Трир удвоил ночные караулы. Артиллерийская команда Гетца перенесла свои палатки под обширный навес, решив спать рядом с драгоценными пушками, а запасы порохов разместили в нескольких отдельных сарайчиках, ранее построенных для хранения шанцевого инструмента и прочего барахла, которого полк таскал с собой немало.

Поднявшись вместе с солдатами, Арвел собрал одну из саперных рот и отправился на облюбованную им позицию возле заброшенного «дома отшельника». Утренний туман никак не хотел расходиться, было зябко. Солдаты кутались в суконные зимние плащи и сумрачно молчали, лишь изредка кто-то просил у соседа огня для трубки. В полном безветрии поскрипывание трех фур, груженных лопатами, кирками и тачками, походило на звуки похоронной процессии.

Арвел ехал впереди на своем любимом тяжеловозе, чуть поодаль плелся старшина Двайн, опытный строитель, работавший когда-то мастером-десятником. Его руки возвели несколько прекрасных храмов в окрестностях столицы, и рытье бесконечных траншей Двайн воспринимал как самое настоящее унижение, но на войне о таких вещах не болтали…

Когда из сизой мути проступили черные контуры бараков резчиков торфа, Хадден ощутил наконец легкий морской ветерок.

– Скоро туману конец! – крикнул он, поворачиваясь к старшине. – Над берегом дует!

– Хорошо бы, – отозвался тот, вынув изо рта глиняную трубку, – а то проклятая сырость доконает мои суставы.

Возчики остановили фуры возле самого берега, из-под тентов посыпались люди. Хадден посмотрел, как приехавшие разгружают инструменты, потом взял Двайна и еще двоих наиболее опытных солдат, нагрузив их кольями с бечевой, и отправился на разметку.

– Особой суеты мы тут устраивать не будем, – сказал он. – Работы дня на три, ребята! Наша задача – замаскировать пушки так, чтобы батарею не было видно с моря. Закопаемся в землю: и нам теплее будет, если вдруг оттуда прилетит.

Двайн деловито взвесил в руке кол с намотанным на него шнуром.

– Сколько орудий, ваша милость?

– Всего два, – ответил Хадден. – Но мышиных норок выроем три – одну запасную, на случай, если придется стрелять по северо-западным секторам. Я сделал набросок, – он расстегнул кожаную сумку и достал свернутую трубочкой бумагу, – тебе хватит. Насколько нам отойти от берега – это мы сейчас решим на месте.

Старшина понимающе кивнул. Артиллерийские позиции он строил не первый год, так что в особых пояснениях не нуждался. Разметка заняла совсем немного времени, и уже через полчаса в мягкую влажную землю ударили кирки и лопаты. Хадден не имел привычки топтаться по головам у рабочих, поэтому он взял двух конюхов с походным котлом и отправился за водой – туда, где чистый прозрачный ручей весело скользил по камню.

При виде старого заросшего вьюном дома конюхи, совсем еще мальчишки, поступившие на службу в прошлом году, опустили головы и стали жаться поближе к Арвелу. Инженер вздохнул, звонко хлопнул в ладоши и откинул полу плаща, показывая пару пистолетов у себя на поясе.

– Жил тут, ребята, старичок святого бытия, большой был молельщик. А как помер, потом монахи заселились. Так что злых духов здесь быть никак не может, уж поверьте.

– Так-то оно так, да все же, ваша милость, место тут какое-то недоброе, – вздохнул один из солдат.

– Это отчего еще недоброе? – удивился Хадден, глядя на его прыщавое лицо с длинным грустным носом.

– Старое место, ваша милость, совсем старое. Прабабка моя говорила, что в таких вот старых местах иногда камни кровью пропитаны, а кровь та – не человечья, нет. Прежних Хозяев кровь. Так у нас на Севере старухи болтают.

– Ну, на Севере чего не болтают! Зима длинная, день короткий, очаг горячий. Знаю я ваши байки. Набирайте воду, ребятам отвар закипятить надо.

Пока солдаты привязывали к котлу веревку и неловко забрасывали его в каменное озерцо, Арвел подошел поближе к дому, разглядывая замшелые стены. Жилище для старика-отшельника строили солидно, не как попало, да и жил он тут явно не сам, а с несколькими слугами, иначе зачем было городить этакую крепость? Только ради чести вельможной? Впрочем, кто знает, что там происходило у него в голове…

– Вашмилость! – вдруг зашипел за его плечом хриплый от волнения мальчишеский голосок. – Едет кто-то… только не наши, ваша милость, – подковы звонки, не куют у нас так!

– Слышу! Спрячьтесь!

Арвел скользнул, путаясь ногами в корнях вьюна, вдоль дома, осторожно высунулся из-за дальнего, чуть осыпавшегося угла. Сейчас ему был виден большой участок дороги, уходящий прочь от берега в сторону торфяников. Рука нащупала под плащом подзорную трубу…

Всадников, точнее всадниц, было двое: изящная светловолосая девушка в зеленом костюме и плотная женщина с собранными в узел рыжеватыми волосами. Из-под плаща ее виднелся легкий дамский доспех. Компаньонка-телохранительница, понял Арвел. Юная дворянка одета была для охотничьей прогулки, на правом боку ее лошади висел небольшой лук в тисненом кожаном чехле. Подковы звучали действительно необычно, с каким-то серебряным звоном – Арвел понятия не имел, каким образом достигается такой эффект, но о новой этой моде уже слышал, так что не удивился. Подведя трубу, он постарался рассмотреть лицо молодой охотницы, но та, будто почуяв слежку, резко остановилась и обернулась к своей спутнице. Женщина махнула рукой, указывая куда-то в сторону берега; ее хозяйка кивнула, развернула лошадь и помчалась назад. Телохранительница споро рванула за ней.

– Зачем им тут гулять? – раздраженно пробормотал Хадден и сложил трубу.

Все, что он смог увидеть, – это пышные светлые волосы под шляпкой с пером да худенькую девичью фигурку – этого было мало, но как знать?

– Вельможные, видать, – прошептал конюх у него за спиной. – На охоту собрались, хотя какая охота на этих болотах?

– Ты лица ее не разглядел, глаза молодые? – Хадден резко обернулся и взял паренька за ворот куртки.

– Раз-зглядел немного, – вытаращился тот. – Как не разглядеть? Я ж на пушкаря учусь вообще-то…

– Ну? Описать можешь?

– Э-ээ… носик остренький такой, подбородок скошенный… на мышку она похожа, ваша милость, вот как! Хотя и симпатичная, как по мне.

– Носик остренький, – повторил Арвел в задумчивости. – Ладно, котел взяли да пошли. О том, что тут видели, особо не болтайте, засмеют. Ясно?

Саперы Двайна работали ловко и споро: Арвел посмотрел на углубляющуюся на глазах яму, которая скоро должна была превратиться в земляной «бастион», скрывающий орудие до половины, оставляя снаружи лишь ствол, и пошел назад, к костру. Скоро люди придут на перекус, и их должен ждать котел с горячим сладким отваром.

Огонь уже лизал хворост, один конюх тесал на дрова бросовые доски, найденные в бараке, а двое других тащили влажноватые ветви и сучья. Возле ближней фуры Хадден увидел корзины со свертками – оправляясь на весь день, рота получила свой обеденный паек сухарями, солониной и маринованными овощами в маленьких бочонках. Старший конюх, седой дядька с усами чуть не до груди, пересчитывал кувшины с вином: за эту пайку он отвечал лично.

Арвелу живо поднесли складной стульчик, налили в оловянную кружку разбавленного вина. Господин инженер достал из кармана трубку, которую не курил уже довольно давно, и задумчиво уставился в океан.

Появление юной охотницы могло оказаться пустяком, однако ему трудно было поверить в то, что девушка могла вдруг отправиться на болота в такое мерзкое утро, тем более что до ближайшей владетельной усадьбы отсюда выходило не меньше десятка лонов. Ломать себе спину через туман ради сомнительной возможности подстрелить какого-нибудь оголодалого зверька? Ну уж вряд ли.

Тогда что? О том, что Арвел наметил себе запасную позицию южнее болот, знали всего лишь несколько человек… но никто, совершенно никто не мог догадаться, что именно сегодняшним утром он возьмет Двайна с его людьми и начнет рыть землю! Значит, девица могла отправиться в свое путешествие с одной только целью – послушать, как гремят пушки. Точнее даже, где именно они гремят и куда улетают ядра. Но пушкари не приехали, Хонт дожидался, когда рассеется туман, и к своей огневой приближается, пожалуй, только вот сейчас. Поэтому девчонка, не разбираясь, что к чему, решила проехаться по дороге до самого берега. Рискованно, вроде бы – но ведь всегда можно сделать милое личико и пропищать: «Ах, господа мои офицеры, да я всего лишь заблудилась этим отвратительным утром!..» Кто не посочувствует баронской дочке, потерявшей дорогу на охоте? Сюжет для новомодной пьесы, уж как тут ни крути… Сюжет!

А не ждал ли ее кто-нибудь тут, в заброшенном доме?

Хадден хлопнул себя по лбу и даже привстал на стуле.

– Эй, парень! – крикнул он, отыскав глазами того длинноносого, что рассказывал о своей прабабке, ведавшей «старые места». – Как тебя… Хинт, что ли? Иди сюда…

– Солдат Хинт, вторая саперная рота, – конюх подбежал к инженеру, кивнул. – Да мы с вами при той осаде, ваша милость, и познакомились…

– Молодец!.. Скажи-ка мне вот что, только подумай как следует, это важно: там, – Хадден махнул рукой в сторону темного силуэта за деревьями, – в том старом доме… У тебя не было ощущения, что там кто-то есть? Что кто-то сидит в доме?

Парнишка вдруг побелел и уставился на Хаддена широко раскрытыми от страха глазами.

– А вы откуда узнали?.. Ваш-ша милость, я сразу почуял, чуйка у меня такая есть, у меня ведь деды все охотники были, с детства и до гроба по холмам с луком ходили. Зверя, его ж чуять надо, да так, чтобы зверь тебя ни ухом ни рылом…

– А не сказал, потому что меня боялся?

– Да не боялся я… – Хинт потупился, опустил подбородок.

– Думал, смеяться стану?

– Я хотел, ваша милость, да вы вот…

– Понятно… – Хадден тихонько присвистнул, выколотил трубку о каблук. – Не смотри на дом, – прошипел он, все еще нагнувшись над сапогом, – не оборачивайся. Сейчас он там – или это слишком далеко для тебя?

– Нету его, ваша милость. А когда ушел – не знаю, я о том не думал больше. Мне самому, знаете… ну, думал, почудилось, может. Место там, ваша милость, дурное какое-то. Как будто много людей там убили, и не сразу, а долго все длилось.

– Жертвенник, – пробормотал Хадден. – А, все может быть. Хорошо, иди, спасибо тебе.

Стульчик полетел в сторону. Почти бегом, схватив в руку шляпу, Хадден бросился к яме, где махали лопатами саперы.

– Двайн! – закричал он издалека. – Эй, ребята, а ну-ка отряхнитесь пока! Двайн, есть у тебя парочка ребят, умеющих обращаться с палашом?

– Да сколько хотите, – нахмурился старшина. – Оружие в фурах. Случилось что, ваша милость?

– Пока нет. Мне нужны двое-трое парней с крепкой рукой, бой повидавшие. Есть желающие? Идти тут недалеко.

Солдаты недоуменно переглянулись, и полтора десятка тут же вскинули ладони. Арвел внимательно посмотрел на них.

– Ты, ты и вот ты, – приказал он, – берем в фурах клинки, идем за мной. Не шуметь умеете?

– Это постараемся, ваша милость…

Вытерев о штанины руки, саперы прицепили к поясам свои палаши. Двоим из них Арвел выдал запасные пистолеты, что хранились у него в седельной сумке, и, махнув рукой, зашагал в сторону темной руины. Люди спешно двигались за ним, и Хадден почти ощущал удивленные взгляды, которыми они молчаливо обменивались друг с другом. Местность выглядела совершенно мирной, враг был пока далеко – что могло так взволновать всегда сдержанного и немногословного инженера?

– Двое с пистолетами остаются здесь, – приказал он, когда маленький отряд достиг ручья. – Если кто выскочит из дома – лучше встретьте его палашом по ногам. Стрелять только в самом крайнем случае. Скорее всего, там никого нет, но проверить я должен.

– А с той стороны? – спросил его один из солдат. – Там, кажись, тоже окна есть.

– А там он от меня не уйдет, – отмахнулся Хадден.

Он хлопнул по спине своего спутника – рослого парня с огромными кулаками – и указал на боковую дверь. Тот понимающе кивнул, быстро скользнул в сторону и скрылся в зарослях. Хадден пошел через главный вход. В зале они встретились – солдат молча мотнул головой, пожал плечами. Арвел показал рукой на пол.

– Полчаса не прошло, командир, – шепотом произнес сапер, разглядывая свежие грязные следы на полу.

Хадден махнул рукой, веля ему встать с палашом у стены между окон, а сам зашел в знакомую комнату, где раньше обнаружились следы пиршества.

Кувшинов тут прибавилось, а на одной из длинных скамеек появился тощий и истрепанный матрас. На столе стояла чистая оловянная тарелка, возле нее – слегка подсохший ломоть хлеба. Хадден внимательно осмотрел следы на полу. Грязь оказалась порядком размазанной везде и всюду, но все же он смог понять кое-что: в доме толкался мужчина немаленького, судя, по всему, роста, обутый в грубые кавалерийские сапоги с квадратными носками. Такие сапоги носили ломовые извозчики, почтовые курьеры, да, собственно, мало ли кто еще…

Арвел обшарил всю комнату, но не нашел совершенно ничего интересного. Кто и зачем здесь побывал – пока Хадден не имел ни единой зацепки. Выйдя в зал, он махнул солдату рукой, указывая на левое крыло дома, выглядящее откровенной трухой из-за обвалившихся дощатых стенок.

– Тут потолок на голову упасть может, – одними губами предостерег его парень, но инженер только скривился в ответ.

Они пробрались через перекошенную дверную раму, за которой находились три смежные комнаты. Одна, как решил Арвел, предназначалась для прислуги, ибо к ней примыкала часть воздуховода большой печи, а вторая, более просторная, с парой окон, служила спальней хозяину. В стене виднелись дырки от крючьев, на которых висел когда-то огромный ковер, и даже ржавое донце подставки для настенной лампы. На полу валялись гнилые доски. Нагнувшись, Арвел разглядел сквозь грязь резьбу и ухмыльнулся – похоже, это были остатки богатой господской кровати.

Сюда явно не заходили много лет. Арвел покачал головой, выбрался к ожидавшему его саперу и задрал голову к потолку:

– Как бы нам наверх залезть?..

– А никак, – фыркнул в ответ солдат. – Были б мы с вашей милостью два кота – тогда, пожалуй, запросто. А так – нет уж, и не пробуйте.

Хадден скептически посмотрел на него, потом забрался на высокую боковину печи и осторожно просунул голову между двух давно разошедшихся потолочных досок.

– Тут и нет ничего…

– Не трогайте! – успел крикнуть сапер, но было уже поздно – балка рядом с плечом Арвела сдвинулась, пошла вниз, и вокруг него посыпались доски.

Хадден рухнул на пол, по ногам его ударило здоровенное гнилое бревно, все вокруг заволокло пылью. Арвел перевернулся на четвереньки, бросился, подтягиваемый солдатом, к выходу, снова упал – не видно было ни зги, нос забился всякой столетней дрянью, а сзади что-то все еще трещало и, кажется, падало.

– Говорил же я, – услышал Арвел, когда сапер наконец помог ему выбраться на воздух, – говорил же вам как строитель – даже, ваша милость, не думайте туда лезть! А вы, еще чего – шеей! Шеей, да, считай, как в петлю!

– А еще инженер, – полуослепший Хадден попытался сесть на какой-то куст, но его тут же подхватили руки подбежавших солдат. – Спасибо тебе, братец. Идемте к воде скорее… хорошо, что тут этот ручей!

Кое-как умывшись и отряхнув свой плащ, Арвел посмотрел на лица солдат и захохотал.

– Видели б вы, как я летел! – заявил он, доставая флягу с вином.

Солдаты, до того корчившие рожи, чтобы хоть как-то сдержать рвущийся наружу смех, радостно заржали в ответ.

– А я говорил вашей милости – не коты мы с вами, не коты!

– Ладно, – все еще отряхиваясь, Хадден встал – у него немного болела нога, но сейчас ему было не до синяков, – главное, что он там был.

– А кто он-то, ваша милость? – осторожно спросил сапер, с которым они ходили в дом.

– А вот кто – это мне теперь и предстоит узнать. Не все тут просто в этом городе, ребята. Слышали, что полковник караулы удвоил? То-то и оно. Смотрите по сторонам, парни, а как что – сразу офицеру докладывайте.

Где-то далеко к северу гулко ударила пушка. Арвел ухмыльнулся и подмигнул солдатам. Хонт-А-Ллор принялся за свое любимое дело.