Глава 9
Полноценный вечер еще не начался. Рано еще, без двадцати восемь. Настоящая жизнь в баре начнется ближе к десяти. А пока в полумраке залов невесомо бродила легкая музыка, перекликаясь с негромкими разговорами посетителей, шорохом шагов официантов и расслабленным звоном бокалов.
Степа уверенным шагом пересекал свои владения, на ходу стараясь подмечать мелочи, которые неплохо было бы подправить. Справа полупрозрачной тенью скользил Равазов. Степа ухмыльнулся: Сергей как всегда в своей манере. Мгновенная исполнительность. Хотя, если честно, заметить у Степы ничего не вышло. Но на то он и «дневной» хозяин. «Ночной», шедший следом, естественно, увидел больше.
– Сергей Платонович, – гулко бухнуло за спиной.
Равазов одним движением оказался рядом с саксом.
– Слушай, – Декстер понизил голос до шепота. Тише, правда, не стало: шепот сакса немногим уступал ураганному шипению отлетающих перегородок при аварийном катапультировании.
– Да, мистер Декстер, – уважительно склонился к нему Сергей.
Сакс поднял палец, призывая к вниманию. Степа остановился: ему стало интересно, что там такого Шойс нашел. Заметив их маневры, остановились и все вокруг: официанты, проходящие мимо администраторы.
Степа прислушался: в наступившей тишине стал отчетливо слышен цокот чьих-то каблуков. Вот он приблизился. Декстер повернулся в сторону, откуда слышались каблуки, подбоченился и почти нос к носу столкнулся с молодым парнишкой, бодро летящим с полным подносом в руках: официант спешил с заказом.
Увидев более чем внушительную компанию, во все глаза смотрящую на него, парнишка застыл, как вкопанный, замерев взглядом на монументальной фигуре сакса.
– Колокольчики ему не хочешь подвесить? Так легче будет найти, – через плечо поинтересовался Декстер у Равазова и чуть нахмурился. – Официант должен передвигаться бесшумно. Как тень в разведке. Сколько раз говорить?
На скулах Сергея застыли желваки. Парнишка сжался, но Равазов легким жестом вдруг отпустил его, напутствовав на прощание.
– Иди, все в порядке. У тебя все в порядке.
Парень испарился в мгновение ока, похоже, до конца не веря в счастливое избавление. А Равазов тем временем повернулся в сторону одного из наблюдателей, судя по виду, из администраторов, пальцем поманил его к себе, и сухо произнес в его сторону:
– А вот у тебя все наоборот. Твой человек?
Администратор сглотнул.
– Да.
– Это второе предупреждение о форме и качестве обуви, – внимательные глаза Равазова изучали отчаянное лицо подчиненного. Степе даже стало немного его жалко. – Третий раз тебя будет предупреждать уже кто-нибудь из конкурентов. Может быть. Все ясно?
Администратор кивнул и боком отполз от, казалось, тут же забывшего о его существовании Равазова. Сергей повернулся к саксу.
– Все улажено, мистер Декстер.
Шойс покачал головой. Равазов напрягся.
– Полотенце верни ему на левую руку, – толстый палец Декстера выцелил в полумраке еще одного официанта, несущего заказ с полотенцем на правой руке. На взгляд Степы, так выходило даже стильней, но Шойсу виднее.
Равазов тем временем медленно повернулся обратно к давешнему администратору. Даже Степе, наблюдавшему со стороны, стало немного не по себе (умеет же Сергей Платонович себя поставить). А несчастный администратор, посерев лицом, отчаянно замотал головой, открещиваясь от второго за вечер прокола, который, зная Равазова, наверняка стал бы для него последним.
– Это не мой.
– Да? – поднял бровь Равазов. – А чей?
От «наблюдателей» тут же отделилась одна из фигур, понявшая намек, и почти бегом бросилась догонять незадачливого «пижона». Равазов чуть поднял уголки губ, обозначая улыбку, и повернулся к Декстеру.
– Тут тоже все в порядке.
Сакс недовольно кивнул и собрался пойти вперед, но тут же воткнулся, в покачнувшегося от удара Степу.
– Что? – посмотрел на него Шойс.
А в Степе вдруг тоже проснулся охотник за традициями.
– Внимание, – он поднял палец, еще раз призывая к тишине.
Все замерли. В наступившем безмолвии отчетливо послышался стук каблуков. Цок-цок, цок-цок. Не такой, как тот, у официанта, но, тем не менее, слышный довольно отчетливо. Декстер нахмурился, а Степа, уже собравшийся поучаствовать в очередной экзекуции, вдруг заметил разгладившееся безмятежное лицо Равазова и потихоньку начал сдавать назад. Этот «цок-цок» был неспроста. Четкий, размеренный стук приблизился, и по вдохновенному лицу Равазова Степа понял, что не ошибся.
Декстер, повернувшись к углу, из-за которого приближались каблуки, уже совсем было собрался начать лекцию о правилах организации ресторанного бизнеса, но вдруг остановился, как вкопанный, воочию узрев источник цоканья.
Группа, собравшаяся вокруг них, замерла точно так же. На появившегося из-за угла обладателя каблуков, вернее, обладательницу, смотрели все, затаив дыхание. Все, кроме Степы. У него уже была прививка против этой болезни. Вернее, целых две. Во-первых, у него была его Селена, а во-вторых, он целых три года обретался в непосредственной близости от этой красоты. Стоп, забыли: три причины. Третья причина стояла рядом и разве что не пускала пузыри от открывшегося вида. Звали причину – Декстер.
Каблуки остановились.
– Здравствуйте, – произнесла появившаяся из-за угла и увидевшая небольшую толпу женщина. Нет, не так: Женщина. Так было правильнее. – Я, конечно, рада вас всех видеть, но не расскажете, по какому случаю меня встречает половина бара?
– Любимая, – атакующим штурм-ботом рванулся вперед Декстер. – Только скажи, и тебя будет встречать весь персонал с развернутыми знаменами, исполняющий гимн.
Женщина только чуть улыбнулась в ответ на это представление. За ней тут же заулыбались все остальные. Даже Равазов изменил своей выдержке и расплылся в улыбке. Положительно, эту женщину обожали все. Включая «привитого» Степу. Но Степа, в отличие от того же Декстера, хотя бы мог свободно мыслить.
– Шойс, – Донкат, шагнул вперед и коснулся плеча сакса. – У нас нет знамени и флага. Привет Эля, рад тебя видеть.
– Будут, – не моргнув глазом, пообещал Декстер, гордо выпятив грудь и не отрывая взгляда от предмета обожания. – Как только моя королева скажет, сразу и будут.
– Шойс, я тебя и без знамени люблю, – улыбнулась женщина.
Степа еле сдержал хихиканье: огромный сакс, казалось, сейчас растечется по полу от умиления, как растаявшее мороженое. Вот что любовь с людьми делает.
«Королева» взяла Декстера под руку и поинтересовалась.
– Шойс, вы куда-то собирались? Что мы планируем? Ты обещал интересный вечер. Я тут, и я готова.
– Точно, – сакс хлопнул себя по лбу. – Совсем забыл.
Он выпятил грудь и посмотрел на Степу.
– Степан Афанасьевич, я пригласил Эльвиру Семеновну составить нам компанию. Ее опыт и чувство прекрасного будут бесценны. Вы согласны со мной?
– Когда это я был против общества Элечки? – удивился Степа.
– Ну и здорово, – Декстер сдул распетушенную грудь, улыбнулся во все тридцать два белоснежных зуба и повлек свою спутницу вглубь бара, рокоча по дороге что-то познавательное. Наверное, про сегодняшний вечер.
– Степан Афанасьевич, – вопросительно посмотрел на Донката Равазов.
– Да, Сергей Платонович, – немного рассеянно кивнул Степа. – Спасибо, вы можете идти. И вот еще что, – он придержал за рукав Равазова. – Недавно к нам прибыла партия бойджи.
– Да, – подтвердил управляющий.
– Не пускайте пока ее в продажу, – распорядился Донкат. – Два дня паузы возьмем, хорошо? Пока с документами разберемся.
– Хорошо, – понимающе кивнул Равазов. – Пока ее на хранение в холодильные камеры отправлю.
– Только проследите, чтобы температура не превышала три градуса, – напомнил Степа, дождался подтверждения от Равазова и поспешил за уходящей парочкой, на ходу наслаждаясь фантастической фигурой Элечки, выгодно оттеняемой неяркими лампами бара.
Верность Селене не обсуждается, но может же он отдавать должное прекрасным творениям природы? А то, что Эльвиру Семеновну Ассендорф смело можно было относить именно к прекрасным, и именно к творениям, сомнения не вызывало ни у кого. В том числе и у самого Донката, который наслаждался этой красотой целых три года. Правда, со стороны. Эльвира Семеновна, или проще Элечка, трудилась вместе с ним (ну, как с ним, он там бытовыми системами торговал) в головном офисе корпорации «ВМН» в качестве личного секретаря исполнительного директора филиала восьмого про-слоя Изюбра.
Степан Элечку уважал еще тогда. Нет, правда. Всегда безукоризненно вежливая, корректная. Неизменное «вы» вне зависимости от должности. Всегда все четко, ровно, коротко и вовремя. Насмотревшись на всякие типажи во время визитов к клиентам, Донкат не мог не отдать должное ее рабочим качествам. А многочисленным слухам, неизбежно витающим вокруг таких женщин, он относился совершенно спокойно. С кем она проводила свободное время – это было не его дело.
И кто знает, сколько бы времени она там еще проработала, сводя с ума мужское население офиса, если бы не Степина история, когда Декстеру с Соловьем пришлось ему оказывать «содействие». В итоге филиалу срочно потребовался новый исполнительный, а Элечка….
Элечку увидел Шойс Декстер. И влюбился. Сразу, вдребезги, бесповоротно и насмерть. Прямо с первого взгляда. Или со второго? А, неважно. А важно то, что (вот это Степа до сих пор не мог уложить у себя в голове) Элечка, похоже, воспылала к саксу сходными чувствами.
Степа еще раз окинул взглядом божественную фигуру Элечки и покрутил головой. Да уж, парочка получилась еще та. Здоровяк Декстер мягкой медвежьей походкой выгуливающий точеную пантеру. Иссиня-черные лохмы сакса, доходящие до плеч, принципиально не убирались ни в какую прическу (как же, как же, а вдруг в убээс придется впрыгивать, какая уж там прическа), а пышные светлые волосы Элечки, наоборот, всегда лежали в идеальном порядке. Мягкие и широкие одеяния Шойса лишь подчеркивали утонченность нарядов и высоченных каблуков его спутницы. А количество пирсинга на Декстере (Степа всегда удивлялся: а серьги, значит, в убээсе не мешают, так что ли?) выгодно оттенялись изысканной строгостью и лаконичностью бижутерии его половины.
Невольно Донкат сравнил эту парочку с собой. Да уж, яркостью они с Селеной соревноваться с этими двумя явно не могли. Да, Степа неплох собой, высок, фигурой Бог не обидел. Селена…. Селена вообще далекая прекрасная звезда на небосклоне. У нее все … абсолютно. И фигурой Элечке она не уступит (особенно без одежды, плотоядно ухмыльнулся Степа). Но вот нет у них с ней потребности в такой бьющей в глаза яркости. Он задумался и пожал плечами, как будто отвечая сам себе: а надо? У них зато любовь есть. Которая им все остальное на свете заменяет. Он хмыкнул, продолжая размышления: а у Декстера с Элечкой, что, нет? Тоже есть.
Степа запутался в своих логических выкладках, помотал головой и плюнул на все: чего делить-то? У них свое счастье, у тех – свое. Всем хорошо. Чего еще надо? Живи да радуйся.
Осознав сию нехитрую истину, Донкат кивнул головой сам себе в подтверждение своих мыслей и бросился догонять ушедшую вперед парочку. Кажется, настроение, начинает улучшаться.
Вот только что за червяк все так же ворочается внутри? Эй, ты, пошел вон, не порть людям вечер. О. Вроде, заткнулся. И ладушки.
– Шойс, меня подождите, – Донкат ускорил шаг.
Заднее сиденье в декстеровском «Тарантуле» было просто огромным. Степа измаялся кататься по нему туда-обратно: манера полета Декстера от манеры пилотов штурм-ботов отличалась мало. Если вообще отличалась. Рывок, форсаж, встать на крыло, и отвесно вниз. Резкое торможение всеми двигателями – и опять перегрузка вдавливает тебя в кресло. Ну не паразит ли? И вообще, ну зачем ему такой огромный салон? Хотя… Степа посмотрел на ряд передних кресел, где сидели прочно пристегнутые ремнями Декстер с Элечкой, и скабрезно улыбнулся, пока его никто не видит: угу, чтобы «в случае чего» оба могли на этом «диване» поместиться. Ах, Шойс, ах охальник….
Элечка, как почувствовала его взгляд, обернулась назад.
– Степа, ты там как?
Бот заложил очередной вираж.
– Нормально, – просипел вдавленный в спинку сиденья Донкат. До поверхности оставались считанные сотни метров. – Хрен ли нам, молодым космоштурмам? Убээс-то восемь "же" держит.
– Шойс, – Элечка перевела укоризненный взгляд на пилота. – Ты не мог бы вести бот немного аккуратней? Все-таки, на нас никто не нападает, уворачиваться не надо. Да и не поймут тебя, если ты нас на Светлячок будешь штурмовым десантом сбрасывать.
– Моя выставка, – гордо прогудел сакс. – Я ее придумал, я ее организовал, я всех пригласил. Как хочу, так и сбрасываюсь.
– Шойс, – голос Элечки неуловимо изменился. Несильно. И даже не угрожающе. Но Декстер тут же погасил скорость и улыбнулся. Улыбка вышла даже немного виноватой.
– Прости, любимая.
Степе осталось только лишний раз подивиться власти, которую Элечка получила над неукротимым саксом.
Декстер повел бот по глиссаде, пригодной для снижения грузового галактического транспорта, не меньше. Нежнейшим образом снизился до поверхности и неуловимым движением пристыковал огромную машину к парк-контактам возле центрального входа. Обернулся и победно посмотрел на пассажиров.
– Видали? Вот так водят боты «псы космоса» из разведки бригады «Лунная Дорога».
– Временами я начинаю предпочитать скромных владельцев баров, – Элечка поправила идеальную прическу. – Выходим?
– Днем, надеюсь, – предположил Декстер, хищно осклабившись. – В темноте «псы космоса» предпочтительней, согласись?
Элечка только бровью повела в ответ на браваду сакса. Тот ухмыльнулся еще шире:
– Конечно, выходим.
Открывшаяся крышка бота впустила внутрь вечернюю свежесть, обилие света и гам людской толпы. Степа вылез из бота последним, оценил количество народа и тронул Декстера за плечо.
– Шойс, это что, все нам?
– Нет, что ты, – с легкостью перекрывая своим басом висящий в воздухе гул, хохотнул сакс. – Что, в Светлячке одни мы устраиваем вечеринки? Тут еще штук десять мероприятий. Хотя и у нас народу будет ого-го. Что я, зря устроил все тут, внизу, а не на орбите?
Донкат поднял голову, рассматривая ровно светящуюся изнутри огромную конструкцию из мягкого материала. Со стороны Светлячок представлял собой гору огромных мягких шаров, накрытых полусферой из того же материала. Изначально, это были склады для стратегических материалов, входящие в базовый комплект обустройства новых городов на неосвоенных планетах. По принятым в РФМ правилам, до тех пор, пока Федеральная Адаптационная Комиссия слоя не составит четкое расписание планетной метеоритной угрозы, все жизненно важные объекты первых колонистов должны располагаться (и располагаются) в подобных конструкциях. Проверять на практике Изюбру не пришлось, но по идее они выдерживают прямой метеоритный удар, жертвуя при этом только внешним, как правило, ничем не заполненным слоем шаров. Поэтому при освоении Изюбра, здесь располагались склады продовольствия и энергоресурсов, резиденция губернатора Настова, в честь которого и названа по традиции столица Изюбра, госпиталь и прочие объекты, без которых невозможно начать цивилизованную жизнь на новых планетах. Потом, естественно, надобность в не очень удобной, но безопасной конструкции отпала, но Светлячок, тогда еще не светящийся, решили не разбирать, а оставить, как есть. Жалко ломать. А кому нужно, тот придумает, как использовать. Тем более что конструкции, подобные Светлячку, как правило, сохранялись практически всех старейших городах на любой из планет РФМ. На Изюбре из нее сделали нечто вроде планетного центра искусств, который облюбовали деятели культуры разных мастей: от сообществ начинающих писателей и поэтов, до коллективов различных танцевальных ансамблей и конструкторов-изобретателей, демонстрировавших всем желающим последние достижения пытливой инженерной и дизайнерской мысли.
А сейчас неугомонный Декстер устроил тут выставку произведений Лю Хо Юнга, какого-то китайского художника, который, по уверениям Декстера, в последние несколько месяцев совершил какой-то немыслимый творческий рывок, и на сегодняшний день считался восходящей звездой галактики. Сам Степа от изобразительного искусства был далек и полагался исключительно на нюх Шойса и им же разрекламированное «чувство прекрасного» Элечки. Эта парочка хором решила, что бару (клубу) жизненно не хватает налета культурности и тут же, долго не думая, Декстер отправился искать эту самую «культурность» в виде картин. Типа стены украсить. А на вопрос Степы: какой, собственно вид живописи может соответствовать названию «Мамкин Валик», который как известно, является неотъемлемой частью любого коспеха, Декстер только показал ему внушительную ладонь и уверил, что все будет в полнейшем порядке. В конце концов, кто у них арт-директор?
И вот теперь Степе (и заодно Элечке) предстояло узнать, как именно Шойс Декстер представляет себе «полнейший порядок».
Лю Хо Юнг. Степа попробовал произнести вслух имя художника. Получилось не так, чтобы очень. Если с саксами Донкат сталкивался в своей жизни достаточно регулярно, все же соседи по слоям, то об Азиатском Содружестве он мог судить только по новостным сводкам, да биржевым показателям. Постановки витранса – не в счет, что правдивого может показать развлекательный фильм? А что из себя представляет искусство китайцев, титульной нации Содружества, он вообще никогда не задумывался. Зачем? Что, своего мало? Единственное, что он вообще про них знал – это то, что у них никогда не поймешь, из чего приготовлено блюдо в ресторане. А тут картины….
– Шойс, – Степа тронул за плечо сакса, ведущего Элечку ко входу в Светлячок, перед которым клубилась небольшая толпа. – А почему именно китаец? Что, поближе никого не нашлось.
– У, брат, – улыбнулся сакс, чуть замедляя шаг. – Сейчас увидишь. Это не просто картины. Этот художник рисовал-то давно, но все как-то несерьезно. Ну, мало ли таких. А четыре месяца назад он то ли съел чего не то, то ли сон страшный приснился, но он начал писать картины, которые … вот смотришь на них и чувствуешь, как становится на душе хорошо. Что-то он видит такое, особенное. И передает. Как будто эмоции тебе дарит. Да сейчас сам увидишь. Народ в галактике по нему с ума сходит.
– Интересно будет посмотреть на этого художника, – хмыкнул Степа.
– Не получится, – покачал головой Декстер. – Мы с тобой, конечно, классные ребята, но пригласить сюда самого Лю Хо Юнга будет слишком сильно для нас. Не поедет он на окраину галактики. Да и по слухам, он вообще никуда не выезжает из своего слоя. А слой расположен не где-нибудь, а в рукаве Стрельца.
– Странно как-то, – нахмурился Степа. В нем проснулся торгаш. – Художник, который получает галактическую известность, а к ней, сам понимаешь, тут же прилагаются оч-чень немаленькие деньги, не выезжает из какой-то дыры. С чего бы это?
– Не знаю, – пожал плечами сакс. – Может, он всю жизнь об этом и мечтал.
– Сидеть в Стрельце, где и туалетов-то нормальных, наверное, нет? – съязвил Степа. – Не верю.
– Тебе не все равно? – пожал могучими плечами Декстер. – Ты картины посмотри, а потом решай, нужно тебе верить, или нет. Я, кстати, посмотрел.
– И как? – поинтересовалась Элечка.
– Увидите, – пообещал сакс.
Но торгаш внутри Донката успокаиваться не хотел. Когда они миновали центральный круглый вход, места стало гораздо больше. Их окружили светящиеся стены, придавая помещению одновременно тревожный и загадочный вид. Большая часть людского потока раздробилась по круглым ячейкам, нашла свои интересы и освободила широкий проход, в глубине которого виднелся подсвеченный нежно зеленым светом зал.
– Шойс, – Степа догнал Декстера с Элечкой. – А зачем нам вообще эта выставка? Ты договорился с этим китайцем….
– С представителями, – поправил его Декстер. – Сам Лю Хо Юнг ни с кем не встречается и ни о чем не договаривается.
– С представителями, – согласился Степа и тут же озадачился. – Еще страннее, а он вообще существует?
– Да какая разница, – досадливо махнул рукой сакс. – Существует, не существует. Ты картины посмотри, потом будешь решать. Мне лично вообще все равно, кто их нарисовал.
– Ладно, – Донкат решил последовать совету, но любопытство до конца он еще не удовлетворил. – Так я спросил: а зачем тебе эта выставка? У тебя есть картины, чего еще? Ты сам у себя их покупать будешь?
– Не все так просто, – Шойс остановился, придирчиво осмотрел Донката с ног до головы, убедился, что все в порядке, и показал рукой вперед. – Нам туда.
Впереди томились в очереди на вход в зеленый зал с десяток человек. Степа присмотрелся: он ошибается, или там стоит его сосед, Иван Платонович Тисич, отставной космоштурм, любитель погонять на «Параболе», не дурак выпить и не последняя шишка в федеральной администрации слоя? Что он тут делает?
– Если бы их можно было просто купить, – сообщил двинувшийся с места Декстер, – я бы их давным-давно приобрел и в зале бы повесил, чтобы все от зависти сдохли. Но тут есть одна проблема, – сакс посмотрел на Элечку, как будто заканчивая какой-то давний разговор. – Лю Хо Юнг не продает картины по одной. И по две не продает. И по три и по пять – тоже. Собственно, у него существует один-единственный строго определенный лот: тридцать шесть картин на планету. Не больше и не меньше. И покупать их надо все сразу. Иначе разговора не будет. И вывозить потом с планеты, кстати, тоже нельзя.
Он сделал значимое лицо и перевел взгляд на Донката.
– А мы с тобой, как я уже говорил, хоть и обалденные ребята, продвинутые и все такое, но прикупить разом тридцать шесть картин Лю Хо Юнга, это как-то слишком для нашего бюджета. Он мне хоть и нравится, но выкладывать четверть годового бюджета я не готов. Пусть лучше мы еще немного побудем провинциальным баром.
– Ничего себе, – присвистнул Степа.
– Не свисти, – строго заметил ему Декстер. – Денег не будет.
– Да уж, с такими закупщиками, как ты, их точно не будет, – невесело хмыкнул Донкат. – И сколько картин ты собираешься приобрести? И на какие деньги?
Судя по лицу Элечки, ее этот вопрос тоже интересовал очень живо. Она давным-давно разобралась кто в их двойке за что отвечает, и не питала никаких иллюзий относительно способности Декстера торговаться за каждую копейку. Хотя, ее это, кажется, устраивало.
– О, – загадочно улыбаясь, сакс поднял вверх палец. – А вот тут и оцените дядю Шойса.
Степа помрачнел. Как только он слышал про предстоящую оценку «способностей» «дяди Шойса» все его рефлексы профессионального жадины обострялись неимоверно. Но Декстеру было плевать на его страдания.
– Ни копейки мы не потратим на их приобретение, – Шойс сиял, как парадная броня космоштурма. – Мы, как организаторы, при успешном проведении выставки, … ну, имеется в виду, если все картины будут проданы …, имеем право на три полотна, – он поводил глазами, театрально осматриваясь, и приложил палец к губам. – Только, т-с-с.
Призыв к секретности в исполнении Шойса вышел настолько «тихим», что вся стоящая перед дверью очередь, как по команде обернулась и посмотрела на них. Тут же раздались приветственные голоса, появились улыбки.
Декстер, соорудив радушнейшую из улыбок, замахал рукой в ответ и двинулся, было вперед, здороваться, но тут Степа уперся. Перехватив рукав сакса, он остановил его, хотя это было и непросто.
– Шойс, – Донкат нахмурился уже безо всяких шуток. – Я ничего не путаю, или ты провел финансовые переговоры без меня?
– Да ладно, – попытался освободить рукав сакс. – Какие финансовые переговоры? Где тут деньги? Проводим выставку. Если все продается – нам картины, если нет – никто ничего не получает. Никаких обязательств, никаких штрафных санкций. Все просто.
– Именно это меня и пугает, – Степа и не подумал отпускать рукав куртки Декстера. – Ты не обижайся, но практически все контракты, которые ты заключал в одиночку, выходили нам боком с той или иной степенью тяжести.
– Угу, – подтвердил Декстер. – Вместо тридцати процентов прибыли получали двадцать четыре. Ты прав – совершеннейшая жопа.
Для разнообразия слово «жопа» он выговорил по-русски. Вышло забавно. Но Донкат и не подумал улыбнуться.
– Тридцать процентов там, где должны были получать не менее шестидесяти, если бы не «имиджевые» отношения Шойса Декстера. Это раз, – Степа подошел чуть ближе. – И отсутствие штрафных санкций мне не нравится совсем. Это два.
– Вот те здрассьте, – опешил сакс. – Ему дают все бесплатно, а он недоволен. Что странного? Ребята так продвигаются на рынок. Молодцы.
– Шойс, – Степа тяжело вздохнул и посмотрел на Декстера из-под бровей. – Сколько раз я тебе говорил, что чудес не бывает? Все стоит денег. Все. И доставка тридцати шести картин супермодного художника из рукава Стрельца в восьмой, окраинный про-слой рукава Ориона – тем более. Охрана, страховка, и прочее-прочее. Такие вещи продаются еще на мольберте у мастера, а не в рамках ни к чему не обязывающей договоренности с совладельцем пусть и достаточно известного и продвинутого в своих кругах, но все же захолустного орбитального бара.
Повисла пауза. Шойс озадаченно развел руками, но не сказал ни слова. Чуть погодя Донкат вздохнул еще раз и добавил.
– И вообще мне все это не нравится. С самого начала. Как будто грызет что-то изнутри. И чем больше я подхожу к этим дверям, – он указал на почти освободившийся вход в зеленый зал, – тем муторнее становится на душе. А тут еще и договоренности твои…. Не знаю.
Декстер еще раз развел руками и посмотрел на Элечку. Степа, не сговариваясь – тоже. Та чуть пожала плечами.
– Если спрашиваете меня, то у меня ответа нет. Я наоборот, чувствую какой-то эмоциональный подъем. Необычные ощущения. Хочется радоваться, улыбаться, смеяться. Правда, – она на самом деле улыбнулась, как будто даже осветив пространство вокруг. – Мне интересно. Хотя, Степа, ты прав, такие контракты легкими не бывают.
Все замолчали.
– Все уже приглашены, – осторожно напомнил Декстер. – Что же их, разгонять теперь?
– Ну да, – покряхтел Степа. – «Извините, но господина Донката мучает странное чувство. Поэтому все отменяется», так что ли? Конечно, ничего не отменяем, но, Шойс, – Степа посмотрел на сакса. – Я тебя очень прошу, познакомь меня с представителями этого Лю Ху Ха прямо сейчас, и давай я контракт посмотрю. И пусть это будет на самом деле последний раз, когда….
– Крайний, – сделав большие глаза, поправил его Декстер. – Ты же помнишь, что у нас в космоштурме говорят «крайний», чтобы на самом деле не вышел «последний». А лучше: «еще разок, и все».
– У вас в космоштурме, – закатил глаза Степа. – Я не «пес космоса» и не собираюсь. Я просто душный и занудный совладелец бара, который хочет понять, где в договоре спрятали жопу. А то, что она там есть, я тебе прямо сейчас говорю. Так что, давайте, получайте удовольствие, продавайте свои картины, а мне оставьте, пожалуйста, финансовую сторону. Все, пошли, не хочу вам настроение портить.
Декстер, обрадованный решением проблемы, повернулся к Элечке.
– Любимая, то, что он тут говорил про космоштурм, ты не слушай. Парень – прирожденный боец. А стреляет как…, – сакс мечтательно закатил глаза. – А тебя я, знаешь, о чем попрошу?
Он наклонился к уху Элечки, полускрытому безукоризненно четким завитком, нарочито небрежно вывалившимся из идеальной прически (не удержался, чмокнул, естественно), и прошипел своим фирменным драматическим шепотом, от которого в соседних комнатах люди начинали подпрыгивать и осматриваться.
– А когда Селена приедет, ты с ней поговори по-своему, по-женски. Нехорошо. Нельзя заставлять человека так мучаться. Пусть она за него замуж выходит. А то он и меня, и бар, а заодно и весь Изюбр скоро за…. Жениться ему пора.
Донкат показал ему самый внушительный кулак, который мог соорудить. Сакс злодейски осклабился, подхватил одной рукой Элечку, другой – самого Степу, и потащил всю компанию вперед, смотреть выставку.
Не зря же, в конце концов, он старался.
