Глава 13
Векшин волнуется, Фокус блуждает, а Дибич занимается кораблестроением
К утру позиция Валентина Арнольдовича Векшина, считавшего, что дождаться спасения можно и на острове, изменилась на диаметрально противоположную: немедленно, любым способом, но убраться отсюда!
Поскольку ночь выдалась кошмарная.
Спали в плоту, понадеявшись, что палатка, составляющая с ним единое целое, защитит от холода.
«Будет тепло — надышим», — оптимистично пообещал Дибич.
Не получилось. Точнее, получилось, но не так, как хотелось.
Палатка жесткого каркаса не имела, ее поддерживали надувные дуги. Вернее, теперь не поддерживали, поскольку были пробиты пиратским ножом. Кое-как подперли свод веслами, но внутренний объем получился в разы меньше штатного, что очень быстро привело к адской духоте — надышали. Открыли вход-клапан, потому что оставаться в получившейся камере было решительно невозможно, и все «надышанное» тепло тут же улетело в Ладогу, которая взамен щедро поделилась с несчастными своим ночным холодом.
Голод, кстати, тоже не дремал, терзая внутренности с садистским наслаждением.
Возможно, Валентин Арнольдович как-то пережил бы эти две напасти и уснул — измотанный организм ультимативно требовал порцию сна, но все испортила третья проблема — гранит.
Место для ночевки «робинзоны» выбрали более-менее ровное, однако мелких выступов на нем хватало. Будь у них матрасы или туристические «пенки» или что-то еще в том же роде, они бы эту проблему не ощутили, но ПСН-6 матрасами не снабдили, их роль должно было исполнять надувное дно плота. Пробитое теперь все тем же пиратским ножом. В результате холодный камень высасывал тепло из тел, а все существующие неровности, казалось, взбугрились и заострились: как бы ты ни ворочался. Векшин, долго искал оптимальную позу, но уснуть на пыточном ложе не получалось.
Он ругал себя за то, что снял на катере тесный спасательный жилет: из их четверки жилет сохранил только Дибич, и теперь в его жилете спала Лариса. Реально спала, судя по ровному посапыванию.
Валентин Арнольдович порой тоже задремывал, но тут же просыпался оттого, что гранитный выступ впивался в бок или спину. А проснувшегося его поджидали голод с холодом…
Все на свете заканчивается, закончилась и полная ужасов ночь. Утром Векшин поставил вопрос ребром: надо выбираться. Немедленно. Хотя бы на тот остров, где есть дрова и можно запалить костер.
— Вплавь? — мрачно спросил Дибич. — Теоретически можно.
Как выспался шеф, Векшин не стал спрашивать, поскольку результат был налицо, вернее, на лице: осунувшиеся щеки, набухшие мешки под глазами… Хоть и старается Дибич держать себя в форме, но пятьдесят семь лет — неподходящий возраст для экстремальных ночевок. Как выжил Полковник, которому на вид лет двести, даже не хотелось задумываться. Как-то выжил.
— Я не умею плавать! — заявила Лариса в ответ на реплику мужа. — И никуда не поплыву!
— Я же сказал: теоретически… — буркнул Дибич, явно не желая раздувать скандал. — Проверь лучше телефон, вдруг заработал?
Не заработал. То ли все спутники попадали с небес, то ли по неизвестной причине не желали пролетать над акваторией Ладожского озера. Или прав был Полковник, и причина таится в какой-то местной аномалии.
— Надо чинить плот, — неожиданно твердо заявил Векшин.
Императивного тона в разговорах с шефом он избегал, но кошмарная ночь заставила толстяка позабыть о субординации и деловой этике.
— Как?
— Не знаю как! Надо подумать, чем заменить клей! Залатать! Соплями замазать, черт побери!
Дибич удивленно посмотрел на Векшина, выдавшего столь экспрессивную тираду, но снова не впал в агрессию и предложил:
— А если заклеить дырки лейкопластырем из аптечки?
Мысль показалась удачной.
Лейкопластырь действительно обнаружился, даже два рулончика, однако сохранились они не лучшим образом. Верхние витки высохли и приклеиваться ни к чему не желали, примерно половину материала пришлось забраковать. Остальное нехотя прилипло к прорезиненной ткани, но сколько продержится такая заплатка, никто предсказать не мог.
— Очень ненадежно получается, — вздохнул Полковник.
— Лучше так, чем никак, — парировала Лариса.
— Пусть хоть чуть-чуть прослужит, — вновь выказал солидарность с дамой Векшин. — Плыть всего ничего.
В результате решили попытаться залатать один из двух основных баллонов плота. Залатать чем угодно: пластырем, затычками, зажимами — всем, что подвернется, под руку. Воздух, конечно, будет уходить, так что во время плавания придется безостановочно подкачивать баллон ручным насосом, но другого выхода нет. А второй баллон надлежит разрезать и запихать в него все, имеющее положительную плавучесть.
Первую часть плана исполнили к полудню. Кое-как залатанный баллон стравливал воздух во многих местах, но энергичная работа насоса возмещала потери. С пунктом два обнаружились проблемы, поскольку наполнителя для баллона не хватало. «Робинзоны» освободили от содержимого все пакеты и мешки, надули и завязали. Аккуратно, через крохотные дырочки, слили из банок консервированную воду и залепили дырочки. Даже от ножа из аварийного комплекта отломали большую пластиковую ручку — была она полая и легкая, дабы нож случайно не утонул. В общем, собрали все, что оказалось легче воды, но не заполнили даже половину объема.
Дибич предложил тщательно обыскать островок, всю прибрежную зону, в которой наверняка найдется что-то, выброшенное волнами — куски дерева, пустые бутылки, любой плавучий мусор, однако только они собрались приступить к поискам, как Полковник ткнул пальцем в море:
— Катер. Плывет сюда.
«Верхним чутьем он, что ли, лодки чует? — подумал удивленный Векшин, напряженно вглядываясь в горизонт и ничего на нем не видя. — Пиратов тоже первым заметил… Или наш спутник — экстрасенс?»
Однако тут же объяснил себе, что, скорее всего, удивительная способность Градова объясняется заурядной старческой дальнозоркостью.
А катер и впрямь приближался к островку: сначала черная точка превратилась в пятнышко, а потом пятнышко разделилось на три…
«Нет, только не это…» — обреченно подумал Векшин.
Но приближалось именно «это». Точнее, «эти».
Подплывала недоброй памяти пиратская моторка в компании гидроцикла и катера, удивительно напоминавшего сгинувшую «Каролину-17» — словно та чудесным образом всплыла и восстановилась, избавившись от повреждений. Но, разумеется, то был лишь однотипный катер той же окраски.
Недолгая радость сменилась тревожным ожиданием. «Робинзоны», не сговариваясь, укрылись за гранитными обломками, а Дибич предварительно оттащил плот так, чтобы островок скрывал его от глаз подплывающих.
Прятаться, конечно же, было глупо, но желание скрыться шло не от разума, а от глубинных инстинктов.
Векшин вжался в гранит, но не переставал следить за пиратами, осторожно выглядывая из-за валуна. Сердце бешено колотилось, как тогда, на «Каролине-17», после убийства Белова, пульс грохотал в ушах, заглушая далекий шум моторов. И как-то очень нехорошо щемило в груди.
Не отрываясь от наблюдения, толстяк помассировал грудь через рубашку, подумав, что если прихватит по-настоящему здесь, вдали от больниц и врачей, то все мучения быстро закончатся. Но ему бы лучше, конечно, помучиться, не сочтите за мазохизм…
И тут прихватило. По-настоящему.
Стало темно. Полная, абсолютная тьма наползала на мир со всех сторон, и наползла, и заполонила, и перед глазами маячил лишь крохотный светлый пятачок, а когда исчезнет и он — всё, конец. В груди сжалась чья-то огромная лапа — безжалостная, с длинными острыми когтями, стиснула так, что ни вздохнуть, ни крикнуть, и когти вонзались все глубже, все больнее. Рук и ног Векшин не ощущал, и всего остального тела тоже, не мог даже понять, стоит ли он еще, прижавшись к валуну, или уже валяется на камнях.
Глупо… До чего же глупо… В голове вертелась лишь эта мысль — неторопливо и тягуче. Казалось глупым и обидным умирать именно здесь и именно так.
Где-то далеко, на другом краю бескрайной черной Вселенной, слышались голоса, еще какие-то звуки, но Векшин не мог их толком воспринять и осознать. Чьи-то руки трясли его, ладони шлепали по щекам, но все происходило с чужим, с неподвластным ему телом, в глубинах которого томился настоящий Валентин Арнольдович: маленький, бессильный и страдающий. Он хотел сказать, что лекарство в кармане, и хотел показать в каком. Но не понял, сорвалось ли с губ хотя бы слабое мычание, шевельнулась ли рука.
А потом тьма отступила — медленно, неохотно. И столь же медленно, по сантиметру, разжимались пронзившие грудь когти. Векшин понял, что жив. Что будет жить.
Таблетку он все же получил — во рту ощущался знакомый привкус нитроглицерина.
Он не стоял и не лежал — сидел, привалившись спиной к стене, а над ним склонились Дибич и Лариса.
— П-п-п… — непослушными губами попытался спросить толстяк, но не сумел.
Однако его услышали и поняли.
— Пираты плыли не к нам, — произнес Градов, стоящий где-то в стороне, вне поля зрения. — Просто прошли мимо.
* * *
— Может, вернемся и убьем их? — предложил Гриба.
— Зачем? — не понял Фокус.
— Затем, что они несчастье приносят.
— Неужели? — улыбнулся круглолицый главарь.
— Попомни мои слова, Фокус, попомни. Пока мы с ними не связались — все у нас хорошо было. А теперь…
— Теперь уже все случилось. И нужно думать, как выкручиваться.
— Из подобных ситуаций лучший выход — жертвоприношение, — уперся Гриба. — Не мне тебе рассказывать.
— Не будь идиотом.
— Увидишь, Фокус, увидишь.
Улыбчивый оглядел своих и понял, что слова Грибы произвели на них впечатление. Возможно, они еще не готовы убивать похищенных, но червь сомнения уже принялся грызть его вояк, и рано или поздно они согласятся с кровожадным предложением Грибы.
Потому что боятся.
И было чего…
Распределив похищенных по островам и отделавшись всего одним раненым, пираты с шутками и прибаутками отправились к берегу, намереваясь отпраздновать удачное начало операции в неплохом ресторане. Если честно, праздновать начали еще в дороге, откупорив и пустив по кругу бутылку дешевого виски. Обсуждали, как будут тратить щедрый гонорар. Вспоминали детали проведенных захватов. Смеялись над Кистой, ухитрившимся получить нож в руку.
И не сразу сообразили, что берег слишком долго не появляется. Когда поняли, что все разумные сроки прошли, посмотрели на приборы и ахнули: оказалось, что их флотилия поплыла в обратном направлении. Фокус влепил рулевому по шее, велел больше не пить, лечь на правильный курс и прибавить скорость, но еще через полчаса выяснилось, что направление движения вновь поменялось. И пьянство рулевого не имело к этому никакого отношения.
Затем отключилась электронная навигация, умерла связь, а стрелка компаса завертелась как сумасшедшая.
Ладога не отпускала пиратов.
Накатывала тьма, и они были вынуждены торопливо мчаться к маленькой скале, на которой Заказчик велел им устроить временную базу с запасом топлива и припасов. Получив тот приказ, Фокус лишь посмеялся подобной мнительности, но исполнил — ссора с Заказчиком не входила в его планы — и теперь поразился его предусмотрительности.
Ночь пираты провели не очень комфортно. В основном молчали, не желая паниковать, но внутренне надеясь, что к утру странности закончатся и они смогут добраться до берега.
Однако надеждам не суждено было сбыться: утро их встретило бодрой прохладой, ярким солнечным светом и прежними проблемами с навигацией. Как бы ни старались пираты, но добраться до берега у них не получилось, и сейчас они направлялись к островку, находящемуся вне пределов видимости похищенных.
— Ты ведь знаешь, что нужно делать, — повторил Гриба. Фамилия у него была Грибов, но слово Гриб на кличку ложилось плохо, поэтому звали парня Грибой. И зверем он не был, просто очень испугался внезапных обстоятельств. — Ты знаешь, что жертвоприношение разрушит даже самые мощные чары.
Об этом Гриба краем уха слышал от любовницы-ведьмы, но, поскольку сам магом не был, многого не понимал.
— Я знаю, что, если мы посмеем самовольничать, Заказчик нас наизнанку вывернет, — угрюмо ответил Фокус. Сейчас он тоже улыбался, но мрачно.
— У нас непредвиденные обстоятельства.
— Откуда ты знаешь, что Заказчик этого не ожидал?
Гриба наморщил лоб, припомнил факт оборудования ненужной, на первый взгляд, базы на уединенной скале, и удивленно поинтересовался:
— Если Заказчик знал, что магия закроет всю Ладогу, почему нам не сказал?
— А ты кем себя считаешь? Ферзем, что ли? — хмыкнул Фокус. — Мы — наемники, не забывай. С нами делятся только теми планами, которые нас касаются.
Оспаривать это утверждение Гриба не стал. Помолчал еще, после чего уныло спросил:
— Что ты хочешь делать?
— Постараюсь связаться с Заказчиком.
— А если не получится? Связь же грохнулась, даже магическая.
— Он подаст знак, — уверенно ответил Фокус. — Он велел нам быть неподалеку от острова и ждать сигнала.
— Заказчик на острове?! — изумился Гриба.
Теперь он понял, почему улыбчивый отказал ему в жертвоприношении.
— Не забывай, что мы наемники и должны знать только то, что должны, — напомнил Фокус. — Не более.
* * *
Визит пиратов и приключившийся с Векшиным приступ сбили планы восстановительных работ, и ремонт плота завершился поздно. Когда Дибич проделал ножом последнее отверстие, пропустил в него шнур и затянул узел, заканчивая со вторым, набитым разнородными предметами баллоном, багровое солнце наполовину утонуло в водах Ладоги.
Баллон, кстати, получился вполне плавучим: на берегу «робинзоны» обнаружили несколько пластиковых бутылок из-под разных напитков, пластиковую же канистру, обломки досок приличных размеров, кусок пенопласта, непонятно от чего отломавшийся, изрядный кусок старой рыболовной сети, поплавки с которой пошли в дело и даже старый мяч.
Идею отплыть, на ночь глядя, отвергли тремя голосами против одного — с черепашьей скоростью плота они как раз окажутся на середине пути в полной темноте, слишком велик риск промахнуться мимо острова и заплыть неведомо куда. Но Валентин Арнольдович согласен был рискнуть, лишь бы избежать холодной и голодной ночевки на жестких камнях. Небо очистилось от туч, в лунном свете не заблудятся.
— Завтра новолуние, Валя, — отверг его идею Дибич. — Но время терять не будем, накачаем и испытаем плот, пока светло.
Накачали. Испытали — на мелком месте, где скала полого уходила в воду.
Результат не обрадовал. Двоих пассажиров ПСН еще выдерживал, с тремя его начинало заливать. Вчетвером пробовать не стали, ни к чему мочить одежду, если и так все понятно.
— Кому-то придется остаться. Или добираться вплавь, держась за плот, — исчерпывающе обрисовал перспективы Градов.
Оставаться не захотел никто, и этот вариант даже не обсуждали.
— Я искупаюсь, не такая уж холодная вода, — сказал Дибич. — Вы, Полковник, на плоту, а с вами…
Он замялся, переводя взгляд с Ларисы на Векшина, не зная, кого выбрать. Жена не умеет плавать, а Валентин Арнольдович только что перенес приступ… Дилемма.
— Я тоже в воду, — сказала Лариса. — Куда ты, Кай, туда и я, Кайя…
— Ты же не умеешь плавать, — попытался отговорить ее Дибич. — Соскользнет рука с плота, еще какая-нибудь случайность… Нельзя.
— Доплыву… В жилете любой сумеет.
— Жилет мы запихали в баллон.
— Достанем, в чем проблема?
— Ладно, — сдался Дибич. — Темнеет, не стоит начинать возню. Завтра с утра расшнуруем баллон, достанем жилет, снова зашнуруем — и в путь.
Он помолчал и добавил:
— А теперь давайте спать, завтра нам понадобятся силы.
От последней фразы шефа Векшину захотелось завыть на луну.
Но луны на почерневшем небе не было — новолуние вступало в свои права.
