Чемоданы стояли у двери. Чарли надела куртку и зимние штаны. Энди влез в свою куртку, застегнул молнию, поднял чемоданы. Чувствовал он себя паршиво, просто ужасно. Его буквально трясло от предчувствия беды.

– Ты тоже это ощущаешь? – спросила Чарли. Ее маленькое бледное личико не выражало никаких эмоций.

Энди с неохотой кивнул.

– Что же нам делать?

– Будем надеяться, что нам это только кажется, – ответил он, хотя сердцем понимал, что это не так. – Что еще мы можем сделать?

– Что еще мы можем сделать? – эхом откликнулась она.

Чарли подошла к нему и вскинула руки, чтобы ее подняли. Энди не помнил, когда дочь в последний раз так поступала. Удивительно, как быстро бежало время, как быстро менялся ребенок, менялся у тебя на глазах, с пугающей неприметностью.

Он поставил чемоданы на пол, поднял ее, прижал к себе. Она поцеловала его в щеку и обняла, очень крепко.

– Ты готова? – спросил он, опуская девочку на пол.

– Наверное, – ответила Чарли. У нее в глазах снова блестели слезы. – Папуля… Я не стану зажигать огонь. Даже если они появятся до того, как мы сможем уйти.

– Да, – кивнул он. – Хорошо, Чарли. Я понимаю.

– Я люблю тебя, папа.

Он вновь кивнул.

– Я тоже люблю тебя, детка.

Энди подошел к двери и открыл ее. На мгновение яркий солнечный свет полностью ослепил его. Потом глаза привыкли, и он увидел ясный весенний день, белый тающий снег. Справа находился Тэшморский пруд, сверкающие рваные пятна синей воды среди плывущих льдин. Заросший соснами берег. Сквозь них проглядывала зеленая крыша соседнего коттеджа, наконец-то освободившаяся от снега.

Лес, казалось, застыл, и беспокойство Энди усилилось. Где пение птиц, которое приветствовало его каждое утро с тех пор, как заметно потеплело? Сегодня не пела ни одна… только звенела капель. Он отчаянно пожалел, что Грантер не провел сюда телефон. С трудом подавил желание прокричать во весь голос: Кто здесь? Но его крик только напугал бы Чарли.

– Все тихо. – Он повернулся к дочери. – Думаю, мы их немного опережаем… если они вообще придут сюда.

– Это хорошо, – ответила она тусклым голосом.

– Тогда в путь, детка, – сказал Энди и подумал в сотый раз: А что еще остается делать? Еще подумал, как он ненавидит Контору.

Чарли направилась к нему через комнату, мимо сушки, на которой стояла вымытая после завтрака посуда. Они оставляли коттедж в том же виде, в каком и нашли, то есть в идеальном порядке. Грантер был бы доволен.

Энди обнял Чарли за плечи и на мгновение прижал к себе. Потом поднял чемоданы, и они вместе вышли в солнечный свет ранней весны.