30

В приемной фон Криспа встретил капитан-секретарь, канцелярская крыса, никогда не державшая в руках ничего тяжелее гусиного пера. Заметив вошедшего, он сверился со списком, затем демонстративно открыл громоздкую луковицу-часы и только после этого уточнил:

— Капитан фон Крисп?

— Так точно, велено явиться к генерал-графу.

— Вы очень точны — это похвально.

«Да пошел ты!» — мысленно ответил фон Крисп.

— Ну так что — меня примут?

— Примут, капитан, но чуть позже. Сейчас у генерал-графа незапланированное совещание.

— Незапланированное?

— Командующий приморской армией герцог Хотторн прибыл лично, — шепотом добавил секретарь.

— То есть все настолько скверно? — попытался угадать фон Крисп.

— К мятежникам присоединились еще несколько провинций.

— Понятно, значит, война будет долгой.

— Не то чтобы долгой, но...

За дверью послышался звон шпор, она распахнулась, и появился увешанный регалиями седой и грузный генерал-граф Штейнбер.

— Кто тут у нас? А-а, фон Крисп, заходите. Предписания для вас уже заготовлены.

Капитан вошел в огромный и сумрачный кабинет, где висел сизый сладковатый дым. Всему гарнизону было известно увлечение генерал-графа ароматическими курениями, и ему откуда только возможно тащили ароматные палочки.

За длинным совещательным столом никого уже не было, но по тому, как живописно выглядели разбросанные карты приморских провинций, капитан представил, какие страсти здесь кипели несколько минут назад.

— Капитан фон Крисп... Капитан фон Крисп... — бормотал генерал-граф, перебирая лежавшие на столе документы. — Да где же эти бумаги? Ничего теперь не найти.

Лишь перебрав несколько пачек, он нашел нужный документ.

— Ага — вот! Вы сейчас где живете, капитан?

— Тут неподалеку, ваше сиятельство, в Рийне.

— Придется переехать в Хаски. Знаете, где это?

— В сорока милях к югу.

— Правильно, в окрестностях Хаски находится гора Тонзур, на ней обычно становятся лагерем рекруты для обучения ратным наукам. В ближайшее время из Датцуна туда перебросят казенных людей, потом из других мест — предполагается собрать не менее трех тысяч. После короткого обучения двинем их навстречу мятежникам, а в ваши обязанности будет входить инспектирование лагеря и обучение трех рот, которые вы поведете в бой.

— То есть...

— То есть вы должны проследить, чтобы они имели хоть какую-то выучку.

— Кем они будут, ваше сиятельство?

— Разумеется, не конные гвардейцы, на мечах за две недели тоже никого не обучишь, значит, остается одно — копейщики. Их можно тратить без счета, поскольку это казенные люди, проданные хозяевами задешево.

— Стало быть, ни на что не годные или спесивые.

— Почти что так. Помнится, лейтенантом вы командовали в полку ротой, собранной из какой-то сволочи?

— Так точно, ваше сиятельство, сплошь были воры. Я трижды водил их на штурм Солемских высот и трижды обновлял состав.

— На Солемах было горячо. — Генерал-граф вздохнул. — Много было с ними возни?

— Десятую часть перебил собственными руками, ваше сиятельство, приходилось ставить в тылу арбалетчиков, чтобы эта сволочь шла на редуты.

— Ну, раз опыт есть, вам и быть у них командиром.

— Какая у нас будет задача, ваше сиятельство? — спросил напрямик фон Крисп. Вопрос был за пределами субординации, но капитан знал, что генерал-граф, как старый солдат, не обращает внимание на подобные мелочи. Их разговор уже выходил за пределы правил субординации — обыкновенный пехотный капитан и третий после наместника человек в провинции.

— Задача простая — продержаться до подхода легионов императора. В столице уже знают о мятеже, на неделе войска встанут на марш.

— Через месяц будут у нас?

— Да, уже через месяц. Не скажу, что все так уж просто — мятежники собрали стотысячное войско, к ним примыкают не только враги императора, но и кочевники — в надежде пограбить.

— Уверен, когда подойдут легионы, кочевники присоединятся к нам, ваше сиятельство.

— О, они отлично держат нос по ветру. Однако все свои силы мятежники применить пока не могут, войска разношерстные, еще недавно эти князьки воевали друг с другом, поэтому управлять таким сбродом будет нелегко.

— Против такой армии и казенные рабы что-то смогут сделать.

— На это я и надеюсь. Конечно, против конницы туранского хана им не устоять, но регулярных войск у нас пока крайне мало — двадцать тысяч против ста. Конечно, что-то еще наберем ополченцами, но вся надежда лишь на легионы.

Они помолчали.

— Ну ладно, разболтался я, вот документы, подорожная и, самое главное, табель на переезд и наем квартиры — четыре золотых и двадцать серебряных рилли.

— Благодарю, ваше сиятельство! — Капитан не в силах был сдержать радость: в его положении эти деньги были как глоток воздуха для утопающего.

— Желаю удачи, капитан, и хотелось бы поскорее услышать ваш доклад о готовности трех рот к выступлению.

— Приложу все силы, ваше сиятельство.

Покинув штаб гарнизона, фон Крисп перешел в соседнее здание, где располагалось казначейство. Сидевший в окошке крючкотвор с замусоленными лейтенантскими орлами внимательно изучил поданный табель и косо посмотрел на капитана, как будто тот был каким-то бродягой. Потом долго переписывал что-то в учетную книгу, присыпал чернила песком и лишь затем ушел в другую комнату, где долго лязгал ключами и гремел крышками железных ящиков. Наконец он вернулся, подал капитану на подпись книгу и только потом, словно со своими, расстался с деньгами, выложив их двумя столбиками на кожаную подушечку.

Фон Крисп сгреб монеты и довольный покинул казначейство.