58

За два дня без капитана фон Криспа Первая рота заскучала, его учение было трудным, но интересным, а эмоциональные объяснения упражнений позволяли солдатам на время забыть, что они невольники. Лейтенант Горн, поставленный вместо капитана, старательно повторял его слова и как мог муштровал роту, заставляя выполнять одни и те же приемы. Он не мог добавить ничего нового, поскольку ни в одной кампании еще не участвовал.

— Скорей бы наш капитан вернулся, — сказал Спирос вечером, когда они лежали под пологом шатра. Пахло полынью, заморенные ее горьким вкусом блохи отступили, позволяя солдатам спать без мучительных почесываний.

— Тебя порадует приезд капитана, а меня не очень, — негромко заметил Питер.

— А чего так?

— Если он наконец вспомнит, где меня видел, может убить на следующем же занятии. Ты же видел, как это делается.

— Да уж видел, — согласился Спирос. Питер имел в виду жестокую расправу над пьяным Гудьиром.

— А что плохого, если вспомнит, где тебя видел?

— Понимаешь... — Питер придвинулся ближе. — Когда разбойники захватили обоз, в котором я ехал, он был вместе с ними.

— Кто был с ними?

— Ну, капитан был с карсаматами заодно.

— С чего ты взял?

— С того, что я начал его молить помочь мне и высвободить из плена, стал обещать ему... одним словом, все, что угодно.

— А он?

— А он только усмехнулся, и они вместе с самым главным разбойником уехали. Меня же избили карсаматы.

Они помолчали. Было слышно, что многие в шатре уже храпят.

— Плохи твои дела.

— Вот и я о том. Потому он и вызвал меня из строя, чтобы понять, кто же я.

— Может, еще обойдется, ты ведь тогда нежным мальчиком был, сам же говорил — малкуд посещал. А теперь вытянулся, в плечах шире стал, да и лицо, наверное, совсем другое.

— Лишь на это и надеюсь. — Питер вдохнул. — Только напрасны мои надежды, он ко мне все пристальнее присматривается и, чую я, скоро вспомнит.

— А ты это... ты не признавайся.

— Как это? — Питер приподнялся с соломенного тюфяка.

— Прикинься дурачком, мол, извините, господин капитан, сэр, — не припомню. Скажи, что на голову стал слаб после того, как Гудьир тебя палкой огрел, нас же там крепко били, ничего удивительного, что память поотшибало.

— А что... — после продолжительного молчания произнес Питер. — В этом что-то есть. Нас действительно крепко били, и как-то раз мне здорово досталось по голове.

— Вот и я об этом. В любом случае это хоть какая-то отговорка — вдруг поверит?

— Пожалуй, так я и поступлю, если дойдет до опознания.

После недолгого молчания Питер позвал:

— Спирос!

— Ну?

— А как ты думаешь, что делал среди разбойников наш капитан?

— Наверное, он их покрывал и получал за это деньги.

— Возле города должны были начаться посты...

— Ну вот, а он эти посты, наверное, снимал, чтобы карсаматам было сподручнее грабить.

— Спирос, — снова обратился Питер через какое то время.

— Ну? — Спирос зевнул. — Чего тебе?

— А мне жалко, что наш капитан преступник... Он мне нравится, хорошо нас обучает, а еще Гудьиру ногой наддал.

— Да уж, наддал так наддал. Ладно, давай спать.