взрывчатка, Кузьма пару секунд в нем копался.

– Ага, попалась рыбка! – Под внимательным взглядом девушки мичман извлек из-под прорезиненной зеленой ткани плитку шоколада. – Всегда беру его с собой. В нашем деле незаменимая вещь. Этот, как его, антидепрессант.

Внезапный крик одного из матросов заставил Луизу отдернуть руку от завернутого в серебристую фольгу лакомства.

– Что случилось? – Моришаль, предчувствуя неладное, завертел головой.

– Катер слева по борту. – Кузьма перевел сигнал своего подчиненного. – Идет параллельным курсом.

– Мало ли на Корсике катеров! – Капитан попытался успокоить себя и Луизу, хотя в глазах у него и мелькнула тревога.

Катер шел очень далеко. Девушка не видела ничего, кроме маленькой белой точки, едва различимой на фоне серого неспокойного моря. Такой крохотный и безобидный, что поверить в исходящую от него угрозу было просто немыслимо.

Чтобы реально оценить ситуацию, русский мичман отобрал у впередсмотрящего бинокль. Наверняка хитрый электронный прибор обладал феноменальным увеличением, поскольку, едва глянув в него, Кузьма уже точно знал, с кем имеет дело.

– Полиция. Идет полным ходом.

– Полиция… Так далеко от берега? – удивился Моришаль.

– Вот то-то и оно. – Моряк поглядел прямо по курсу. – До нейтральных вод всего мили три.

– Всего мили три или еще мили три? – Огюст указал на пляшущий на волнах белый кораблик. – По-моему, они приближаются.

Зоркое зрение капитана не подвело. Глянув в бинокль, Кузьма сразу подтвердил правоту слов десантника. Немедленным следствием этого открытия стали команды, которые мичман принялся раздавать двум матросам. Мотор взревел на максимальных оборотах, а весь находящийся в лодке нехитрый скарб стал выкладываться вдоль левого борта.

– Ложись на дно, – приказал Луизе Кузьма. – И не вздумай высовывать голову.

– Я тоже кое-что умею. – Девушка не хотела прятаться за спины этих благородных людей. – Я могу защищаться.

– Она действительно может, – подтвердил Моришаль.

– Да что она может?! Останавливать на лету пули? – Мичман Кузьма впервые повысил голос. – Нет, уж для такой цели куда лучше подойдет кевлар, из которого сделана наша лодчонка, да вся та баррикада, которую мы сейчас нагородили. Так что без разговоров…

Моряк не успел закончить. Рядом с лодкой взметнулась дорожка невысоких фонтанчиков.

– Слишком близко. Это не предупреждение. Стреляют на поражение! – Инстинктивно выхватив свой пистолет, Огюст присел возле борта.

– Они не успевают нас перехватить. Мы будем в нейтральных водах раньше, чем… – Седой мичман заметил, что Луиза все еще сидит, словно не веря в то, что смертоносные пули предназначаются именно ей. – Да спрячься ты ради бога! – Моряк прыгнул на девушку живым щитом, становясь между ней и смертью.

Луиза ничего не увидела и не услышала. Просто тело Кузьмы несколько раз неестественно дернулось и обмякло. Он, словно потеряв равновесие, упал на нее всем своим нешуточным весом, придавив Луизу ко дну лодки.

– Кузьма, вы что?

Девушка хотела помочь оступившемуся моряку, но, высвободив руки, она вдруг почувствовала, что они мокрые и липкие. Нет, это не вода. Жидкость была теплой и густой. Поднеся ладони к лицу, Луиза увидела, что они залиты кровью. Седой мичман уже не дышал. Он неподвижно лежал, уткнувшись лицом в часто вздымающуюся девичью грудь. В этот момент к Луизе вернулись слезы. Что есть силы она обняла этого ставшего неожиданно близким человека и зарыдала. Горько и беззвучно, словно боясь разбудить уснувшего на ее плече старенького отца.

Все, что происходило потом, Луиза помнила смутно. Вокруг грохотали выстрелы, свистели пули, и на ее голые руки сыпались обжигающе горячие гильзы. Затем море всколыхнул неожиданный взрыв. Громкий и страшный, он, как гонг, оповестил о финале ожесточенного боя. Словно по волшебству наступила оглушительная тишина, говорящая о том, что одна из сторон победила. Но Луизе, обессилевшей от выпавших на ее долю страданий, уже было абсолютно безразлично, кто выиграл, а кто проиграл. Только бы побыстрее все закончилось!

Моторка мягко уткнулась в стальной покатый борт. Матросы в серых потертых робах баграми притянули ее к кораблю и пришвартовали так, чтобы волны как можно меньше раскачивали хлипкое надувное суденышко. Когда с Луизы поднимали Кузьму, она все еще продолжала сжимать его в объятиях.

– Оставь его. – Моришаль помог морякам разжать руки девушки. – Ему уже не помочь.

Добрый и мягкий голос капитана дошел до сознания Луизы, возвращая ее в реальный мир.

– Кузьма меня спас, – прошептала девушка одними губами.

Огюст ничего не ответил. Он взял ее на руки и, как маленького ребенка, понес в направлении легкого раскладного трапа.

– Держитесь, Луиза, нам нужно быстрее отсюда уходить.

Русская подводная лодка, ожидавшая их, производила впечатление огромного железного кита, всплывшего на поверхность только для того, чтобы маленькие двуногие существа, суетящиеся у него на спине, почесали его здоровенную шкуру. С минуты на минуту они закончат свою работу, и кит снова важно и величаво нырнет в темную бездну вод. А вместе с ним и Луиза. Может быть, там, в океанских глубинах, она наконец отыщет долгожданный покой и забвение.

Сон Луизы был крепким, но тяжелым. Так спят беженцы, жертвы природных катаклизмов и те немногие, которым удалось уцелеть в кораблекрушениях или авиакатастрофах. Измученный организм отключается, но в тот самый миг, когда приходит долгожданное забвение, из дальних и темных закоулков памяти выползают страшные, мучительные видения. Как правило, они бывают ужасней, чем самая страшная быль. И тогда несчастные просыпаются от собственного отчаянного крика. Они вытирают залитое потом лицо и долго глядят по сторонам, что есть силы пытаясь понять, куда это их занесло.

Вот точно так и Луиза. Забившись в угол, она сидела на неширокой жесткой койке и, учащенно дыша, металась взглядом по крохотной, словно купе, каюте. Стены обшиты пластиком под дерево, раскладной стол, полка с книгами да несколько фотографий – вот, пожалуй, и все, что составляло небогатый интерьер. Пристанище холостяка. Почему холостяка? Потому что на фотографиях не было женщин. Вернее, была всего одна. Изборожденное морщинами лицо и выбивающиеся из-под простенького неяркого платка пряди белых, как пепел, седых волос. Это могла быть только мать. Встретившись с ее добрым и заботливым взглядом, Луиза перестала дрожать. Невозможно бояться, когда на тебя смотрят такие глаза.

Набравшись смелости, девушка сползла с кровати. Ее спасительный медицинский халат висел на крючке рядом с дверью. Белая ткань уже высохла, сохранив лишь слабый горько-соленый аромат моря. С обувью на этот раз повезло больше. Рядом с койкой стояла пара тапок, грубо состряпанных из черного кожзаменителя. Луизу очень удивило, что они были пронумерованы. «38» – цифры, набитые сквозь неровный трафарет, белели прямо на стыках двух перекрещенных перепонок, пародируя привычные меховые балабончики. Не беда, эстетика больше не волновала Луизу. Она стала привыкать к одежде с чужого плеча, даже если это плечо принадлежало представителю сильного пола.

Шлепая в тапках, которые оказались размеров на пять больше ее собственного, девушка вышла в коридор. Тишина. Только легкий гул и едва ощутимая вибрация. Куда идти? Какая разница куда? На подводной лодке трудно заблудиться. Обязательно кого-то да повстречаешь.

Соседний отсек также оказался пуст. Луиза никого не встретила, зато услышала голоса. Они неслись из-за одной из дверей, русскую надпись на которой девушка, естественно, прочитать не смогла. Луизе показалось, что изнутри слышится французская речь. Подталкиваемая любопытством, она приложила ухо к гладкому пластику.

– Как вы собираетесь объяснить взрыв полицейского катера? – Голос явно принадлежал Огюсту Моришалю.

– Никак.

Капитану ответили на сносном французском. По четким жестким согласным Луиза сразу узнала полковника Орлова. Вообще-то командующий русской субмариной носил какое-то другое флотское звание. Что-то связанное с уровнями или рангами… Однако после нескольких неудачных попыток запомнить его перевод на язык Вольтера и Наполеона Луизе было позволено именовать командира полковником. Молодая корсиканка вспомнила это, прислушиваясь к негромкому уверенному голосу русского офицера:

– Мало ли что случается в нейтральных водах. Забравшись так далеко в море, мелкая посудина рискует многим. – Орлов сделал паузу, а затем уже более уверенно добавил: – Не следует волноваться. После попадания ракеты от катера ничего не осталось. Был да сплыл.

Луиза гостила у довольно решительных людей, из чего следовало, что не стоит наталкивать их на нехорошие мысли, вот так запросто подслушивая под дверью. Вдруг кто увидит. Девушка тут же сделала шаг назад и огляделась по сторонам. Как и прежде, никого. Очень хорошо. Набравшись смелости, она негромко постучала.

Помещение, куда вошла Луиза, оказалось чем-то вроде офицерской кают-компании. Наметанный глаз официантки сразу определил это. За покрытым белой скатертью столом можно как набивать себе живот, так и просто провести время, наслаждаясь карточной игрой или неторопливой беседой. Правда, ничего подобного сейчас не происходило. Девушка не была дурой и прекрасно поняла, что начальство собралось не ради праздной болтовни.

– Простите, я, наверное, не вовремя. – Луиза развернулась, чтобы уйти.

– Мадемуазель де Ламарк? – остановил девушку незнакомый мужчина в штатском. Он вместе с капитаном Моришалем и полковником Орловым составлял ту троицу, которая уединилась в офицерском салоне.

– Да, это я. – Корсиканка повнимательней присмотрелась к этому человеку.

Он тоже говорил с акцентом. Правда, это был совсем другой акцент, чем у русских. Более резкий и колючий, превращающий певучую французскую речь в отрывистые звуки военных команд. Однако главное, что бросалось в глаза любой женщине, – это, конечно, одежда. С иголочки, бешено дорогой серый в узкую полоску костюм, отливающий медью галстук и белоснежная тонкая батистовая рубаха. Все это вместе с надраенными черными туфлями тянуло тысячи на три. Евро, конечно. Луиза не относилась к той части патриотов, которые упрямо продолжали переводить ценники в допотопные франки.

– Вы так спешите нас покинуть? – Мужчина в штатском с улыбкой выдержал оценивающий взгляд юного создания.

– Я думала, что буду вам мешать, – откровенно призналась Луиза.

– Как нам может помешать та, из-за которой мы все здесь и оказались? – Мужчина переглянулся с Орловым и Моришалем. – И сейчас вы здесь главное действующее лицо, а не мы.

– Ничего не понимаю. – Девушка затрясла головой.

– Огюст, вы что, ничего ей не объяснили? – Незнакомец вопросительно посмотрел на Моришаля.

– Как-то не было времени, – хмыкнул капитан. – Нас постоянно прерывали.

– Ладно. – Быстро сориентировавшись, мужчина в штатском указал на свободный стул во главе стола. – Садитесь, Луиза. На этот раз у нас достаточно времени. Почему бы не посвятить его беседе со столь милой девушкой, как вы?

Комплимент, конечно, потешил самолюбие Луизы, но ничуть не добавил ей уверенности. Восседая на самом почетном месте, она искоса поглядывала то на русского полковника, то на северянина в дорогом костюме. Расположившись по обе стороны от сконфуженной корсиканки, они сверлили ее любопытными взглядами, словно ожидая, когда она скажет что-нибудь сногсшибательное. Но объяснений жаждала сама Луиза. Не выдержав молчания, она по-простому спросила:

– Ну?

– Ах да, простите. – Серый пиджак виновато улыбнулся. – С чего бы начать?

– Для начала неплохо бы вам представиться. – Полковник Орлов как будто прочитал мысли своей гостьи. – А то бедная девушка с явным подозрением косится на ваш костюмчик за пять тысяч баксов.

– Пять тысяч? – Луиза не смогла сдержать удивления. – Разве бывают такие цены?

– Бывают, но только подобные деньги позволяют себе тратить очень важные и, мягко сказать, ненуждающиеся персоны, – пояснил Орлов.

– Вот именно. – Незнакомец согласно кивнул. – Поэтому я бы предпочел остаться инкогнито. Можете называть меня Отто. Просто Отто.

– Конечно же, вот откуда немецкий акцент! – вырвалось у Луизы само собой. Как бы извиняясь за свою несдержанность, она прикрыла рот рукой.

– Да, я родился в Германии, – похвалил девушку за наблюдательность Отто. – Ну а теперь я считаю себя гражданином Земли. – Произнося эти слова, он стал серьезным. – Именно от лица Земли, вернее, от лица ее лучших сынов я и буду говорить с вами, Луиза.

Юная корсиканка даже не могла себе представить, куда клонит ее собеседник. Однако серьезность момента она все же поняла.

– Девять дней назад из космоса поступил сигнал. – Отто начал рассказ задумчиво, воскрешая в памяти детали недавних событий. – Очень мощный сигнал. О нем сообщили практически все известные нам экстрасенсы, как работающие на правительства, так и частнопрактикующие индивидуалы. Рамки в их руках завертелись, магические шары заискрили, карты легли хитрыми узорами и все такое прочее. Короче, все как и положено, как и предписано законами паранормального мира.

– Скажите пожалуйста! – Орлов не удержался от восклицания. – А я-то думал, что все эти слухи о слиперах и сверхсекретных оккультных проектах – просто-напросто пустопорожняя болтовня.

– Я тоже так думал, – в унисон с командиром субмарины прозвучал голос капитана Моришаля, – но вчерашний день убедил меня в обратном.

Сначала Моришаль, а затем и Орлов испытующе уставились на бедную сконфуженную девушку. Под этими взглядами ей стало как-то уж очень неуютно. Так и захотелось совсем по-детски забраться под стол.

– Не будем отвлекаться. – Отто проигнорировал реплики собеседников. – Если есть сигнал, значит, существует и его источник. Умные головы сразу кинулись его искать. Здесь особо преуспели американцы. Они свели вместе экстрасенсов и специалистов NASA. Причем успели это сделать еще до того, как сигнал оборвался.

– Значит, послание из космоса было довольно продолжительным? – снова переспросил Орлов.

– Чуть более трех часов, – ответил Отто.

Сроки и время для Луизы абсолютно ничего не значили. Она не знала, какой сегодня день и который час. Время для официантки из маленького ресторанчика «Лезард» остановилось ровно в тот самый момент, когда, раздираемая страшной болью, она рухнула прямо посреди обеденного зала. Странно, что Луиза вспомнила об этом именно сейчас, когда Отто заговорил о далеких бездушных звездах.

– Астрономы знали свое дело и быстро определили источник сигнала… – Как и полагается, перед главным местом немец сделал паузу. – Это планета, находящаяся в Черной зоне. Согласно терминологии Галактического Союза она именуется Агава.

Понятия «Черная зона» и «Галактический Союз» всем что-то сказали. Всем, кроме Луизы. В то время как мужчины многозначительно переглядывались между собой, она, как полная идиотка, лишь хлопала глазами.

– На Агаве велись боевые действия? – Орлов поинтересовался очень робко, словно понимая, что эта информация выходит за дозволенные ему границы.

– Официально нет… – Отто скривился. – Но вы же знаете, что у нас творится…

Владелец костюма за пять тысяч долларов умолк, предоставляя русскому офицеру право додумать все самому. Пока Орлов соображал, что к чему, Луиза решила напомнить о своем существовании.

– А как же я? – Ее голос прозвучал в наступившей тишине, как чириканье маленького воробья.

– Что – вы?

– Какое я имею отношение ко всем этим внеземным тайнам? – Девушка совершенно искренне ничего не понимала.

– Дело в том, что сигнал, о котором мы тут толкуем, был очень узконаправленный и нигде, кроме Земли, принят быть не мог. – Отто от перемигиваний с Орловым вернулся к прерванному рассказу: – Именно этот факт и заставил экспертов подумать о искусственной природе излучения. Если есть сигнал и есть источник, то, значит, существует и адресат. Но как его найти, планета ведь такая большая? Казалось бы, это невозможно. Но помог случай. Адресат сам выдал себя. Войдя в контакт с энергией излучения, он сам как бы срезонировал и стал вторичным источником. Экстрасенсы засекли новый всплеск, и все без исключения указали на Корсику.

– Но Корсика – это же не одна улица и не один дом. – Луиза почувствовала, как вокруг нее стягивается зловещее кольцо.

– Согласен. Но как только замаячило название вашего острова, у военных аналитиков словно крышу снесло. Были поставлены на уши все спецслужбы. А они-то знают, как нужно искать, я вас уверяю.

– Господи, чем же мы так прославились? – удивилась девушка.

– Не чем, а кем, – будто находившийся в другом мире капитан Моришаль наконец подал голос. – Все это время я ломал голову, почему именно меня вы отправили спасать попавшую в беду Луизу. Оказывается, ответ прост – все дело в нашей роте.

– Именно в ней. – Отто посмотрел сначала на Орлова, затем на Луизу. – Для тех, кто не в курсе, сообщу, что пять месяцев назад рота Второго парашютно-десантного полка, так называемые «головорезы», отправилась в Черную зону. Сразу оговорюсь, что истинная цель этого десанта нам остается неизвестной, а сами десантники действовали отнюдь не на нашей стороне.

Боже мой! Луиза больше не видела и не слышала никого из своих собеседников. Она думала лишь о Николае. Вот почему он прощался с ней, словно уходит навсегда. А на просьбу хоть иногда посылать о себе весточки лишь горько усмехнулся. Николай Строгов, как живой, возник перед мысленным взором девушки. В выражении его лица не было ни лжи, ни страха, а только одна безграничная нежность. Луиза вспомнила, как ворошила его густые русые волосы и купалась в сиянии чуточку смешливых карих глаз. Она снова чувствовала его дыхание и с наслаждением вдыхала аромат сильного мужского тела. Нет, он не может, не должен умереть!

Наверно, эти слова Луиза прошептала вслух, поскольку, придя в себя, она поняла, что за столом воцарилась гробовая тишина, а все трое мужчин, не отрываясь, смотрят на нее.

– Н-н-да, ну и дела.

С этими словами Орлов поднялся со стула и, подобравшись к ящику, на котором красовался красный крест, извлек из него небольшую пузатую бутылку. Стаканы входили в экипировку кают-компании, поэтому через секунду янтарная жидкость уже искрилась в граненом стекле.

– Как говорится, без ста грамм здесь не разобраться.

Это был то ли тост, то ли дружеский совет. Луиза не поняла. По крайней мере, русский полковник без дальнейших послесловий опрокинул коньяк себе в рот и, наслаждаясь терпким вкусом, несколько мгновений стоял абсолютно недвижимый. Пришел он в себя с уже созревшим очередным вопросом:

– Как исчезнувшую роту «головорезов» связали с мадемуазель Луизой?

– Это, я бы сказал, деликатный вопрос, – замялся Отто.

– Да бросьте вы, чего уж деликатничать! – Орлов махнул рукой.

– Деликатный не для нас, а для самой Луизы.

– Говорите. – Девушка опустила голову. – Мне уже все равно.

– Среди жителей острова искали человека, которого поразил бы острый приступ неизвестной болезни.

– Почему именно болезни? – серьезно поинтересовался Орлов.

– Мы, конечно, не совсем разобрались в природе сигнала, однако бесспорным является одно. Он нес в себе неизвестный генетический код. Тот, кто его примет, начнет мутировать. Причем эти изменения почти наверняка должны быть болезненными.

После слов Отто мужчины все как один посмотрели на Луизу. В их глазах не затаился страх, конечно же, нет. Однако все же что-то изменилось. Несчастная девушка почувствовала, что на нее теперь глядят как на диковинную зверушку. Вот-вот таинственный Отто вызовет очкастого профессора, который посадит ее в клетку и подвергнет бесчисленным опытам.

– Почему именно Луиза? – Огюст Моришаль первый уловил некоторую неловкость ситуации и отвел глаза.

– Именно это и остается тем главным вопросом, который задает себе наша контрразведка.

– И что?

– Ответа пока нет. Основной версией является связь мадемуазель де Ламарк с лейтенантом Николаем Строговым, который возглавлял второй взвод вышеупомянутой роты «головорезов».

– Из этой теории следует, что Строгов на Агаве. – Моришаль без энтузиазма покачал головой. – Получается, что именно он и послал этот убийственный подарок своей возлюбленной?

– Кто знает? Может, именно так и было. – Отто, в свою очередь, опорожнил граненый стакан.

– А какой смысл?

– Многие склоняются к мысли, что результатом мутации может стать существо, наделенное совершенно новыми, необычными свойствами, чуть ли не сверхчеловек. – Судя по скорости, с которой немец ответил на вопрос Моришаля, стало понятно, что тема ненова и ее уже обсосали аналитики всех уровней.

– Ни много ни мало! – Огюст призадумался. – Естественно, что поднялся переполох. Наверняка решили, что против «Архангела» применили новое оружие.

– Именно так и решили, – подтвердил Отто догадку Моришаля. – Это и была основная версия, пока не выяснилось, что разыскиваемый объект не кто иной, как Луиза де Ламарк. Ну, скажите на милость, какой смысл делать из хрупкой провинциальной девушки супергероя? – Отто пожал плечами. – Абсолютно никакого.

– Какая же гипотеза сменила первую версию? – поинтересовался Орлов.

– Как ни странно, личные мотивы.

– Какие личные мотивы? Чьи личные мотивы? – Орлов с Моришалем непонимающе переглянулись.

– Самое логичное предположение, что лейтенанта Николая Строгова. Он волей или неволей наделил близкое ему существо сверхъестественным даром. С какой целью – пока непонятно. В любом случае Луиза стала потенциальной угрозой для проекта «Архангел». И мне даже страшно подумать, что ждало бы мадемуазель де Ламарк, не подоспей мы вовремя.

Все, что обсуждали мужчины, говорилось о Луизе, но никак не для Луизы. О ней словно забыли, превратив в бездушное, бессловесное орудие, что-то наподобие танка или боевого самолета. Без спроса и церемоний кто-то пытался творить ее судьбу.

Луиза хотела возмутиться, однако неожиданно в ее мозгу мелькнула шальная мысль. Что случилось, то случилось. Ребенка не воскресишь и время не повернешь вспять. Нужно как-то жить. Вернуться назад в свой маленький ресторанчик и делать вид, что все забыто? Ну уж нет! Если все, что говорят эти люди, – правда, значит, ей уготована совершенно другая дорога. Сила, дарованная свыше, существует. В этом она уже успела убедиться. Грех не воспользоваться ею. Правда, на Корсике осталась маленькая Анна… Мысль о сестре острой иглой кольнула сердце. Но ведь она в безопасности, сыта и одета. Для тетушки Бове Анна как родная. А где-то там, среди далеких звезд, мучается и страдает еще один горячо любимый ею человек – Николай. Возможно, он даже на краю гибели…

Неожиданно на Луизу свалилось прозрение. Она вспомнила. Ну, конечно! За миг до начала судорог был контакт. Кто-то молил о помощи, и она была не в силах отказать.

– Когда мы летим? – Корсиканка вскочила на ноги.

– Куда летим? – Отто даже подпрыгнул от неожиданности.

– На Агаву. – Голос Луизы звенел металлом.

– На Агаву, значит…

Отто тоже поднялся на ноги, и побудила его к этому отнюдь не галантность. Когда их глаза встретились, он спросил:

– Скажите, Луиза, а вы не хотите сперва узнать, кто те люди, которые караулили вас в госпитале?

– Хочу, но о них вы расскажете мне по пути.

– А как насчет полета к звездам и войн с инопланетянами? Ведь для большинства землян это лишь сюжеты научно-фантастических романов?

– Мир таков, каков он есть, и наша неосведомленность о нем – лишь досадное недоразумение, которое следует как можно скорее устранить.

Ответ Луизы заставил Отто расстаться со своей самодовольной ухмылкой. Она стекла с него, как расплавленная огнем восковая маска, обнажая скрытую доселе гримасу озабоченности и растерянности. Напыщенный «серый пиджак» впервые увидел перед собой не забитую провинциальную дурочку, а сильного и решительного человека. Что это? Дремавшие в Луизе гены или плоды деятельности все той же загадочной мутации? Если верно последнее, то что ждет их впереди? Какой силы может достичь это хрупкое создание?

Стук в дверь заставил всех обернуться. Орлов еще не дал разрешения, но в кают-компанию уже ввалился толстенький лысоватый офицер. Забыв отдать честь, он что-то быстро затараторил, совсем не по-военному размахивая руками. Однако полковник простил ему все прегрешения. Как завороженный, он слушал, не перебивая.

– Что случилось? – шепча как можно тише, Луиза потянула за рукав Моришаля.

– Не знаю. Я ведь не говорю по-русски. – Капитан едва заметно пожал плечами.

– Зато я знаю. – Отто, не отрываясь, смотрел на Луизу, как будто она была единственной, кто находился в каюте. – Русский мичман, который погиб вчера… Он ожил. Простреленное сердце за ночь срослось, и уже к утру он начал дышать.