Как провожают пароходы
В море собирались очередной раз. Ничего особенного и героического – так, на две недельки. Вусмерть нас умотали проверками нашей готовности и благонадёжности, и уже аж зубы чесались, как хотелось в море уйти от всей этой вакханалии.
– Экипажу построиться на ракетной палубе! – передаёт хрипатая «Лиственница»
Ну, бля, ну что опять?! Уже тревогу вот-вот должны были объявлять для приготовления к бою и походу. Выходим понурые. Народищу-то понаехало! Командующий флотилией, все его заместители, замполиты всех мастей. Сейчас начнётся.
Началось. Сказал речь командующий, сказал речь его замполит, сказал речь флагманский кто-то там, сказал речь какой-то гость. Уже и курить захотелось от их пафоса. И тут из машины на пирсе вылезает какой-то дяденька подозрительной наружности в чёрном платье с ведром и веником.
– Приборняк сейчас шуршать будет? – шепчет трюмный контрабас Дима.
– А сейчас! – радостно объявляет нам замполит флотилии. – Ваш экипаж! И подводную лодку! Освятит! Отец такой-то!!!
Смотрю на отца – не мой отец явно, а я как-то всегда брезговал, когда в меня посторонние отцы водой брызгались. Тут из строя выходит командир БЧ-5.
– Вы куда?! – спрашивает его ведущий мероприятия, который пару лет назад идеологию КПСС в массы распространял.
– Я татарин, – отвечает механик.
Выходит командир БЧ-4.
– А вы куда?
– А я – узбек.
Ну, тоже выхожу, конечно.
– А вы куда?
– А у меня высшее инженерное образование, – говорю.
Тут по строю идёт ропот: вот, мол, гад хитрожопый.
– Ладно, – говорю, – шучу, я тоже татарин. Ну, или узбек.
– Что ты, блядь, врёшь, Эдуард! – не выдерживает наш экипажный замполит. – Ты же из Белоруссии!
– Ну и что, – парирую, – я после ига монголо-татарского в Белоруссии остался: там женщины симпатичнее наших степных, и растут ёлки.
Так и стояли курили на люке КШР три морских диавола, пока остальных дяденька этот ходил обрызгивал метёлкой из ведра. А мы плевали в залив и гордились своей неповторимостью.
– То есть, – предположил механик, – если мы сейчас ебанём по Америке все двести своих ядерных боеголовок, то мы как бы и благое дело сделаем.
– А то! – подтвердил я. – Мы ж пацифисты по натуре, а они – гады. И вообще.
