Глава 29

– Мы не успеем! – в очередной раз хлестнув клячу, прокричал Роберто. – Ты знаешь, как переместиться в нужное нам время?

Ни Мишель, ни Рокко даже не заметили, как перешли на «ты». Стремительно развивающиеся события не оставляли времени на церемонии, а общая цель, заключавшаяся в попытке спастись, очень сблизила молодых людей. Не зря существует поговорка: беда объединяет даже врагов.

– Нет, – ответила Мано, посмотрев на часы. – Но у нас есть еще немного времени.

– Эта старая кляча при последнем издыхании. Ты уверена, что мы едем в правильном направлении?

– Да, совершенно, – и, указав рукой на поле, где стояла деревенька, сказала: – Вот деревня нашего средневекового знакомого. Дальше лес и наш поезд.

– Который час?

– Уже почти полдень. Мы успеем! – заверила Роберто журналистка, хотя сама лично очень сомневалась в своих словах.

Вместе с тем, въехав в лес, не привыкшая к подобным скачкам лошадь споткнулась и упала.

– Вставай! Вставай! – воскликнула Мишель, спрыгнув с телеги и подбежав к ней.

– Бесполезно, – поглядев на измученное животное, заметил Роберто. – Она не встанет. Не трать время понапрасну. Бери сумку, скорее, нужно идти!

Оставленный ими поезд был в каких-то нескольких сотнях метров. Молодые люди припустили изо всех сил: до перемещения поезда во времени оставалось десять минут. И все-таки это была не самая сложная задача. Труднее всего было понять, как заставить поезд отправиться в требуемое им время.

– Неужели Шайла так ничего и не сказала? – на бегу спросил Роберто.

– Откровенно говоря, я не спросила ее об этом, – немного смутившись, произнесла Мишель. – Мы говорили с ней только о возвращении в будущее, точнее, об обратной стороне зеркала, которая позволит, минуя поезд, очутиться в том времени, откуда мы пришли.

– А как же поезд? – внезапно остановившись, спросил граф Суардо.

– Мне очень жаль, но он никогда не вернется домой. Ты что-нибудь слышал о листе Мебиуса или о бутылке Клейнера?

– Что-то об этом слышал в студенческие годы. – Молодые люди, отдышавшись, продолжили бег. – Я видел эксперимент одного профессора с муравьем: муравей начинает движение и, сделав один круг, оказывается на противоположной стороне плоскости, но затем, пробежав еще один круг, возвращается в исходную точку.

– Совершенно верно. По такому принципу движется и этот поезд, с той только разницей, что временная плоскость намного обширнее.

– Я не могу понять: почему тогда поезд не может вернуться?

– Да все потому, что ему некуда возвратиться. Тоннель замуруют в скором времени. Это случится после исчезновения состава, так как никто не пожелает больше ездить по данному маршруту, а во время второй мировой войны… да, не делай такие круглые глаза… именно – второй мировой войны, в тоннель попадет бомба, и он попросту превратится в завал, исчезнув навсегда. Именно поэтому поезду суждено стать Летучим голландцем в море времени… Прости, мне очень жаль.

– Ты-то тут при чем, – на ходу бросил Роберто. – Никому не удавалось перекроить историю. Никому… отлично, мы на месте!

Молодые люди выбежали на поляну, где, окруженный туманом молочного цвета, стоял злосчастный поезд. На часах было без двух минут двенадцать.

– Слава Богу, мы успели, – выпалила Мишель, тяжело дыша.

– Хорошо-то хорошо, но вот что делать дальше? – спросил граф Суардо, разглядывая сначала поезд, а потом поляну. – Так, окна и двери все закрыты, значит, вагоны никто не покидал. Отлично… Мишель, так что необходимо делать? Как заставить поезд направиться к тому самому монастырю?

– Я… я… не знаю, – растерявшись, произнесла журналистка. – Хотя… дай подумать.

Она вытащила зеркало и внимательно стала рассматривать предмет, крутя его в разные стороны.

– По-моему, сейчас не время наводить красоту, – раздраженным голосом проговорил Роберто, сердито взглянув на Мишель. – И почему женщин всегда беспокоит их внешность, даже в самое неподходящее для этого время.

– Потому что, многоуважаемый сеньор, это самый верный способ найти правильное решение, – ответила Мано, уязвленная тоном Рокко. – Вот, смотри!

Молодая женщина протянула зеркало Роберто.

– И что? – не понял тот. – Что ты хочешь сказать?

– Ты же историк, как мне кажется, поэтому это ТЫ должен сказать, для чего на ободке зеркала написаны какие-то слова.

– Где? – схватив предмет, Роберто начал рассматривать зеркало. – А и верно… Вот только на каком это языке написано? Следует подумать! Нужно обязательно перевести…

Неожиданно послышались голоса со стороны леса, и через мгновение на поляну выскочили несколько вооруженных всадников, посланных инквизитором вдогонку за «опасными еретиками».

– Вот они! Стойте!.. Не уйдете от нас теперь. Окружай! – кричали стражники, размахивая мечами.

Но выполнить приказ инквизитора оказалось ох как сложно! Лошади, завидев странное железное чудище, неведомое доселе, резко остановились и, захрапев, попятились назад, козля и вставая на дыбы всякий раз, как только всадники пытались послать животных вперед.

– Что встали? Вперед, твари безмозглые! Чего испугались? Схватить! – кричал на подчиненных командир.

Но те, как громом пораженные, только молча смотрели на невероятное зрелище: огромная железная повозка, поглощаемая густым вязким туманом, медленно начинает двигаться в их сторону.

– Пресвятая Дева, что это за чудище? Чур меня, чур меня! – смертельная бледность покрыла испуганное лицо командира стражников. – Боже мой!.. Это исчадие Ада!

– Какое там подумать?! Какое перевести?! – закричала Мишель, хватая Роберто за руку и увлекая за собой. – Посмотри, что происходит с поездом?! Через считанные секунды он исчезнет. Давай сюда зеркало!.. Не знаю, то ли это заклинание или нет, но выбора нет… Будь что будет!

Они подбежали к поезду, который с каждой секундой набирал скорость. Прыгнув на ступеньку вагона, журналистка помогла графу Суардо забраться следом за ней.

– Читай! Читай скорее заклинание! – взволнованным голосом прокричал Роберто.

– Muzita nama Bapa ny Fanahy Masina membuka tatau Infern! – громким голосом произнесла Мишель, и в ту же секунду таинственное железное чудовище исчезло, растворившись в воздухе прямо на глазах изумленных стражников…

…И в то же мгновение поезд оказался в другом времени и месте, очутившись под стенами монастыря в Модене, где хранилась древняя рукопись, указывающая путь к обратной стороне зеркала. Мишель оказалась права: слова, написанные на ободе зеркала, были тем самым заклинанием, которое позволило молодым людям избежать бесцельного блуждания по лабиринтам времени, приблизив их к заветной цели еще на один шаг.

– Полночь, – глядя на звездное небо, произнес Роберто. – Интересно, где мы? Какие-то стены, а больше ничего не видно.

– Поблизости, видимо, есть река или, по крайней мере, ручей. Послушай! Слышишь? – прислушиваясь к журчанию воды, сказала Мишель.

– Если за стенами находится монастырь, то это вполне логично. Очень часто монастыри строились рядом с рекой. Она помогала монахам решать ряд проблем, связанных с хозяйственной жизнью монастыря. На реке строились мельничные жернова, река снабжала водой кухню и рыбой стол, уносила отбросы из кухни, лечебницы и отхожих мест.

– Пожалуй, узнать, куда занесла нас судьба, мы сможем только утром. Может, немного поспим? – предложила Мано, глаза которой просто слипались от усталости.

– Да, пожалуй. Пойдем, найдем где-нибудь местечко, – толкнув дверь в вагон, произнес Роберто. – И, кстати, можно бы и чего-нибудь съесть.

Вошедшей в вагон паре открылась безрадостная картина. Пассажиры поезда находились в плачевном состоянии, больше напоминая зомби, нежели нормальных людей. Шайла была права: разум покинул несчастных. Путешествие во времени оказалось непосильным испытанием для разума обычных людей. Проходя мимо купе, в котором находились его родители, Рокко тяжело вздохнул. Как бы он ни относился к родителям, это были его родные люди, и Роберто было больно видеть их в подобном состоянии. Но самое ужасное заключалось в том, что он был бессилен им помочь.

– Я плохой сын, – сокрушенно покачав головой, проговорил граф Суардо, отходя от купе, где, смотря в одну точку и слегка раскачиваясь из стороны в сторону, молча сидели его родители. – Я должен был отговорить их от поездки.

– Ну, ты же не знал, – сказала журналистка и тут же осеклась, понимая, что сказала глупость.

Роберто бросил на Мишель задумчивый взгляд.

– Вот то-то и оно, что знал, но, по правде говоря, не верил до конца, – сознался молодой человек. – И вот расплата за сомнения.

– Все можно исправить, – произнесла молодая женщина, у которой от этих слов защемило сердце.

Да, старая ведьма была права: Мано влюбилась в графа Суардо. Влюбилась так, что при одной только мысли, что им придется расстаться, она приходила в ужас. С того самого момента, когда Мишель впервые увидела Роберто, она поняла, что это тот самый человек, за которым она пойдет в огонь и в воду.

– Что значит «исправить»? – удивленно приподняв брови, спросил Рокко.

– Шайла сказала, что найдя оборотную сторону зеркала, мы сможем вернуться домой: ты в начало двадцатого века, а я… я вернусь в начало двадцать первого, – вздохнула журналистка. – И больше мы никогда не увидимся…

Сказав это, Мишель отвернулась. Ей не хотелось, чтобы Роберто заметил набежавшие слезы. К чему? Молодая женщина не хотела показаться слабой или слишком впечатлительной. Мужчины не любили слезливых барышень во все времена.

– Я сказал что-нибудь не так?

– Нет, просто соринка в глаз попала, – соврала Мано, стараясь говорить ровно. – Думаю, вот тут мы сможем отдохнуть, а заодно и перекусить.

Последнее купе было не занято, так как графиня Алуффи-Пентини с племянницей в тот момент, когда случилось первое перемещение во времени, наносили ответный визит семейству Суардо, и в настоящий момент находились вместе с родителями Рокко. Наскоро перекусив и запив еду шампанским, так как других напитков не было, путешественники заснули мертвым сном, утомленные событиями минувшего дня…