61
На другой день Спирос сумел подняться на ноги, и Питер еще до завтрака помог ему смыть с лица засохшую кровь, однако рубаха спереди была сильно испачкана, и лаже в ряду грязных сотоварищей в затертых донельзя робах он заметно выделялся. Оба глаза закрывали синяки, накануне рассеченные брови склеились запекшейся кровью, одно ухо посинело, другое стало лиловым.
— На что я похож? — спросил он у Крафта.
— На клумбу. Но то, что ты можешь ходить, — хорошо. Я думал, проваляешься дня три.
— Я бы и провалялся, только какой резон? Вдруг всех хилых обратно отправят в казенные люди? Нет уж, я на войну хоть на одной ножке, но допрыгаю.
— Ты бы посидел сегодня в шатре, не думаю, что тебя кто-то хватится, — предложил Питер.
— Ты не знаешь сержантов, — возразил Крафт. — Раз он может ходить — пусть идет, не хватало еще, чтобы его здесь добили.
— Нет, — Спирос слабо отмахнулся, — они на мне порядочно оттянулись, едва ли я им нужен.
И он остался стоять, держась за бок.
— Эй вы! Жрать-то поспешите — к каше пареную морковку дают! — сообщил Густав, возвращаясь со своей порцией.
— Лучше бы хлеба дали, — пробурчал Крафт. — Где те лепешки, что давали поначалу? Я к ним, между прочим, успел привыкнуть.
— Хорошо, что хоть кто-то шутит. — Спирос, прихрамывая, отправился за Крафтом и Питером.
Получив причитавшееся и одну ложку на троих, они вернулись к шатру, где доедал свою кашу Густав.
— Сдается мне, они стали на нас экономить, — сообщил он. — Мяса и жира совсем не чувствуется, а раньше мне попадались приличные куски.
— Чего же ты хочешь — людей нагоняют все больше, уже тыщи за полторы набралось, — пояснил Крафт. — И потом, раз со жратвой наступает ухудшение, значит, скоро двинут навстречу героической смерти.
— И ты так спокойно об этом говоришь? — удивился Густав.
— От судьбы не уйдешь, кому суждено помереть — бегай не бегай, а доли не избежать. Ну-ка дай ложку, раз освободилась.
Густав нехотя отдал ложку, хотя свою порцию каши и моркови уже доел.
— Неужто никто не выживает в первом бою? — спросил Питер.
— Почему, случается и такое, только... редко очень.
— Но ведь ты же выжил, Крафт! — обиженно воскликнул Густав.
— Дык я туранскую конницу видел не ближе ста шагов, мы в резерве стояли, за пригорочком. Но резерв не понадобился, отбилась пехота, правда, первые три рубежа порубили в капусту.
Густав вздохнул и, забрав миску, пошел ее сдавать.
Проводив его подозрительным взглядом, Крафт повернулся к Спиросу:
— Слышь, раненый, тут кой-чего вчера случилось — ты должен знать.
— Что-то хорошее? — Спирос смотрел, криво повернув шею, пытаясь жевать коренными зубами правой стороны, она оказалась наименее пострадавшей. Аппетит у него отсутствовал, однако Спирос понимал: если не пытаться есть, можно загнуться.
— Это как посмотреть. Одним словом, — Крафт нагнулся к Спиросу и понизил голос: — мы тут с молодым пехотинцем за тебя немного поквитались.
Они с Питером заговорщицки переглянулись.
Спирос перестал есть.
— Что значит поквитались?
— А уработали кольями двоих из шоблы Рафтера.
— Когда же вы ухитрились? — Спирос почему-то не обрадовался.
— Как только ты уснул...
— Я не уснул, я потерял сознание.
— Да? А я думал, ты уснул. Ну неважно, одним словом, подкараулили одного, и я его обработал, а Питер меня прикрывал.
— Я плохо прикрывал, второй наскочил на Крафта и ударил его.
— Ага. — Крафт хохотнул, но, спохватившись, огляделся. — Ухо до сих пор побаливает, но Питер сразу исправился, свалил второго и чуть пополам не разорвал — прямо оттаскивать пришлось.
— И что — вас никто не видел?
— Нет, конечно, мы вовремя сорвались, хотя Рафтер гадать не будет, знает, кто и за что.
— Хорошего в этом ничего нет, в схватке с ними мы не вытянем, уже в эту ночь они могут нас порешить.
— А что ты хотел — ждать, когда следом за тобой отделают меня или Питера?
— Я тебя не упрекаю. — Спирос протянул Крафту тарелку. — Возьми, я больше не могу.
— Спасибо, хорошо, что Густава нет, а то бы он напросился на добавку.
Крафт подцепил одну ложку, остальное отдал Питеру.
— Ну-ка стро-о-ойся, верблюды облезлые! — раздался голос сержанта Уэйта.
Питер бегом отнес посуду и успел встать в строй. Гудьир тоже явился к построению, однако выглядел ужасно — под глазами огромные мешки, разукрашенные еще не сошедшими синяками.
— Морду попроще сделай, а ты башку пригладь, не могут у солдата волосы растопыром стоять, — раздавал указания сержант Уэйт, прохаживаясь вдоль строя. — Это не рота, это шайка помойных крыс, вот что я вам скажу. Ну как показать таких капитану?
Поравнявшись со стоявшим во втором ряду Спиросом, сержант остановился, сдвинул каперку на затылок и сказал:
— Ну-ка ты, пестрый, выйди сюда.
Стараясь не кривиться от боли, Спирос кое-как выбрался, однако держаться прямо ему было нелегко. Обойдя вокруг его ссутуленную фигуру, сержант Уэйт задал закономерный вопрос:
— Что с тобой случилось, солдат? На тебя напали разбойники по дороге из Хаски?
— Нет, сэр, это я неудачно упал в дрова.
— Да? Ну что ж, сдается мне, я знаю, о каких дровах идет речь. Тут двое из интендантского отделения тоже попали в те же дрова. Ну ладно, позже разберемся — становись в строй, а теперь, рота, налево повер-тайсь! К арсеналу шаго-ом марш!
