Глава 16

Чувствуя, как постепенно возвращаются навыки детективной работы, Амос провел еще час, снова и снова изучая предполагаемую последовательность выстрелов. Она основывалась на свидетельских показаниях, которые, как знал Декер, были ненадежны; результатах экспертиз, далеко не столь безупречных, как показывали по телевизору; предположениях, являющимися просто предположениями и ничем иным; и, в последнюю очередь, здравом смысле, самом точном и полезном из всей этой кучи.

Ланкастер оторвалась от экрана своего ноутбука и посмотрела на Декера.

– Ну, что думаешь?

Амос рассеянно потер подстриженную бороду, его живот заурчал. Снаружи уже рассвело. И он слишком долго не ел. Но мог пропустить еще пару раз. Даже пару сотен раз. Он похож на белого медведя – вполне может пережить зиму на накопленном жире.

– Пункт первый. Я думаю, он вышел из столовой.

– Принято.

– Пункт второй. Я думаю, Дебби Уотсон действительно была первой жертвой.

– То есть мы вернулись к твоей дилемме «один плюс один равно трем». Как здоровенный мужик в камуфляже, капюшоне и щитке прошел через всю школу с оружием, и никто его не заметил? И куда он потом делся? Не мог же он испариться.

– А не могло случиться, что стрелков было двое? – спросил Декер. – Один вышел из морозильника, а второй – из черного входа?

Ланкастер покачала головой.

– Невозможно. Стрелок был один. Все описания сходятся. Если только ты не думаешь, что это сделали двое одинаково выглядящих мужчин.

– Ладно, один стрелок. Пистолет спрятать легко. Дробовик можно засунуть в штанину.

– А одежда? Щиток?

Декер снова задумался.

– А кто сказал, что он сложил все это в столовой?

– Мы нашли в потолке нитку.

– По-прежнему не доказывает, что он спрятал все там.

– То есть он тащит все это барахло по коридору? В чем? И еще «пушки»? Парень был бы настолько пухлым, что кто-нибудь наверняка заметил бы его. Особенно если он незнакомец. И где он тогда переоделся?

– Ты уверена, что в это время никто не проходил по коридорам?

– Да.

– Никого? Точно? В работающей школе?

– Все были на занятиях – и ученики, и учителя. Администрация работала. Большинство только расселось по своим столам. Учителя физкультуры застрелили в его кабинете. На его столе остались недоеденный маффин с яйцом и почти полная чашка кофе. Уборщики были в своем помещении, просматривали дневной график.

– Но если в коридорах никого не было, некому было увидеть бродящего там незнакомца, – заметил Декер, но тут же исправился: – Только во всех дверях есть окна. А ему нужно было пройти много дверей.

– Именно, – согласилась Ланкастер.

– И никаких посетителей?

– Никто не отмечался. Никого не помнят. Это не значит, что никто не мог проскользнуть внутрь. Такое всегда возможно. И потом, как ты и говорил, он вполне мог прийти вечером, во время спектакля. Вся школа была нараспашку.

– Но зачем этому парню прятаться в морозильнике? – задумчиво произнес Декер. – В школе ночью есть охрана?

Ланкастер покачала головой:

– Нет, но если он пришел во время спектакля, ему нужно было где-то укрыться. Он же не знал, вдруг кто-то заявится в столовую.

– Ладно, звучит разумно. Давай перейдем к Дебби Уотсон. Она шла в кабинет медсестры?

– Да, – кивнула Ланкастер. – По-видимому, она остановилась забрать что-то из шкафчика. Рядом с ним ее и нашли. Дверца была все еще открыта.

– А кабинет медсестры в административной секции?

Ланкастер снова кивнула.

– Да. Ей нужно было пройти весь главный коридор, от конца до начала.

– А из какого класса она вышла?

– Математика. Классная комната сто сорок четыре.

– В том же коридоре, что и кладовая?

– Верно, – ответила Ланкастер. – Там, где разгрузочная площадка. То есть выход.

– Значит, если мы правы и этот парень прошел через столовую, вот как должен выглядеть его маршрут. Он прошел из передней части школы в заднюю по первому этажу. Я так понимаю, второй и третий этажи чисты?

– Разумеется, мы их обыскиваем. Но набор в Мэнсфилд падал много лет. Сейчас у них хватает детей на первый этаж, и только. У них проблемы даже с набором футбольной команды. Верхние этажи используются в качестве склада и тому подобного, притом они заперты и закрыты решетками. Когда мы проверили, все было в порядке и никаких признаков взлома.

– Тогда по какой-то причине он откладывает стрельбу, пока не доберется до задней части школы. Затем начинает отстреливать людей, идет по коридорам, заходит в классы, и все это время стреляет. Доходит до кабинетов администрации и убивает завуча. Затем уходит через разгрузочную площадку столовой и дальше по тропе в лес. Похоже на правду?

– Ты хочешь сказать, почему же он не начал стрелять сразу, а потом двинулся к задней части и вышел через черный вход?

Декер разглядывал потолок.

– Давай пока отложим средства и посмотрим на мотив. В Мэнсфилде хватает насилия. Банды, наркотики, нападения. Дети сейчас слишком быстро взрослеют.

– Не буду спорить.

– Так может, это «Коломбина»? Мальчишка с затаенной обидой? Может, даже не ученик. Из другой школы, выпускник или исключенный отсюда…

– Мы собираем базу данных с этой информацией, – ответила Ланкастер. – ФБР помогает.

– Когда у них будут результаты?

Ланкастер потерла глаза и посмотрела на часы:

– Пока не знаю. Слушай, я съежу домой, посплю часок и сменю одежду. И нужно хоть немного сменить Эрла. Последнее время Сэнди плохо спит.

Декер знал Сэнди Ланкастер, милую, веселую, игривую и приходящую в безумный восторг от всех и каждого. Но с такой же легкостью она могла впасть в депрессию и тревогу, столкнувшись с какой-нибудь бытовой ерундой. И тогда ни в какую не засыпала. А это означало, что в доме Ланкастеров никто не спит.

– Тебе нужна какая-то помощь с этим? – спросил Амос.

Мэри выглядела удивленной.

– Ты предлагаешь себя в качестве няньки?

– Не знаю. Я просто… спрашиваю, – неловко закончил Декер.

Он редко ухаживал за Молли, когда та была совсем малышкой. Декер был таким огромным, а она – такой крошечной, что он все время боялся что-нибудь ей сломать.

Ланкастер улыбнулась.

– Я справлюсь, Амос. Но спасибо. Я вернусь в участок утром, попозже. Мы сможем взять по чашке кофе и поработать с материалами. Тебя подбросить до твоего мотеля?

– Нет, я еще зависну здесь на какое-то время.

– Как скажешь. Захочешь поговорить, о чем угодно, – звони.

Она собрала вещи и пошла к выходу. Потом остановилась и обернулась к Декеру:

– Знаешь, чувствую себя прямо как в старые времена.

Амос промолчал, только чуть кивнул, и Мэри улыбнулась. Потом повернулась и ушла.

Декер сидел на стуле в библиотеке. Он уже провел здесь больше времени, чем за четыре года учебы в школе. Дело не в том, что учеба давалась ему легко; это было не так. Тогда он не относился к людям, которые садятся и читают. Но это изменилось. Сейчас Амос поглощал чудовищные объемы информации. Сейчас, когда он запоминал все, казалось, будто ему постоянно не хватает новых сведений. Декер задумывался, есть ли у его мозга предел емкости. Если да, то хорошо бы этот предел был таким же большим, как он сам.

Амос следил, как люди из ФБР, оккупировавшие стол напротив, занимаются своими делами. Все они были аккуратными и подтянутыми, моложавыми, неисчерпаемо профессиональными, в накрахмаленных рубашках и галстуках, ровных, как их спины. Некоторые изредка поглядывали на него, без сомнения интересуясь, что это толстое чучело, одетое как бродяга, делает в середине их расследования.

«Ну, я хотя бы подровнял бороду и подстригся. Иначе они уже арестовали бы меня за сходство с толстожопой версией Чарли Мэнсона».

А в следующую секунду Декер уже забыл о фэбээровцах. Он исчез из Мэнсфилдской библиотеки. Он больше не думал об этом побоище. Слова Ланкастер.

«Я вернусь в участок утром, попозже. Мы сможем взять по чашке кофе и поработать с материалами».

Декера не будет в участке попозже утром. Ему нужно быть в другом месте.

«Я буду на предъявлении обвинения».

Себастьян Леопольд отвердел в мыслях Декера. Тот промотал каждую секунду их разговора. Каждое слово, каждый взгляд, каждое движение. Что-то не складывалось, но Амос не мог определить, что именно, хотя всегда справлялся с такой задачей. Факты-сироты, так он любил их называть. Никто не претендовал на них, поскольку они были ложью.

Однако с Леопольдом так почему-то не вышло. И это вселяло тревогу, но вместе с ней – надежду. Причина для надежды? Само существование Леопольда. Прежде Декеру было не от чего отталкиваться. А сейчас у него появился сундук – в форме человека в камере – с приоткрытой крышкой. И раз уж это случилось, рано или поздно вылезет то, что скрывается внутри.

Декер вышел из библиотеки и направился к выходу из школы.

Снаружи все еще шел дождь. Точнее, сейчас он усилился. Труповозки уже уехали, а вместе с ними рассосалась толпа людей. Исчезли телефонные свечи. Но перед школой лежала целая гора цветов, нарисованных плакатиков и плюшевых мишек. Все уже отсырело и промокло. Но намерение было по-прежнему ясным. И по-прежнему сильным.

Декер прочитал несколько надписей.

«Покойтесь с миром, мистер Крамер».

«Дебби, нам тебя не хватает».

«Мы никогда не забудем тебя, Эдди».

Город прекрасно знал, кто погиб, хотя официальных объявлений еще не было. Погибли те, кто не вернулся домой.

Человеку в камуфляже следовало это увидеть. Человеку без лица, способному легко перепрыгивать длинные школьные коридоры. Иначе как он добрался из точки А в зону поражения «Дебби, нам тебя не хватает»?

Декер вернулся на трибуны и сел под навесом, чтобы укрыться от дождя, хотя он уже здорово промок.

Через несколько часов Себастьяну Леопольду будет предъявлено обвинение. И Амос собирался быть там. Обычно предъявление обвинения – скучный, механический этап юридической системы. Однако был один важный кусочек информации, который Декер хотел увидеть сам.

Он посидел еще немного, потом, когда дождь поутих, встал и пошел в сторону «Резиденс Инн». На эту прогулку ушло приличное время, поскольку Амос ходил уже не так быстро, как привык. Зато он смог подумать. И пришел как раз к завтраку. Заглотил половину буфета, часок вздремнул, принял душ, причесался, натянул свой «адвокатский» костюм и направился к зданию суда. Посмотреть, как же Себастьян Леопольд будет отвечать на самые важные вопросы, которые сегодня задаст ему судья.