Глава 4
Проснулся от одуряющего чувства жажды. Ещё не открыв глаза, я нащупал фляжку, скрутил с неё пробку и припал губами к горлышку.
Жажда прошла, но вот общее состояние организма было аховое, вновь вернулась головная боль, в желудке непоседливым комом ворочалась тошнота, ломило суставы и мышцы.
Все эти симптомы были слишком похожи на вчерашние, связанные с укусом неизвестного мертвяка. На отравление старой тушёнкой не стоило и надеяться.
Во фляжке эликсира оставалось, меньше ста грамм и я их выдул в три больших глотка. Вроде бы стало чуть полегче, но вот что мне делать потом, когда болезнь вернётся назад, я не знаю. Людей бы найти, да только где? Вокруг лишь одни супермутанты и зомби.
Есть шанс натолкнуться на новичка вроде меня в этой или похожей деревне — кто начнёт работать головой нормально после переноса, тот быстро догадается держаться подальше от крупных населённых пунктов. Ну, а так как без ничего выжить трудно и выполнить неизвестное (если оно, конечно, есть) задание неведомых инопланетян ещё тяжелее, то народ будет искать мелкие посёлки, деревни и всяческие хутора. Здесь и одеждой можно разжиться, и продуктами, и даже оружием, если полазать, как следует по домам.
Но вот вопрос — нужны ли мне такие новички? Я помню, каким был вчера — шатающимся под лёгким ветерком призраком, дёргающимся от судорог, едва видящим этот мир сквозь тошноту и дикую головную боль. Такого напарника самого нужно будет защищать, а не ожидать поддержки с его стороны. Без эликсира ни я, ни он (или они) далеко не уйдем.
Погоняв в голове древнюю, как всё человечество мысль «что делать», я решил последовать словам Скарлет О’Хара.
После выпитого эликсира проснулся голод, который я задавил банкой тушёнки и рыбными консервами. Не думаю, что меня прикончат древние продукты, скорее загнусь от неведомой болячки, угнездившейся в моём теле.
Сразу уходить из дома не стал.
Сначала облазал все комнатки и углы в поисках оружейного сейфа. Когда не нашёл, прибрал к рукам небольшой топорик со скошенным лезвием и сильно выгнутой рукояткой. Явно его местный хозяин доводил сам, уж очень удобная вещь получилась. Такому, что полешки раскалывать, что вражеские черепа.
Топор примостил в самодельную петлю на левой стороне поясного ремня, из пустой жестяной банки соорудил накладку на лезвие, чтобы самому не пораниться.
— Ну, спасибо этому дому — пошёл я к другому.
Осматривать посёлок дальше не стал, решив, что от добра добра не ищут, у меня и так рюкзак наполовину полон продуктами, чтобы несколько дней не пухнуть не голода. Что же насчёт оружия, так ведь неизвестно, у кого и где его искать и есть ли вообще оно в поселении. Плюс, не хотелось мне в этом месте задерживаться дольше необходимого, подспудно чувство тревоги гнало меня прочь, и немалую роль в этом сыграл едва уловимый запах кислой гари. Позавчера точь-в-точь такая же вонь стала предвестником моих и моего напарника неприятностей.
Пошёл до грунтовки, чтобы сберечь ноги и для лучшего обзора. Но через полчаса, увидев впереди группу из пяти зомби, топчущихся на одном месте, свернул в поле и дальше углубился в молодую березовую поросль. Потом так и двигался — лесопосадками и лесами.
Постепенно самочувствие стало ухудшаться всё больше и больше. Эликсира, чтобы его поправить при себе не было, и я даже однажды пожалел. Что не отлил во флягу деревенского самогона — сто грамм могли бы хоть притупить негативные ощущения.
Как бы ни было плохо, но наблюдательность я не терял. Благодаря чему заметил очень много интересного на местности. К примеру, некоторые леса, казалось, были собраны из нескольких пазлов. Вот лиственный массив и вдруг резко переходит в сосновый бор, граница чётко видна по хвойной подушке и густому разнотравью, папоротнику и хвощу. А вон поле засеянное овсом разделено наискось точно таким же, но заросшим высоким бурьяном, борщевиком и мелкими ещё берёзками и осинками.
Дважды выходил на дорогу и обращал внимание на разницу между левой и правой стороной, да и сама дорога с обочинами и кюветами отличалась от «соседей», было такое чувство, что некто кинул по правую и левую руку поля из разных мест, а между ними пристроил дорогу откуда-то ещё.
Странные дела творятся в этом мире, ох, странные.
После полудня наткнулся на очередную странность, грунтовка, проходящая между двух лесопосадок, внезапно закончилась бетонкой. Срез был очень чёткий, сама же дорога из плит чуть-чуть возвышалась над просёлком. Лесопосадки не исчезли, но глаз резало некое отличие между дальним краем и этим, немного другие деревья, моложе, что ли, расстояние между ними меньше, больше кустарников. Создавалось впечатление, что лесники очистили и немного облагородили лесопосадку ровно по краю бетонки.
Очередная странность или очередной финт российского менталитета?
Бетонка через двести метров поворачивала почти под прямым углом в просвет между деревьями и упиралась в железные ворота. За воротами торчали крыши, покрытые серым шифером, ангаров или скотников.
Свежих следов не видно, между стыками плит проросла трава и местами вымахала очень высоко, под створками ворот — такая же беда. Понятно с первого взгляда, что как минимум месяц, тут никого не было. Но и по дороге, по строениям и воротам (хотя бы их наличию — в нашей стране давно бы умыкнули такую полезную вещь, да и колючую проволоку с ограды смотали и убрали в дальний угол амбара, как и шифер) становилось ясно, что территория месяц назад плотно использовалась.
Судя по множеству коровьих следов на земле, сейчас уже закрытых мелкой ярко-зелёной травкой, это были коровники.
Два длиннющих строения, общей сложностью голов на сто.
Рядом с ними стояли два МТЗ, заброшенные, как и всё здесь.
Ворота с коровников были сорваны, и изнутри тянуло сильным запахом разложения. Совсем рядом от входа лежали два или три коровьих костяка с клочками кожи и засохшими чёрными волоконцами мяса на костях.
Что-то полезное искать в стойлах я не собирался, и уж тем более нюхать местное зловоние, поэтому развернулся и направился к высокому строению, расположившемуся метрах в пятистах от скотника.
Оказалось, это был недострой. Два здания из плит — четырёхэтажка с двумя подъездами и узкий, длинный со стенами метров восемь высотой, склад. Склад имел только три стены и крышу, четвёртая отсутствовала полностью и сквозь проём была видна гора больших полиэтиленовых мешков с чем-то белым. Из интереса подошёл, разрезал толстый прозрачный материал. Поковырялся кончиком ножа в спрессовавшейся массе.
Вроде бы селитра, самая обычная, которую фермеры таскают на поля в качестве минерального удобрения. Да и на железной дороге очень часто можно увидеть вагоны с похожими мешками. Только как она тут оказалась — это вот вопрос из вопросов! Хотя, не так это мне и интересно.
Четырёхэтажка, явно была административным зданием. Сужу по количеству и размерам окон, в жилых домах так не принято делать, тем более, здание ещё старой постройки, как бы, не со времён Союза.
Внутри всё пусто, перегородки разломаны и вынесены рачительными жителями из ближайших деревень и дачных посёлков. Сняты даже лестничные пролёты и попасть на второй этаж, не говоря про верхние, и речи не шло.
Вышел на улицу, обошёл строение по кругу и нашёл, что искал — железную пожарную лестницу. Начиналась она на высоте двух с половиной метров от земли и ничего рядом, из того, что можно подложить, не валялось. Другому, пришлось бы возвращаться не солоно хлебавши, но мне с моим ростом и длиной рук ничего не стоило с разбега заскочить на стену, оттолкнуться от неё и в прыжке зацепиться за нижнюю перекладину. Несколько секунд болтался, переводя дух, потом подтянулся, перехватился на ступеньку выше, ещё выше и скоро уже стоял на ногах.
Где-то на середине восхождения ногу пронзила судорога, и я чуть не слетел со второго этажа вниз. Больно ударился подбородком о железный прут от неожиданности. С минуту висел на одних руках, почти обняв лестницу. Наконец, острая боль прошла и к ноге вернулась подвижность.
Как-то идея осмотреться по сторонам уже не казалась стоящей, мне до крыши карабкаться и карабкаться, да и потом придётся спускаться. В любой момент очередная судорога или ухудшение самочувствия может скинуть меня на землю, со всеми сопутствующими негативными последствиями.
К счастью, до самого верха лестницы больше тело не отказывало. А в самом конце пути меня ждал сюрприз — толстый цилиндр глушителя уставился мне в лоб, как только моя голова поднялась выше парапета. Глушитель начинался на длинном стволе автомата, собранного по схеме булл-пап, приклад которого упирался в плечо молодой стройной женщины, одетой в светло-коричневую с серыми разводами милитаризованную форму. Из-под кепки с матерчатым затыльником выбивались иссиня-черные локоны.
— Попробуй только прикоснуться к оружию, и ты труп, — чётко произнесла она. — Что тебе здесь нужно?
— П-понял… осмотреться хотел. Можно, я назад полезу, если место тут занято?
— Можно Машку за ляжку, — блеснула познаниями в армейском юморе незнакомка. — Лезь сюда и поскорее, пока элитники не набежали.
Как только я неуклюже перевалился через парапет, у меня забрали всё оружие и патроны.
— Винтовка где, Аника-воин?
— Какая винтовка? — удивился. — Я вашего ничего не брал и тем боле винтовок не видел никаких!
— Вот такая, магазины и патроны к которой таскаешь с собой, — брюнетка кивком головы указала на боеприпасы, которые я снял с мёртвого тела на гаражной крыше.
— А её и не было. Патроны отдельно лежали, без оружия. Был только пистолет и пара магазинов к нему.
— Просто так лежали? Местечко покажешь? А зачем тебе тогда патроны без оружия, или любишь таскать лишнюю тяжесть? Хотя, тебе, кабану, это как пара коробков спичек, — забросала она меня вопросами.
— Нашёл случайно… хм… на мёртвом теле лежали. Винтовку не видел — только пистолет и нож.
Озвучивать свою мысль, что после прочитанных сотен томов о мире постапокалипсиса на родной Земле, я эти патроны взял в расчёте на то, что они тут как крепкая валюта ходят.
И тут меня опять накрыло: замутило, появилось головокружение, заломило в висках и в позвоночнике, в последний, словно, раскалённый шуруп ввернули рядом с лопаткой. Я выпал из реальности и до меня не сразу дошёл тот факт, что меня уже несколько раз о чём-то спрашивают.
— Что? — стряхнул с себя оцепенение.
— Ты новичок? Давно попал под перезагрузку?
— Перезагрузку? Что это?
— В этом месте давно оказался?
— Перенесло меня два дня назад, — честно признался я. — А ты можешь рассказать, где я и что происходит?
— Потом, пока на вот — глотни, а то тебя с ног валит, — девушка сняла флягу со своего пояса и подала ту мне, при этом тяжёлый автомат удерживала одной рукой с необычной лёгкостью, словно, тот был сделан из пенопласта.
В нос ударил знакомый аромат эликсира, разве что к нему примешивался слабый аромат корицы и чего-то цветочного.
— Спасибо, — искренне поблагодарил я незнакомку и сделал несколько больших глотков. Свежепринятый эликсир заметно отличался по вкусу от трофейного, в лучшую сторону.
— Всё-всё, хватит. Нектар много пить нельзя. Лучше стало?
Я прислушался к своим ощущениям, потом неуверенно кивнул:
— Вроде бы.
Лучше мне, если честно, не стало — и до этого не так плохо себя чувствовал, если не считать два последних приступа.
— Тогда пошли. Нам вон за ту коробку, — девушка указала на одну из двух надстроек на крыше, по всей видимости, выходы из подъёздов.
На другой стороне крыши находился пост для двух человек. На тонких прутках чуть-чуть выше края парапета была растянута маскировочная сеть под цвет бетона. Под ней стояли два невысоких раскладных стульчика, раскладной низкий столик, на парапете на сошках стояла огромная винтовка с глушителем и массивным прицелом, на треноге в стороне у второго стульчика находился какой-то прибор, похожий на бинокль, безобразно отъевшийся на стероидах, и три ящичка чуть больше коробочки из-под сотового телефона на парапете за границей сети. Вроде бы что-то похожее стояло и там, где я поднимался по лестнице.
На столике стояли две кружки, большой термос и крошечный ноутбук. Один стул был свободен, на втором, рядом с винтовкой, сидела ещё одна девушка, блондинка.
— Сам поднялся сюда, говорит, хотел на месте осмотреться, — сообщила ей моя конвоирша. — Два дня назад попал в Улей. Раз не обратился, то иммунный, так получается.
Блондинка обернулась, мазанула по мне взглядом и равнодушно отвернулась назад, произнеся пару слов:
— Не иммунный, он заражён.
«Чёртов укус, всё из-за него!».
Брюнетка молниеносно вскинула автомат, направив тот мне в грудь.
— Стоп, стоп! — я отшатнулся к самому краю крыши, выставил руки вперёд, потом понял, что так, запросто спровоцирую на выстрел — пуля столкнёт меня вниз, а на крыше может быть, и не станут пачкать всё вокруг кровью и мозгами, или не захотят возиться с тяжеленным трупом, и присел на корточки. — Я нормальный, просто устал и в шоке от случившегося. Не каждый день доводиться в другой мир попасть чуть ли не в пасть зомби и мутантам. Я просто уйду и всё, хорошо?
— Пусть идёт, — сказала блондинка, не оборачиваясь в нашу сторону. — И не стреляй здесь, а то на запах ещё набежит кто.
— Иди, — брюнетка на миллиметр сдвинула ствол автомата в сторону лестницы и вернула оружие тут же на место. — Извини, знакомство не задалось у нас.
Возле лестницы меня опять скрутило. Пришёл в себя от нескольких сильных ударов по щекам.
— Ты скоро обратишься. И так очень долго рассудок сохраняешь, наверное, это из-за нектара, который пил, — брюнетка указала на пустые фляжки, которые так и лежали рядом лестницей (оружие и патроны она забрала сразу).
— Это из-за укуса? Меня позавчера, как только здесь оказался, укусили за руку…кто — не помню, но рана осталась, после этого стал себя плохо чувствовать, — спросил я незнакомку.
— Укус? — удивилась она. — А-а, поняла! Это просто ты принял заражённых, за зомби.
— Разве это не так?
— Не совсем так. Все мы здесь… попей ещё нектара, спасти не спасёт, но немного ещё протянешь и сможем поговорить, а то я так соскучилась по болтовне, что готова с горошником язык почесать, а уж с тобой и вовсе. Я ещё и по сексу соскучилась, — девушка задорно мне подмигнула и провела кончиком языка по губам. — Был бы ты почище, то могли подарить друг другу полчаса приятных ощущений.
— Вот чего мне сейчас больше всего хочется, так это секса, — пробурчал я, на короткий миг оторвавшись от фляги. — А ты сама не боишься заразиться в таком случае?
— Шучу я, неужели сложно понять? — фыркнула она. — Мы все тут заражённые. Только есть простые, вроде тебя, которые быстро теряют рассудок и начинают меняться, и мы — иммунные, у кого вирус в полуспящем состоянии находится. Вроде ослабленых бацил, которые вводят при прививки от болезни.
Я вернул флягу владелице, посмотрел на лестницу, не удержался от тоскливого вздоха и поинтересовался:
— А шанс есть вылечиться от такой беды? Что это вообще, за место? Как твоя напарница поняла, что я заражён?
— Тише, тише, не части так. Отвечаю по порядку. Шанс есть, но девяносто девяти целым и столько же сотым процента, он не светит. Спасти неимунного от обращения может великий знахарь и белая жемчужина. И то, и то невероятно редко и уж тем более никто не захочет эти ценности тратить на бесполезного новичка вроде тебя. А у неё есть спосбность отличать таких, как я от подобных тебе.
— Я очень полезный, правда-правда. А где можно отыскать то или другое?
— Великих знахарей никто не видел в глаза, лично я такого не слышала да и считается он, за что-то вроде местной легенды, как Главный Кластер. Белый жемчуг добывают из… — тут девушка резко прикусила язык. — В общем, и тут тебе не светит ничего.
— Секрет? — криво усмехнулся я.
— Не секрет, суеверие. Некоторые слова нельзя упоминать за пределами стаба, а кое-что и не на всяком стабе стоит озвучивать.
— Типа, накаркать можно?
— Угу, — девушка кивком подтвердила мою догадку.
— А что такое стаб?
— А тебе это нужно? — спросила девушка.
— Намекаешь, что мне пофиг и будущему зомби не пригодятся знания высоких материй?
— Я тебе прямо это говорю, — пожала плечами собеседница. — Случаев, что кто-то из заражённых смог выжить, невероятно мало. В основном везёт тем, кто оказывается на кластерах рядом с научно-исследовательским стабом, там чудаки такие имеются, что им не жаль потратить белую жемчужину. Правда, везение ли это? Потом им приходится отрабатывать такой подарок в виде подопытного кролика во всяческих опытах.
— Далеко до этих учёных? — сделал я стойку.
— Далеко, очень. Расстояние — это ерунда, можно взять машину какую-нибудь в одном из кластеров и с ветерком промчать за полдня. Но как миновать мёртвые кластеры, муров, мутантов и много кого ещё, разрзанные мосты и территории атомитов?
— Понятно, — тяжело вздохнул я. — А как выглядит эта белая жемчужина из Того-чьё-имя-нельзя-произносить?
Девушка хихикнула после моих слов.
— Ух, как завернул. Я запомню обязательно, — сказала она, чем вызвала у меня удивление.
— Это же из Гарри Потера! Не смотрела этот фильм?!
— Не-а, у меня такого не было, а на стабе мало интересных киношек, плюс, не люблю их смотреть, если они не про любовь.
— Если только из нелюбви к фильмам, тогда простительно не знать.
— Ты чем слушаешь, а? Я же сказала — у меня, в моём родном мире такого фильма не было. Ты что-то знаешь про мультиверсум?
— Что-то слышал, но так, не особо, — развёл я руками. — Это связано с множеством параллельных миров, так?
— Почти. Это когда существуют миры похожие друг на друга почти во всём. Например, в ста мирах есть ты. Ты приходишь домой с работы в одно и тоже время, но вот именно сегодня один-Ты задержался на секунду, второй-Ты пришёл на секунду раньше, третий-Ты на половину секунды, четвёртый-Ты пришёл вовремя, но держал свою сумку не в правой, а в левой руке…
— Всё, всё, я понял. Неясно только, как мне это поможет получить жемчуг и понять, что это именно белая жемчужина.
— Обычный жемчуг видел? В ювелирные магазины со своей девушкой ходил хоть раз?
— Ходил, — кивнул я.
— Видел там украшения с жемчугом?
— Видел, — вновь кивнул я. — Получается, эта панацея один в один, как жемчуг из ракушек? Такая же белая, блестящая, круглая?
— Конечно, а каким же ещё может быть жемчуг? Что с тобой? Что смешного я сказала?
— Ничего такого… так, представил, как глотаю серёжку из жемчуга, чтобы спасти свою жизнь. А он очень дорогой? — я едва нашёл в себе силы, чтобы убрать довольную улыбку, когда понял ЧТО весит у меня на шее.
— Очень. Дороже белого жемчуга нет ничего, за одну жемчужину можно купить себе безбедную жизнь в любом, самом лучшем стабе.
— И сколько этой жизни будет?
— Много. В принципе, мы тут бессмертные, болезни нам не грозят, старость не приходит, гибнем от клыков тварей, от пули внешников и муров, от ножа в живот в поножовщине в барах.
— Понятно. Значит, мне нужно найти две жемчужины — одну себе и одну для сладкой вечной жизни. И как правильно нужно принимать это лекарство, если я смогу завалить Того-чьё-имя-нельзя-называть?
— Просто глотаешь. Это споран или горох нельзя так есть, настолько они ядовитые.
— Споран и горох?
— Тот вирус, который подарил нам вечную жизнь без болезней и старости, и который превращает двадцать девять человек из тридцати в тварей, убьёт тебя, если не будешь принимать кое-что. Вот этот нектар сделан из споранов или виноградин, которые растут в голове у тварей.
— Чего?!
Девушка негромко засмеялась и подмигнула:
— А ты что думал? Они едят нас, мы их — вот такая пищевая цепочка. Иначе никак, только мучительная смерть. Не будешь пить нектар, и, сначала у тебя появится слабость, потом боль, которая начнёт расти, пока ни о чём другом думать не можешь, под конец скорчишься и умрёшь в луже мочи и блевотины.
— Кхм… Непривычно слышать такие слова от симпатичной девушки, — признался я.
— Что делать, жизнь такая, что весь прошлый лоск мигом слетает.
— Да уж… слушай, а как готовить этот нектар или его только покупать? Самостоятельно, не сварить?
— Каждый делает сам, в этом ничего сложного нет. Нужно растворить одну виноградину в рюмке с алкоголем, потом залить водой, примерно стакан, после чего профильтровать через ткань от осадка, как раз там весь яд и остаётся. Горох растворяют или в очень крепком алкоголе, но это может занять часы, а можно и в уксусной кислоте, потом, когда закончится реакция, погасить содой и вновь процедить. Алкоголь и уксус встречаются повсеместно, сложность не в этом, а в добыче спорана и гороха. Первые, ещё можно без большого риска получить, а вот за горох можно лишиться головы.
— Я не заметил особой опасности от зомбаков, только мутанты заставили поседеть.
— А виноградин и гороха в простых заражённых и нет совсем. Чтобы созрели эти драгоценные вещички, нужно, чтобы тварь немного изменилась. А горох прорастает в тех, кого ты зовёшь мутантами, — она коснулась своего затылка пальцем, — вот здесь у каждого есть споровой мешок. У меня и у тебя — у тебя временно — это просто крупная родинка. У заражённых она растёт, пока не становится большой шишкой и вот в ней-то и хранятся споры и горох с жемчугом. Кстати, это и самое слабое место у тварей, даже элитника можно прикончить одним ударом или пулей, если угодить в споровой мешок, вот только чем сильнее тварь становится, тем лучше у неё защита, вплоть до костяных пластин, которые даже пулемётная пуля не берёт. Тут только пушка нужна.
— Нектар делают из всего — споранов, горох и жемчуг в дело идут? — уточнил я.
— Нектар, только из споран, горох нужен для улучшения Дара, а жемчуг, для приобретения Дара.
— А…
— Сейчас, сейчас, не торопи меня. Дар — это особая способность у иммунного. Этих способностей — миллион! Кто-то может прикурить сигарету от пальца, кто-то промчаться стометровку за три-четыре секунды, другие могут столкнуть плечом железнодорожный вагон, или скопировать любую вещь, которая умещается у него в ладони, или видеть вдаль безо всякого бинокля, стрелять без промаха или взглядом сбивать с ног врага, или как у моей напарницы возможность отличать заражённого и иммунного. Перечислять долго слишком. Способность появляется где-то, через неделю после появления в Улье. По правде сказать, у семи человек в каждом десятке это ерунда одна, чтобы поднять её на высокий уровень, нужен горох, который совсем не просто добыть.
— Ульем называют этот мир? А как ты сюда попала? Кто вообще закидывает сюда людей и есть ли тут местные жители?
— Да, мы в Улье. Называют его за соты-кластеры, из которых он состоит. Кластер — часть территории соседнего мира, скопированная со всем содержимым и перенесённая сюда.
— Скопированная? — переспросил я.
— Да. Будь всё иначе, ты бы услышал в своём мире о пропавших городах со всеми своими жителями. Кто забрасывает нас, я не знаю, да и никто не знает. Какой-то феномен в рамках Вселенной, который нам не понять, хотя есть чудаки, которые пытаются.
— Те самые учёные? — догадался я.
— Они самые. Кластеры каждый раз перезагружаются со всем своим содержимым и теми же самыми жителями. Исключения очень незначительны.
— То есть, через какое-то время я опять окажусь в том же месте? — не поверил я. — И в тоже время? Для меня все эти приключения будут сном или я всё забуду?
— Не сон и не амнезия. Да, ты опять посетишь Улей, но это будет просто похожий на тебя человек с твоими же привычками и памятью, но не ты.
— А обратно домой никак? Кто-то же должен был попытаться пройти в тот момент, когда меняется кластер? Вдруг там что-то вроде телепорта возникает?
— Этот вопрос задают все новички и ответ всегда один — нет, нельзя. Обратно из Улья, дороги нет. Идиоты, которые надеются при перезагрузке уйти из Улья, становятся идиотами на самом деле, у них мозги отказывают и ходят они, пуская слюни и сопли с вечной улыбкой на лице, пока какой-нибудь заражённый не слопает его.
— Сколько всего кластеров?
— Никто не знает. Тысячи. Миллионы. Кластером может быть и город-миллионник, и небольшой хутор.
— И они постоянно восстанавливаются? — уточнил я. — А как часто? И как понять это, чтобы не стать идиотом?
— Тебе это всё равно не грозит.
— Да хватит уже! — взорвался я. — Хватит напоминать мне о скорой смерти!
Девушка пожала плечами, мол, от этого не уйти, так чего разной ерундой страдать вроде лживого соболезнования.
— Некоторые кластеры могут меняться через несколько часов, другие через месяцы и годы, но стандарт, около месяца. Есть стабильные кластеры, которые никогда не перезагружаются. Их называем стабами и вся жизнь в Улье крутится в них. Чаще всего стабы мелкие, крупные встречаются реже и почти всегда заселены.
— Вроде городов?
— Да, это города и есть. Есть нормальные стабы, где можно гулять с мешком жемчуга на плече и никто даже не покосится с алчностью, а есть и такие, где за твоё оружие или штаны с красивой вышивкой могут нож загнать в спину и всем будет на это наплевать.
— А далеко до ближайшего?
— Километров семьдесят в ту сторону, если по прямой, — брюнетка махнула рукой на запад. — Но прямой дороги нет, придётся обходить несколько кластеров, где тварей полно. Ориентиры имеются, но ты не запомнишь, если только написать, но мне лень черкать, я люблю болтать и только. Плюс, муры шалят повсеместно.
— Это кто такие?
— Бандиты. Отморозки, которые за горсть споранов мать родную убьют. Есть мы — рейдеры, и они — муры.
— Я тут видел несколько машин с людьми, их потом беспилотник расстрелял.
— Далеко это случилось?
Я мысленно прикинул пройденное расстояние и назвал тридцать километров.
— Далеко, это хорошо. Так что с этими людьми не так? Здесь многие катаются в составе колонн. Одинокой машине, если это не танк, сложно уцелеть.
— Они были в наколках на тему Ада и Рая с грешниками. Кто навёл беспилотник, я не видел.
Девушка задумалась на несколько секунд, потом неуверенно произнесла:
— Я точно не знаю, могу только догадываться… скорее всего, ты столкнулся с Отрицателями, это такая секта в Улье. В принципе, безопасная, если не лезть в их дела и не мешать. У них бывает бзик, когда срываются с места и катят в центр Улья, вроде как паломничество совершают. А беспилотник, точно внешников был. Удивительно, что они так далеко забрались, нет здесь поблизости кротовьев нор, до границы с их мирами километров четыреста!
— Что, что?
— Внешниками, мы называем иномирян, которые научились открывать проходы в Улей самостоятельно. Нас они люто ненавидят и при случае, всегда уничтожают. Всегда в дыхательных масках ходят, чтобы не подхватить инфекцию. Достаточно, чтобы кто-то из нас, иммунных оказался в их мире и тому придёт хана. Этот вирус, который нас наделяет Дарами, убьёт почти всё население, останется три или четыре процента в живых.
— А вы на кого здесь охотитесь? На тварей, или охраняете свою базу? А как твой стаб называется, сколько до него?
Девушка помолчала, потом решилась.
— Ты же видел тот старый коровник? — спросила она. — Мы заметили сверху, что ты подходил к воротам.
— Видел? Но там нет никого, только тухлые кости валяются. Ни одной твари нет и близко.
— Тебе повезло, что нет, иначе до перерождения не дожил бы. Очень скоро кластер с коровниками уйдёт на перезагрузку. До него осталось часов пять-шесть. Сюда перенесёт целое стадо коров, до которых очень охочи сильные твари.
— Не до людей?
— Нет, — помотала она отрицательно головой, — мы стоим ниже на лестнице по вкусовому предпочтению. Самые лакомые кусочки для них — травоядные животные, которые никогда не перерождаются. Коровы, овцы, козы и так далее. Твари их буквально чуют и слетаются на кластер, как пчёлы на мёд. И убивают не всех сразу, не жалуют падаль. Вместо этого на некоторое время оставляют несколько животных живыми. Обычно до пяти сильных тварей приходит, один-два элитника со свитой из горошников.
— Элитники? Горошники? Это по содержимому спорового мешка так назвали?
— Да, ты правильно догадался. Из элитников берут жемчуг — черный и красный, и янтарь, это такая мелкая соломка внутри мешка, в ней и находятся жемчужины. Из горошников — горох. Простых заражённых, которые только обратились и мешок ещё не вырос, кличут пустышками.
— А как понять, что приходит время перезагрузки? Или у всех иммунных, что-то вроде шестого чувства появляется на это явление?
— Есть Дар, который позволяет с точностью до часа угадать момент перезагрузки. А тем, кому с таким чувством не повезло, стоит ориентироваться по туману и кислому запаху, идущему от него. Его так и называют — кисляк. Первым делом он скапливается в низинах, потом поднимается вверх и затягивает весь кластер.
— А в тех, кто придёт сюда после перезагрузки, белого жемчуга не будет? Я бы отработал его цену.
— Не будет. Белый жемчуг водится рядом с центром, куда Отрицатели катаются для паломничества. У них чаще всего он и водится.
— Жаль, — искренне вздохнул я.
— Успокойся, всё равно бы никто тебе не дал такую ценность. Белый жемчуг или принимают сразу, пока никто не узнал и не решил отобрать, или прячут на стабе, вроде как золотой фонд хранят, на чёрный день…
Тут из экипировки собеседницы раздался сдвоенный щелчок. Девушка тут же выудила из кармашка куртки наушник и вставила тот в ухо, после чего нажала на крошечную кнопку на клипсе, проводок от которой прятался в одежде, а второй цеплялся к наушнику.
— Тебе пора уходить, время беседы вышло, — сообщила она, выслушав короткое указание по радиостанции. — Я сожалею.
И таким она тоном это произнесла, что у меня всё внутри похолодело.
— Ты… — голос неожиданно сел, из горла вылетел практически сип, — ты убьёшь меня?
— Иди. Быстро!
Как специально, самочувствие и не думало ухудшаться, пока я спускался по лестнице. Так бы свело меня судорогой, и я бы свернул себе шею при падении. Та же смерть, да. Но не так обидно было помереть бы, чем от рук той, с кем почти полчаса вёл нормальную человеческую беседу.
Это ж надо такому случиться — иметь при себе лекарство и быть убитым просто потому, что тебя принимают за заразного. Показывать жемчужину я не стал, хотя была мысль уточнить — а не ошибаюсь ли я? Понял из разговора, что это такая ценность, за которую меня могут прикончить прямо тут же, наплевав на грязь и запах крови. С таким хабаром, парочка стрелков в юбках свернут свою точку на крыше четырёхэтажки и вернутся в родной стабильный кластер победителями.
Когда спустился вниз, то всё ждал, когда же чужая пуля разнесёт мне макушку. От строения уходил деревянной походкой и ощущением чужого взгляда между лопаток.
Только оказавшись в лесопосадке метрах в трёхстах от четырёхэтажки, понял, что мне опять повезло.
****
— Не стала стрелять?
— Нет, — взгляд брюнетки виновато вильнул в сторону. — Не смогла. Он хороший, просто не повезло в этой жизни парню.
— А если наведёт на нас тварей раньше времени? Или обернётся и придёт назад по своим следам и с памятью, что тут можно поживиться?
— Вот вернётся, тогда и прикончу. А вот так, в спину, после того, как поговорили — не могу.
— Ну-ну, — покачала головой блондинка, — смотри, чтобы нам не пришлось сожалеть о твоей доброте.
