54

Капитан ехал вдоль чахлых кустиков, тянущихся справа от дороги, а слева в полумиле виднелись крыши Лонгрена. Впереди белели остовы двух заброшенных мельниц с пустыми оконными проемами. Если Ханс следовал договоренности, он уже должен был сидеть на месте.

Фон Криспу хотелось проверить, пришел ли стрелок, однако кто знает, возможно, карсаматы, укрывшись в рощах, уже следят за ним. Впрочем, пока капитан ничем не рисковал: даже если стрелок не явится, он возьмет у Теллира положенную мзду и отправится восвояси.

Капитан вспомнил об эртадонте, это чудовище тоже могло сейчас наблюдать за ним, неизвестно, чему научил его хозяин.

«А если он почуял и сожрал Ханса?» — Эта мысль пришла столь неожиданно, что фон Крисп натянул поводья и остановил лошадь.

— Чушь все это, возьми себя в руки! — произнес капитан вслух.

Когда он вернулся к месту засады, то, вопреки ожиданиям, не заметил в дорожной пыли никаких следов, указывавших на скрытую ловушку. Возникло опасение, что слуга ничего еще не сделал, однако, приглядевшись, фон Крисп приметил на одном из деревьев кольцо проволоки.

— Корнелий!

— Я здесь, ваше благородие! — Из куста высунулся слуга.

— Хвалю, на дороге совсем ничего не видно. Давай-ка проверим, я проеду рысью, а потом ты подсечешь кованку.

— Я готов, ваше благородие.

Капитан отъехал на несколько шагов и перевел мардиганца на рысь. Как только он миновал засадное место, кованка взвилась и завибрировала, туго натянутая проворной рукой Корнелия: тот несколько раз обернул ее вокруг ствола, и теперь можно было не сомневаться, что снасть держится крепко.

Фон Крисп остановился, развернул лошадь и сказал:

— Отлично, если так же сработаешь — им от нас не уйти. А где твой топор?

— А вот, под кустиком.

— Не знаешь, что с ним делать?

— Знаю, ваше благородие, это чтобы не мешался, да и хватать удобнее, когда время подойдет.

Капитан подъехал ближе.

— Что-то раньше я не замечал за тобой таких повадок. Корнелий. Ты что же, из воров будешь?

— Что вы, ваше благородие, как можно! — замахал руками слуга. — Батрачил я, всю жизнь батрачил, а еще детей нянчил у купца одного, целых два года.

— Вот ты где всему обучился — и стряпать, и стирать?

— Так точно, ваше благородие.

— Прямо стряпуха. — Капитан усмехнулся. — Только ухватки разбойничьи у тебя имеются, вон как кованку спрятал, не углядишь.

— Ну... — Слуга пожал плечами, пряча глаза. — Было по молодости — скот воровали.

— И отбивались, случалось?

— Когда догоняли, конечно, отбивались. Только на мне крови нет, ваше благородие, Я людей не губил.

— А топором что же, пугал только?

— Топор скотокраду лучший инструмент, бывало, как угоним скотину, так сразу в ближайшую балочку, там головы посрубаем и давай свежевать. Мясо в шкуру заворачиваем, а требуху с костями в ямы прячем и кровь пылью присыпаем, чтобы никто не дознался, что тут приключилось. Шкуры на телегу — и на рынок, продать подешевле да побыстрее.

— Стало быть, тогда ты и научился следы на дороге подделывать?

— А то как же, это дело серьезное, мужички по следам придут — не помилуют. Один мой сподручник однажды рукой махнул, дескать, и так сойдет, потом три дня на колья надетый умирал. Сам поплатился и на нас навел, насилу убежали.

Они помолчали, прислушиваясь к звукам с другой, параллельной дороги, где, позвякивая кольцами на постромках, двигалась подвода на быках. Сердитые окрики возницы разносились далеко.

— Я тебе какое жалованье плачу?

— Дык на четыре рилли уговаривались.

— И чего, я тебя никогда не обижал?

— Мне много не надо, пока я при вас, и то хорошо.

— Ладно, что было, то было, если сегодня живым останусь, получишь золотой.

— Золотой?!

— Да, так что бей вернее, когда время придет.