Глава
СЕМНАДЦАТАЯ

Когда я подбежала к пристани, Лейк уже отдыхала, опустив ноги в воду. Как мне казалось, у меня было два выбора: взять подружку в дело или нагло врать ей в лицо. Мой собственный опыт, а также уверенность в том, что Лейк ничего не стоит нажать на курок, подсказали мне: эту девчонку лучше иметь союзником, чем врагом. А если у меня и имелось что-то, принадлежавшее мне, и только мне одной, чтобы, уставившись на потолок, каждую ночь проигрывать это у себя в голове, то на этот случай у меня были другие советчики, чье мнение я была готова выслушать. И если так случится, что это мнение будет высказано официанткой, которую абсолютно не терзали угрызения совести по поводу подслушивания всех без исключения обров, проходивших по ее территории, так будет даже лучше.

— Ты слышала что-нибудь про нового волка? — спросила я, плюхаясь рядом с подружкой на доски пристани.

Мои ребра протестовали так отчаянно, что я забеспокоилась, не наделали ли они дырок в легких, однако вопрос достаточно легко слетел у меня с языка. Мне всегда было легко с Лейк, даже несмотря на то что мистер Митчелл клялся, что ее вторым именем было — «делать все самым сложным путем». Ну а моим, скорее всего, было — «дело Стаи».

— Я слышала, как отец говорил с Эли по телефону, — сказала Лейк, уставившись на воду. — Мать-Медведица была очень рассержена. Из-за тебя и из-за этого нового мальчишки.

— Чейз.

Произнося вслух его имя, я не теряла связи с реальностью, просто, когда мигала, я на долю секунды держала глаза закрытыми дольше, чем обычно — ждала, когда Чейз или его волк отпечатаются на моей сетчатке. Сейчас, когда я уже не бежала, мне было труднее нарисовать его в своем сознании и почувствовать на другом конце созданной мной связи.

— Эли не назвала имени мальчишки, — продолжила Лейк, закрывая глаза, она откинула голову назад, подставляя лицо солнцу. — Эли просто сказала, что это плохие новости — для тебя! И что Каллум скрывает что-то. И все кончится тем, что тебя изобьют.

Сначала я предположила, что разговор, который подслушала Лейк, был тот самый, который предшествовал нашему приезду в «Странник» — Эли, меня и близнецов. Однако потом засомневалась, ведь было очевидно, что Эли была в контакте с Митчем задолго до того, как я нарушила условия договора.

Уверенность Эли в моей неспособности не вляпаться в неприятную историю была просто поразительной. Или была бы таковой, если бы я могла доказать, что она ошибается, хотя бы самую малость.

— Эли или твой отец… они знали, что Бешеный, напавший на Чейза, убил и мою семью? — Я была совершенно уверена, что знала ответ на этот вопрос, но спросить была должна. Всего неделю назад и я была готова поклясться, что Каллум не скрыл бы от меня ничего важного.

К моему облегчению, как только второе слово — Бешеный — сорвалось у меня с языка, глаза Лейк широко распахнулись, и она чуть не упала с края пристани. Только сверхъестественная ловкость и способность сохранять равновесие не позволили ей нырнуть носом в озеро. Я бы так не смогла.

— Бешеный, который убил твою… Я думала, что Каллум убил этого грязного, мерзкого, подлого…

Чувствуя, что Лейк могла выдать бесчисленное количество прилагательных для определения того человека, которого Чейз называл Пренсером, я перебила ее:

— Я тоже так думала, но нет. Бешеный сбежал. Никто даже не подумал, насколько это важно — сообщить мне об этом. Одиннадцать лет прошло, и, можешь себе представить, он покусал Чейза.

На мгновение Лейк задумалась.

— И я так понимаю, альфа не очень-то и хотел, чтобы ты об этом узнала.

Я была очень признательна Лейк за то, что она на этот раз не назвала Каллума по имени.

— Он позволил мне встретиться с Чейзом, понимая, что я узнаю обо всем. А затем избил меня за то, что я сделала это.

Логика Эли так глубоко проникла в мои мысли, что я смогла рассказать обо всем этом Лейк. Уж если я смогла бежать со сломанными ребрами, то тем более могла заставить себя расстаться с парой неприятных истин и беззвучно произнести слова, которые больше всего ранили меня.

Я внутренне произнесла эти слова, очень-очень громко произнесла, продираясь сквозь них и не обращая внимания на боль.

Под поясом джинсов все еще была отметина. Я положила на нее руку, проведя пальцами по шрамам, образовавшимся на моей коже.

— Бешеный все еще жив. Он был жив все это время, он жив сейчас, он вмешивается в жизнь моего… — Категория принадлежности Чейза была важнее, чем существительное, которое должно было последовать за ней. Я не знала, как назвать Чейза: моего друга? моего волка? моего «второго я»?

— Значит, это правда, — сказала Лейк, освобождая меня от необходимости закончить предложение.

— Что правда?

— Про тебя и про того мальчишку. Что ты пометила его.

Когда Лейк повернула все таким образом, то стало ясно, что ситуацию невозможно игнорировать. Я не была оборотнем и тем более не была альфой Стаи Стоун Ривер. Каллума не было рядом в то время, когда я перебросила мою связь со Стаей на Чейза. Это не альфа придумал новую связь между нами; я не кусала Чейза, он не кусал меня; и то, что мы делили между собой, ничем иным, кроме связи между оборотнем и его партнером, не было.

И это также походило на связь между Каллумом и мной.

— Не так все это было, — вздохнула я. — Это было… — Как я вообще могла описать то, что случилось, даже Лейк? — Мы просто выяснили, что его Бешеный был тот же самый, что и мой, а они собрались нас разлучить. Мы и запаниковали. Оба. Мне нужно было успокоить его. Я не могла позволить, чтобы они его забрали. Я должна была… — Должна была — что? Я не могла толком этого объяснить. Лейк сидела очень тихо, и в глазах у нее был какой-то странный свет, причину которого я не могла никак понять. — Я должна была защитить его. И себя. Поэтому, нащупав связь со Стаей, вместо того чтобы закрыться от нее, я за нее потянула. Потянула за нее, и толкнула к Чейзу.

Я ждала, что Лейк снова скажет мне, что все, что я сделала, невозможно. Но вместо этого она посмотрела на свои колени и самым тихим голосом, который только мне доводилось от нее слышать, задала мне последний вопрос, который я вообще не ожидала от нее услышать:

— А ты смогла бы сделать это снова?

На мгновение мне показалось, что Лейк спрашивала о том, смогла бы я, будь у меня возможность перенестись назад, сделать это, зная обо всех последствиях. Однако почти сразу же я поняла, что это не так.

Лейк спрашивала, смогу ли я пересоединить чью-нибудь еще связь со Стаей. Она имела в виду свою связь и связь Митча. Лейк и ее отец были периферийными. Каллум не требовал их присутствия на собраниях, но они все равно оставались частью Стаи Каллума. И он все еще был их альфой.

— Я не знаю, Лейк, — пробормотала я.

А ты не можешь попробовать? Я не слышала этих слов так, как я бы услышала их, если бы моя связь с Чейзом не стояла между интересами Стаи Каллума и моим здравым смыслом, но я почувствовала этот вопрос, готовый сорваться с кончика языка подружки. Однако через мгновение она закусила губу, и все, что мне привиделось или показалось, что привиделось, исчезло. И теперь Лейк сидела с таким видом, который у меня ассоциировался с ее решимостью сделать что-то важное.

Где-то в подсознании у меня прозвучал тревожный звоночек — обычно этот вид не предвещал ничего хорошего. Лейк Митчелл вызовов не отвергала.

— Подозреваю, что тебе хочется узнать, почему Каллум не убил Бешеного, — сказала Лейк.

Я кивнула.

— И еще я подозреваю, что ты хочешь узнать, есть ли у него планы убить Бешеного сейчас, когда он вернулся?

Вот почему я решила иметь дело с Лейк. Для нее не существовало запретов, правил приличия, и она была бесстрашна. Стая или не Стая, но она не станет сомневаться, вступать ей в противостояние с Каллумом или нет. Она выросла за пределами Арк Вэлли и потому могла следовать своей собственной воле, а не воле альфы. Даже суровое наказание не могло заставить ее уважать кого-либо, если она не считала это возможным.

— Если Каллум не убьет Бешеного, его убью я. — В первый раз я произнесла эти слова вслух, и я прекрасно знала, что это не пустые слова.

Я не то чтобы хвасталась или сболтнула, не подумав. Это не было безрассудством, и было совсем не важно, что я — человек, а Бешеный — нет.

Он вторгся в мою жизнь. Убил мою семью. Ранил Чейза. И единственной возможностью спасти от него Чейза было увидеть его мертвым.

Я все сказала Лейк, а она даже не моргнула. Она не спросила меня, как именно обычная девчонка собиралась справиться с Бешеным, которого наша Стая более десяти лет не могла выследить. Лейк просто поймала меня на слове и перешла к следующему пункту на повестке дня:

— Что мне нужно делать?

Уставившись на воду, я оценивала ситуацию, принимая во внимание все, что я знала о «Страннике», о Лейк и особой манере убеждения. Я подумала о тетке-барменше, с ее рожей типа «а ну-ка-поговори-со-мной» и глазами, в глубине которых таилась убежденность, что мимо нее ничего не проходит. И еще я подумала о той публике, которую могло привлечь это место, управляемое периферийным самцом.

Волки не любят одиночества. Там, где живет один, рано или поздно появятся и другие, а Митч и Лейк не были в стае единственными периферийными.

— Думаю, тебе нужно поговорить с барменшей, — сказала я, медленно обдумывая эту мысль. Если кто-нибудь из Каллумовых волков был здесь, барменша должна была знать об этом. А если при этом она подпоила их хорошенько, они могли что-нибудь сказать. Лейк не потребовала логического обоснования моих слов. Она просто встала и пошла обратно к ресторану, потому что знала так же хорошо, как и я, что безупречный план начинается с разведки.

Лишь только после того, как мы с Лейк уселись на стульях напротив барной стойки, я задумалась над тем, как могло случиться так, что обычная женщина работала у отца Лейк. В поиске ответа я закрыла глаза и настроила свои чувства. Женщина, о которой шла речь, пахла мылом из «Волмарт» и елкой. На ней не было отметин, и она не имела связей со Стаей. Ни из Стоун Ривер, ни с какой-либо другой. Она не нервничала, и я не могла учуять ни капли страха в воздухе, окружавшем ее. Сзади нас что-то зашуршало, и мои пальцы рефлексивно сжались в кулаки.

И не из наших.

— Спокойно, подруга, — сказала Лейк, хотя лично у меня появилось такое чувство, что при появлении незнакомца волосы у нее на загривке стали дыбом, впрочем, как и у меня. — Это нейтральная территория. Мы рады всем.

По-правде говоря, нейтральной территорией это место не было, и Лейк оно не принадлежало. Монтана была территорией Стоун Ривер. Она принадлежала Каллуму, а волк, стоявший позади нас, нет.

— Он — из периферийных, — сказала мне Лейк. — Один из Стаи Шея.

У меня не было большой практики в распознавании членов других стай по запаху, но имя я знала. Шей был самым младшим альфой в Северной Америке. Он бросил вызов бывшему вожаку Стаи Снейк Бенд в начале века и победил. Как и Девон, Шей был чистокровным обром, и Сора была и его матерью. Собственно говоря, это делало его сводным братом Девона, но, поскольку нам он был безразличен, мы о нем не думали. Шей оборвал все связи со своими родственниками задолго до того, как родились Девон и я.

— Твой отец позволяет волкам из Стаи Шей питаться здесь? — спросила я. Это было непостижимо.

— Только периферийным и только тем, кто умеет себя вести, — сказала Лейк. — Иметь друзей не повредит.

Я попыталась найти во всем этом какой-то смысл, как бы ни говорили мне мои инстинкты, что это все неправильно-неправильно-неправильно. Я-то думала, что «Странник» был местом отдыха для периферийных из Стоун Ривер, но, судя по множеству запахов, стоявших в воздухе, его клиентура была более разнообразна, чем я себе представляла.

Тем больше причин было поговорить с барменшей и выяснить то, что знала она.

— Я Брин. — Я подняла глаза и встретилась с ее взглядом, и если она заметила, что я принюхиваюсь к ней, то виду не показала.

— Кили. — Это было единственным, что она сказала после довольно долгого молчания. Потом она повернулась и, прищурившись, посмотрела на Лейк: — Ты что-то задумала?

Губы Лейк сложились в непринужденную ухмылку:

— Как всегда. Ты что-нибудь слышала о Бешеном?

Я ожидала от нее вопроса поизящней, но чего тут можно было ожидать. Это была Лейк. Кили немного помолчала, потом хмыкнула:

— Если я совру, ты это почуешь. Поэтому я остановлюсь на это не твоего ума дело и предложу тебе на этом успокоиться.

Лейк открыла было рот, но я ущипнула ее за ногу — старый добрый знак для заткнись и дай мне говорить.

— Вы ведь знаете кое-что об оборотнях, — сказала я, встретившись с Кили взглядом.

— Надеюсь, что кое-что знаю.

— И вы еще живы!

Кили засмеялась:

— Вот она-то точно знает, как девушку умаслить, правда, Лейк?

Интересно, знал ли Каллум, что в Монтане были люди, догадывавшиеся о том, кто мы такие. А если не знал, то я не собиралась ему об этом докладывать. — Тот факт, что вы живы, говорит о том, что вы умеете держать рот на замке, — сказала я. — Я уважаю вас за это.

Лейк ущипнула меня. Я ее игнорировала.

— Поэтому я не буду спрашивать вас ни о Бешеных, ни о каких-либо тайнах.

Еще один щипок. На этот раз больнее.

Я шлепнула Лейк по руке.

— Но я хочу спросить вас, слышали ли вы о том, что значит для человека стать обром?

Моя логика в постановке вопроса не имела под собой в основе ничего, кроме инстинкта. Любой человек, находившийся на расстоянии полутора метров от оборотня и знавший, что это именно оборотень, и никто другой, должен был задаваться подобным вопросом. Как это бывает, когда переключаются? И что должно произойти, чтобы привести спусковой механизм в действие?

Я подавила накативший страх прежде, чем Лейк могла его унюхать. Прежде чем периферийный в правом заднем углу мог меня почуять. Кили и я не говорили про избиения. У меня не было причин думать об этом. Никаких. Мы не говорили об отметинах и о том, как избивают.

Мы говорили о жестоком убийстве.

— Я спрашивала об этом, — усмехнулась Кили. — Когда Митч сказал мне, кто они с Лейк такие, и предупредил, что здесь может быть шумновато временами. Он тогда сказал, что ни одной душе не позволит ко мне прикоснуться, но даже тогда я все-таки поинтересовалась, что будет, если меня вдруг укусят или поцарапают, — вдруг я превращусь в кого-то или вообще копыта откину? Информация никогда не помешает.

— Предполагается, что люди не могут стать обрами, это практически невозможно, — сказала я и подумала, что, вместо того чтобы отмечать дни рождения, мне лучше размечать свою жизнь случившимися невозможностями. Одна — когда в четырехлетием возрасте я спаслась от Бешеного. Вторая — когда была помечена тысячелетним альфой. Третья — когда закрыла свое сознание для Стаи, полностью и надолго. Четвертая — когда встретилась с мальчишкой, который уже мог бы быть мертвым. Пятая — когда я предъявила свои права на него, несмотря на всю преданность Стае Каллума. И шестая — когда Чейз приходил ко мне в моих снах.

— Нет, это не невозможно, — улыбнулась Кили, упершись локтями в стойку бара и наклоняясь вперед. — Просто маловероятно.

А это уже было интересно. В молчаливом согласии с моей оценкой ситуации Лейк наконец-то прекратила щипать меня за ляжку.

— Да что ты? — спросила она Кили, и голос у нее был низкий и раскатистый, и в этот момент она напомнила своего отца.

Кили кивнула.

— Мне доводилось слышать, что за последнюю тысячу лет люди менялись раза три или четыре. Большей частью они просто умирали. И если кому-нибудь удастся выяснить, как заставить повиноваться людей, не убивая их, то, я так думаю, таких, как вы, волкоподобных, будет значительно больше, чем сейчас.

В численности всегда была сила обров. Чем больше Стая, тем сильнее ее альфа.

Я медленно переваривала информацию, полученную от Кили. Ситуация с Чейзом не была невозможной. Она была немыслимой. Я сохранила эту информацию на будущее.

— А вы знаете что-нибудь о других временах, когда подобное случалось? — спросила я Кили, на самом деле не очень надеясь на ответ.

Она покачала головой и извинилась, потому что обр, которого я почувствовала раньше, подошел к бару.

— Я думала, ты хотела выяснить о Бешеном, — понижая голос до шепота, сказала Лейк.

— Хотела, — прошептала я в ответ, — но эта Кили не очень разговорчива, и сейчас самая лучшая наводка на Бешеного — это Чейз.

Я не знала, где находится Бешеный или чем он занимается, но я точно знала, что часть его была в голове у Чейза.

Изгоняя из памяти воспоминания об этом запахе, я рассказала Лейк про тот день, когда Каллум первый раз взял меня на встречу с Чейзом. О том, как на несколько мгновений притязания Бешеного на свою добычу пересилили осторожность Каллума. О том, как я видела Чейза в своем сне и следовала за ним в его снах, и этого было достаточно, чтобы понять — Бешеный продолжал играть в свои игры.

— Так, давай-ка разберемся, — сказала Лейк, когда я закончила. Она откинулась на спинку стула, принимая позу, которую я никогда не могла повторить. — Ты, альфа Стаи Стоун Ривер и Бешеный боретесь за господство в голове у твоего мальчика-красавчика.

В этом предложении было очень много неправильного. Тот небрежный тон, с которым Лейк говорила о Бешеном. Сами слова — Стоун Ривер, Стая, альфа, — которые снова вызвали образ Каллума в моем сознании и заставили задуматься о том, как долго при мысли о нем у меня будет возникать чувство, будто я давлю на незарубцевавшуюся рану, просто чтобы проверить, болит она или нет. И еще один момент — Лейк назвала Чейза моим мальчиком-красавчиком, когда на самом деле он был просто мальчик. Мальчишка. Мой мальчишка.

Приняв мою реакцию за обиду, Лейк быстро добавила к первому предложению еще одно, очень невразумительное:

— Если выбирать между Каллумом, Бешеным и печально известной Бронвин Клэр, я ставлю деньги на тебя.

Да, конечно! Отупляющая боль в моих ребрах ставила судьбу этой ставки под сомнение.

— Серьезно, Брин! — усмехнулась Лейк. — Хоть ты и человек, но я тебя знаю. Ты дерешься здорово.

Этот вотум доверия заставил меня улыбнуться, но от этого движения сразу же заныло лицо, напомнив мне снова о том, что непобедимой я не была.

И не была такой твердой, что меня невозможно было сломить.

— Мне нужно идти, — сказала я. — Посмотрю, как там дела у Эли с обустройством.

Лейк прищурилась, пытаясь уловить в моих словах скрытый смысл. Я встретилась с ней взглядом и долго смотрела не отрываясь, пока она не отвела глаза. Осознавая то, что я сделала — и как это будет выглядеть в ее волчьих глазах, — я протянула подружке оливковую ветвь:

— Я не сдаюсь, Лейк. Я просто перегруппировываюсь.

Мне нужно было подумать. Мне нужен был план, и, что касается меня, разведка уже началась.