ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Джуд никогда не рассказывала, насколько Беспин красивый.
Сиена уставилась на экран с мелькающими изображениями. Округлые дома цвета терракоты, казалось, парили в облаках. И помнится, Джуд также не говорила, что отфильтрованный солнечный свет превращал небо в вечный розовый закат. Не рассказывала она и об элегантности Облачного города, который раскрылся над тонкими подставками-кабелями, словно пляжный зонтик, паря в воздухе. Всякий раз, говоря о родном мире, Джуд вспоминала геологические причины, которые делали добычу газа тибанна такой трудоемкой. Или же обсуждала аэродинамические свойства планеров, на которых летала ребенком. Во всех областях Джуд всегда была прежде всего ученым. Она искала истину столь же жадно, как имперские власти искали «Сокол Тысячелетия». Сиену ужасно раздражало, что этот бродяга преуспел там, где потерпели фиаско имперские офицеры. Правда, небольшие гражданские суда, в отличие от звездных разрушителей, могли пробираться в космосе практически незамеченными.
Сиена с удовольствием бы спустилась в Облачный город, возможно, встретилась бы с родителями Джуд, но ей пришлось остаться на борту «Палача». Оперативная команда, которая должна была захватить экипаж «Сокола», состояла всего из нескольких человек, в том числе самого повелителя Вейдера, пожелавшего руководить операцией лично. Что бы тут ни происходило, тысячи людей, приписанных к «Палачу», могли лишь сидеть и ждать.
Сиена обрадовалась бы в этот момент любому заданию, сколь бы трудным или длительным оно ни оказалось. Это помогло бы хоть на время позабыть о злости, которую вызывал у нее Тейн Кайрелл.
Беспин ухудшил положение, потому что был связан с Джуд. Мысль о потерянной подруге напомнила Сиене, как Джуд помогла тогда выяснить правду в глупой истории с лазерной пушкой.
Тот случай показал, что Сиена и Тейн могут не соглашаться в чем-то. Как в его решении покинуть Имперский Звездный Флот. Как бы ни была Сиена расстроена дезертирством Тейна, она, по крайней мере, поняла его выбор, хоть никогда бы и не согласилась с ним.
Но примкнуть к Восстанию?
Как вообще мог Тейн стать террористом? Он всегда относился к Альянсу повстанцев с таким же презрением, как она сама. Когда это изменилось и почему? Неужели он простил гибель «Звезды Смерти» и сотен тысяч людей на борту? Да, Алдераан был уничтожен первым, чтобы закончить войну еще до ее начала, но не получилось. Однако это была одна космическая станция, одна планета, один страшный день. Атаки повстанцев на имперские корабли и базы никогда не прекращались, как будто мятежники все никак не могли пролить достаточно крови, чтобы утолить жажду. Если они боролись за принципы, а не из бессмысленной ненависти к Империи, то предложили бы мирные переговоры или попытались бы претендовать на самостоятельную звездную систему, где могли бы жить под любым правительством, которое сами бы и выбрали. Но нет. Вместо этого они убивали снова, и снова, и снова. Несмотря на всю силу Тейна и все его мастерство в бою, он никогда не был жестоким человеком. Так как он мог стать частью такого ужаса?
«Может быть, сказалось влияние отца», — подумала Сиена, идя по коридорам порта. Несколько похрюкивающих угнотов поспешили мимо нее, но девушка вряд ли заметила их. Мысленно она стояла рядом с Тейном в тот день, когда он упал на вступительных испытаниях, и она увидела его состояние. Сиена чуть не расплакалась тогда, обнаружив, что жестокость его отца оказалась не только эмоциональной, но и физической, — и от осознания, сколько всего пришлось вытерпеть Тейну.
Те, с кем жестоко обращались в детстве, порой становятся столь же жестокими. Выплескивал ли теперь Тейн на мир то, от чего страдал в детстве?
Нет. Он поклялся, что никогда не станет таким, как отец; и Сиена верила ему. И поэтому сейчас у нее не было никаких ответов.
— Поверить не могу, — произнес Нэш Виндрайдер.
Вырванная из задумчивости звуком его голоса, Сиена поняла, что дошла до посадочной платформы, где перед «Соколом Тысячелетия» стоял ее друг. Их добыча прилетела прямо на Беспин, как и предсказывал повелитель Вейдер. «Тогда зачем мы вообще затевали погоню в астероидном поле? Если могли бы просто прийти сюда и заранее поставить ловушки».
Девушка вышла на платформу, где Нэш стоял, уперев руки в боки, и разглядывал захваченное судно.
— Когда я увидел его во время погони, все не мог понять, почему эта штуковина еще не на свалке. Теперь, рассмотрев его поближе, я понимаю: да ни одна свалка такое не возьмет.
— Чудо, что он вообще работает. — Сиена почувствовала искру невольного восхищения «Соколом». Научившись летать на V-171, она питала сентиментальную привязанность к неуклюжим старым кораблям. — Какие у нас приказы?
— Мы должны отключить гипердвигатель.
— Зачем отключать уже захваченный корабль?
— У повелителя Вейдера свои соображения, — сказал Нэш, поднимая бровь. Подтекст, казалось, был: «Ты хочешь сообщить ему, что он не прав?»
Сиена кивнула:
— Ясно.
Они с Нэшем работали молча несколько минут. Даже в тесном пространстве инженерного колодца «Сокола» ей казалось, что друг стоял ближе, чем необходимо. Но может быть, ей показалось, потому что она так хотела быть одна, когда работала, не думая о Тейне.
Отключить гипердвигатель оказалось просто. Вскоре они уже сидели в челноке, который отвезет их обратно на «Палач»; они были готовы лететь прямо сейчас, потому что другой пилот, найденный Дартом Вейдером, — еще одна цель, попавшаяся в эту ловушку, — только что приземлился. Погоня закончится через пару минут. Принцесса Лея предстанет перед судом. Ее дружки-повстанцы получат пример в назидание. Может, само Восстание будет повержено…
…и Тейн с ним.
Сиена почти на автопилоте прошла по кораблю, доложив на мостик и надеясь, что ближайшие несколько часов пройдут гладко. Ее ожидания не оправдались в отличие от подозрений Вейдера. Конечно, «Сокол Тысячелетия» сорвался с платформы, едва не сбежал, а затем зачем-то развернулся обратно в Облачный город и нырнул под него.
— Интересно, где они намереваются спрятаться? — Длинные пальцы Нэша ударяли по переключателям, чтобы сосредоточить все сенсоры на «Соколе».
— Кто их знает? — Ей было почти жаль этих людей, веривших в свою свободу, тогда как на самом деле Дарт Вейдер все время опережал их на два шага.
* * *
Хотя мостик «Палача» гудел как пчелиный рой, Сиена мало чем могла помочь, только следить за последними мгновениями охоты. Тем не менее она чувствовала себя странно отчужденной от всего происходящего, даже когда на мостик вернулся повелитель Вейдер.
Адмирал Пиетт доложил:
— Они скоро будут в зоне действия луча захвата, мой повелитель.
Через глухой скрежет респиратора Вейдер ответил:
— Ваши люди отключили гипердвигатель на «Соколе Тысячелетия»?
— Да, повелитель.
— Хорошо, — отозвался Дарт Вейдер. — Подготовьте абордажную команду и установите оружие для оглушения.
Обычно Сиена уже ощущала бы трепет гордости от признания ее службы. Вместо этого она чувствовала себя так, словно находится не здесь, вплоть до ужасающего момента, когда «Сокол» вдруг прыгнул в гиперпространство и исчез.
«Как, черт возьми, они это сделали?»
Нэш в недоумении воззрился на девушку. Сиена, возможно, разделила бы его удивление, если бы раньше не увидела лицо адмирала Пиетта. Тот буквально посерел, и даже с ее места за мониторами было видно, как у него дергается кадык.
«Нас сейчас убьют, — подумала она. — Адмирала, Нэша и меня… Вейдер убьет нас всех. Мы выполнили приказ, но это не имеет значения».
Она никогда лично не видела, как Вейдер собственноручно кого-либо уничтожал. И была признательна за это Провидению. Теперь, похоже, она увидит собственную гибель от его рук.
Но Дарт Вейдер просто постоял несколько мгновений в тишине, потом повернулся и ушел с мостика, не проронив ни слова. Когда двери за ним закрылись, Пиетт обмяк на мгновение, как человек, скинувший тяжелую ношу, но все еще чувствовавший ее вес. Нэш оперся на монитор, рукой поддерживая голову. Сиена ждала, что тоже почувствует облегчение, но страх лишь притупился и словно осел в самих ее костях.
* * *
В тот вечер, когда они сидели в кафе, глядя на пустые тарелки, Сиена спросила:
— Как вы думаете, почему люди присоединяются к Восстанию?
Берисс пожала плечами:
— По той же причине, по какой другие совершают ограбление или ведут бизнес с хаттами. Просто не могут вписаться в любое нормальное общество, поэтому ненавидят тех, кто на это способен.
Тейн был одним из лучших пилотов. Останься он на службе, Сиена не сомневалась, что он тоже рано стал бы коммандером. Ей придется поискать другой ответ.
— А ты что думаешь, Нэш?
— Какая разница, откуда стекается этот сброд? — ответил парень слишком легкомысленно. — Я только хочу, чтобы с ними покончили.
— Почему ты спрашиваешь? — Берисс сделала еще один глоток питательного молока. Хотя по запросу были доступны «обычные блюда», только старшие офицеры могли брать их, не рискуя выглядеть изнеженными. Сиена последний раз ела кусок хлеба больше двух лет назад.
Она пожала плечами:
— Просто так.
— У тебя сегодня странное настроение, — отметил Нэш. Его теплые карие глаза изучали подругу. Он похудел со времен окончания Академии, тело стало сухопарым, а вот глаза остались прежними. — Что не так?
Сиена не посмела сказать всю правду, но если кто-то в силах помочь ей понять выбор Тейна, то это Нэш.
— Я много думаю о Тейне в последнее время.
Берисс обняла подругу за плечи. Улыбка Нэша исчезла, сменившись печалью.
— Я до сих пор не могу поверить, — сказал он тихо. — Мне казалось, Тейн был последним человеком, способным покончить с собой.
— После «Звезды Смерти» все были не в себе, — сказала Берисс, покачав головой.
— Но у него было столько всего, ради чего жить. Его выпуск, положение элитного пилота, месть повстанцам, и… и у него была ты, Сиена. — Наш запнулся в конце, но быстро исправился. — Этого должно быть достаточно для любого человека.
Сиена не смотрела ему в глаза:
— Я все думаю, почему он чувствовал себя так безнадежно.
Лишь человек без надежды мог перейти от Империи к Восстанию. Тейн мог нарушить клятву лишь по одной причине: если чувствовал, что не способен больше держать ее. Но присоединиться к группке диверсантов-нигилистов? Он не был идеалистом и не мог увлечься какими-нибудь причудливыми политическими демагогиями, с помощью которых восставшие увлекали доверчивые души. Все это не для него.
— У Тейна оставались другие близкие друзья на борту «Звезды Смерти»? Может, вы о ком-нибудь знаете?
Берисс помедлила, заправляя прядь черных волос в аккуратный пучок:
— Вроде девушки из Академии? До того, как он влюбился в тебя, я имею в виду. Он мог все еще переживать из-за ее смерти.
— Он не заводил отношений в Академии, — возразил Нэш. — Не думаю, что и на Джелукане у него кто-то был.
— Нет, никого не было. — Сиена порой видела, как Тейн прогуливался с девушками из второй волны, но ни с одной не встречался дважды.
Пожав плечами, Берисс сказала:
— Может, что-то произошло в родном мире. Он был подавлен гибелью «Звезды Смерти», оставил службу и хотел только вернуться домой, взять себя в руки, а во время визита произошло что-то ужасное.
— Я всегда знал, что его отношения с отцом в лучшем случае напряженные. А в худшем — отвратительные, — сказал Нэш. — Ох, Сиена, не делай такие большие глаза. Я три года жил с Тейном в одной комнате. Думаешь, я никогда не видел шрамов на спине? — Выражение его лица стало жестким. — Держу пари, отец сорвался на нем в самый неподходящий момент. Стал последней каплей.
— Да, от его отца этого можно было ожидать.
Это могло сойти за правду. Но тогда Сиена поняла, что и у Нэша не было ответов. Решение Тейна присоединиться к Восстанию оставалось раздражающей загадкой — как наконечник сломанной стрелы, застрявший в ране, который невозможно выдернуть, и потому рана не заживет никогда.
Девушка была погружена в задумчивость, пока Нэш провожал ее почти весь путь обратно к блоку Ее каюта располагалась в дальнем конце длинного коридора секции казарм, поэтому они оказались далеко от остальных, когда парень положил руку ей на плечо.
— Идешь уже в постель? — спросил он беззаботно. Но истинный смысл слов стал понятен сразу.
Сиена подозревала, что такое могло случиться, но за своими размышлениями не почувствовала, что это будет именно сегодня. Неудивительно, что Берисс ушла раньше. И Сиена ей еще устроит за то, что подруга подзадорила Нэша.
— Нэш… это плохая идея.
— Напротив, это замечательная идея. — В его глазах светилось озорство и ожидание. — Не кажется ли тебе, что мы заслуживаем немного удовольствия?
Так мягко, как только могла, Сиена ответила:
— Думаю, ты хочешь больше, чем удовольствия. И я не могу дать тебе это.
Нэш склонил голову, не соглашаясь с ней и не отходя:
— Может, я смогу убедить тебя проводить больше времени вместе? Мы могли бы поближе узнать друг друга. Без Берисс или других наших друзей? Я понимаю, переход из друзей к… ну… чему-то большему может быть сложным. Но думаю, попытаться стоит. И ради тебя я готов подождать.
Она отступила и ударилась спиной о металлическую сетку стены. Это было даже смешно — оказаться такой робкой и неуклюжей, словно школьница. Уже увереннее Сиена сказала:
— Я не могу.
Его лицо вытянулось, и она увидела, как за считаные секунды флирт сменился ужасом.
— Какой же я идиот. Мы говорили о Тейне всего час назад. Следовало бы понять, что сейчас не время. Пожалуйста, прости меня.
— Все нормально. В самом деле.
— Знаешь, я тоже скучаю по нему. — Нэш выглядел таким виноватым, что Сиена тоже ощутила укол вины. Ложь про самоубийство Тейна спасла тому жизнь, но ранила его друзей. — Я не хотел оскорбить твои чувства к нему.
— Знаю, что не хотел. — Сиене удалось улыбнуться. — Давай пожелаем друг другу спокойной ночи.
Нэш вздохнул:
— Давай.
Он сжал ее руку всего на мгновение, а затем ушел.
Когда двери ее бокса закрылись и заблокировались, Сиена присела на кровать, настолько уставшая, как если бы отпахала три смены подряд.
Она сказала себе, что отвергла Нэша, потому что у нее не было романтических чувств к нему. И это правда.
Но девушка не могла отрицать, что основная причина заключалась в том, что она все еще чувствовала по отношению к Тейну Кайреллу.
«Я сейчас должна его ненавидеть. Должна научиться ненавидеть его. Но не могу. И никогда не могла».
Небольшой коммуникатор в углу каюты моргнул: голубой свет означал, что сообщение не имперское. Значит, для Сиены пришло голо из дома. Почти нажав кнопку, она спохватилась. «Должна ли я смотреть это прямо сейчас? Должна ли я вообще смотреть его?»
Она по-прежнему скучала по Джелукану. Даже выпивая питательную смесь, девушка все равно мечтала о куске хлеба всякий раз, когда входила в кафе. Она говорила с семьей регулярно по голо и не полагалась на коммюнике раз в два месяца, как предлагал сотрудник внутренней службы.
Сиена вытащила из кармана маленький мешочек, в котором хранила кожаный браслет, связывавший ее с Уиннет. Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз просила покойную сестру посмотреть ее глазами.
«Слишком давно, — виновато подумала она, крепко сжав пальцами мешочек. — Я могу не выбирать, быть ли мне джелуканкой или хорошим имперским офицером. Я могу быть и тем и другим».
Сиена улыбалась, включая голограмму, и увидела лицо отца. После нескольких слов его заранее записанной речи ее улыбка погасла.
* * *
Седые брови Роннадама взлетели так высоко, что почти достали до залысин.
— Вы хотите вернуться на родную планету на… неопределенный срок.
— Мне положены семь недель отпуска, сэр. Очень сомневаюсь, что истрачу их все.
Идеальные имперские офицеры использовали отпуска лишь в тех случаях, когда вынуждены были поправляться после серьезной болезни или травмы. До сегодняшнего дня Сиена не брала ни дня.
Роннадам вырос из-за стола и сцепил руки за спиной. Его зеленые глаза были какого-то странного молочного оттенка, словно принадлежали человеку гораздо старше.
— Ваше решение использовать время отпуска лишь на вашей совести. Но я спрашиваю не о сроке вашего отсутствия, а причинах, побудивших вас возвратиться на родную планету.
— Моя мать будет предана суду за растрату средств из местного рудника, где она работает… работала управляющим.
Невероятно. Ее мать — воровка? Невозможно. Мама не заботилась о материальном, кроме тех немногих вещей, которыми уже владела. Семья гордилась ее повышением в должности.
— В долинах Джелукана сомнения в честности являются наиболее серьезной проблемой, с какой только может столкнуться человек, сэр. Те, кто верит в честность пострадавшего, должны сплотиться вокруг него. Это священный долг.
— И правда, «священный». — В устах Роннадама слово прозвучало насмешкой. — Вы понимаете, лейтенант Ри, что обвинения против вашей матери были выдвинуты местными имперскими властями? Сомневаетесь в своем коллеге, служащем Империи?
— Конечно нет, сэр. Но мою мать могли подставить или обвинить из-за какой-то ошибки, что привело к… недоразумению.
Роннадам поджал губы, явно намереваясь высмеять Сиену, а не убедить:
— Ри, вы сами себя слышите?
— Не хочу судить, основываясь на неполной информации, сэр. Я должна сама все выяснить. — Девушка сумела посмотреть ему в глаза. — Какой бы ни была правда, я ее найду.
Роннадам кивнул:
— Да. Опыт может оказаться полезным для вас. — Он ходил перед ней, меря шагами помещение. — Возьмите отпуск, лейтенант. Посмотрите, как судят вашу мать.
Сиена попыталась представить маму перед судом, закованную в кандалы. И не смогла.
Роннадам заулыбался:
— Когда вернетесь, немедленно сообщите мне. Доложите об окончательном признании ее вины или невиновности и скажете, насколько, по вашему мнению, решение было справедливым.
Что бы ни решил судья, от Сиены ожидается, что она поддержит вердикт, даже если тот отправит ее мать на каторгу…
«Этого не произойдет. Просто не может. В конце концов судья примет правильное решение».
Так сказала себе Сиена. Она хотела в это верить.
Но впервые в жизни клятва Империи не согревала девушку. Она упорно замуровывала сомнения, отгоняла их на протяжении последних трех лет, запрещала себе думать. Теперь они проснулись с новой силой.
