Часть II

– Странно, я думал, что подпространство черно, как непроглядная ночь. А на самом деле получается, что мы летим в сплошном белом тумане. – Николай задумчиво глядел в иллюминатор.

– А откуда тебе было знать, как выглядит параллельный мир? – Дюваль лишь на мгновение оторвал взгляд от двухметровой ракеты, в которую он старательно вкручивал термоядерную боеголовку. – Наш опыт звездоплавания не так уж велик.

– Это точно, мы многое пропустили, – горестно вздохнув, согласился Строгов. – Вокруг столько удивительных вещей, что просто невозможно оставаться равнодушным!

Николай в который раз почувствовал жгучее желание вернуть те годы, когда наука занимала его больше, чем что-либо иное. Но в двадцать лет мозг еще не готов осознать истинное предназначение человека. И мы мечемся из стороны в сторону, повинуясь юношеской горячности, чужому влиянию, а порой и просто веянию моды. Из памяти сами собой всплыли картинки прошлого: сбитый с толку декан, насмерть перепуганная мать, громоподобный гнев отца. Никто из них не мог понять молодого талантливого астрофизика, отправляющегося на армейский вербовочный пункт. Честно говоря, Николай и сам плохо соображал, что делает. Зеленые глаза взбалмошной генеральской дочки требовали немедленных подвигов. Эх, Николь, знала бы ты, как далеко меня заведет твоя мимолетная любовь…

– Эй, мечтатель! – окрик сержанта вернул Строгова к действительности. – Если хочешь, чтобы твои люди закончили установку ракет до конца дня, советую возглавить работы.

Лейтенант нехотя отвернулся от иллюминатора и оценивающе глянул на свои владения. Десантная палуба № 6 представляла собой необъятный туннель, протянувшийся под брюхом корабля от пассажирских отсеков до самых двигателей. Внешне помещение напоминало бесконечный вагон пассажирского поезда, купе в котором заменяли массивные шлюзовые камеры. Часть их уже заполнили готовые к выброске боевые машины. Остальные сонно скучали в ожидании своих клиентов – угрюмых двуногих великанов с непонятным восточным именем «Сахай», с золотыми звездами на башнях и огромными белыми цифрами идентификации, нанесенными поверх серой маскировочной окраски. Каждая машина стояла напротив своего шлюзового блока, одетая каскадом монтажных ферм и паутиной кабелей.

«Один, два, три… восемь, – насчитал Николай Строгов. – Черт побери, восемь машин, из которых пять мои! Дюваль прав, нужно поддать жару».

Быстрым шагом лейтенант подошел к командирскому броненосцу, на груди которого красовался номер «41».

– Киуро, – забарабанил он по металлу, – где ты там?

Ответа не последовало. Николай досадливо сплюнул и перешел к более модерновому способу связи. Прижав коммуникатор, вшитый в ворот комбинезона, он вежливо повторил вопрос:

– Киуро, чтоб ты сдох! Сколько я могу торчать перед закрытым люком? Если через десять секунд я не попаду внутрь, кого-то ждут «приятные» ночные работы по полировке брони.

Реакция последовала незамедлительно. Одна из плит и районе плечевого сустава выдвинулась наружу, а затем беззвучно скользнула в сторону. Одновременно с ней из тела машины показались полукруглые скобы, по которым Строгов ловко взобрался на пятиметровую высоту. Оказавшись в кабине, взводный командир пристально поглядел на подчиненного.

– Так, чем это мы занимаемся?

– Час назад завершена установка посадочных двигателей, – доложил рядовой. – Ожидаем прибытия оружейников.

Тесная кабина не позволила японцу подняться. Ответ он отчеканил, сидя по стойке «смирно» в кресле бортинженера.

– Ожидаете, значит? Так-так…

Рвение, проявленное рядовым, показалось Николаю подозрительным. Дело нечисто. Лейтенант внимательно осмотрелся. Кабину «Сахая» наполнял легкий полумрак. Бо€льшая часть приборов была выключена или переведена в режим сна. Мозаику огоньков демонстрировали лишь система жизнеобеспечения и психонейронный виртуальный усилитель. Странно, что это Киуро надумал усиливать? Строгов проследил за кабелем, который худеньким, едва заметным червячком уползал в темноту межприборного пространства.

– А ну, пересядь-ка на мое место, – лейтенант пальцем поманил солдата.

– Да, но я…

– Быстро! – Николай не оставил своему бортинженеру выбора.

Строгов еще не добрался до освободившегося кресла, но уже знал все ответы. Между погашенными протонными блоками тускло мерцал небольшой треугольный кристалл. Дотянувшись до него, лейтенант извлек на свет игровую приставку с интригующим названием «Дипломатический патруль». Когда Николай сунул ее под нос хмурому японцу, игрушка проинформировала: «Час «X» настал. Вы направляетесь для выполнения особо важного задания…»

Капрал Артур Шенон, взгромоздившись на макушку «Сахая», готовился пропороть резаком одну из бронированных плит. Его напарник Эрик Нэвелью стоял рядом и с помощью лебедки осторожно поднимал пусковую установку ракетного комплекса. Трубчатая конструкция ползла вверх, тихо подкрадываясь к рядовому Киуро. Вооруженный зубной щеткой и банкой жидкого мыла, японец отрешенно скреб пыльный борт боевой машины.

– Эй, Киуро-сан, – Шенон решил проявить заботу о ротном самурае, – позволю вам заметить, что в районе амортизаторов правой ступни я заметил пятна светлой смазки. Так что забирай свою зубочистку и вали туда. Не мешай работать.

– Полегче на поворотах, приятель! Следи лучше за горелкой, а то еще поджаришь зад своему коллеге, – огрызнулся японец, который последние два часа находился в эпицентре колкостей и острот.

Хотя Киуро твердо решил не поддаваться на провокации, но идея поскорее очутиться в гораздо более уединенном месте показалась ему удачной. Намимото уже занес ногу над скобой выдвижной лестницы, как вдруг вся палуба озарилась красными бликами. Они исходили от вспышек за бортом и были яркими и частыми. Японец ощутил легкую дрожь корабельного корпуса, вслед за которым палубу наполнил нарастающий вой сирены.

– Что случилось?

– Лазеры! Нас обстреливают, идиот! – Шенон оказался сообразительнее остальных. – Всем вниз! Живо!

– Без паники! – Строгов показался из люка «Сахая». – Тихо! По-моему, все закончилось.

Десантники замерли, вслушиваясь в каждый звук…

– Палуба номер шесть вызывает центральный мост. – Николай стоял перед терминалом внутренней связи, безуспешно пытаясь наладить контакт. – Центральный, ответьте Строгову, мать вашу!

«Волшебные слова», как обычно, подействовали безотказно. Прибор ожил, проецируя озабоченную физиономию Грабовского.

– Марк, ты в рубке? – Николай уточнил очевидный факт. – Что происходит? Мы видели выстрелы!

– Николай, сколько с тобой людей? – Грабовский проигнорировал вопрос друга. Его взгляд говорил о критичности положения.

– Экипажи «Сахаев» плюс группа оружейников. Всего человек семьдесят.

Ни секунды не колеблясь, Марк приказал:

– Гони всех оружейников на четвертую палубу, а сами забирайтесь в «Сахаи» и грузитесь в шлюзовые камеры.

– Мы еще не закончили установку ракетных комплексов…

– Черт с ними! Бросайте все и грузитесь! У вас не более десяти минут! – Разведчик приблизил лицо к передающему устройству. – Нас ждет аварийный скачок. Если «Интега» не выдержит этот переход, стартуйте в автономном режиме. Не знаю, где нас выбросит из подпространства, но надеюсь, что мы уже недалеко от Агавы. Эта планета – наш единственный шанс на спасение. Торопитесь!

– Стой! – Николай не дал Марку прервать связь. – Если уцелеем, будем пытаться сесть в Ядо, а оттуда пойдем к Ульфу – столице Восточной Республики Агавы. Передай это всем.

Когда изображение исчезло, Строгов ощутил жуткий холод. Как будто сам космос пробрался в его тело. Через несколько минут он может оказаться один на один с бескрайним черным безмолвием. «Готов ли ты, Николай, к этой встрече? Хватит ли у тебя сил, чтобы добраться до спасительной планеты? И что ждет тебя там?» Скрипнув зубами, лейтенант отогнал сомнения и колебания. Время бесплодных переживаний вышло, настала пора подумать о выживании.

– Слушать приказ! – Голос Николая зазвучал из трансляторов громкоговорящей связи, как раскат грома. – У нас есть десять минут для того, чтобы спасти свои шкуры! Корабль может взорваться с минуты на минуту. Всем механикам срочно отбыть на четвертую палубу для посадки в десантный транспорт! Экипажам «Сахаев» занять места в кабинах и приготовиться к экстренному сбросу! Сигналом к выбросу может послужить либо моя команда, либо необратимые разрушения корабля. – Николай сделал паузу, после чего как сумасшедший рявкнул в микрофон: – Всем выполнять, живо!

Понимая, что отведенного времени может и не хватить, Строгов что есть духу помчался к своему шагоходу. Огромная серая машина под номером «41» уже ожила. Гудение энергетической установки вперемежку с воем сервомоторов делало ее похожей на боевой самолет, замерший на взлетной полосе в ожидании старта. Сейчас-сейчас, потерпи секунду! Папочка уже идет! Лейтенант преодолел последние метры одним гигантским скачком.

– Доложить о готовности! – Николай ввалился в кабину, как старый бражник, который растерял все силы по дороге от кабака да дома.

– Реактор запущен, системы активированы. – Киуро четко справился со своей работой. – Но, господин лейтенант, ракеты нам так и не поставили.

– Черт с ними! – Николай в точности повторил слова Грабовского. – Сваливаем, а то будет поздно!

Он упал в пилотское кресло и что есть силы вдавил руку в датчик идентификатора. На опознание хватило нескольких миллисекунд. Кресло пришло в боевой режим и начало трансформацию. Строгов скривился, предвидя мерзкие ощущения. Они пришли вместе с сотнями гибких металлических пластин, которыми проросли сиденье, спинка, подголовник и все остальные мыслимые и немыслимые элементы конструкции. Сталь поползла по телу, делая его недвижимым и беспомощным. Когда ее последние полосы сомкнулись вокруг головы, слепота вперемежку с гробовой тишиной подарила лейтенанту ярчайшие могильные ассоциации. Как только железный кокон был готов, кресло втянулось внутрь панели управления. Строгов потерял ощущение собственного тела. Он становился частью грозной боевой машины. В такие минуты Николай всегда завидовал бортинженеру. При любых обстоятельствах тот остается человеком из плоти и крови, в то время как пилот превращается в груду металла, обреченную смотреть на мир сквозь сетку прицела.

Щелк! Слепота отступила. Прозрение сопровождалось нарастающим чувством могущества, которое перло из всех уголков сознания. Проверяя власть над машиной, Николай пошевелил рукой. Гигантская клешня в точности повторила его движение. Следующей мыслью оказалось время. Показания бортового хронометра указывали на то, что у лейтенанта осталось не более трех минут. Успею! Строгов убедился, что внизу нет людей и начал движение, превращая в щепки фермы обслуживания, облепившие торс «Сахая».

– Киуро! – лейтенант мысленно позвал своего напарника. – Сколько машин доложило о готовности, пока я был в отключке?

– Семнадцать, но в шлюзах уже двадцать три… – Страшной силы толчок оборвал доклад рядового.

Палуба содрогнулась и ушла из-под ног.

– Мы падаем! – Вопль японца лишь подтвердил показания приборов.

«Сахай» повалился на пол. Строгов принял удар от падения, смягчив его вытянутыми вперед манипуляторами. Это начало катастрофы! Стоя на четвереньках, лейтенант едва удерживал равновесие.

– Трансформация корпуса по схеме 2-В! Перейти на четыре точки опоры. Включить бионический режим!

Николай почувствовал, как бронированное тело «Сахая» изогнулось, превращаясь из оловянного солдатика в гибкую пантеру. Алмазные когти впились в решетчатый настил пола, и он понял, что сможет двигаться дальше.

А вокруг все выло и стонало. Пол ходил ходуном. Корабль, извиваясь всеми своими палубами, пытался удержаться в слабеющем энергетическом поле Z-пространства. Силовые кабели и трубопроводы не выдерживали деформаций. Они рвались, выплескивая в атмосферу корабля фонтаны искр и облака белого газа. Остатки монтажных ферм, компоненты ракетных установок, инструменты и наладочное оборудование волнами перекатывались по залу. Все это образовывало невообразимую кашу, в которой барахтались три серых великана. Двум из них удалось совладать со штормом. Пилоты восстановили контроль. Шагоходы хотя и бросало из стороны в сторону, однако они упорно ползли к шлюзовым камерам. Но третий… «Сахай» под номером 65 ничем не отличался от мертвеца. Машина безвольно каталась по палубе наравне с другими свидетельствами катаклизма.

«Это Фоли! Он в шоке и не в силах предпринять ничего путного». – Строгов осознал всю опасность, нависшую над «Сахаем» из четвертого взвода.

– Курс к 65-му! Рассчитать траекторию прыжка! – Николай забыл о себе. В этот момент он был командиром, подчиненным которого угрожала смерть.

Программа прыжка появилась перед глазами лейтенанта так быстро, что он даже не успел занять нужное положение. Стараясь выйти в начало траектории, Строгов круто развернул своего боевого коня. При этом он вдребезги разнес огромный пакет тонких титановых труб, занесенный на палубу одним из неистовых толчков. Удар сотряс 41-го, но ничуть не поколебал решимость Николая.

– Киуро, держись! – Взвыв сервомоторами, «Сахай» прыгнул.

Многотонный колосс, вминая сверхпрочные плиты настила, грохнулся в двадцати метрах от своей цели. Строгов еще не опомнился от падения, когда грянули выстрелы. Два летящих в него блока отладочной аппаратуры исчезли в ярких вспышках аннигилирующего огня. Протонный мозг «Сахая» выполнил мысленный приказ Николая, который лишь краем глаза обратил внимание на мелькнувшие тени.

«Чтоб я пропал! – Лейтенант был поражен боевыми возможностями шагохода. – Как истребитель годится. Посмотрим, на что он способен как спасатель».

Командирская машина совершила еще один рывок и наконец вцепилась в борт многострадальной «шестьдесятпятки».

– Фоли, вы живы? – Ответа не было.

– Фоли! – Николай начал барабанить манипулятором по брюху лежащего на боку «Сахая».

– Господин лейтенант, – донесся слабый голос, – это я, Джонсон.

– Джонсон? – Строгов вспомнил лицо молодого рыжего англичанина. – Что с твоим пилотом?

– Фоли погиб. Он не успел добежать до машины, его смололо грудой контейнеров у самых ног нашего «Сахая».

«Бедняга Фоли, – у Николая защемило сердце. – Солдату не повезло, но надо сделать так, чтобы Джонсон не составил ему компанию».

– Джонсон, немедленно разблокируй порты ввода. Я беру управление на себя!

– Выполняю! – В голосе рядового появилась надежда.

«Погоди радоваться, – таймер в мозгу лейтенанта отсчитывал последние секунды. – Еще нужно придумать, как тебя вытянуть из этой передряги. Стоп, есть идея! – Фантастическая мысль молнией сверкнула в голове Строгова. – Тащить на себе безжизненного «Сахая» я вряд ли смогу, а что, если попробовать объединить две машины в одну!»

– Режим обработки данных. Создать программу движения многоногого механизма. Привожу пример.

Николай зажмурился, лихорадочно копаясь в своем всклокоченном мозгу. Образ знакомого таракана, с которым он много месяцев мирно делил одну комнату, стал наилучшим результатом этих поисков. Мир летел в тартарары, а Строгов перед своим мысленным взором все держал и держал воспоминания о ползущем по стене насекомом.

Все, больше тянуть нельзя! Когда лейтенант открыл глаза, виртуальный экран уже демонстрировал результаты стараний протонного мозга. Схематичная модель, рожденная из воспоминаний Николая, делала свои первые шаги. Под ней, словно субтитры, бежали строки расчетных данных.

– Кажется, дело пошло. – Лейтенант отчаянно надеялся, что у слита все получится. – Вперед! Киуро, когда я зафиксирую захват, ты подключишься к портам 65-го и блокируешь его главный слит! Наш старичок возьмет на себя управление двумя машинами.

– Слу-у-у-у-шаюсь. – По клацанью зубов японца Строгов понял, что бортинженер ощущает болтанку похуже, чем он, однако времени на плавные маневры не осталось.

Командирский «Сахай» рывком перевалился через тушу своего неподвижного собрата и мертвой хваткой стиснул его плечи. Два механизма сплелись в один, образуя подобие низкого колченогого стула, из брюха которого болталась пара лопнувших пружин – боевые манипуляторы.

– Киуро, ты готов?

– Так точно!

Николай собрался с силами, увеличил мощность моторов, мысленно перекрестился и крикнул:

– Давай!

Лейтенант охнул от нагрузки, навалившейся на его тело. Лишенный управления, шагоход Джонсона на мгновение потерял функцию самостоятельной стабилизации, и Строгову пришлось приложить все силы, чтобы удержать равновесие двух машин в неистово бушующем океане катастрофы.

– Режим «таракана»! Немедленный запуск! – Лейтенант держался из последних сил и молил бога, чтобы создание программы было завершено.

Вдруг нагрузка исчезла. Она пропала так неожиданно, что Строгов, пошатнувшись, чуть было не завалился набок. Лишь благодаря еще двум дополнительным конечностям он сохранил равновесие. Система функционировала! Не было ни поломок, ни повреждений, однако Строгов чувствовал себя не в своем теле. Ощущение рук и ног смешалось в единую массу, в которой лейтенант никак не мог разобраться. Попытка поднять руку привела в движение левую ногу его «Сахая» заодно с правым манипулятором машины Джонсона. Всего один шаг вызвал крен, погасить который удалось лишь благодаря вмешательству протонного мозга. Возможно, Николай и продолжил бы попытки освоить многоногую систему, но по его бронированной голове вдруг врезала здоровенная ферма. Сотрясение напомнило Строгову о том, что агония корабля не может продолжаться вечно. Вот-вот звездолет развалится на куски, унося с собой ротозеев, которые не смогли позаботиться о себе.

– Автопилот! Курс – шлюзовая камера номер семьдесят восемь.

Главный слит справлялся с управлением гораздо лучше своего земного партнера. Многоногий механический клубок быстро пополз в заданном направлении. Через минуту просторные двери камеры сброса заслонили собой весь остальной мир.

– Все, приехали! Прервать контакт. Стандартный режим.

Когда власть над машиной обрела привычные рамки, Строгов вздохнул с облегчением. Он опустил 65-го на пол и грузно перекатился ему за спину.

– Джонсон, поднимайся! – приказал лейтенант. – Я страхую. Даже при частичном контроле ты сможешь заползти в камеру…

Неожиданно палуба № 6 наполнилась нестерпимо ярким светом, который исходил из туманной сверкающей дали. Все предметы начали терять свои очертания и один за другим устремились за огненный горизонт. Шквал метаморфоз с бешеной скоростью приближался к Николаю. Произошло то, что рано или поздно должно было произойти.

– Проклятье! Мы вываливаемся из подпространства!

«Сахай» лейтенанта вцепился в своего неповоротливого собрата и что есть силы вдавил его в глубь огромного шлюза.