Книга: Все прелести Технократии
Назад: Глава 18
Дальше: Глава 20

Глава 19

Тонко звенящий супер-фон выдернул Барока из размышлений.
– Рудольф, это четвертый сектор. Координатор.
– Здесь Рудольф, слушаю, – Барок поудобнее пристроил тонкую пластину на ухе.
– Сеть развернута в соответствии со схемой, операторы готовы, ждут приказа. Можно подключаться.
– Начинаем, – Барок вытащил из герметичной коробочки, стоящей перед ним, обруч из черных пластинок и аккуратно одел его на голову.
Покачнулся: перед внутренним взором появилось разбитая на две части картинка звездного неба. Два «Индикта», включенные в общую экспериментальную сеть, исправно транслировали неподвижно висящее вокруг звездное великолепие.
– Внимание всем, – Барок начал отдавать приказы резким, сухим голосом. – Начинаем экспериментальный запуск программы «Деактивация». Все операторы готовы и находятся на своих местах. Напоминаю: целью эксперимента ставится поглощение энергетического потенциала искусственного тела под названием Объект «1», проходящего через зону действия сети. Инструкции получены, взаимодействие определено. Координаторы секторов и объекта – доложить готовность.
– Первый сектор – готов.
– Второй сектор – готов.
– Третий сектор – готов.
– Четвертый сектор – готов.
– Объект «один» – готов.
Пять напряженных голосов по очереди пролаяли короткие доклады, и в коммуникационном пространстве ком-конференции наступила тишина. Двадцать четыре блестящих шарика, самостоятельно (!) забравшиеся на орбиту, замерли в ожидании. Двадцать четыре уникальных прибора, двенадцать операторов, включая самого Барока. Четыре сектора по три оператора в каждом. Невидимая паутина раскинулась на орбите, готовясь поймать в свои сети любого, кто осмелится пройти через ее неосязаемые нити.
Двадцать четыре шарика. Три месяца упорнейшего труда. Развернутая производственная лаборатория, работающая сутки напролет. Три десятка подготовленных специалистов. И сейчас они должны были показать, чего достигли за все это время. Показать, куда ушли средства из не такого уж и большого бюджета планетного объединения.

 

Академический Совет Технократии принял условия Рудольфа. Не мог не принять. И Барок, то есть, Рудольф, конечно же, вошел в Совет в качестве полноправного члена.
Сам Рудольф был счастлив. Счастлив так, как может быть счастлив человек, который получил исполнение своей мечты. Причем не единовременно, в виде подарочной коробки, перевязанной бантиком, а процессом. Длящимся и длящимся. Уважение, восхищение, почет. Исстрадавшееся за годы неудач эго Рудольфа купалось во всем этом, как в теплом океане. Он с головой погрузился во все научные перипетии процесса создания «Индиктов».
Барок его щенячьего восторга не разделял. Нет, он радовался за милягу Руди; должно же быть у человека хоть что-то хорошее в жизни. Но если Рудольф уже получил то, к чему стремился, то до осуществления мечты Барока было еще шагать и шагать. И Барок тоже трудился. Не менее упорно, чем Рудольф, но в несколько ином плане.
Технократии повезло. Ее интересы пока совпадали с бароковскими, принося немалые дивиденды раздувающемуся от гордости (можно подумать, это они сами все сделали) Академическому Совету. Малыши «Индикты» уже вовсю трудились по невеликому хозяйству Алидады, почти полностью покрывая потребности мелких поселений. Положа руку на сердце, они бы уже и Либрации дали столько энергии, сколько надо, но Барок сознательно скрывал информацию об имеющихся производственных мощностях. Хозяйствующие «гении», заседающие в Совете, непременно заставили бы их обслуживать и столицу (как же, столько денег зря тратится на энергетику), а Барок смотрел несколько дальше.
Пока потребление энергии на Алидаде упало незначительно, и сервисные группы механиков, регулярно посещающие орбитальный преобразователь, купленный по дешевке в соседнем слое Азиатского Содружества, ничего необычного не увидят.
Кстати, азиаты, как их называли в Технократии да и во всей галактике, оказались очень мудрыми людьми. В рукаве Стрельца отметились три государства: РФМ, Сакс-Союз и собственно Азиатское Содружество. Но если первые двое законсервировали свои слои, оставив обжитые планеты с минимумом обустройства и контроля, то азиаты как могли, «прикармливали» соседей в Авангардах, не скупясь на затраты и не стараясь получить немедленную выгоду. Их орбитальные преобразователи стоили чуть ли не вдвое дешевле, чем у конкурентов. Процент отчислений с энергии, переведенной в мегаватты, был почти настолько же ниже. Запчасти производились и складировались тут же, в рукаве Стрельца. Бригады наладчиков – тоже. Барок прекрасно понимал, для чего все это делается. Если в один прекрасный момент галактическим империям потребуется резкое расширение, то конкурентов у Азиатского Содружества не будет. Да и регулярные визиты сервисных групп позволяли получать четкую и полную картину о состоянии экономик каждого мира, ибо лучше индикатора, чем расход потребляемой энергии, придумать сложно.
Поэтому-то Барок и осторожничал в переводе Либрации на автономный режим. Когда выработка энергии упадет в ноль, тут и мертвый зашевелится. Как так? Преобразователь не работает, а планета живет обычной жизнью. И дело даже не в отчислениях, как все прекрасно понимают. Альтернативные источники энергии, способные удовлетворить потребности целой, пусть и плохо заселенной, но планеты? Да завтра орбита Алидады будет закрыта сплошным панцирем из крейсеров штурмфлотов всех государств галактики.
В принципе, рано или поздно, но это случится. Тут Барок иллюзий не питал никаких. И то, что ни в каком виде Технократия не будет способна противостоять ни одному из государств – понимал тоже. Собственно выхода тут было два: продаваться кому-нибудь, или выкладывать все наработки Рудольфа в открытый галактический доступ, чтобы все отстали. Очевидные достоинства и недостатки были у обоих вариантов, но Бароку было наплевать, как поступят ученые мужи. Он к этому времени планировал отбыть, оставив всю Технократию вообще и бедолагу Рудольфа в частности расхлебывать всю эту кашу, в которую они самозабвенно лезут.
В этом и состоял его «дьявольский» план. Ему плевать было на амбиции Совета, страдания Рудольфа и все остальное. Его волновала только возможность проверить одну теорию, на которую он набрел, пока вынужденно бездельничал, предоставив Рудольфу возможность творить.

 

– Еще раз напоминаю, что перекачка энергии на индикты 1 и 2 осуществляется одновременно, с установленной скоростью передачи. Кто сорвет график передачи, самого засосу.
По ком-пространству прокатились короткие смешки.
– Посмеялись? – тоже чуть улыбнулся в микрофон Барок. – А теперь за дело. Начинаю отсчет для Объекта «1». Пять, четыре, три, два, один. Старт!
Объект «1», в нормальной жизни представлявший из себя орбитальный грузовичок с почти выработанным ресурсом, зажег габаритные огни, несильно осветил пространство вокруг себя сполохами пламени из подразбитых отражателей дюз и, медленно набирая скорость, почапал себе в точку с заданными координатами. Траектория его полета на последнем прямом участке проходила ровно по центру схемы из двадцати четырех «индиктов».
Барок из всего эксперимента хотел знать все. Вот прямо таки совсем все. Скорость «изъятия» энергии из грузовика, объем этой энергии. Скорость передачи отобранной энергии на номера 1 и 2, которые висели на его обруче. Состояние самого грузовика после прохождения схемы. Физическое здоровье «экипажа» (в грузовик засунули двух небольших полусобак, выловленных в лесах Алидады) до и после «контакта».
– Десять секунд до входа в схему, – доложил бесстрастный голос. Барок не разобрал кто именно. Да и неважно это сейчас. Ну же….
– Девять, ….шесть…., три…, одна. Есть контакт!
Барок вздрогнул. Картинка, которую «Индикты» транслировали ему в голову, вдруг расширилась, отошла назад, охватывая большой кусок орбиты Алидады. Вот даже как? При активации «индикты» образовали не только геометрически расположенный в пространстве рисунок. Объединившись в ком-пространство, операторы создали еще и единое полотно воздействия? Так что ли? Интересно.
Как бы то ни было, но теперь Барок со своего места просматривал каждую точку, участка орбитального пространства, на котором расположилась их схема.
Вдали, почти на грани диска Алидады неподвижной горой висела туша преобразователя. Они специально постарались уйти от нее как можно дальше, чтобы индикты не перехватили ничего из ее полей. Но вот величественную неподвижность космического пространства перечеркнула небольшая искорка. Искорка росла, росла, и, наконец, превратилась в огненный выхлоп, следующий за темным силуэтом старенького грузовичка.
– …. Есть контакт!
– Ждем, – пролаял в микрофон Барок. – Не трогаем его без команды.
Ком-пространство ответило мертвой тишиной. Грузовичок все ближе и ближе подбирался к геометрическому центру схемы.
– Внимание – подал голос Барок. – На счет «три». Пошел отсчет: раз, два, три…..
И мир вокруг него изменился. Он раздулся невиданным пузырем, пошел переливаться всеми цветами радуги. Голова запульсировала, надуваясь.
И-и-и…. и все кончилось. В одно мгновение. Объединенная мощь двадцати четырех «индиктов» высосала батареи и преобразователи грузовика меньше чем за секунду. Коротко пшикнули невидимые нити узора, и почерневший грузовик с погасшими в одночасье огнями медленно поплыл по баллистической траектории, удаляясь от все так же неподвижно висящей в пространстве схемы.
Что там с «экипажем» и приборами на корабле, Рудольфу доложат позже, а сейчас перед Бароком стояла другая задача. Операторы, выполняя приказ, равномерно и методично наполняли оба привязанных к голове Барока «индикта». А те, в свою очередь, послушно транслировали полученную энергию напрямую в сознание, потихоньку раздувая это самое сознание до состояния перекачанного воздушного шарика.
Но в этот раз все было по-другому. Сейчас Барок знал, что он хочет. Благодаря проглоченной заранее пачке лолли (полосок, сделанных из сушеной бойджи, с которыми Барок теперь не расставался) на задней стенке его сознания приглашающе распахнулась небольшая дверь, ведущая в уже совершенно не пугающий полумрак. В этот раз Барок пойдет туда не один. И не погулять.
Сейчас он войдет туда как хозяин, принося то, что имеет ценность в этом месте.
Пш-ш-ш-ш…. Ну, конечно же, все произошло бесшумно. Сознание само дорисовало и гудящую струю и сорванную с петель «дверь» полумрака. Но не это было важным. А то, что на волне врывающейся в полумрак необузданной энергии, Барок получил то, что хотел. Ну, в смысле он получил ответ на его предположение. Ответ был «верное направление».
– Домо-о-о-й! – заревел Барок, врываясь в полумрак, как только дверь стала проходима после того, как он сбросил через нее все накопленную энергию. В этот раз пришлось постараться. Орбитальный грузовик – это вам не полусдохший бот, энергии там – ого-го. Но у него получилось. Во всех смыслах.
Через полумрак, как и во все разы до этого, пролегла прямая и ровная дорога, теряющаяся в необозримой дали. Такая же…, но не та же. Все разы до этого волны полумрака раздавались в стороны только на первых двух шагах. Дальше шло катастрофическое сужение, которое не пускало Барока ни на шаг дальше его проклятых пяти. Прозрачная стена – и все. И вот – Барок нашел, как расширить проход.
– Домо-о-о-й! – и через полумрак пролег тоннель, напоминающий бутылку. Вид изнутри.
Энергии не хватило, чтобы расширить тоннель на всей протяженности, всего лишь на первых сотнях метрах, но и этого было вполне достаточно. Барок всего лишь хотел проверить правильность своей гипотезы. Проверил…, детос тагоч.
Тоннель действительно расширился. И, судя по всему, энергия, полученная от «индиктов», на самом деле может его расширять. Но….. Барок стеклянными глазами смотрел на уходящую вдаль дорогу, совершенно не представляя, что ему теперь делать.
Он может расширить (и расширит, будьте покойны) тоннель до любых размеров. Может обокрасть и лишить энергии все корабли и все преобразователи на всех планетах рукавах Стрельца. Обладать любой мощью, которую сочтет нужной (а, кстати, здорово Рудольф придумал со своими «индиктами»: в прошлой жизни Баррокаин зуф Истадуч-он и помыслить не мог управлять источниками энергии такой силы). Но это все не давало ему ровным счетом никакой надежды: проклятая дорога по-прежнему не пускала его дальше пяти ненавистных шагов.
– Что?! Что тебе надо?! – Барок колотился о твердую как каменная стена невидимую преграду. – Как тебя пройти?!
Дорога, проложенная сквозь волны полумрака, может теперь быть какой угодно широкой. Она все равно остается недоступной для Барока. Его не пропускает не ширина канала, а нечто другое. Но что?
Или это справедливо для всех перемещений по полумраку? Напрактиковавшееся сознание тут же услужливо выстроило переход их помещения на улицу. Барок сделал пробный шаг. Нет, здесь все в порядке. Можно идти.
Не выпускают с Алидады? Проверим. Барок, пользуясь памятью Рудольфа, представил себе орбитальный преобразователь, на который однажды занесло «соседа». Через полумрак тут же пролегла дорога, в конце которой чернел космос. На Барока пахнуло холодом. Нет, спасибо, он просто проверял. Дорога исчезла.
Так, понятно, расстояние и привязка к космическим объектам роли не играет. Тогда что? Чем отличается его дом от Алидады? Другой мир?
Барок, как мог, представил себе параллельный мир. Ну, как получилось, так и представил. Наудачу. И вздрогнул. Появившаяся короткая дорога была подсвечена багровыми сполохами пляшущего пламени. Ну и фантазия у него, однако…. Хм, интересно, конечно, но он сейчас, как бы это поточнее сказать… не в форме. Но проверить-то надо. Барок сделал пару шагов. Лицо обдало жаром, испуганные волны полумрака с почти различимым писком разбежались в стороны, но никакой преграды он не ощутил. Да что такое-то? Чем Желтый Лепесток его мира хуже только что придуманной бредовой фантазии?
О. Барок чуть нахмурился. А, может, он неправильно ставит вопрос? Не «куда» его не пускают, а «когда»?
Н-на! Перед Бароком пролегла тропа, выводящая его вчера на поляну перед домом…. Ну? И?
Есть! Есть отгадка. Прямо на входе у этой тропы стояла точно такая же невидимая стенка, не позволяющая сделать ни шагу вперед. Ну, наконец-то. А теперь попробуем поменять настройки. Барок зажмурился изо всех сил: «хочу сделать дорогу домой сейчас». (В конце концов, не так уж он и давно в этом мире) И? И ничего… вообще ничего. Нет новой дороги. Только старая, которая не пускает….
Барока пробил озноб. Детос тагоч, что это? Что это значит? Его мира… нет в этом времени?
Барок замер, отрешенно рассматривая игру теней на дороге в выдуманный мир. Сполохи танцевали танец, прекрасный танец, подчеркивающий мерное покачивание волн полумрака. Это было красиво. Очень красиво….
– Что это? – восхищенный голос некстати вылезшего из своей норы Рудольфа в секунду перечеркнул все «умные мысли». Барок сначала разозлился, а потом остыл: все равно ничего в голову не приходит.
– Ты что имеешь в виду? – не понял он.
– Свет, огонь, тень…, – Рудольф почти шептал. – Бари, как красиво. Я никогда такого не видел.
– И не увидишь, – мрачно пообещал Барок. – Я этот мир только что выдумал и сейчас изничтожу. Все равно он не нужен.
– Почему? – разочарованно протянул Рудольф. – Даже не посмотришь что там? Он ведь прекрасен.
– Сам не хочешь прогуляться? – озлобился Барок. И передразнил: – «Прекрасен». Там от тебя вмиг один пепел останется.
– Жалко, – все так же мечтательно произнес Рудольф. – Я бы сходил. Новый неведомый мир….
– Вон туда сходи, – сварливо посоветовал ему Барок, указывая на проклятую «бутылку», которая никак не хотела пускать его домой, в его время. – Там тоже масса интересного.
– А можно? – осторожно спросил Рудольф.
– Нужно, – съязвил Барок и, подойдя к невидимой твердой преграде, ткнулся в нее всем телом. – Только не получаетс….
И замер, пораженный: она … прогнулась.
– А-а-а, – заорал Барок. Если бы у Рудольфа было тело, Барок бы тряс его за плечи так, что голова бы отрывалась. – Что?! Что ты сделал?! Говори!
– А? Что? – ничего не понимающий Рудольф пытался сообразить с чего такое внимание к его персоне. – Что случилось?
– Это я тебя спрашиваю, что случилось? – теребил его Барок. – Эта стенка, которая меня не пускала, он всегда была твердой. А теперь он мягкая и гнется. Что-то поменялось. Смотри.
Он со всего маха воткнулся в мягкую «стенку» и взвыл от разочарования и страха: его опять встретила крепость камня.
– А! О! – у Барока не хватало слов. – Э?! Куда?
Нет, это нечестно. Просто нечестно. Барок начал тихо сходить с ума. Она же только что….
Стоп! Барок настрого запретил себе фонтанировать эмоциями. Энергии, перекачанной с грузовика, надолго не хватит. Надо пользоваться моментом. Так, давай думать. Что изменилось в этот короткий промежуток?
– Рудольф.
– Я, – пискнул «сосед», готовый уже ко всему.
– Вспоминай, что ты делал сейчас.
– Я? – поразился Рудольф. – Это же ты делал.
– Не зли меня, – Барок понизил голос, и Рудольф, даром что у него не было тела, поежился, предчувствуя взбучку. – Я спрашиваю, что ты делал, когда подошел к перегородке?
– Какой перегородке? – почти шепотом переспросил Рудольф, уже отчетливо понимая, что сейчас будут бить.
Но пронесло. Пока.
– Перегородке вот на этой дороге, – Барок, сдерживаясь из последних сил, показал на уходящую в необозримую даль «бутылочную» тропу. – Которая не дает мне по ней пройти.
– Ничего не делал, – зажмурился Рудольф. – Я только думал, как красиво она выглядит.
Бароку очень хотелось оторвать ему голову, но как оторвать то, чего нет?
– Еще раз «подумай», – прошипел он с издевкой. – Может, в этот раз лучше получится?
Он пошутил, а Рудольф, напуганный перспективой головомойки – нет.
– Красиво, – проговорил он, честно погружаясь в эмоции. – Очень красиво. Я всегда любил дороги, уходящие вдаль. Просмотри, как она прекрасна.
– Глаза бы на нее не смотрели, – проворчал Барок и стукнул рукой по невидимой перегородке.
И замер.
– Руди, – прошептал он, не отнимая руки от помягчевшей перегородки. – Посмотри еще.
– Смотрю, – мечтательно проговорил Рудольф. – Очень красиво. Я с удовольствием прогулялся бы по ней.
– Не останавливайся, – Барок задрожал, чувствуя, как твердая стена под его рукой становится податливой, пружинящей. – Не останавливайся. Идем дальше.
– Куда? – удивился Рудольф, выпадая из своих мечтаний, и Барок опять ощутил под ладонью твердость камня.
– Нет! Стой!
– Ты же говорил «идем», – удивился Рудольф.
– Не ты, ты иди, она – стой, – зачастил Барок. – Назад. Куда? Стой. Давай еще. Ты – давай, она – назад.
– Я ничего не понял. Ты поконкретнее скажи, – с отчаянием в голосе попросил Рудольф.
– Скажу, – выдохнул Барок, прекратив колотиться о невидимую стену. – Сейчас, разберусь немного и скажу.
Но разбор пришлось отложить. Волны полумрака вдруг съежились, потускнели. Мир вокруг начал терять четкость. Созданные Бароком дороги побледнели начали таять прямо на глазах.
– Бари, уходим, – почти взвизгнул Рудольф. – Энергия кончается.
Барок дернулся, заметался, не понимая, что ему делать, но голос не отягощенного ностальгией Рудольфа все же выдернул его из этого метания.
– Уходим, Бари, уходим.
И они ушли. С почти настоящим стуком захлопнулась дверь в голове, и Барок, с трудом сдерживая слезы злости и отчаяния, увидел перед собой тревожные лица ассистентов, явно решивших, что Рудольф потерял сознание в ходе эксперимента.
– Все в порядке, – выдавил он. – Со мной все в порядке. Мне просто надо немного побыть одному. Чуть-чуть.
Но если кто-то, думал, что у него получится, этот «кто-то» глубоко ошибался. В комнату, снося на своем пути все, ворвалась бригада врачей в белых комбинезонах: Технократия не желала терять свою восходящую звезду.
Барок вздохнул и обессилено закрыл глаза. Додумывать придется позже.
Назад: Глава 18
Дальше: Глава 20