ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Тейн работал так же тупо и автоматически, как его дроид-астромеханик: достиг точки сближения, ввел коды для получения следующей точки, вновь прыгнул в гиперпространство и, наконец, соединился со своим новым кораблем-базой, крейсером мон-каламари «Свобода».
«Свобода» оказалась намного больше и сложнее большинства судов в разношерстном флоте повстанцев, но проектировалась с учетом комфорта мон-каламари, а не людей. Температура поддерживалась выше нормальной, а уровень влажности воздуха был таким, что Тейн покрылся испариной всего за пару минут.
Он решил, что нужно отвлечься. В любом случае лучше не оставаться наедине со своими мыслями. Перед глазами все еще стоял падающий ИСИД, и Тейн не мог отделаться от мысли, что это Сиена умирала на нем. Нужно было что-то сделать.
Сначала он нашел друзей. Ведж хлопнул его на спине, и Тейну удалось улыбнуться. Парни поздравили друг друга с уничтоженными шагоходами. Но приятель помрачнел, когда Тейн спросил его о Даке Ралтере.
— Дак погиб. Их снеголет подбили; выбрался только Скайуокер.
Всего полдня назад Тейн поддразнивал Дака, поклонявшегося герою Люку Скайуокеру. Теперь парень остался лежать мертвым на Хоте, под обломками АТ-АТ.
Мальчишке не было даже девятнадцати.
— Если тебя это утешит, — сказал Ведж, изучая выражение лица Тейна, — Люк сказал, что Дак погиб при взрыве. Мгновенно.
— Утешит, — повторил Тейн. — Да, верно.
Ведж, казалось, хотел сказать что-то еще, но Тейн не желал ничего слышать. Он отвернулся и пошел через пусковой отсек, глядя на деятельность вокруг так, словно никогда не видел ничего подобного. Пилоты смеялись и шутили. Все они обычно именно таким образом справлялись с бесконечной смертельной опасностью: делали вид, что ее не существовало. Лишь горстка встретившихся ему повстанцев проявляли признаки горя или шока.
Они, вероятно, представляли себе сцены столь же ужасные, как та, что снова и снова прокручивалась в голове Тейна: Сиена и Дак, мертвые, разорванные, лежат на поверхности Хота. Вскоре тела закроет снегом, и больше их никто никогда не увидит.
— Эй, ты в порядке? — Йендор пошел рядом с ним, синие лекку свисали за спиной.
— Я нормально.
— Если это нормально, я правда не хочу видеть твою версию «плохо».
— Дак Ралтер погиб.
— Сожалею, — погрустнел Йендор. — Он был хорошим парнем.
— Да.
— Не знал, что вы, ребята, были так дружны.
— Мы не были. — «Дело не только в Даке. Я мог бы убить Сиену сегодня. Понимаю, это почти наверняка была не она, но могла бы быть. И я никогда не узнаю». — Проехали, ладно?
Йендор был достаточно умен, чтобы сменить тему:
— Проехали. Поможешь мне экипировать новобранцев. Придешь? Пара десятков из них направлялась к Хоту, когда пришло сообщение.
— Конечно, — ответил Тейн. Хоть какое-то занятие.
Случился даже один приятный сюрприз. Раздавая шлемы, бластеры и коммуникаторы рекрутам, Тейн вдруг увидел знакомое лицо.
— Смотри-ка, что тут за гандарк! — воскликнула Кенди Идель с широкой улыбкой. Ее темно-зеленые волосы были заплетены в длинную косу, струившуюся по спине и белому комбинезону, несколько влажных прядей прилипли ко лбу. — Тейн Кайрелл. Не думала увидеть тебя здесь.
— Кенди. Я думал, ты всю жизнь прослужишь в Имперском Звездном Флоте.
— Что показывает, как много ты знаешь!
Кенди громко рассмеялась. Ее, казалось, очень обрадовала эта встреча. Хорошо было найти Кенди вновь, хоть они и не были друзьями в Академии, но Тейн всегда восхищался ею. В частности, он вспомнил, какой смертоносной она была на стрельбище, когда за секунду сносила выстрелами из бластера все три цели. Восстанию требовались люди, способные так стрелять.
Но девушка была одной из соседок и лучших друзей Сиены. Тейн смотрел на Кенди и ждал появления рядом Сиены.
Ничего особенного в тот день не делалось, лишь объявление имен, подведение итогов и обливание потом. Командный центр базы «Эхо» пострадал, что означало дезорганизацию и временную неопределенность. По-видимому, потеряны некоторые ключевые фигуры. Не только Люк Скайуокер не смог появиться в точке сбора, но и «Сокол Тысячелетия» исчез вместе с принцессой Леей Органой на борту. Генерал Рикен созвал чрезвычайную конференцию старших офицеров, прикрепленных к этому формированию повстанческого флота, куда отправился и Ведж. Остальным пришлось ремонтировать истребители, превращать оборудование в нечто хоть отдаленно подходящее для работы и ждать новых приказов и следующего пункта назначения.
Так что неудивительно, что пилоты одного из кораблей были замечены за тем, что гнали машинный самогон.
Официально это было запрещено, но на практике командиры закрывали глаза до тех пор, пока ни производство, ни потребление не мешали долгу. Пару дней до отлета на новую базу повстанцам не грозила опасность, насколько это вообще возможно для мятежной армии: имей Имперский Флот хоть малейшее представление, где искать повстанцев, он тут же ринулся бы по следу. Любой хороший офицер знал, что солдатам нужно спускать пар, особенно после большой битвы, — поэтому никто не сказал ни слова, когда чашки пошли по рукам.
Тейн проглотил первую залпом, так что глаза заслезились. Самогон оказался крепок. Но, откашлявшись, парень протянул чашку за новой порцией.
— А ты сегодня налегаешь, — отметил Йендор, с любопытством изогнув один лекку.
— Почему бы нет? — отозвался Тейн, избегая встречаться с приятелем взглядом.
Не то чтобы он никогда раньше не пил. Было несколько чашек самогона по случаю, и он не возражал против пары бокалов эля. Со временем он даже распробовал андонские вина. Но пьянство никогда не интересовало Тейна, даже в юности, когда на Джелукане другие мальчики в его школе отменно надирались на фестивальных ночах.
Он никогда даже не пробовал алкоголь до того вечера в Крепости, когда Сиена принесла с собой флягу вина из долины. Им было не больше четырнадцати лет. Обоим не понравился приторный сладкий вкус, и большую часть они просто вылили. Полные губы девушки все еще были окрашены темным ягодным соком, когда она промыла флягу, со смехом сказав, что не стоит даже нюхать такое пойло…
Сиена. Всегда Сиена. Были ли у Тейна хорошие воспоминания без нее? Мог ли он выпить достаточно, чтобы изгнать саму мысль о ней?
Очевидно, нет. Но он попытался.
Вторая порция. Потом еще одна. Впечатления от вечера стали отрывочными и нереальными. Вроде бы Кенди рассказала историю о том, как весь ее патруль взбунтовался на Мириатине и только треть смогла сбежать. Он помнил игру в сабакк, но ни единой карты, что держал в руках. Кажется, ребята с Орд-Мантелл распевали непристойную песенку об уникальных удовольствиях в постели с представителем каждой расы. В какой-то момент Йендор спросил Тейна, не хочет ли тот отправиться спать, но Тейн посоветовал тви'леку заняться собственными делами. Когда отсек вдруг закружился, парень просто оперся на ближайший Х-истребитель и продолжил пить.
Он пришел в себя неизвестно в каком часу ночи, спотыкаясь и бредя через незнакомую часть базы в одиночку, стараясь не упасть.
«Да ладно. Ты сможешь найти свою койку. Тебе же все здесь показали». Но самогон наполнил странные коридоры корабля мон-каламари еще более странными углами и изгибами. Стены появлялись на месте пола, и наоборот. Наконец Тейн решил, что присесть и посидеть будет отличной идеей.
Он сполз спиной по стене и почувствовал, что желудок готов перевернуться и выплеснуть все содержимое наружу. Тейн никогда раньше не напивался до такого состояния. И не жаждал повторить подобный опыт. «Все бывает в первый раз», — подумал он сквозь туман.
Потом кто-то помог ему встать на ноги: женщина, которую он никогда не встречал прежде или думал, что никогда не встречал. Кажется, она закинула его руку себе на плечи. Этот повод показался Тейну не хуже любого другого, чтобы поведать незнакомке историю своей жизни.
— Я имею в виду, на самом деле у меня только… только обрывки о Сиене… — бормотал он, пока женщина вела его в сторону ближайшей каюты. — Но это, похоже, вся моя жизнь. Значительная часть моей жизни, так или иначе.
— Похоже на то. Вот, садись.
Женщина усадила его в кресло, и Тейн запрокинул голову.
— Знаю, я, вероятно, не ее сбил сегодня. Но мог бы. Или любой из парней — они могли ее сбить, и они на моей стороне, понимаешь? Они мои друзья, и мы все ненавидим Империю. Но если я вдруг узнаю, что один из них убил Сиену… и это безумие, потому что, знаешь, она предпочла мне Империю. Можешь в это поверить? Она дала мне фору для побега, но она же предала. Иногда я думаю об этом и так злюсь, что мог бы… но меня по-прежнему убивает мысль о том, что она может пострадать…
— Тсс. — Женщина положила ему на лоб что-то прохладное, вроде влажного полотенца. Лучше и быть не могло.
Тейн решил, что дама — своего рода гений.
Возможно, она смогла бы помочь ему понять, что происходит.
— Что случится, если… что, если я опять буду в бою против Империи и просто зависну? Если не смогу стрелять, потому что она может оказаться в любом из этих истребителей? Что, если выстрелю, а она действительно будет в одном из них? — Тейн понял, что готов разрыдаться, и смог взять себя в руки. Он мог в хлам надраться, но будь он проклят, если сломается. — Я не хочу убить ее. И не хочу, чтобы другие погибли, потому что я боюсь ранить единственного человека во всем Имперском Звездном Флоте, которого люблю.
— Понимаю, — сказала женщина, всунув ему в руки чашку. — Выпей немного воды. Поблагодаришь меня позже.
Потом все стало еще более размытым. В какой-то момент Тейн, должно быть, добрался до постели, потому что смутно помнил, как свернулся на ней прямо в одежде и даже в сапогах. И именно там он проснулся на следующее утро, ненавидя жизнь.
— Другой на моем месте произнес бы: «Я же тебе говорил». — Йендор усмехнулся, когда Тейн наклонился над ведром.
— Пожалуйста, заткнись.
— Не-а, пока не скажу, что у нашей эскадрильи совещание с командованием через… ох, полчаса.
Тейн закатил глаза, дивясь собственной глупости, и поморщился. Надо же, закатывать глаза бывает больно.
— Можно избавиться от похмелья, нырнув в бак с бак-той?
Йендор подумал:
— Хм. Знаешь, а это неплохая идея. Проверим как-нибудь. Но прямо сейчас ты опаздываешь.
— Отлично. Просто отлично.
Нечеловеческими усилиями Тейну удалось принять душ и натянуть форму. Темные круги под глазами и еле заметная рыжеватая щетина — ну, люди, поднятые по перекличке, выглядели еще хуже, чем он. Хирургический дроид 2-1В сделал ему укол, в течение часа или двух восстанавливавший биохимический состав крови до сносных уровней. Тейну нужно было лишь пережить совещание.
Когда вся эскадра стояла по стойке смирно, генерал Рикен вошел в комнату не один. За ним шествовала спокойная, величавая женщина с темно-рыжими волосами, облаченная во все белое.
— Не могу поверить, — прошептала Кенди.
— Я тоже, — сказал Йендор, стоя рядом с Тейном с широкой улыбкой на лице. — Мы наконец встретились с самой Мон Мотмой!
Мон Мотма. Одна из немногих сенаторов, открыто бросивших вызов Палпатину, когда тот пришел к власти. «Самая разыскиваемая» в каждом списке преступников, составляемом Имперским Звездным Флотом. Один из лидеров Альянса.
И эта самая женщина предыдущей ночью слушала пьяные излияния Тейна.
Как он умудрился не узнать ее? Видимо, был пьян много сильнее, чем думал. Конечно, в имперских списках было изображение Мон Мотмы, но сделанное много лет назад; она уже давно ушла в подполье. А Тейн был слишком пьян, чтобы идентифицировать женщину, придерживающую его голову над тазом, когда его рвало.
Отлично. Просто отлично. Если бы только он мог провалиться сквозь пол, чтобы тот сомкнулся вновь, спрятав все следы его существования… но Тейну приходилось стоять и делать вид, что все нормально.
— Доброе утро, — произнесла она тем же спокойным и уверенным голосом, что и ночью. — Это большая честь — встретиться с воинами, что помогли Альянсу сохранять силу в эти темные времена.
Гордость объяла отряд, добравшись даже до Тейна, несмотря на весь его позор. Думать, что лидер всего Восстания ценит встречу с ними. Он сомневался, что Император когда-либо сказал нечто подобное хоть какому-нибудь из своих войск.
— Все вы понимаете, что мы скоро вновь сорвемся с места. — Мотма смотрела в глаза каждого пилота. Тейн задался вопросом, как столь нежный голос мог принадлежать человеку с таким стальным взглядом. — Тем не менее эскадрилья «Корона» не будет сопровождать флот к новой точке сбора.
Все переглянулись. Было ли это своего рода наказанием за кутеж прошлой ночью или за другое, более серьезное нарушение? Но они не сделали ничего, что заслуживало бы кары, насколько знал Тейн; на самом деле они были одной из лучших эскадрилий флота.
Мон Мотма объяснила:
— У нас есть для вас задачи… поважнее.
Больше слов не требовалось. Она имела в виду разведку. Следовательно, и опасность. Но Тейн присоединился к Восстанию не для того, чтобы отсиживаться в тылу.
— Вы были выбраны для этой работы, хотя многие совсем недавно присоединились к Восстанию. Тем не менее у вас есть необходимые навыки для предстоящих задач. — Мон Мотма села на единственный стул в небольшом отсеке. Каким-то образом одно ее присутствие превратило комнату в приемную главы государства.
«Она уже достойный противник Императору, — подумал Тейн, — даже если Палпатин об этом еще не знает».
Тут встрял генерал Рикен:
— В обозримом будущем эскадрилья «Корона» останется на базе «Свобода». Вы получите постоянные места в течение ближайших нескольких часов.
— Ух ты! — с невозмутимым лицом отреагировал Йендор. — Всегда мечтал жить в сауне.
Рикен поднял бровь:
— Простите, рядовой Йендор?
— Ну, я всегда надеялся, что когда-нибудь смогу жить в сауне, сэр.
По рядам повстанцев прокатились смешки, и даже Рикен улыбнулся. Лицо Мон Мотмы оставалось спокойным — но неодобрения в нем не было. Столь же незначительная неформальность закончилась бы для имперского офицера гауптвахтой; во флоте мятежников дисциплина могла сосуществовать со снисходительностью.
— И групповые, и индивидуальные задания будут обсуждаться по мере их поступления, — продолжила Мон Мотма. — Но вы все должны знать: риски будут значительными, значительнее всего, с чем вы уже сталкивались. Вполне возможно, что некоторых или всех вас могут попросить о миссии, из которой вы едва ли вернетесь. Или определенно не вернетесь. Если чувствуете, что не сможете пойти на такое, говорите сейчас. Ничего постыдного в этом нет.
Все молчали и ждали, без слов принимая опасность. Тейн смотрел прямо вперед, ни с кем не встречаясь взглядом. Но он чувствовал, что Мон Мотма смотрит на него.
Когда тишина затянулась, Рикен кивнул:
— Хорошо. Теперь помогите новым бойцам войти в курс наших порядков. — Последовал кивок в сторону Кенди, самой новенькой. — И ждите дальнейших указаний.
— Благодарю за мужество, офицеры, — добавила Мон Мотма. — Все свободны.
Когда все повернулись, чтобы уйти, а Кенди подвинулась к Тейну с каким-то вопросом, Мотма добавила:
— Лейтенант Кайрелл, я хотела бы поговорить с вами.
А ведь ему почти удалось уйти незамеченным.
Тейн обернулся, вновь выпрямившись по стойке смирно и глядя прямо на Мон Мотму. Краем глаза он увидел Рикена; генерал выглядел удивленным. Во всяком случае, Мон Мотма не оповестила о пьяной хандре Тейна весь командный состав Восстания.
По крайней мере, пока.
Двери закрылись за последним из присутствовавших, и Тейн остался наедине с женщиной. Обычно младшие офицеры ждали, пока начальство не заговорит первым. Тейн решил, что можно сделать исключение из этого правила:
— Мэм, прошу прощения за мое… неподобающее поведение прошлой ночью. Очевидно, я перебрал на нашем… гм… торжестве. Этого больше не повторится.
Мон Мотма откинулась в кресле, кусая губы:
— Лейтенант Кайрелл, если бы я выгоняла пилотов со службы каждый раз, когда они переберут с алкоголем, никакого Восстания бы не состоялось.
— Да, мэм. — Но тогда почему она выделила его? Он вспомнил кое-что из сказанного вечером, и его ужас стал сильнее. — Если вы сомневаетесь, что я смогу выполнять свой долг на одной из специальных миссий эскадрильи «Корона», то не стоит, мэм.
— Мои сомнения не имеют значения, — решительно ответила женщина. — Проблема в том, что вы сомневаетесь в севе. Неуверенность искалечит вас вернее, чем мог бы искалечить страх. Я слышала, что вы выдающийся пи-лот, Кайрелл. Уверена, вы будете выполнять свой долг. Однако если продолжите так терзаться после каждого крупного боя, то скоро сами себя уничтожите.
Тейн ничего не мог ответить. Он знал, что она была права.
— У многих в Восстании остались друзья или семья, что так или иначе служат Империи, на планетах или кораблях, и могут сильно пострадать в этой войне. Вы не единственный с такой проблемой.
Йендор иногда тихо говорил о сыне, Визу, оставшемся на Рилоте. Вся семья Кенди жила на Илохе и теперь оказалась в опасности из-за ее измены.
— Да, мэм. Я понимаю.
Мон Мотма поднялась на ноги, и, когда она подошла ближе, Тейн увидел в ее лице доброту, которую почувствовал предыдущей ночью сквозь хмель.
— Нет ничего страшного в том, что вы все еще любите кого-то на другой стороне фронта, — пока вы больше любите то, за что сражаетесь.
Он никогда не думал, что сражается за что-то. Тейн присоединился к повстанцам для борьбы против Империи, а не для восстановления Республики или любого грандиозного плана, о которых говорили люди. Он полагал, что когда Империя падет, остальные уж как-нибудь смогут со всем разобраться. Теперь, однако, он наконец спросил себя, что на самом деле значило его решение.
Борьба против Империи означала борьбу за Галактическое правительство, ценящее справедливость и доблесть больше, чем грубую силу, обращавшееся с подданными с уважением, а не с помощью бесконечного обмана и манипуляций. Борьба за угнетенных бодач'и и вуки означала борьбу за людей, за их право на самоопределение. Битву против тех, кто безжалостно и жестоко уничтожил Алдераан, сражение за любой другой обитаемый мир во всей Галактике.
Тейн разделял все эти убеждения в достаточной степени, чтобы умереть за них, и все же знал, что сражается не поэтому. Он присоединился к Восстанию, чтобы уничтожить Империю, и оставался равнодушен к наивным идеям Новой Республики касательно будущего. То, что, по его мнению, следующее Галактическое правительство будет лучше Империи, не означало, что оно окажется хорошим. В конце концов, это будет еще одна бюрократия, другая группа, доминирующая в Центральных Мирах. А Внешнее Кольцо так и будет решать проблемы собственными силами. Республика будет всячески превосходить Империю, но все равно не станет идеальной.
Так что его ответ был отрицательным. Тейн не любил Восстание больше, чем Сиену.
Но он был готов умереть за него и знал, что его он должен был выбрать, — независимо от того, насколько это больно.
— Вы сможете выполнить свой долг, Кайрелл? — спросила Мон Мотма.
— Да, мэм, — ответил он, и собственные слова легли на душу невозможной тяжестью. Он только что поклялся сделать все, что от него потребуется. Даже если потребуется убить Сиену.
И точно знал, что не промедлит с выстрелом.
