89

На улицах города гражданских жителей было меньшинство, а все военные куда-то спешили, будь то пара усатых пехотинцев-копейщиков под командованием молодого капрала или группа кирасиров, ведущих на поводу лошадей. Видимо, те, кто хотел уехать, уже покинули город, из экипажей остались лишь тяжелые телеги для перевозки каменных ядер и метательных орудий. Капитану повстречалась вереница из трех таких телег, они везли каноны — двулучные катапульты.

Первый же солдат, к кому обратился фон Крисп, сообщил господину капитану, что штаб находится на Центральной площади и пройти туда просто, поскольку все улицы внутри крепости сходятся к ее центру. Промахнуться оказалось трудно, ведь главные улицы были завалены навозом, который не успевали убирать.

На площади, куда вскоре прибыл фон Крисп, он обнаружил огромное количество солдат самых разных полков и просто ополченцев — тысяч пять, не меньше. Судя по всему, здесь формировались выдвигавшиеся на юг маршевые отряды. Если реестровые солдаты вооружались как положено, то ополченцы радовались тому, что у кого было, — топорам на длинной рукоятке, ржавым кавалерийским мечам, охотничьим арбалетам, а то и просто палкам с примотанными кусками крупных цепей — получалось подобие кистеня.

Все ополченцы были обеспечены щитами из досок, стянутых тряпочными бинтами, промоченными в соленой воде. Весил такой щит побольше штатного, зато стоил недорого и не требовал для изготовления драгоценного железа.

Капитан отметил, что кавалерии здесь не было, впрочем, едва ли на площади хватило бы места еще и для лошадей.

Штаб он определил сразу, тот находился в самом важном и большом здании на площади, прежде в нем находилась ратуша, теперь же рядом с гербом города висел герб императора Рамбоссы Лучезарного.

Несмотря на опасения, капитан нашел куда пристроить мардиганца. Специально приставленный солдат следил за тем, чтобы коновязь у штабного крыльца не занимали лошади случайных людей. Оставив жеребца, фон Криспу, чтобы пройти в штаб, пришлось снова предъявлять приказ генерал-графа Штейнбера. После этого его пропустили внутрь, и дежурный капрал проводил его до совещательного зала, где и находился командовавший всеми прибывающими подкреплениями герцог Хотторн.

Герцог оказался высоким седым человеком лет шестидесяти. Он выслушал доклад капитана, произведя на него хорошее впечатление. Видимо, в такую глушь из столицы его выслали за какую-то провинность, выгнали, но доверили важнейшую цитадель на границе с неспокойными провинциями.

— Завтра утром я уже составлю для вас приказ, капитан, а пока — на словах. Вам надлежит выдвинуться далее на юг, до городка Арум, это два дня ходу. Дороги охраняются нашими постами, такого безобразия, как вы описывали, там нет. В Аруме остались арсеналы, здесь же мы все уже истратили.

— Разрешите вопрос, ваша светлость...

— Спрашивайте.

— Чего нам ожидать? К чему готовиться?

— Сейчас из-за Тивира рвется мурпаза Эльдерсай с двадцатью тысячами всадников, это передовой туранский отряд. Берега Тивира лесисты, поэтому пока там успешно действует полковник-барон Литвар, у него пять тысяч пехоты и шесть сотен сборной кавалерии. К сожалению, ему приходится отбиваться и от летучих карсаматских отрядов, которые проникли на побережье, чтобы соединиться с туранскими войсками. В Аруме вам дадут более полную информацию, сюда она приходит с опозданием.

— И последний вопрос, ваша светлость.

— Полагаю, что самый неприятный для меня, — грустно усмехнулся герцог.

— Ночью на нас напала какая-то тварь... В темноте утащила лошадь.

— Только лошадь?

— Да, ваша светлость.

— Где это произошло?

— На холмах, в одном дне пути.

— Да, я знаю, где это. — Герцог обернулся и позвал: — Мессир Агеллон!

От группы беседовавших у стола военачальников отделился человек с длинными волосами и в черном просторном одеянии, из украшений на нем был только оправленный в белое серебро крупный фиолетовый камень на серебряной цепи. Борода и усы подошедшего были подстрижены и завиты, как у дворянина, однако глаза выдавали человека, далекого от утех светской жизни.

— Мессир, это капитан фон Крисп, у него есть что вам рассказать, а я пойду.

— Говорите, — негромко произнес Агеллон, когда герцог ушел.

— Мессир, я видел, как пробудилось кладбище огров.

— В ущелье Гаррота?

— Так точно, мессир.

Агеллон вздохнул и понимающе кивнул.

— Когда-нибудь это должно было случиться, нельзя на таком месте устраивать постоялый двор. Что вы видели?

— Там был огонь, такой яркий, что слепило глаза. Он полыхал, словно карстовая соль в пламени, а раскаты грома были такими, что дрожала земля.

— Не могли ваши люди повредить гробницу?

— Едва ли, мессир, все были при мне, а гулять в таком месте не каждый отважится.

— Это так. Что еще?

— Я видел... Одним словом, наверное, это были призраки, они раскачивались между деревьев и, мне показалось, повторяли слово «отмщение».

— Значит, ущелье Гаррота теперь закрыто, это главная новость и очень важная. Что еще?

— На холмах неизвестная летающая тварь утащила у нас лошадь.

— Почему вы думаете, что летающая?

— Сначала она кричала и кружила над нами в темноте, потом замолчала — и раз, утащила лошадь.

— И вам, конечно, интересно, что это такое? — невесело усмехнулся мессир Агеллон.

— Тут не до интересу, мессир, знать бы, с чем имеешь дело и как можно от этого защититься.

— Скорее всего, это была калхинуда. Круг Хиввы дал трещину, оттуда могли проскочить одно-два чудовища.

Капитану показалось, что в «одно-два» мессир и сам не очень верит.

— А бороться с ним можно только огнем, никакая сталь их не берет.