XXXIV

Николя открыл дверь. На пороге стоял доктор.

— Я доктор, — сказал он.

— Не угодно ли вам последовать за мной? — И Николя повел доктора по коридору..

— Вот, — произнес Николя, когда они оказались на кухне, — отведайте и скажите свое мнение.

В большом сосуде из остекленевшего кремне-содо-кальциевого соединения отстаивалось варево весьма своеобразного цвета: оно отливало пурпуром Кассиуса, так и зеленью рыбьего пузыря, но при этом со слабым оттенком синеватого хрома.

— Что это такое? — спросил доктор.

— Отвар, — объяснил Николя.

— Это я вижу, но для чего он?

— Для бодрости.

Доктор поднес сосуд к носу, осторожно понюхал, воодушевился, снова понюхал, но уже со смаком, попробовал, потом залпом выпил и схватился обеими руками за живот, уронив при этом саквояж с инструментами для врачевания.

— Ну как, действует? — поинтересовался Николя.

— Ух! — крякнул доктор. — Это вещь!.. Сдохнешь!.. Вы ветеринар?

— Нет, — сказал Николя, — повар. Одним словом, сработало?

— В некотором роде. Я чувствую такой прилив сил…

— Теперь пройдите, пожалуйста, к больной. Вы продезинфицированы!

Доктор двинулся, но почему-то в обратном направлении. Судя по всему, ноги перестали его слушаться.

— О! — воскликнул Николя. — Гляди-ка!.. А вы в состоянии осмотреть больную?

— Видите ли, мне хотелось узнать мнение своего коллеги, поэтому я попросил прийти профессора д'Эрьмо.

— Все ясно. Тогда, пожалуйста, пройдите вот сюда. — И Николя отворил дверь черного хода. — Вы спуститесь тремя этажами ниже, поверните направо, и окажетесь там, где нужно.

— Понятно, — сказал доктор и стал спускаться, но вдруг обернулся и спросил: — А где я, собственно говоря, нахожусь?

— Тут, а где же еще? — ответил Николя.

— А-а-а, понятно!.. — сказал доктор.

Не успел Николя захлопнуть за ним дверь, как Колен заглянул на кухню.

— Кто это приходил? — спросил он.

— Доктор. Но у него был такой идиотский вид, что я решил от него избавиться.

— Но нам ведь так нужен врач, — сказал Колен.

— Конечно, — сказал Николя. — Сейчас придет д'Эрьмо.

— Тогда порядок. Снова зазвенел звонок.

— Не бегай, я сам отворю, — сказал Колен.

В коридоре мышка стала взбираться по ноге Колена и в конце концов пристроилась на его правом плече. Колен прибавил шагу и открыл дверь профессору.

— Здравствуйте, — сказал тот.

На профессоре были черный костюм и ярко-желтая сорочка.

— Физиологически, — заявил он, — черное на желтом фоне являет собой максимальный цветовой контраст. Добавлю, что данное сочетание не утомляет глаз и предупреждает несчастные случаи на улице.

— Наверно, — согласился Колен. Профессору д'Эрьмо было лет сорок. Их ему и давали. А больше он бы все равно не взял. Щеки его были лишены растительности, однако он носил маленькую остроконечную бородку и невыразительные очки.

— Не угодно ли вам пройти за мной? — сказал Колен.

— Не знаю, — сказал профессор, — я колеблюсь… В конце концов он все же решился.

— Кто болен? — спросил он.

— Хлоя, — ответил Колен.

— А, припоминаю мелодию…

— Да, — сказал Колен, — эта самая.

— Хорошо, — решился д'Эрьмо, — пошли. Вы должны были сказать мне это раньше. Что с ней?

— Я не знаю.

— Я тоже, — признался профессор. — Теперь я могу вам в этом признаться.

— Но вы разберетесь? — с тревогой спросил Колен.

— Не исключено… — ответил профессор с сомнением в голосе. — Следовало бы ее посмотреть…

— Так пошли!

— Да, конечно…

Колен повел было его в спальню, но вдруг спохватился.

— Только имейте в виду, она округлилась, будьте осторожны, — предупредил он.

— Я к этому привык, — сказал д'Эрьмо. — Она беременна?

— Да нет! — воскликнул Колен. — Что за глупость… Комната круглая!

— Совсем круглая? — спросил профессор. — Вы что, ставили пластинку Эллингтона?

— Да, — сказал Колен.

— У меня тоже есть его пластинки, — сказал д'Эрьмо. — Вы знаете Slap Happy?

— Я больше люблю… — начал было Колен, но, вспомнив, что Хлоя ждет, втолкнул профессора в комнату.

— Здравствуйте, — сказал профессор. Он поднялся по лесенке к кровати.

— Здравствуйте, — ответила Хлоя. — Как поживаете?

— Не важно! — воскликнул профессор. — Вот печень часто пошаливает. Вы знаете, что это такое?

— Нет.

— Еще бы, откуда вам знать, у вас-то печень здоровая. — Он подошел к Хлое и взял ее за руку. — Горячая, не правда ли?

— Я не чувствую, — ответила Хлоя.

— Конечно, — сказал профессор. — Это меня и беспокоит. — Он присел на кровать.

— Я вас послушаю, если не возражаете.

— Пожалуйста. Профессор вынул из своего кармана стетоскоп с усилителем и приложил мембрану к спине Хлои.

— Считайте, — попросил он. Хлоя стала считать.

— Плохо считаете. После двадцати шести идет двадцать семь.

— Да, — согласилась Хлоя. — Извините меня.

— Впрочем, достаточно. Вы кашляете?

— Да, — сказала Хлоя и закашлялась.

— Что у нее, доктор? — спросил Колен. — Это серьезно?

— М-м-м, — ответил профессор. — У нее что-то в правом легком. Но я не знаю, что это…

— Как же быть? — спросил Колен.

— Ей придется приехать ко мне, чтобы я мог ее всесторонне обследовать у себя в кабинете, — сказал профессор.

— Мне не хотелось бы, чтобы она вставала, — сказал Колен. — Вдруг ей опять станет плохо, как сегодня?

— Этого бояться нечего. Я дам вам назначение, но его надо выполнять.

— Конечно, доктор, — сказала Хлоя. Она поднесла руку ко рту и закашлялась.

— Не кашляйте, — сказал д'Эрьмо.

— Не кашляй, дорогая, — сказал Колен.

— Я не могу удержаться, — сказала Хлоя прерывающимся голосом.

— Я слышу какую-то странную музыку в ее легком, — сказал профессор. Вид у него был расстроенный.

— Так бывает, доктор? — спросил Колен.

— Да как вам сказать… — ответил профессор. Он потянул себя за бородку, и она с сухим щелчком вернулась на свое место.

— Когда к вам прийти, доктор? — спросил Колен.

— Через три дня. Мне надо привести в порядок свою аппаратуру.

— А обычно вы ею не пользуетесь? — удивилась Хлоя.

— Нет, — сказал профессор. — Я предпочитаю заниматься авиамоделизмом. А ко мне без конца пристают с консультациями. Вот уже год, как я все вожусь с одной моделью, и у меня не хватает времени довести ее до конца. Я просто прихожу в отчаяние!..

— Конечно, — согласился Колен.

— Это настоящие акулы! — воскликнул профессор. — Я всегда сравниваю себя с беднягой, потерпевшим кораблекрушение, которого со всех сторон окружили эти прожорливые хищники и ждут, когда он задремлет, чтобы опрокинуть его утлый челн.

— Какой красивый образ, — сказала Хлоя и засмеялась, но тихонько, чтобы снова не закашляться.

— Не будьте так доверчивы, милая, — сказал профессор д'Эрьмо и положил ей руку на плечо. — Это совершенно дурацкий образ, поскольку по справочнику, изданному пятнадцатого октября тысяча девятьсот сорок четвертого года, из тридцати пяти видов акул только три или четыре являются людоедами, но и они реже нападают на человека, чем человек на них… Как интересно вы рассказываете, доктор! — сказала Хлоя с восхищением.

Доктор ей явно нравился.

— Это не я, это справочник. На этом я вас покину. — Он громко чмокнул Хлою в правую щеку, похлопал ее по плечу и стал спускаться с антресолей. Правой ногой он зацепил левую, а левая зацепилась за последнюю ступеньку лесенки, и он грохнулся на пол.

— У вас тут весьма оригинальная конструкция, — заметил он Колену, энергично растирая себе поясницу.

— Извините меня, — сказал Колен.

— И кроме того, — добавил профессор, — эта сферическая комната действует угнетающе. Поставьте пластинку Slap Happy, быть может, она примет прежний вид. А если нет, то вам придется ее обтесать.

— Договорились, — сказал Колен. — Могу ли я предложить вам аперитив? Вполне, — сказал профессор. И, прежде чем выйти из спальни, крикнул Хлое:

— До свидания, детка!

Хлоя все еще смеялась. Она сидела в своей широкой кровати на антресолях, подсвеченная сбоку лампочкой, а снизу казалось, что она находится на ярко освещенной эстраде. Свет лампы играл в ее волосах, как солнце в молодых травах, и после соприкосновения с ее кожей золотил все предметы вокруг.

— У вас красивая жена, — сказал профессор д'Эрьмо Колену, когда они вышли в прихожую.

— Ага, — сказал Колен и вдруг заплакал, потому что знал, что Хлоя страдает. Ну, полноте, — сказал профессор, — вы ставите меня в затруднительное положение… И мне придется вас утешать… Минуточку…

Он пошарил во внутреннем кармане пиджака и вытащил оттуда маленькую записную книжечку в красном сафьяновом переплете.

— А это моя… вот, поглядите.

— Ваша? — спросил Колен, стараясь успокоиться.

— Ну да, моя жена, — объяснил профессор д'Эрьмо. Колен машинально раскрыл книжечку и расхохотался.

— Так и есть, — сказал профессор, — это действует безотказно. Все всегда смеются. Но скажите… что же в ней уж такого смешного?

— Я… Я не знаю, — с трудом пробормотал Колен и рухнул в приступе неудержимого хохота.

Профессор д'Эрьмо спрятал свою записную книжечку.

— Ах, все вы одинаковы, — сказал он. — Вы все считаете, что женщина непременно должна быть красивой… Ну-с, так где же ваш аперитив?..