Глава 12
Система спасения сработала безотказно. Пилотские кабины и отсек реабилитации еще до столкновения вырвало из корпуса истребителя и отбросило далеко назад. Перегрузка оказалась безжалостной, но Ян Микульский, стиснув зубы, даже не вскрикнул. Жизнь дорогого стоит, ради нее можно и потерпеть. Потерпеть пришлось не только перегрузку, но и мозгодробительные удары, которые за ней последовали. Притянутая гравитацией станции, спасательная капсула покатилась по асфальтовой мостовой, как старая консервная банка. Окутанная облаком дыма и фонтаном искр, она пробила остекление одной из витрин и с разгона влетела в помещение просторного офиса.
Ох, вот это попал! В голове разведчика стоял туман, но руки уже сами собой искали кнопку деблокирования фиксаторов. Капсула лежала на боку, поэтому, когда объятия мягких дуг ослабли, Микульский, словно тряпичная кукла, свалился на разогретое бронестекло.
Свободен. Руки-ноги целы. Так, что дальше? Глаза нашли шкалу внешних анализаторов. Белый сигнал. Значит, снаружи есть воздух. Быстрее туда, спрятаться и затаиться. Удар по одному из тумблеров, и спасательная капсула раскрылась. Пытаясь побыстрее выбраться, Ян забыл отстегнуть кабель от порта шлема. Штекер сидел очень прочно. «Головореза» рвануло назад, и он растянулся на полу, не сделав и полшага.
– Ну, что за сантименты, я сам поднимусь, – прорычал Ян, когда шестеро громил, одетых в зеленую армейскую форму, скрутили его по рукам и ногам.
Людям свойственно мыслить, чувствовать, задавать вопросы и отвечать на них. Это нормально, это само собой разумеется, этому никто не удивляется и этого никогда не замечают. Проблема наступает, когда все вышеперечисленные свойства тебе вдруг становятся не под силу. А если вдобавок к полному ступору на тебя вдруг надевают смирительную рубашку и тянут неизвестно куда под удивленными взглядами толпы, то тогда все… тогда ты доигрался! Пора сказать себе: «Привет, псих!»
«Я псих, я псих…» – пытался убедить себя рядовой Ян Микульский, когда его волокли по ярко освещенным коридорам шикарного бизнес-центра. Микульского сложно винить в подобном. Любой мог бы свихнуться, увидев на космической станции вместо ужасных морунгов обычных людей. Девушки в коротких юбках, солидные джентльмены в дорогих костюмах, техники в рабочих комбинезонах и, наконец, вот эти уроды, которые его тащат. Ян всегда недолюбливал их – наглых, самодовольных болванов из корпуса морской пехоты США.
Точно уроды! Мнение разведчика подтвердил грубый пинок, которым его отправили в кабину лифта. Два солдата остались наверху, а четверо зашли в лифт вслед за корсиканцем. Немыми изваяниями они перекрыли подступы к двери.
– Э, ну вы чего? Может, объясните, что происходит? – Микульский в очередной раз решил заявить протест.
В ответ все то же молчание и все те же высокомерные, насмешливые выражения лиц.
«Должно быть, они не понимают по-французски. Американцы все-таки. Да и вокруг сплошная Америка: надписи на английском, пару раз мелькнул звездно-полосатый флаг, да и рожи у всех… Made in the USA – одним словом. Как же с ними говорить? На интерлэви, что ли?»
Как выяснилось, вопрос оказался полностью неактуальным. Говорить с «головорезом» никто не собирался. Как только спуск прекратился, Ян снова ощутил стальную хватку тренированных рук.
Ах, вот вы, значит, как! По-хорошему не хотите? Ну что ж, будем по-плохому. Разведчик тут же переключил внутри себя невидимый тумблер, меняющий полярность его мировосприятия. Теперь все вокруг стали врагами. А что делают с врагами?
Микульский ждал этого момента. Как только створки лифта распахнулись, он повис на руках у двух охранников, а двух других угостил ударами своих тяжелых космических ботинок. Протектор подошв так и отпечатался на их надменных рожах. Бил поляк от души. Хваленые американские коммандос вылетели из лифта, как пробка из бутылки. Куда они там угодили, Яна не интересовало. Он в прямом смысле остался с двумя детьми на руках. Причем дети эти вдруг оказались неожиданно хилыми и беспомощными. Они едва удержались на ногах, придавленные весом своего негабаритного папаши. Ну, ничего, Микульский сейчас их потренирует. И не беда, что у разведчика связаны руки.
– Внимание! Тест на твердость черепной коробки!
Ян боднул левого противника, да так, что тот с закатившимися глазами осел на пол.
– Да… лбы у вас жидковаты. Не славянские, прямо скажу, лбы! А как насчет дыхалки? Что-что? Не могу разобрать. Какой-то странный свист при выдыхании. Говоришь, отойти? Мало воздуха? Можно и отойти.
«Головорез» позволил довольно помятому телу правого противника сползти по полированной стене. И чего это с ним? Его же не автомобилем, в самом-то деле, сбило, а всего лишь плечом. Правда, плечо это принадлежало самому Микульскому, и Микульский в этот момент был очень и очень зол.
Выскочив в коридор, Ян опешил. Высокий железобетонный туннель с тусклыми неоновыми лампами, под ногами ровный железный пол, словно автострада, расчерченный разноцветными линиями дорожной разметки. Отделка коренным образом отличалась от блеска полированного металла и сияния стекла, короче, от всего того, что разведчик видел лишь мгновение назад. Бункер какой-то. Миллионы тонн бетона навалились на человека, делая его мелким и ничтожным.
Куда бежать? Решая эту проблему, Микульский чисто автоматически, по-футбольному заехал по двум приходящим в себя мордам. Будете знать, суки, как задирать «головореза»…
Ян не видел, он скорее это почувствовал. Кто-то стоял у него за спиной. Секунду назад там никого не было, а сейчас неведомый противник чуть ли не дышал разведчику в затылок.
– Не делай резких движений, сынок. – Голос спокойный и холодный. – Зачем тебе лишние проблемы?
Ян очень медленно развернулся. Перед ним стоял худощавый пожилой мужчина в сером дорожном костюме. Волевые тонкие черты лица и жесткий взгляд – разведчик определенно их уже где-то встречал. Незнакомец поигрывал небольшим приспособлением, похожим на прозаический кастет. Вид этого предмета ничуть не испугал опытного солдата. В его голове уже начала вырисовываться траектория прыжка. «Я тебе сейчас покажу сынка! Эх, если бы только удалось освободить руки…»
– Ответ неверный, сынок. – Старикашка надавил одну из потайных кнопок на своем миниатюрном оружии.
В ту же секунду Микульский отключился. Ему словно двинули дубиной по голове. Бац, а дальше мрак и забытье.
Перед глазами плыли красные пятна, в ушах звенело, а во рту чувствовался кислый привкус металла. Что за черт! Микульский, едва придя в себя, попытался пошевелиться. Куда там! Примотали к жесткому металлическому стулу, как паук муху паутиной. Что ж, если не получается двинуться, можно хотя бы осмотреться. Ян проигнорировал громаду какого-то пугающего аппарата, возвышающуюся прямо у него над головой, и сфокусировался на одинокой серой тени. Человек неподвижно сидел напротив него, очевидно ожидая, когда у корсиканца прояснится в голове.
– Рядовой Ян Микульский? Второй Корсиканский парашютно-десантный полк, вторая рота, взвод разведки. Так называемые «головорезы». Что не так?
Все тот же ледяной голос, все те же холодные серые глаза. Где же Ян мог его видеть? Разведчик молчал. Во-первых, он пытался вспомнить, а во-вторых, просто не хотел говорить с этой гнидой. Чтобы показать свою твердость, «головорез» демонстративно сплюнул на пол.
– Молчание – знак согласия. – Незнакомец поднялся на ноги. – Больше вопросов не имею. Сержант Смит, убрать!
Уже знакомые Микульскому молодчики не замедлили появиться в поле зрения. Они и раньше не отличались особой любезностью, ну а сейчас словно с цепи сорвались. Выполняя свое полицейское задание, они то и дело норовили превысить полномочия: руки стянуты до боли, толчок в спину скорее напоминает удар по почкам, а в глазах вместо прежнего равнодушия конвоиров злость смертельных врагов.
«Сейчас начнется… – мелькнуло в голове у Микульского, как только его выволокли в коридор. – Эти гориллы не упустят случая отомстить».
Ян ошибся. Все началось не сейчас, а через пару поворотов – там, где в секторах слежения видеокамер образовалась мертвая зона. Первый удар оказался ударом коленом под дых. От него Микульский согнулся пополам, как сломанная ветка. Второй удар сержант Смит нанес самолично. Ногой, с размаху по беззащитному наклоненному вниз лицу. Серые стены поплыли перед глазами «головореза», и он почувствовал, как из носа хлынули струйки горячей крови. Через секунду стальная хватка охранников ослабла, и его швырнули на бетонный пол.
Что же они творят, гады? Краешком сознания Ян еще мог соображать. Следы таких побоев не скроешь и не объяснишь случайным падением. Им же за это придется отвечать… Но неожиданно, как гром среди ясного неба, Микульского пронзила страшная догадка: а вдруг не придется? Вдруг целостность его физиономии, как и сама его жизнь, здесь уже никому не нужна? В этом случае дышать солдату осталось считаные минуты. Наверно, так оно и было. Ян содрогнулся от града ударов, которые сопровождались потоком грязной ругани. Четверо разъяренных громил своими коваными ботинками остервенело ломали польские ребра.
«Сколько же раз за день можно терять сознание?» – Сквозь едва приоткрытые веки Микульский увидел призрачный свет, а до слуха стали доходить звуки.
– Доктор, он открыл глаза! – Едва различимый голос исходил из бесконечной дали.
– Антишоковые средства подействовали. Теперь можно заняться гематомами. – Второй голос разведчик тоже не узнал, но звучал он уже гораздо ближе.
– Поторопитесь, доктор. Мы не можем здесь долго оставаться. – Очередное приближение звука, а вместе с ним проявились и первые знакомые нотки.
– Я делаю, что могу. – Ян понял, что слова сказаны женщиной.
– Ох! – В тело Микульского словно впилась стая разъяренных собак. Ощущая каждый укус, рядовой застонал.
– Потерпи, солдат. Сейчас все пройдет.
– Доктор, это вы? – Светящееся подкожными имплантатами лицо доктора Дэи Ян узнал первым.
– Конечно, я. – Лурийка сидела рядом. Она расстегнула комбинезон Микульского и, запустив руку ему за пазуху, вцепилась в управляющий биоконтактор. Разведчик кожей чувствовал, как боевая униформа откликается на мысленные команды врача. – Разряды вместе с ионными инъекциями позволят кровоподтекам быстро рассосаться.
– Тебе повезло, что эти сволочи не тронули боевой комбинезон. – Помятая физиономия Хорхе Мартинеса выросла из-за спины Дэи. – После первых же тумаков включилась система бандажирования. Она-то и приняла на себя большую часть ударов. Полно синяков, но ни одного перелома.
– Жаль, что на роже у меня не было такой системы.
– Это точно… – Тяжело вздохнув, Хорхе потрогал свой разбитый нос и перемазанные засохшей кровью губы. Встретившись с ним глазами, Ян понимающе кивнул.
Микульский почувствовал, как в него возвращается жизнь. И неизвестно, что больше помогло: чудо-аптечка, управляемая умелой рукой доктора Дэи, или присутствие верных друзей. Оказавшись среди них, разведчик снова поверил, что еще не все потеряно. Их пятеро, и они еще покажут! Пятеро? Ян всполошился. Он видел лишь лурийку и Мартинеса.
– Где Нагира и Эр-рик? – Ян попытался приподнять голову.
– Я здесь, – отозвался харририанин от противоположной стены.
– А вот про Эр-рика мы ничего не знаем. Выжил ли он после катапультирования, попал ли в плен или ему удалось спрятаться… неизвестно. – Мартинес пожал плечами. – Мы и о тебе-то ничего не знали, пока полчаса назад тебя не закинули сюда.
Ян уже достаточно пришел в себя, чтобы оглядеться по сторонам. Они находились внутри огромной стальной трубы. Метров двадцать в диаметре, никак не меньше. Оба конца закрыты толстыми многолепестковыми заслонками. Судя по всему, они работали, как диафрагма у фотоаппарата, при необходимости образуя отверстия различного диаметра. Эта система сразу насторожила опытного разведчика. Что-то тут было не так. Что-то во всем этом очень и очень нехорошее.
– Это тюрьма? – Микульский робко высказал самую безобидную из гипотез.
– Это камера сжигания отходов. – Мартинес безжалостно развеял радужные надежды разведчика. – И если мы не выберемся отсюда, нас сожгут живьем.
Камера сжигания отходов?! Конечно. Именно этим объясняются груды разнообразного мусора, который валяется вокруг. Чего здесь только нет! От смердящих отходов камбуза до старой изломанной мебели. Все, что может гореть, должно быть сожжено. Только Микульский почему-то не хотел быть в этом списке. Помимо воли он представил, как огненный смерч пожирает тело. Сначала голова и руки, а затем пламя ворвется под огнеупорную ткань… Разведчик содрогнулся.
– Мы можем как-нибудь открыть одну из дверей? – Разведчик покосился на два шлюза, через которые в камеру, как видно, и загружали мусор.
– Механически нет, но Нагира тут отвинтил одну панель… Похоже, это запасной энергетический распределительный щит. Наш гений кибернетики говорит, что можно перекинуть провода и тогда…
Яркая вспышка осветила закопченные своды камеры. Вслед за ней послышался треск электрических разрядов, к которым добавился сдавленный вопль инженера первой лиги.
Нагира! Мартинес пулей кинулся на помощь упавшему харририанину. Тот лежал на полу ничком и не подавал признаков жизни.
– Почему все так хреново? – Разговаривая сам с собой, Хорхе начал трясти оглушенного горе-электрика. – Э, друг, ты живой?
На удивление, четырехрукий мутант быстро оклемался. На его пальцах еще плясали крохотные искорки, а он уже бормотал нескладные и сбивчивые объяснения:
– Я же не думал, что она капнет… Коммутатор был очень низко, а я работал намного выше…
– Тихо ты! – Мартинес зажал рот харририанину и, словно охотничий пес, насторожил уши. – Кто-то идет!
Каталонец бесцеремонно уронил инженера первой лиги и, подхватив с пола несколько набитых мусором мешков, стал швырять их в сторону раскуроченного энергетического щита. Шести полиэтиленовых пакетов вполне хватило, чтобы скрыть следы деятельности Нагиры. Когда шлюз распахнулся, Мартинес уже сидел на полу рядом с харририанином и, обхватив голову руками, демонстрировал смирение и полную покорность судьбе. Он даже не пошевелился, когда получил удар прикладом винтовки в спину.
– Back up!
Квадратный качок с сержантскими нашивками решил расчистить подходы к двери. Поскольку за спиной морского пехотинца маячило еще по меньшей мере десяток до зубов вооруженных солдат, спорить Хорхе не стал. Имитируя полную немощь, он поднялся на подогнутых ногах и, схватив харририанина под мышки, поволок его в темную глубину камеры сжигания. Такое послушание умилило американскую солдатню. Они переглянулись и весело заржали.
«Зачем они пришли? – Сердце Микульского бешено заколотилось. – У каждого наготове «М-16», из чего следует всего два варианта: это либо конвойная, либо расстрельная команда».
Мгновения ползли в мучительном ожидании. Ян с Мартинесом несколько раз украдкой поглядывали друг на друга, но дальше взглядов дело не пошло. Противник находился слишком далеко и держал оружие наготове. Рывок двух изувеченных «головорезов» означал бы для них верную смерть. Оставалось только ждать. Но чего?
Шарканье ног в коридоре предвещало быстрый ответ на этот вопрос. Морпехи расступились. Из-за широких спин показались два солдата в форме армейской полиции. Они, словно мешок с отрубями, тащили за ноги бездыханное тело. Эр-рик! Ян сразу узнал серебристую форму. Неужели мертв? Хотя на теле фалийца не было следов пыток и побоев, но мысль о его гибели приходила на ум после первого же взгляда. Глаза закрыты, длинные волосы всклокочены и волочатся по полу, а красноватая кожа стала практически белой.
Но жизнь Эр-рика волновала лишь «головорезов». Полицейские проявили к нему полное равнодушие и пренебрежение. Перетащив пилота через порог камеры, они швырнули его на груду мерзко воняющих нечистот. Как мусор, как дохлое животное! Обменявшись парой фраз с морскими пехотинцами, тюремщики отправились восвояси.
«Ну вот, вся компания в сборе, – подумал Ян. – Что будет дальше?»
А дальше все… конец! Разведчик увидел, как пятеро солдат взвели автоматические винтовки. Они уже угрожающе двинулись вперед, но тут их окликнули сзади. А… сержант Смит! Микульский узнал скуластую рожу. Смит подошел к авангарду и начал что-то горячо и энергично требовать. Более чем скромные познания английского языка дали Яну возможность понять только несколько слов: «огонь», «месть» и «смерть». Квадратный сержант что-то возражал, но Смит, очевидно, пользовался большим авторитетом. Трое из пяти членов расстрельной группы опустили стволы своих «М-16». Еще несколько фраз, и качок сдался. Он махнул рукой и, повесив винтовку на плечо, двинулся к выходу. За ним последовали и все остальные. Посреди камеры остался стоять лишь Смит. Несколько мгновений он с ненавистью глядел на «головорезов», то сжимая, то разжимая кулаки. По его лицу гулял целый водоворот чувств, которые сержант с великим трудом сдерживал. В конце концов его воля взяла вверх. Он развернулся и тоже зашагал к выходу. Прежде чем опустить стальную плиту, Смит воздел глаза к небу, обернулся и перекрестил своих врагов.
Истинный христианин! Проявил сострадание, гад! Микульский почувствовал, как по телу поползли крупные мурашки. Их хотели расстрелять, но неожиданно передумали. Причем пощадили явно для того, чтобы предать еще более лютой смерти.
– Процесс сжигания начнется через два часа, – слова Нагиры прозвучали эхом мыслей разведчика.
– Откуда ты знаешь? – Хорхе Мартинес рывком повернулся к харририанину.
– Я не знаю языка этих солдат, но мысленные ассоциации у всех людей одинаковые. Они представляли себе огонь и связывали с ним цифры. В восемнадцать тридцать печь будет включена.
– Живо за работу! – Каталонец потянул Нагиру за шиворот. – Ты должен открыть дверь!
– Это… это невозможно. – Инженер первой лиги даже не попытался встать.
– Как невозможно? Ты же говорил…
– Это я говорил раньше. – Нагира закрыл лицо руками. – До того, как произошло замыкание.
– Что?! – Мартинес за грудки поднял харририанина и в упор уставился в его большие черные глаза. – Я тебе сейчас покажу, инженер хренов!
Нагира не прореагировал на угрозу корсиканца. Очевидно, ему было уже все равно, как погибать. Смирившись с неизбежным, он прекратил борьбу за свою жизнь. Ну, это он – чахлый слабовольный инопланетянин, а вот Микульский привык сражаться до конца.
– Хорхе, стой! – Разведчик окриком остановил занесенную для удара руку. – Кулаками делу не поможешь. Тащи инженера сюда. Будем разбираться. – Не дожидаясь, пока каталонец исполнит приказ, Ян перевел взгляд на Дэю: – Доктор, а вы займитесь Эр-риком. Вдруг он еще жив? Чтобы покинуть станцию, нам позарез нужен пилот.
Женщина ничего не сказала, однако ее затуманенные страхом узкие глаза стали вдруг почти круглыми. Чтобы унять дрожь в пальцах, лурийка начала яростно растирать ладони. Ян сам не мог похвастаться олимпийским спокойствием, но все же постарался справиться с нервами. Он ловко поймал руку доктора и, крепко стиснув ее, произнес самым уверенным голосом, на который только был способен:
– Еще не все потеряно. «Головорезы» выбирались и не из таких передряг.
Дэя поднялась и ушла, а на ее место тут же опустился Нагира. Мартинес не стал садиться. Он, как надгробный монумент, возвышался над харририанским ученым, намекая тем самым на скорбную участь, которая ждет того в случае, если выход не будет найден.
– Рассказывайте все по порядку. – У Яна ломило все тело, но он старался не обращать внимания на боль.
– Произошло короткое замыкание, в результате чего полетел весь коммутационный блок вместе с трансформатором. Электромоторы двери полностью обесточены.
– Вы же специалист, как же так? – Микульский с горечью покачал головой.
– Я виноват и одновременно не виноват. Электромагнитное поле стимулировало работу клейких желез на моих пальцах. Слизь пошла, и…
– Понятно. – Ян не хотел терять время на подробности. Пытливый ум разведчика лихорадочно искал выход. К этому процессу Микульский решил подключить и всех остальных. – Кроме варианта с распределительным щитом, есть какие-нибудь идеи? – Ян поднял взгляд с Нагиры на Мартинеса. – Искали другой щит, для второй двери?
– Его здесь нет, – ответил Хорхе не задумываясь. – Я сам проверял.
– Возможно ли подключить питание к моторам напрямую, минуя поврежденные блоки?
– Нет. Напряжение в уцелевших линиях очень велико. Мы сожжем весь механизм открывания двери.
Дьявольщина! Злость закипела в душе поляка. Такая идиотская смерть! Не в бою и не с оружием в руках, а как свинья, зажаренная на вертеле. Как ни странно, но к страху добавился стыд за свою полную никчемность. И этот стыд побудил «головореза» снова и снова искать выход:
– Среди всего этого хлама могут оказаться какие-нибудь приборы. Вдруг в них сохранились источники питания. Искали?
– Нет, не искали. – Мартинес завертел головой на триста шестьдесят градусов. – Раньше это было ни к чему.
– А вот теперь к чему. Живо осмотреть камеру! – Подавая пример, Микульский сам поднялся на ноги. Хотя и кряхтя, но поднялся.
Четверть часа миновало в безуспешных поисках. «Головорезы» не только перекопали горы раздолбанного оборудования, но и для верности выпотрошили все мусорные мешки. Ничего, пусто! Самой ценной находкой стал старый фонарик. Черный пластиковый цилиндр с вилкой на одном конце и разбитой линзой на другом. Лампочка в нем еще продолжала тускло светиться, демонстрируя скудные запасы энергии, теплящейся в аккумуляторе.
Микульский, Нагира и Мартинес со вселенской тоской смотрели на этот постепенно угасающий огонек. Вместе с ним гасла и последняя надежда на спасение. Когда лампочка умерла, в сердца живых существ хлынул мрак и отчаяние. Надеяться больше не на что! Ян со злостью запустил бесполезный фонарь в самый дальний угол камеры, а затем обессиленно рухнул на пол. Рядом бесшумно опустились его товарищи. Они сидели плечом к плечу на грязном смердящем полу. Никто не хотел говорить. Зачем попусту сотрясать воздух? Это только в кино приговоренные перед смертью облегчают свою душу сентиментальными рассказами. Чушь собачья! В душе смертников только бездонная пустота, в которой, как в черной дыре, исчезают все мысли и слова.
– Я не могу привести Эр-рика в чувство без медикаментов. – Живой голос Дэи показался совершенно неестественным в царстве страха и смерти. – Хорхе, сними куртку. Мне нужна твоя аптечка.
Аптечка?! Вот оно! Разведчика вдруг осенила гениальная идея. Он с Мартинесом все еще облачены в боевые комбинезоны… Ян одним рывком перекатился к харририанину. Стоя перед изумленным инженером на коленях, Микульский приказал:
– Нагира, напрягите все свои извилины и ответьте мне лишь на один-единственный вопрос. Только прежде очень хорошо подумайте… – Разведчик пристально уставился в немигающие черные глаза. – Если объединить источники питания от наших комбинезонов, то они смогут потянуть электромотор двери?
Микульский совершенно ясно увидел, как в глазах харририанина засветилась радость. Нагира вмиг превратился в настоящий компьютер. Несколько мгновений он пыхтел на запредельной мощности. Все это время его лицо излучало надежду и веру в спасение. Но вдруг искра счастья потухла, точно так же, как до этого угасла электрическая лампочка карманного фонарика. Бах, и всё… горе и бездонная пустота.
– Не хватит. – Клапаны дыхательного регенератора инопланетянина издали лающий хрип, что, по наблюдениям Микульского, соответствовало тяжелому вздоху.
– Много не хватает? – Ян задал вопрос по инерции. Мысли разведчика блуждали очень далеко. В них сейчас сияло высокое небо его родного Кракова, с которым поляк прощался навечно.
– Почти половины. – Голос инженера первой лиги был под стать голосу землянина, такой же задумчивый и такой же безжизненный.
– Какая разница, сколько там в батареях? – Мартинес тупо вперил взгляд в пустоту. – Если энергии не хватает, значит, не хватает. И взять ее неоткуда, а это и есть наш смертный приговор.
После слов каталонца наступила оглушающая тишина. Яну даже показалось, что он слышит, как бьются сердца четырех его товарищей.
– Есть еще один шанс… – голос Дэи прозвучал не по-женски твердо и уверенно.
