72
Утром, еще до рассвета, невольников подняли, раздали сухари и конину, потом — воду и инжир. Все жевали не спеша: какой смысл ломать зубы, если в дороге нечем заняться?
Заложив за щеку половинку сухаря, Питер сходил на то место, откуда вчера наблюдал за городом. Сейчас с этой точки было видно значительно лучше, белые дома плавали в предрассветном голубом тумане, к бледному небу вздымались синие кипарисы, и ничто не нарушало холодной тишины.
Подошел Крафт и встал рядом.
— Крафт.
— Ну?
— А этот город — он есть?
— Чего?
— Я смотрю на эти дома, безлюдные улицы, и мне кажется, что этот город такой же, как и те, что были в степи.
Крафт удивленно посмотрел на Питера.
— Да ты свихнулся.
— Стройся, дармоеды!
Это был сержант Уэйт.
— Да, стройся!
А это уже Гудьир. Несмотря на строгий наказ капитана насчет пьянства на марше, он пованивал сивухой, как видно протащив на одну из телег бочонок хереса.
Когда солнце взошло, колонна уж маршировала на юг по однообразной и бесконечной степи. Дорога здесь оказалась шире и оживленнее, иногда попадались возы, но богатых экипажей не было.
Вскоре началась обычная изнуряющая жара, солнце заняло едва ли не половину небосвода, и горизонт потек, один за другим стали громоздиться миражи.
За час до полудня сонные собаки неожиданно прибились ближе к людям и залаяли, обращая морды на юго-запад. Питер встал на цыпочки, чтобы разглядеть то, что так их напугало, но увидел лишь промелькнувшие вдалеке тени.
— Что там? Что? — забеспокоились невольники.
— Чего видно? — спросил у рейтара пехотинец из охраны.
— Должно, карсаматы, — ответил тот после паузы. — Навстречу туранам торопятся, сволочи.
И сплюнул на обочину.
На исходе второго дня после выхода из Киноса, когда впереди замаячили крыши крупного города — Гринвальда. капитан неожиданно приказал свернуть вправо — на едва заметную дорогу, скрывавшуюся за двумя глинистыми холмами.
Запрыгали по ухабам телеги, вдоль дороги блеснула в ямках голубая вода в нежном обрамлении соляных кристаллов.
— В лужи не наступать! — распорядился фон Крисп, проскакав вдоль колонны.
— Не наступать, твари безмозглые! — дублировали команды капитана старательные сержанты.
— Куда они нас тащат? — стал озираться Густав. — Я надеялся, что пораньше придем в город, отдохнем в тени садов.
— Так тебя в сады и пустили, — усмехнулся Спирос, улыбка на его лице казалась зловещим оскалом.
— Ну хоть в пригороды, должны же мы с дороги передохнуть, обмундирование получить, оружие.
— Какое тебе оружие? До туранов еще топать и тощать, — возразил ему Витас.
— Откуда тебе знать? Может, мы придем в Гринвальд, а там уже все...
— Что — все?
— А тураны побывали или хотя бы карсаматы. Вон их сколько проскакало — тыщ пять или более.
— С чего решил, что тыщ пять? — спросил Крафт.
— Слышал, как солдаты говорили.
— Брешешь ты, — вставил слово Витас.
— Озеро! — воскликнул Питер с некоторым оттенком недоверия. Откуда здесь, на выжженной земле, водоем с небесно-голубой водой?
Вода появилась из-за холма так неожиданно, что невольники начали это обсуждать, не веря глазам.
— Одежду не стирать, башмаки не мочить! Самим ополоснуться можно! — прокричал капитан, проскакав в обратном направлении.
Колонну остановили на берегу, еще раз повторив, что пить и стирать в этой воде нельзя.
— Мертвое озеро, — сказал Крафт.
— Почему мертвое? — спросил Питер.
— А потому что в нем дохлятина плавает! — громко объявил Густав, указывая на раздутый труп лошади в ста ярдах от берега.
— Лучше бы там ты плавал, — обронил Витас, сбрасывая утлую, едва не распадавшуюся одежонку. — Кто первый караулить будет?
— Я буду, — вызвался Спирос.
— А я искупаюсь, сто лет в воде не был, — сказал Крафт. — Пошли, Питер.