XXXV

Колен и Шик толкнули входную дверь аптеки. Раздалось громкое «дзын-н-нь!», и дверное стекло упало на сложную композицию из колб и иных предметов лабораторного оборудования. Тут же вышел аптекарь, оповещенный этим шумом. Он был высокий, старый и худой, седые патлы султаном торчали на его голове. Он кинулся к своей конторке, схватил телефонную трубку и набрал номер с быстротой, свидетельствующей о многолетнем навыке. Алло!

Голос аптекаря был подобен гуденью сигнального рожка в тумане. И пол под его плоскостопными огромными черными ногами раскачивался вперед-назад, вперед-назад, а мельчайшие брызги долетали до прилавка.

— Алло!.. Это мастерская Гершвина?.. Я прошу вас снова вставить у меня стекло во входную дверь… Через пятнадцать минут?.. Поторопитесь, пожалуйста, а то может прийти новый клиент… Хорошо… — Он бросил трубку, которая тут же повисла на рычаге. — Чем могу служить, господа?

— Пожалуйста, изготовьте этот препарат, — сказал Колен. Изготовить препарат значит препарировать, а препарируют трупы, поэтому сначала изготовим труп.

Аптекарь взял рецепт, сложил его пополам, так что получилась длинная узкая полоска, и отправил его в настольную гильотину. Сказано, сделано! — И он нажал кнопку.

Нож гильотины ударил по рецепту, он вздрогнул и затих.

— Заходите часов в шесть вечера, лекарство будет готово, — сказал аптекарь.

— Дело в том, — сказал Колен, — что это срочно.

— Нельзя ли его сейчас получить? — добавил Шик.

— Хорошо. Тогда подождите немного, я тут же этим займусь.

Колен и Шик сели напротив конторки на скамейку, обтянутую пурпурным бархатом, и стали ждать. А аптекарь согнулся в три погибели и почти без шума пополз через потайной ход в лабораторию. Звук скольжения его тела по паркету становился все тише, а потом и совсем замер.

Колен и Шик обвели взглядом стены. На покрытых паутиной медных полках рядами стояли банки с простыми химическими веществами и с готовыми сильнодействующими препаратами. Последняя банка в каждом ряду флюоресцировала. В большой конической колбе из толстого корродированного стекла раздутые головастики штопором ввинчивались в воду, но, едва достигнув дна, стрелой взмывали вверх, чтобы снова начать свое винтовое движение, оставляя за собой белесый след взвихренной воды. В стоящем рядом аквариуме длиною в несколько метров аптекарь устроил испытательный полигон для реактивных лягушек, и там же валялись те, что не выдержали перегрузок, однако и у них еще слабо бились четыре сердца.

Всю стену за скамейкой, на которой сидели Шик и Колен, занимала фреска, изображавшая самого аптекаря (в костюме Цезаря Борджа на колеснице), предающегося весьма сомнительным забавам со своей матерью. На столах стояло множество автоматов для изготовления пилюль, и некоторые из них работали, хотя и не в полную мощь.

Пилюли, выкатывавшиеся из патрубков голубого стекла, тут же подхватывались восковыми руками, которые расфасовывали их по пакетикам из гофрированной бумаги.

Колен встал со скамейки, чтобы получше рассмотреть ближайший аппарат, и снял заржавевший кожух, который прикрывал механизм. Внутри оказалось некое составное животное, наполовину из плоти, наполовину из металла: оно без устали заглатывало лекарственное сырье и тут же извергало шарики правильной формы.

— Гляди-ка, Шик, — сказал Колен.

— Что там? — спросил Шик.

— Поразительно! — воскликнул Колен.

Шик посмотрел. У животного были удлиненные челюсти, которые быстро двигались из стороны в сторону. Сквозь прозрачную кожу можно было хорошо разглядеть трубчатые ребра из тонкой стали и вяло сокращающийся пищеварительный тракт.

— Обыкновенный усовершенствованный кролик, — объяснил Шик.

— Ты думаешь?

— Это широко применяется. У животного сохраняют только ту функцию, которая нужна. В данном случае этому кролику сохранили деятельность пищевода, но, конечно, без химических процессов. Это куда проще, чем изготовлять пилюли обычным способом.

— А чем он питается? — спросил Колен.

— Хромированными морковками. Их производили на заводе, где я работал по совместительству. А кроме морковок ему дают химические ингредиенты, необходимые для производства пилюль…

— Отличная выдумка, — сказал Колен. — И пилюли получаются первоклассные.

— Да, — согласился Шик, — очень круглые.

— Послушай… — начал Колен, снова садясь.

— Что?

— Сколько у тебя осталось от тех двадцати пяти тысяч инфлянков, которые я тебе дал перед нашим отъездом?

— Гм…

— Тебе давно пора жениться на Ализе. Так длиться не может, ей, должно быть, очень обидно…

— Да…

— Ну, двадцать тысяч инфлянков у тебя, надеюсь, еще есть… Как-никак… Этих денег хватит для женитьбы…

— Дело в том, что… — Шик запнулся и замолчал, так как сказать это было трудно.

— В чем же все-таки дело? — настаивал Колен. — Не у тебя одного денежные затруднения…

— Знаю, знаю, — сказал Шик.

— Так что же?

А то, что у меня осталось всего три тысячи двести инфлянков.

Колен разом почувствовал себя очень усталым. В голове с шумом морского прибоя вращались разные колючие и тусклые предметы. Он с трудом собрался с силами.

— Это неправда, — проговорил он наконец. Он был измотан, так измотан, словно только что прошел трассу стипль-чеза со стеком. Это неправда, — повторил Колен. — Ты шутишь!.. Нет, — сказал Шик.

Шик ковырял пальцем угол стола, возле которого стоял. Пилюли вкатывались в стеклянные патрубки с легким постукиванием, напоминающим тихую барабанную дробь да еще шорох гофрированной бумаги в восковых руках, — эти звуки создавали атмосферу восточного ресторана.

— Куда ты их дел? — спросил Колен.

Я покупал Партра. — Шик сунул руку в карман. — Вот взгляни на этот экземпляр. Я вчера его раздобыл. Разве не чудо?

Это было издание «Мертвецов без потребления» в сафьяновом переплете, отделанном жемчугом, с комментариями Кьеркегора.

Колен взял книжку, уставился на нее, полистал, но видел не страницы, а глаза Ализы во время его свадьбы, ее восхищенно-печальный взгляд, которым она окинула подвенечное платье Хлои. Но Шик не мог этого понять: он не глядел выше книжного прилавка.

— Что я могу тебе сказать? — пробормотал Колен. — Значит, ты все истратил?..

— На той неделе мне удалось перехватить две его рукописи, — сказал Шик, и голос его задрожал от сдерживаемого волнения. — А кроме того, я записал на фонограф семь его лекций…

— Да… — вздохнул Колен.

— И вообще, почему ты меня об этом спрашиваешь? Для Ализы не имеет значения, поженимся мы или нет, она и так счастлива. И кроме того, Ализа и сама необычайно увлечена Партром!

Один из пилюльных автоматов как будто забарахлил. Пилюли хлынули из него сплошным потоком, и, когда они сыпались в гофрированные пакетики, вспыхивали лиловые искры.

— Что там происходит? — спросил Колен. — Это опасно? Вряд ли, — ответил Шик. — Но все-таки нам лучше отойти подальше.

Они услышали, как где-то вдалеке хлопнула дверь, и аптекарь вдруг вынырнул из-за прилавка.

— Я заставил вас ждать, — сказал он.

— Это не имеет значения, — заверил его Колен.

— Нет, имеет, но я это сделал нарочно, чтобы придать себе весу.

— Один из ваших аппаратов, похоже, сломался. — И Колен указал на тот, что извергал пилюли потоком. А! — воскликнул аптекарь.

Он нагнулся, вытащил из-под прилавка карабин, прицелился и выстрелил. Автомат подскочил на месте и, содрогаясь, повалился набок. Пустяки, — сказал аптекарь. — Время от времени кролик берет верх над сталью, и тогда его приходится убивать.

Он приподнял автомат, нажал на нижний рычажок, чтобы выпустить мочу, и повесил его на гвоздь.

— Вот ваше лекарство, — сказал он, вытаскивая коробку из кармана. — Только будьте очень внимательны, это весьма сильное средство. Строго придерживайтесь указанной дозировки.

— Понял, — сказал Колен. — А как по-вашему, это лекарство против чего?

— Трудно сказать. — Он засунул в свою седую шевелюру длинные пальцы с завитыми ногтями. — Это средство применяется в разных случаях, но вот растение от него очень скоро погибло бы.

— Так, — сказал Колен. — Сколько я вам должен?

— О, это стоит очень дорого. Вам следовало бы меня оглушить и смыться, не заплатив.

— Ну, для этого я слишком устал…

— Тогда с вас два инфлянка. Колен вытащил бумажник.

— Да это же просто грабеж! — сказал аптекарь.

— Мне все равно, — сказал Колеи упавшим голосом. Он заплатил и двинулся к выходу. Шик — за ним.

— Вы оба просто идиоты, — сказал аптекарь, провожая их к двери. — Я стар и не смог бы оказать сопротивления.

— Мне некогда, — пробормотал Колен.

— Это неправда, — сказал аптекарь. — А то вы не стали бы так долго ждать.

— Теперь у меня уже есть лекарство, — сказал Колен. — До свидания, месье. — Он шел по улице, срезая углы, чтобы не расходовать сил понапрасну.

— Знаешь, — снова начал Шик, — даже если я не женюсь на Ализе, это вовсе не значит, что я с ней расстанусь.

— Мне нечего тебе сказать, — ответил Колен. — В конце концов, это твое дело.

— Такова жизнь, — заключил Шик.

— Нет, — сказал Колен.