Глава 16

Человек, лежащий в разгромленной комнате, не шевелился. Серое утро давным-давно уступило свои права облачному дню. Два солнца по очереди скрывались за летящими по небу пушистыми облаками, то заливая все вокруг ярким радостным светом, то прячась и оставляя разгорающийся день о власти серых теней. Вот очередной освободившийся от облака луч скользнул по комнате, пробежал по лежащему навзничь телу, заглянул в лицо, тронул неподвижные веки.

Невысокий, бритый налысо мужчина вздрогнул всем телом. Судорожно вздохнул. Захрипел, стиснул зубы и, наконец, открыл глаза, встретив яркое солнце. Солнечный луч обрадовался старому знакомцу: он не первый раз дарил ему свое тепло. Он радостно, пока не набежали тучи, прыгнул в глаза, предлагая насладиться очередным прекрасным днем, … и почти с ужасом отпрянул в сторону. Пробежав по комнате, стараясь найти хоть какое-нибудь убежище, он, наконец, увидел приближающееся облако и почти благодарно прыгнул за него, стараясь больше не смотреть в глаза, пришедшему в себя мужчине. Такой взгляд он видел впервые в жизни. Эти глаза никогда еще не появлялись под солнцами Алидады.

– Детос тагоч, фгат шаньязас иял. Амбарол хъянна жу рыса, – горло человека, человеческое горло, с трудом выталкивало из себя незнакомые и непривычные сочетания звуков.

С трудом, шатаясь на подгибающихся ногах, Барок встал…. Нет, уже не Барок. Посреди разгромленной комнаты во весь рост выпрямился Баррокаин зуф Истадуч-он, датой-шаман Второго Круга Шаманерии, магов Торквинии, хозяев Желтого Лепестка.

Шаман поднял перед собой руку и посмотрел на ладонь, как будто видел ее впервые. В каком-то смысле, так оно и было. Но на сей раз он искал в ней другое. Проснувшаяся память все еще плясала в голове танец смерти. Тот самый танец, на котором остановилась его предпоследняя жизнь. Последний миг в его мире.

Память тряслась как в лихорадке, исходя огромными пузырями. И каждый пузырь нес в себе частицу его прежнего бытия. Разорванные в клочья пятна памяти метались в голове, раз за разом находя себе пристанище и складываясь… наконец-то, впервые за эти бесконечные дни, часы и годы… в четкую картину прошлого. Картину, которую он должен был забыть навсегда. Но не забыл….

Вспышка: Залитая полуденным солнцем Торквиния, столица Желтого Лепестка. Центр его мира, мира торков….

Вспышка: Су-Шаман, глава Шаманерии, огромный, клыкастый торк, благословляет их на путь и бой….

Вспышка: ровные ряды шаманов всех Кругов текут к сверкающим прямоугольникам порталов….

Вспышка: в лицо бьет зловонный ветер Пестика, проклятого Несуществующими богами мира, где посреди гниющего пятна Территорий спряталась Дверь. Та самая Дверь, через которую прошли их предки, и которую закрыли от них, лишив торков главного, что есть в их жизни – свободы….

Вспышка: сверкающие изумрудной зеленью цепи стрелков, за которыми прячутся забывшие воинскую доблесть шаманы аталь. Нет, не шаманы, они называют их «халь»….

Вспышка: жуткие в своей безупречности магические узоры, рвущие на части передовые отряды шаманов Четвертого круга. Пестик наделяет каждый узор невиданным ранее могуществом. Боевые «нивахи», состоящие только из мечников на глазах распадаются гниющей плотью, добавляя силы царящему вокруг тлену…. Кто сказал, что аталь не будут поднимать мертвых…?

Вспышка: это засада и измена. И уже не важно, кто их предал…. Их ждали, силы слишком неравны…. Вся надежда на Второй Круг, на них…. О победе речь уже не идет, им не вырваться из пределов Клевера, они опять станут его рабами, но Четвертый Круг… мальчишки…. Нельзя оставлять их здесь, на съедение жутким Тварям, которых спустили с цепи аталь, поправшие все мыслимые и немыслимые законы магического смысла…. Как он будет смотреть в глаза матерям…?

Вспышка: датой-шаман с тремя личными воинами, отдавшими ему свою суть, свою ариль, – это смерть. Сама смерть, спустившаяся на землю, чтобы получить свой долг. «Датой» – значит «взявший в займы». И возвращающий во много раз больше…. Пришла пора вернуть долги…. Все сполна…. Рядом, среди мокрых зеленых стволов ненавистного леса прорубают дорогу его сокружники: воин не ходит кривыми путями.

Вспышка: Второй Круг решил забрать ему причитающееся…. И они забрали…. Аталь не спасли ни безупречные стрелки, ни выверенные узоры,…. Кто лучше торков, разговаривающих с сутью вещей, может рвать на части любое сущее на этом свете? И неважно, есть у него тело или нет…, узоры это или Твари…. Мы сборщики смерти, и только нам она дает свои мечи….

Вспышка: Проклятая темнота…. Где его воины? Кто ты? Пятно света вдали коридора…. Аталь больше нет, они все полегли там, у входа в тоннель….. Четвертый Круг? Хриплый лай сбоку говорит, что они ушли. Все…. А кто тогда ты? Датой? Да. Возвращаемся? … Поздно, уже некуда…. К аталь пришла подмога, а им помогать некому….

Вспышка: их трое, все амулеты давным-давно закончились или рассыпались трухой за светящимся пологом, не дающим творить ни одному шаману или халь в его пределах…. В коридоре свистит оперенная смерть, тут не нужно магии, они погибнут и так…. но это вы, зеленые слизняки так думаете…. Взять руками и оружием датой-шамана можно только отрубив себе эти самые руки…. Вперед, братья….

Вспышка:

– Уходи, – это даже не хрип, это скрежещущий шелест иссушенной травы…. Темный силуэт, звериный обугленный оскал. Кто это? Он помнит его, это Заллак, церат-шаман, Несущий слово Первого Круга. Вот уж никогда бы не подумал, что он останется. Останется и будет закрывать собой их всех…. – Уходи, я прикрою. Тут мы не сможем сделать ничего. Наше время кончилось….

– Я не могу, – Баррокаин из рода Истадуч не побежит. Он вернет смерти все свои долги, как обещал когда-то…. Себя – тоже. – И не уйду. Там не моя смерть.

За их спинами скручивается в жуткий узел переплетение энергетических линий этого мира. Одно из…. А за ним висит прямоугольник портала. Ведущий… в ловушку. Вот тут их и обманули. Там должна была быть Дверь. А вместо нее…. Датой-шаман, воин, не боящийся ничего в пределах живущего мира, отворачивается, не в силах смотреть на голодные волны зеленого полумрака, готовящиеся принять и растворить в себе очередную жертву….

– Я не могу, моя смерть ждет меня здесь.

– Там не смерть, – шелест далекой травы становится все тише, силы Заллака кончаются, и с ними кончается защитный узор, не пускающих никого к их последнему разговору…. – Там не-жизнь. Не-жизнь, по которой ты сможешь вернуться …. Вернуться сюда. Или туда, куда захочешь… или куда сможешь… или не сможешь…, но я помогу. Иди. Там есть шанс. А ты… Отныне ты не только датой…. Ты должен теперь не только смерти….

Горящие глаза церат-шамана ярко вспыхивают, бросая Баррокаина спиной вперед в терпеливо ожидающий его провал портала…. Боль.

Вспышка: смыкающиеся над ним зеленые волны полумрака. Боль и крик. И летящий вслед узор – последний подарок уходящего церат-шамана. Его ариль, его жертва и его мощь. И в довесок – проклятье памяти: Баррокаин не сделал того, зачем шел. Они не сделали. Никто не сделал…. А заканчивать этот путь будет один – Баррокаин зуф Истадуч-он, датой-шаман Второго Круга Шаманерии. Он и вправду должен…. Хотя бы ради семьи….

Вспышка: торквани, его родная, единственная на всю жизнь торквани…. И токрварилли. Дочь…, доченька…..

Вспышка! Вспышка! Вспышка!

– А-агр-р-р-р-р-а-айа-а…, – тишину облачного дня прорезал полный боли вой. Мужчина с безумными глазами заплакал. Но плач продолжался недолго: датой-шаман не плачет, он идет вперед и берет то, что ему надо.

Тем более, если он вспомнил. Все вспомнил. И теперь у него одна задача – вернуться назад. Туда, где его ждут. А его ждут, в этом он не сомневался: полумрак живет по своим законам. И если его попросить, он выпустит тебя там и тогда, где ты его попросишь. Только надо уметь просить. Баррокаин медленно закрыл глаза, ища взглядом верный узор, которые оберегал его все это время: спасибо тебе, оставшийся в изумрудной круговерти боя церат-шаман, оставивший после себя только имя. И отдавший все остальное…. Спасибо тебе. Теперь он знает, как разговаривать с полумраком….

Маленький, бритый, несуразный человечек в захламленной комнате согнулся и свел вокруг себя руки странным, неестественным жестом, захватывая свое тело в невозможное по геометрии кольцо.

– Зуф идла таррок. Гагон ишал харрог….

Дом наполнился жуткими тягучими словами, которые ритмичными волнами расходились по нему, заползая во все щели старой постройки, прогоняли из углов все замешкавшиеся тени, вгоняли в оторопь всю насекомую мелюзгу, имевшую неосторожность не исчезнуть вовремя.

Притопывая ногами, Баррокаин закрутился по комнате. Постепенно его кружение стало почти невидимым глазу.

Хлопок. Шаман разорвал сцепление рук.

– Грай! – дом содрогнулся от основания до крыши. – Грай!

Верный узор полыхнул нестерпимым светом, и тело шамана начало таять на глазах. Минута – и от него остался всего лишь контур. Тонкий, еле видимый контур, неверно переливающийся в лучах двух солнц. Потекло время.

Старый дом, вздернутый всеми этими волнами и вспышками, в немом изумлении замер, наблюдая за происходящим. Дом был один – ни одна живая душа не рискнула остаться рядом с творящим свои ритуалы шаманом. И поэтому, кроме него, никто не увидел, как полупрозрачные линии контура опять налились жизнью, обрисовали бьющееся в судорогах тело, и выплюнули на пол небольшого человечка с вытаращенными глазами.

Дом присмотрелся и облегченно вздохнул: ф-фух, хозяин вернулся. А на пыльном, сбившемся на сторону ковре, лежа на боку, хрипел Баррокаин зуф…. Нет, дом присмотрелся и решил, что все же это никакой не Баррокаин и не зуф…. Это же просто его прежний хозяин, Рудольф. Ну, на крайний случай этот, как его, новый – Барок. Дом облегченно скрипнул всеми полами: пронесло.

Из-за уносящихся прочь туч на небосклоне настороженно высунулся луч. Осторожно заглянул в комнату, обежал лежащее на полу тело, несмело прикоснулся к нему. Подобрался к лицу, заглянул и отпрянул: лежащий на боку мужчина открыл глаза. И радостно запрыгал вокруг, рассыпая блики по царящему в комнате беспорядку: взгляд мужчины был прежним. Мир вернулся на круги своя.

– Бари…, – тихий шепот Рудольфа защекотал почти парализованное сознание Барока. – Бари, ты жив?

– Нет, – Барок не знал, зачем он отвечает, усталые слова сами собой сорвались с языка. Хотя, причем тут язык, когда они разговаривают между собой в одной и той же голове? Да как же оно все достало…. – Не жив. Я умер, ты тоже, и наконец-то нас ничего не связывает. Исчезни.

– Бари, ты не умер, – выдал «вселенскую тайну» Рудольф. – Мы с тобой опять тут, в нашем теле….

Барок криво улыбнулся на это «нашем».

– … с тобой что-то случилось, – судя по голосу, Рудольф чуть концы не отдал со страху, а теперь, когда все закончилось, с облегчением докладывает обстановку. Честно и «объективно». – Ты превращался в какого-то монстра, он пытался куда-то уйти и забрать нас с собой. Мы почти исчезли, испарились, пропали. Но ты оказался сильнее, ты смог его прогнать. Так что не переживай, мы справились. Все уже хорошо.

От этой «заботы» Бароку захотелось сдохнуть. По-настоящему. Без полумраков и прочих вывертов судьбы. Длинный стон, вырвавшийся из его груди, заставил Рудольфа испуганно примолкнуть.

– Не хорошо, – сквозь стиснутые зубы вытолкнул из себя Барок. – Ничего не хорошо. Это был не монстр. Это был я. Я! Слышишь ты, жалкий, гнилой червяк? Полуживотное. Че-ло-век.

Последнее слово Барок процедил со всем презрением, на которое был способен. Кто есть «люди», он тоже вспомнил. В его мире, к сожалению, нашлось место и для них. Тупых, слабых мокриц, не могущих сделать ни шагу без своих железяк и палок. Лишенных даже намеков на высшее искусство вселенной. Люди…. Тела, с гниющей ариль, не способной услышать ни единой ноты из музыки магии, переполняющей вселенную. Запертые в мире, обделенном Несуществующими богами. Как эти насекомые смогли пройти между мирами, расплодиться и начать считать себя равными остальным мыслящим существам, Барок представлял с трудом, но сейчас ему было совсем не до раздумий.

Люди! О, как же жестоко посмеялись над ним Несуществующие, выбросив его сюда, в единственное место, откуда он не может уйти, создав узор, который приведет его домой. Ему всего-то нужен портал. Один портал – и все. Но – нет. Этого не будет. В мире этих червей магии нет, и не будет никогда. По крайней мере, для того, чтобы сотворить хоть мало-мальски сильный узор. Про совмещение линий времени и места не приходится даже и думать.

На что способны эти недоделки? Да они обречены на ползания в своих железных коробках между каменными сгустками – планетами, болтающимися в черной пустоте космоса. И он обречен вместе с ними – путь домой существует, вот только у него нет ног, чтобы пройти по нему. Жестокая издевка…. Последнее проклятье….

Вот только чье?

– Ненавижу вас, – захрипел Барок. – Ненавижу. Всех. Мы сдохнем тут. Мы заперты…. Мы пусты внутри…. Мы не живем, мы гнием заживо….

Что он говорил дальше, Барок не помнил. По разгромленной комнате опять прошелся смерч, круша все, что уцелело в прошлые разы. Но все когда-нибудь кончается. Силы тоже. Барок очнулся, лежа на полу. Опять. Руки и ноги орали от боли: мятущееся сознание не щадило никого.

Что-то зацарапалось в голове. Барок скривился, но все-таки ответил: просто не хотелось тратить силы на злость.

– Что ты хочешь?

– Уважаемый Баррокаин зуф Истадуч-он, я правильно произношу ваше имя? – раздался в голове осторожный голос Рудольфа.

– Ну? – после паузы отозвался Барок, отметив странные нотки в голосе «соседа». С чего это вдруг Рудольф начал изъясняться высоким стилем? Испугался датой-шамана? Ну-ну. – Говори.

– Я прошу прощения, если случайно вас обидел, но обстоятельства складывались таким образом, что я невольно оказался свидетелем неких процессов, происходящих в вашем сознании…, – рассыпался в обиняках Рудольф.

– Короче, – Барок даже немного удивился. – Чего хочешь?

– Ну, я видел то, что… ну, в общем, … те картины из вашей памяти… ну… куда вы хотели, а у вас не получилось, … только не подумайте что я… потому что….

– Да что ты там блеешь? – разозлился Барок. – Ты можешь одним предложением сказать, что ты там родил?

Рудольф заткнулся, но, вопреки обыкновению, не обиделся, не смешался, а (диво дивное) смог сформулировать свою мысль членораздельно. Откашлялся и начал.

– Если я сделал правильные выводы из произошедшего, вы вспомнили свое прошлое, определили путь домой, и попытались вернуться? – он сделал многозначительную ожидающую паузу.

– Ну, – не понимая, куда он клонит, неопределенно согласился Барок. – И дальше что?

– Если я опять же все правильно понял, – ободренный Рудольф продолжил уже значительно увереннее, – то при наличии теоретически подтвержденных данных о возможности так называемого «перехода» в интересующее вас время и место посредством так называемого «полумрака» вам, как бы это точнее выразиться, не хватает … ресурсов, так?

– Не хватает, – коротко подтвердил Барок, начинающий проявлять все больший интерес к разговору. Несмотря на не свойственную ему доселе велеречивость, тон Рудольфа явно не предполагал банальных рассуждений о превратностях бытия.

– Тогда, я думаю, что мы с вами могли бы заключить определенное взаимовыгодное соглашение. Я пробую помочь вам отправиться домой, а вы освобождаете мое тело.

Если бы перед Бароком сейчас сам собой открылся бы портал на Торквинию, он бы, наверное, удивился меньше. Потому что вероятность открытия портала примерно равна вероятности получения внезапной помощи через минуту после сокрушительного провала одного из не самых слабых магов в практически лишенном магии мире. А вот то, что эту помощь предлагает кусок сознания сделанного из старых тряпок слизняка, да еще сидящий у него в голове, ни под какой расчет вероятности не подпадал в принципе.

– Ты отправишь меня домой? – не веря собственным мыслям, переспросил Барок. – Ты? Сделаешь то, что не смог сделать я, датой-шаман Второго Круга?

– Я сказал «попробую помочь», – уточнил Рудольф. – Но наши шансы, тем не менее, я оцениваю, как высокие.

От такой наглости Барок потерял дар речи. А поймавший волну Рудольф продолжал.

– Я, конечно, могу ошибаться, но содержание понятия «магия», которое вы используете в своих воспоминаниях и умениях, очень похоже на содержание моих научных разработок.

– Твои «поля»? – попробовал разобраться Барок. – Ты хочешь сказать, что это одно и то же…?

И осекся.

Он ведь видел дымку, сопровождающую движение «Индикта». Он ведь мог оперировать энергией, передаваемой им. Это ведь после «передозировки» энергии из аппарата Рудольфа волны полумрака стали шарахаться от него, не препятствуя его передвижению, не пытаясь заполучить обратно его сознание.

Барок замер. Неужели…?

– Именно так, – победно сообщил Рудольф, без труда читая в ошарашенном сознании Барока. – Ваша «магия» – ничто иное, как новый вид энергии. Незнакомый людям всего лишь в силу природного отсутствия у них данного чувства. Но, как и любой другой вид энергии, он подчиняется определенным законам. В этом, собственно, и есть суть договора. Вы, уважаемый Баррокаин зуф Истадуч-он, со своей стороны знаете принципы управления данной энергией, которые позволят вам создать возможность перемещения в интересующую вас точку, расположенную по определенным временным и пространственным координатам, – Рудольф коротко усмехнулся. – А я, со своей стороны, знакомый с реалиями окружающего нас мира, обеспечу вас дополнительными знаниями, умениями и материалами, в количествах, необходимых для успешного проведения данного процесса. Другими словами, я вам дам кучу доступной в этом мире энергии, а вы уже трансформируете ее в пригодную для вас субстанцию.

– «Индикты», – выдохнул озаренный пониманием Барок.

– Это было бы замечательно, если бы вам хватило всего лишь данного вида энергии, – уклончиво согласился с ним Рудольф. – Но некоторые наблюдения, подсмотренные мной из вашего сознания, говорят о том, что только одной энергии, генерируемой моими приборами, может не хватить. Скорее всего, нам потребуется что-то еще.

– Что? – подался вперед Барок. Надежда, ненавистное, рвущее душу на куски чувство опять вернулось к нему, заставляя подниматься на ноги, идти вперед. Даже если сил не осталось на то, чтобы просто ползти…. – Ты что-то знаешь?

– Сейчас, нет, – открестился Рудольф. – Но из твоих воспоминаний я понял главное – принцип. Структуру управления потоками энергии. А чем их наполнить – вопрос второй, – он остановил скептически осклабившегося Барока, пояснив. – Ты же здесь. Значит, эти энергии существуют. Ты сможешь их различить. Уже различаешь. Так что мое дело – всего лишь предоставить тебе образцы. И обеспечить должное количество.

Он показал удовлетворенную улыбку.

– В конце концов – это моя часть договора. А в случае неудачи – ты ничего не теряешь. Все остаются на своих местах.

– А что ты хочешь получить взамен? – Барок тут же сделал стойку, пропустив панибратский переход на «ты». С этим можно разобраться позже, сейчас его занимало другое. Он не очень доверял договорам, где выгода одной из сторон неочевидна. – Отправившись домой, я в любом случае освобожу твое сознание. Согласен, это само по себе стоит усилий, но ведь ты хочешь от меня чего-то еще? Я прав? Чего?

– Об этом нет смысла договариваться отдельно, – Рудольф как будто откашлялся. – Это будет неотъемлемой частью процесса.

– Та-ак? – подтолкнул его Барок. – Ну-у?

– Все просто, – Рудольф откинул смущение, переходя к материальному. По мнению Барока, и правильно сделал. Договоренности, построенные на «симпатиях», не стоят ничего. – Мы не сможем получить достаточного количества энергии с одним, двумя, и даже десятью приборами. Тут нужны сотни, – Рудольф говорил все быстрее и быстрее. – Усиление их мощности. Создание программы управления. Построение общей системы синхронизации. Материалы, люди, деньги. Я не смогу в одиночку справиться со всем этим. Я убедился в этом еще до твоего появления, а уж теперь-то….

Он отчаянно расправил невидимые плечи, кидаясь в признание, как в ледяную воду.

– Я даже с Сильвией не смог ничего сделать. Пока не появился ты. И для того, чтобы убедить всех, что «Индикт» имеет право на существование, мне нужны твои умения. Твоя энергия, твой напор. И я полностью согласен с тобой в вопросе безопасности. Если я осмелюсь выступить против гала-корпораций, меня даже не будут убивать – меня просто оплюют и забудут. Так вернее. И я сгнию здесь, на Алидаде, зная, что сделал гениальное открытие, которое никогда не увидит мир. А это страшно.

Последние слова он почти прошептал.

Барок задумался. Поискал противоречия в его словах – не нашел. Представил себя на его месте – согласился с его доводами. Поискал еще что-нибудь – и усмехнулся.

– Ты забыл упомянуть про деньги, – их общее тело, во время всего разговора, неподвижно сидящее на разворошенной кровати, многозначительно подняло палец. – Куш может выйти неплохим, не правда ли?

– И что? – насупился Рудольф. – Я не имею права получать деньги и славу за свое изобретение? Да, это принесет много денег. Но, в конце концов – это просто справедливо.

– Согласен, – Барок, наконец, успокоился. Нашел, что хотел, и удовлетворился. – Абсолютно справедливо. А будут у тебя деньги, будет и все остальное. Ну, что же, – сидящее тело оперлось на кровать руками, готовясь встать, – я готов заключить договор. Только учти, если у тебя не получится….

– В этом случае мы навсегда окажемся прикованными друг к другу, – перебил его Рудольф. – Так что нам обоим следует постараться. Сильно.

Почти поднявшееся с кровати тело вдруг замерло и содрогнулось. Ему не понравился этот вариант развития событий.