Глава 17
Кто-то мог решить, что от обиды, злости и жажды мести я помешался. А что ещё подумал бы такой человек, увидев, как я быстро, иногда переходя на бег трусцой, двигался по следам УАЗа?
С одним короткоствольным револьвером и пятью патронами к нему, большим кинжалом и… всё. Фляга с живчиком, спораны и горох в кармашках матерчатого пояса под рубашкой, а также чёрная жемчужина на шее, под категорию оружия не подходили.
Толкали меня вперёд злость и уверенность, что с этой группой я справляюсь точно, даже с имеющимся оружием.
Дороги, по которым катили враги, петляли, позволяя мне срезать углы между лесопосадками, через овраги и ручьи. В одном из оврагов я чуть не нарвался.
Сбежав с гребня вниз сквозь низкорослый кустарник ежевики, и помогая себя руками, хватаясь за стволы деревьев, я спустился на дно сырого оврага. И вот там увидел троицу мутантов, сидевших на корточках в кружке головами друг к другу. Ни дать, ни взять — мелкая городская банда гопников. Им бы ещё кепочки, да спортивные штаны с полосками, и будут один в один.
При виде меня, они дружно издали радостный «урк» и вскочили на ноги. Двое были обычными бегунами — грязные тела, уже начавшие изменяться, редкие, слипшиеся от грязи, лохмы на голове, полное отсутствие одежды. Третий, уже давно завершил трансформацию бегуна и приступил к новой, судя по огрубевшим, словно, мозолистым, участкам кожи, узлам мышц, распухшим суставам и сильно изменившимся стопам, которые уже стали покрываться костяными наростами. На голове, волос почти не осталось, надбровные дуги увеличились, наполовину прикрыв глаза, нос растёкся в стороны и сменил хрящи на толстую кость, которая вылезла из-под кожи — почти уже клюв попугая, который молодецким хуком просто так не свернуть на бок.
Достать оружие я не успел, а эта несвятая троица, уже набросилась на меня. Спасла сырая, вязкая почва оврага, в которой увязали ноги мутантов.
Первого бегуна я оттолкнул в сторону, второго, перехватил за протянутую руку, вывернул её и пропустил мимо себя, придав скорости к инерции его рывка. Недотоптуна встретил ударом ноги сбоку в колено и потом костяшками кулака в левый висок. Тот болезненно заурчал, покачнулся и опустился на повреждённое колено. Сразу после этого активировал скрытность, обнажил кинжал и повернулся к бегунам. Один уже успел подняться на ноги и собирался прыгать на меня, но попав под воздействие Дара, замер в позе лягушки.
Чик — и кинжал легко вошёл между нижними рёбрами на левой стороны груди, точно в сердце.
Вернулся в нормальный ритм, пнул пяткой в затылок третьего, заставляя того ткнуться мордой в грязь, увернулся от прыжка второго бегуна, и вдогонку ткнул его в затылок в споровый мешок кинжалом.
— Млин!
Кинжал вошёл между долей костяной защиты и там застрял. Мутант по инерции пронёсся мимо, упал в трёх шагах от меня и забился в агонии, но при этом, гад такой, оставил меня без оружия, а недотоптун уже снова подняться решил.
Опять пришлось отбивать пятку о его хребет, заставляя упасть на землю, при этом он упёрся руками, словно собираясь посоревноваться со мной в отжиманиях, а я рухнул сверху, пропустил руки у него подмышками и сцепил ладони в замок на его затылке.
От приложенных усилий с одинаковой громкостью затрещали мои сухожилия и его мышцы, но спустя пять секунд, с громким треском у него хрустнула шея, и мутант ватной куклой упал в грязь.
Поднявшись и тяжело дыша, я со злостью пнул тварь в бок:
— Двойной нельсон, сука, ясно! Двойной нельсон!
Ещё чуть-чуть и накатила бы истерика, но несколько глотков живчика не только заставили кровь быстрее бежать по жилам (хотя куда уж и так быстрее после такой порции адреналина), но и прояснили голову.
Со всех трёх мутантов я получил семь спор. При этом в недотоптуне было всего две, как и в одном из бегунов. Почему, интересно знать, может, при переходе из формы в форму содержимое спорового мешка тратится на метаморфозы, как щедрая порция допинга или строительного материала?
Очень хотелось пить и даже имелось откуда — по дну бежал тонкий ручеёк, а начинался он у стены оврага, совсем рядом от того места, где кучковались заражённые. Но, только представив, как буду черпать воду, где непонятно чем занимались твари, меня перекосило от отвращения.
— Нафиг, нафиг, кричали бояре, — пробормотал я под нос и полез наверх.
Через час после стычки в овраге я натолкнулся на следы автоугонщиков. Причём, кроме характерных следов протекторов «рыжика» в пыли отметились ещё одни, чуть поуже и с мелким рисунком, какой-то джип или минивен. Привели они меня в центр поля, а там…
Машинами вся растительность была примята, скорее даже вмята в землю в виде большого круга, метров восемь диаметром. В центре стояли три больших креста, которые я заметил ещё издалека.
Неправильные кресты — перекладина была внизу. На каждом вниз головой были распяты люди, мужчина и две женщины. Раздетые, покрытые толстой коркой крови и истерзанные жестоким палачом. На лице мужчины чернели чистенькие солнцезащитные очки, очень знакомые мне. Кто-то после пыток издевательски повесил их на лицо Кобры, закрыв вырезанные глаза чёрными стёклами.
Рядом с крестами, на метровом стальном прутке, ровно вбитом в землю, была прикреплена железная тонкая пластина размером в два раза больше автомобильного номера, на ней неизвестный палач красиво вывел надпись: S-T-I-K-S-Z.
Кобра и две женщины были мертвы, но смерть наступила совсем недавно, тела даже не остыли, и кровь из крупных ран сочилась едва-едва.
Следы двух машин с места ритуальной казни свернули точно в сторону мёртвых кластеров. В километре от чёрной пустоши в крошечной роще я их и отыскал. Рядом с моим «рыжиком» стоял высокий «соболь», выкрашенный в армейский тёмно-зелёный цвет и украшенный шипами с решётками. Обе машины похитители постарались замаскировать большими ветками и срубленными под корень молодыми тоненькими берёзками.
Чуть в стороне в шалаше сидел один из врагов, я его узнал: он был в той группе, которая свистела Художнику.
Подобраться под прикрытием Дара к нему и оглушить рукояткой револьвера, было проще, чем отобрать конфетку у ребёнка.
До момента, когда он очнулся, я успел его полностью раздеть и прикрутить к толстым жердям, лишив даже минимума на подвижность.
— Поговорим? — спросил я его.
— Сервий, да? — тот криво усмехнулся. — Что мне будет за этот разговор?
— Не знаю, по итогам будет видно. Может, друзьями станем.
— Друзьями? Друзей не раздевают и не привязывают. Развяжи, дай штаны, и тогда поговорим.
— Нет, так нет, — пожал я плечами. Дальше вести беседу я не стал. Зачем, если и так видно, что пленник либо тянет время, либо пытается заговорить зубы и чего-то дождаться, помощи, например, или активировать свой Дар.
Заткнув рот пленному, я активировал способность видеть уязвимые места, после этого воткнул в светящееся пятно на локте крепкую сухую щепочку. Я, таких, два десятка быстренько настругал, закончив связывать врага. Следующую деревянную иголку воткнул рядом с ключицей, ещё две с внутренней стороны бедра.
Уже после второй зубочистки человек задёргался и захрипел, глаза полезли из орбит, на шее от напряжения вздулись толстые синие вены.
— Ты слышишь меня? Сейчас уберу иглы, и вновь задам тебе вопрос, будешь играть в гестапо и партизана, я верну их на место и добавлю ещё парочку, пока не применишь к себе имя Павлика Морозова, ясно?
Выдернув пыточные снаряды и дождавшись, когда в глазах пленника появится осмысленное выражение, я освободил его от кляпа.
— Поговорим?
Тот попытался кивнуть и что-то прохрипел, откашлялся и с трудом произнёс:
— Спрашивай.
— Как тебя зовут, кто вы и зачем пытались похитить меня, зачем пытали и прибили к крестам тех людей в поле.
— Мы дети Стикса и должны кормить его плотью и кровью всех тех, кто не признаёт Его. И только боль и страх освобождают души изгоев, что изгнали сами себя. Стикс дал нам всем шанс, мы избранные Им! Он призвал нас служить Ему, но не отвращать лицо от дел Его!..
С каждым словом пленник, словно, впадал в какой-то транс, накачивая себя эмоциями, уходя из реальности.
— Эй, меньше патетики! — я кольнул кончиком ножа в свежую ранку на локте. — Кто такие дети Стикса? Сектанты, вроде Отрицателей?
— Отрицатели, хуже изгоев, они извратили законы Стикса!..
Бился я с этим фанатиком больше часа, ещё дважды приходилось прибегать к помощи пыток. Один раз мне стало очень худо, так сильно, что едва успел отбежать в сторону, где меня и стошнило. Нет, это было не воздействие пленного на меня, не какой-то его Дар, просто мне стало мерзко от того, чем занимался. Во всех книгах и фильмах пытки врага выставлялись чем-то необходимым, малым злом, которое разрешалось творить без каких-то последствий. Но стоило самому этим заняться, как понял — не моё. Тяжело на душе, каждый хрип и судорога боли пленника, отзывается во мне.
После боя с внешниками я даже не задумался, что убивал людей. Потом, когда узнал, чем они собирались заняться после посещения свежего кластера, даже пожалел, что убил так мало уродов в человеческом обличии. И даже думал, что смог бы вместе с янычарами рассаживать на кольях тех, кто уцелел из военной колонны.
Сейчас, точно знаю — не смог бы.
Не озверел я ещё до нужной степени, и очень хочу надеяться, что не озверею никогда.
Но убивать уже готов без колебаний за свою правоту… а ведь правда у каждого своя.
Узнал, что Художник уже не раз проворачивал такую афёру с похищением. Предлагал гостям Орешка, которые не собирались задерживаться на стабе долго, доехать до следующего, мол, мне по пути и за десяток споранов я тебя и твоего товарища подвезу, куда надо. Работал с Люком, который также был сектантом, Колобка держали в прикрытии, для общения с ментатами, знахарями и на чёрный день, когда срочно потребуется жертва, найти которую будет невозможно.
На вопрос, где все остальные детки, пленник указал в сторону мёртвого кластера. Где-то там за чёрной пустошью лежат несколько кластеров и один стаб. Это кусочек условно нормального мира, со всех сторон окружён чернотой. Узнали об этом сектанты совершенно случайно и недавно, когда у одного их товарища, после съеденной жемчужины, открылся редкий Дар. Они уже дважды там были и принесли кое-какие трофеи, заинтересовавшие более высшую касту в секте, чем людоловы. Тогда-то они и ушли в третий раз, принеся в жертву, на удачу, угодных Стиксу людей. Вернуться отряд должен был через сутки, примерно в это же время. Всего ушло шесть человек, и среди них была та самая шишка, которой понравились трофеи с закрытых кластеров. К слову, Художника там не было, он умчался с Люком, который его ждал неподалёку от этого места на автомобиле команды лжесталкеров. Ни к месту казни, ни к стоянке сектантов, тот не подъезжал, не собираясь рисковать зазря перед возможным случайным наблюдателем, оставшимся для всех незамеченным. То-то я не видел следы третьей машины.
— Всё, я рассказал, что знал, — прохрипел пленник. — Что дальше?
— Ничего, жизнь такой мрази как ты, оставлять нельзя, — буркнул я, старательно накачивая себя ненавистью к связанному человеку. — Как ты с другими, так и с тобой.
Я накинул на лицо мужчине его же куртку, потом достал кинжал и замер… куда бить, как? В сердце или перерезать горло?
— Боишься смотреть в глаза, страшно стало от мысли, что стану сниться тебе, щенок? — забулькал тот странным и страшным смехом. — Стикс однажды возьмёт своё — тебя! Ты уже ему принадлежишь, на тебе печать его стоит, ха-ха-ха! Тебе не спрятаться…
Я приставил кончик кинжала между рёбер с левой стороны, положил правую ладонь сверху на рукоять и со всех силы надавил на клинок, который вошёл в чужое тело с поразительной лёгкостью.
Вспомнил кое-какие уроки нашего прапора — старшины роты, который считался инструктором по рукопашному бою. Не нужно делать размах, если есть возможность без него обойтись, в уязвимом месте клинку много усилий не требуется.
Сектант прервался и громко выдохнул, его тело напряглось, став почти каменным и тут же обмякло. Всё.
Улей забрал очередную жертву.
Меня тут же опять затошнило, хотя желудок был пуст ещё с прошлого раза.
Отплевавшись и вытерев рот пучком листьев с ближайшего куста, я собрал вещи убитого и направился к черноте. Да, я собирался отыскать ту тропу, по которой прошли сектанты и нагнать их. Или просто подкараулить на обратном пути и перестрелять в черноте, где им не получится укрыться и даже дать нормальный ответ. Не думаю, что тропа широкая, а стоит сойти с неё и всё — организм придёт в жуткий раздрай, если верить записям из сети Атлантиса.
Когда я увидел светлую полосу, похожую на солнечную дорожку на морской глади, то первой в голове появилась вот такая мысль: мой второй Дар не показывает уязвимые места, но помогает определить те точки, которые идеально подходят к текущей ситуации. Это я к тому, что во время пыток видел нервные узлы, хотя уязвимых мест на теле сектанта намного больше, практически всё тело, но нет — я увидел лишь то, что мне было необходимо на данный момент. Вот и сейчас, Дар нашёл ту самую тропу, единственное (или нет, кто знает?) слабое место в мёртвом кластере, где негативные воздействия не влияют на человека. Практически, безопасная тропа, которая ВСЕГДА есть в любой болотной топи. Думаю, что не ошибусь, если предположу, что смогу найти и в минном поле безопасный проход.
Шириной около метра, она уходила к самому горизонту. Запомнив направление и ориентиры, я деактивировал свою способность и шагнул на ломкую, захрустевшую, как будто покрытую инеем, чёрную траву.
И ничего.
Появилась едва заметная тяжесть в голове да лёгкая слабость в теле, на которые можно и не обращать внимания.
Несколько раз, чтобы убедиться, что я не сошёл с тропы, я активировал Дар, смотрел, запоминал и шёл дальше. Лишь через сорок минут тропа резко сменила направление, во второй раз, направление изменилось спустя тридцать минут. К тому времени впереди показался нормальный живой кластер с зеленеющей травой, деревьями и кустарником, за которыми проглядывали какие-то строения.
Я прибавил скорости, чтобы поскорее уйти с чёрной пустоши, где среди ломкой травы и невысоких деревьев с голыми ветками, которые частью опали на землю, я торчал, как бородавка на носу красавицы.
Последние шаги по тропе я проскочил в состоянии скрыта, отбежал на пятнадцать метров влево, упал там в траву и деактивировал Дар.
Уф, хорошо-то как!
Путешествие по мёртвому кластеру вытянуло из меня все соки. Заметил я это только сейчас, оказавшись среди привычной обстановки. Тропа или не тропа, но чернота брала своё, заставляла организм выматываться и неоправданно быстро терять силы.
Так бы лежал и лежал, приходил в себя, но требовалось продолжить погоню. А здесь, среди нормального кластера, отыскать сектантов будет сложно, потому как я совсем не следопыт. Нет той тропы, по которой сумел бы вычислить их маршрут, или хотя бы, направление движения.
Отдышавшись и попив живчика, я встал на ноги и пошёл в сторону замеченного ещё из черноты строения. Ни на один Дар, сил уже не было после путешествия по мёртвому кластеру, поэтому приходилось таиться за кустами и деревьями, скрываться в высокой траве, где сидел и вслушивался в окружающий мир, силясь услышать любой подозрительный шум.
Наконец, добрался до постройки, которая оказалась электроподстанцией… Нет, скорее всего, электростанцией, судя по железной трубе, метров пятнадцать в высоту. Рядом с двумя зданиями — двухэтажным (скорее всего офисное) и одноэтажным (сама станция), вырос железный «лес» из невысоких мачт, увешанных стеклянными и фарфоровыми изоляторами.
Электростанция оказалась обычным кластером, перегрузившимся довольно давно, судя по скопившемуся лесному мусору и жутко пыльным окнам.
В километре от неё стояла ещё одна постройка, окружённая забором из красного кирпича и заросшая высоченными липами. В пору цветения, там, должно быть, стоит обалденный аромат, правда, и пчёл столько, что в ушах начинает звенеть ещё за полста шагов. Высота деревьев и жуткая заброшенность наводила на мысль, что вдалеке расположен стаб, а раз так, то и сектантов нужно там искать.
Определившись с целью, я устроил себе отдых в одном из помещений электростанции. В одном из кабинетов на втором этаже, выходящих окнами на крошечный дворик, утопающий в зелени кустов роз и сирени, нашёлся большой кожаный диван, мягкий, как перина. Пластиковые стеклопакеты на окнах были целыми и даже защищены решётками со стороны улицы, две двери и крошечный тамбур, дополнительно создавали чувство защищённости. Правда, ложное чувство, ведь даже руберу ни решётки, ни деревянные двери, совсем не преграда. А элите, только лишний повод поржать над надеждами глупого завтрака.
Устроившись на диване и положив на грудь руку с зажатым в ней револьвером, я отрубился почти сразу же, как только закрыл глаза.
Проснулся уже в темноте и тут же пожалел, что так долго провалялся.
Мысленно чертыхаясь, я нащупал рюкзак, автомат казнённого сектанта, которым тут же вооружился, убрав револьвер в кобуру. Трофей был самым обычным АКМСом с железным магазином, без глушителя и спецпатронов, с которым можно было поиграть в невидимого мстителя. Ладно, это я уже ерундой страдаю, пытаюсь такими мыслями унять мандраж в теле.
Крадучись, несколько раз, на пару секунд, активировав отвод взгляда, я покинул здание, а немного позже и территорию электростанции.
За двадцать минут добрался до кирпичного забора. Всё это время ушло на подкрадывание и поиск укромных мест, которые прикрыли бы меня от чужого взгляда. Ко всему этому стоит приплюсовать ночную мглу, в которой, уже в трёх метрах ничего нельзя было различить. Ориентировался по смутно различимому силуэту, на фоне ночного неба.
Оказавшись рядом с забором, я коснулся левой ладонью кирпичной кладки и медленно пошёл вдоль него. Каждый шаг делал только после того, как осторожно ощупывал носком ботинка почву под ногами. Любой сучёк, камешек, кочку огибал стороной, чтобы хрустом или шорохом не выдать себя. Иногда мусора под ногами было столько, что приходилось приседать и осторожно очищать место рукой.
Через десять минут такого неторопливого передвижения я ощутил лёгкий запах табака, свежий совсем. Замерев и даже стараясь дышать как можно тише, я через несколько секунд услышал едва различимый шум за стеной точно напротив меня, и тут же табачный аромат усилился.
Курит, что ли, кто-то с той стороны?
Следующие десять метров я прошёл под прикрытием Дара, уже ничуть не заботясь о шуме, который скрывался способностью. Практически, это была не какая-то невидимость, а самый настоящий отвод глаз, заставляющий наблюдателя игнорировать меня и все мои телодвижения.
Через десять метров рука нащупала трещину в стене, а чуть выше ствол дерева, которое проросло сквозь кирпичи, частью раздвинув их, частью разломав кладку. Затаившись и переведя дух, я вновь активировал скрытность и буквально за пять секунд оказался на гребне стены, там потратил мгновение на осмотр по сторонам и ещё быстрее спустился вниз, где распластался на земле в траве.
В нескольких метрах впереди, на миг заалел огонёк, осветив человеческую фигуру с сигаретой в губах.
Допекло, видать, раз не боится мутантов и так легко курит на свежем воздухе. Или я чего-то не знаю и здесь безопасно?
Докурив, неизвестный бросил сигарету под ноги, чуть не ослепив меня снопом искр, и неторопливо направился в мою сторону. Когда он прошёл мимо, и я оказался у него за спиной, я в очередной раз запустил свой Дар и под его прикрытием оглушил револьвером по затылку.
— Жак?
То ли мне так не повезло, и в этот миг к курильщику подошёл товарищ, то ли звук прикосновения рукоятки оружия и чужого черепа оказался настолько громким, что кто-то услышал его. Но буквально сразу же, как только я уложил на траву, придержав после удара тело, слева засветился тусклый жёлтый прямоугольник света, в котором появилась чёрная человеческая фигура с автоматом в руках. Я и не заметил в этой темноте, что совсем рядом, в каких-то метрах семи-восьми стоит здание. Может быть, невезучий курильщик и шёл к двери, что находилась точно напротив меня, когда получил от меня по голове.
— Жак? Твою… мля!
Это он меня увидел, сидящего на корточках над неподвижным телом своего друга, или кем там любитель сигарет ему приходится.
Я чуть не опоздал и ушёл в скрыт за секунду до того, как в руке говорившего вспыхнул огненный бутон выстрела, грохот разнёсся по окрестностям, совсем рядом с головой пронёсся горячий ветерок.
Стрелок на пару секунд застыл в дверном проёме, попав под воздействие моего Дара, потом шагнул вперёд, включив крошечный фонарик с ярко-голубым узким лучом.
— Жак!!! — крикнул он опять и замер, не решаясь идти дальше.
Воспользовавшись заминкой противника, я шмыгнул мимо него и оказался внутри здания, где почти тут же пришлось шарахнуться в сторону, чтобы уйти с пути здоровяка в джинсовом костюме и с пэкаэмом в руках.
Свет шёл от наклеенного на стену в нескольких метрах от двери, плоского круглого плафона размером с ладонь и толщиной в пачку сигарет. Такие штуки питаются от батареек и держатся на стенах с помощью двустороннего скотча, реже, благодаря вакуумной присоске. Несколько крошечных светодиодов могут от двух «пальчиковых» батареек освещать просторное помещение всю ночь.
Почти сразу же справа, начиналась стандартная бетонная лестница, уходящая вверх, перед ней расположилась ржавая решётка из толстых железных прутьев во весь проход и с небольшой калиткой, сейчас раскрытой нараспашку.
Барабанная дробь начала болезненно молотить в висках, предупреждая, что я слишком долго использую свой Дар. Коридор за решёткой просматривался хорошо, никаких укромных уголков не было видно, через пятнадцать метров он поворачивал вправо, и там стояла очередная решётка — закрыта или нет, я не видел, и рисковать не собирался. Как и не стал подниматься по лестнице, опасаясь, что и там имеется соответствующая преграда или этажом выше, спрятаться будет не менее трудно, чем здесь.
И я юркнул под лестницу, где лежали несколько неимоверно ржавых узких и длинных тележек или носилок-каталок чудного облика. За ними пришлось свернуться калачиком и изобразить испуганного ёжика, чтобы хоть как-то укрыться.
— Что тут у вас? Кто стрелял? Вы совсем рехнулись, суки?!
По-моему, это кричал пулемётчик, но может кто-то следом за ним успел сбежать с лестницы, пока я втискивался между каталок, и сейчас надрывал горло.
— Жака кто-то приголубил, Сверло, — по голосу я опознал стрелка. — Услышал я чудной стук, решил выглянуть и увидел, что Жак валяется, а над ним какая-то огромная тварь на коленках стоит, показалось, что жрать начала. Ну, я и пальнул от неожиданности.
— Где он?
— Жак вот лежит, а тварь исчезла.
— Попал?
Стрелок промолчал либо ответил жестом, который мне из укрытия было невозможно рассмотреть.
— С Жаком что?
— Да вот он лежит, живой вроде бы даже… крови нет. Даже от твари нет… блина, не попал, значит.
— Стрелок! — сказал с сарказмом Сверло.
Кто-то смачно сплюнул.
— Да там секунда всего была, чтобы прицелиться, Сверло. Хоть спугнул… эй, да ты чо?!
— Спугнул??? — невидимый с моего места Сверло, буквально зашипел. — Спугнул?! Да ты сообщил всем мутантам, что мы здесь!
— Нихрена они нам здесь не сделают. Тут стены в метр толщиной, окна маленькие и решётки вмурованы такие, что даже танк не сразу вырвет.
— Идиот!
И опять смачный плевок.
— Ладно, приводи Жака в сознание и все наверх, поближе к карцеру.
Прозвучал топот ног по лестнице над головой, потом я услышал громкие хлёсткие пощёчины, которыми приводил в чувство стрелок оглушённого курильщика.
— Жак, мать твою, приходи в себя! Ну же, мля, тут сейчас скоро такое начнётся…
Момент, чтобы вывести из строя ещё одного сектанта был, самый что ни на есть, подходящий и пока один противник возился со вторым, я выбрался из-под лестницы.
— Жак…ну, наконец-то!
Курильщик застонал и, не открывая глаз, приподнял руку, чтобы закрыться от тяжёлой ладони, отвешивающей оплеухи.
Хрясь!
Рукоять моего револьвера с хрустом столкнулась с черепом стрелка, после чего человек мешком повалился на своего товарища, рядом с которым стоял на коленях.
Хрясь!
Уже пострадавший несколько минут назад от меня сектант, вновь потерял сознание, когда я от души пнул его чуть повыше уха.
После чего метнулся к двери, распахнул её и… через мгновение в груди взорвалась граната, как мне показалось. Мощнейший удар отбросил меня к решётке и выбил дыхание напрочь.
— Кхр… кхр… кхр… — дышать не получалось, молчать тоже, вот и издавал один хрип.
В проходе мелькнула чёрная фигура, которая попыталась втиснуться в дверной проём. Габариты у твари были такие, что в дверь у неё смогла пролезть только морда и одно плечо, причём боком.
Заурчав от злости, мутант исчез в темноте, чтобы тут же рывком сорвать дверное полотно и вновь попытать удачу.
И опять у него не удалось.
Пока элитник пытался добраться до меня и бесчувственных сектантов, я сумел немного очухаться и даже перевернуться, сначала на бок, а потом на четвереньки. Слыша, как за спиной кошмарные когти царапают кирпичную кладку, я пополз прочь, в темноту коридора за решёткой.
Шум стих, когда я упёрся во вторую стальную преграду, которая перекрывала коридор, под прямым углом, поворачивающим вправо. Здесь, калитка или дверь (даже и не знаю, как её назвать-то в этом заборе из прутьев от пола до потолка и от стены к стене) оказалась заперта на старый навесной замок.
Оглянувшись, я никого не увидел, только изуродованный дверной проём, рядом с ним горку кирпичных обломков и немного уличного пространства, освещаемого диодным светильником. Сам элитник исчез, скорее всего, отправился искать новый проход внутрь здания.
Едва сдерживая стон, развернулся, сел на пятую точку и облокотился спиной об стену, после чего занялся своей раной.
Когти элитника разорвали разгрузку и одежду на груди, четыре автоматных магазина в кармашках разгрузки, превратились в кучку мятой жести, проволоки и горсти патронов (остальные рассыпались по полу, повторяя траекторию полёта и мой путь ползком сюда). Дышать было тяжело и каждый раз всю грудную клетку пробивает острая боль, на губах солоно от крови, которая течёт чёрт знает откуда: из отбитого лёгкого или расквашенной физиономии.
Несколько рёбер у меня, точно сломано или треснуто. Мда, с такими повреждениями мне только вдоль стеночки передвигаться. Не уверен, что смогу нормально пользоваться Даром, который ещё толком не восстановился даже.
И это мне сильно, просто фантастически повезло, что элитник лишь хотел подцепить меня, как кошка мышку когтистой лапой, но из-за тесноты дверного проёма и толщины стены смазал удар. Реши меня прикончить сразу, то его когти пробили бы меня насквозь!
Сверху, внезапно, раздалась заполошная стрельба и громкое урчание мутанта. Чуть позже раздался взрыв, громкость которого съели толстые стены и перекрытия здания.
Пока, где-то там, сектанты пытались подороже продать свои жизни, я занялся собой. Скрежеща зубами и почти плача, стянул остатки одежды, обнажив торс. Залепил раны ватным тампоном с лейкопластырем, потом автоматным ремнём стянул грудь как можно туже. Дышать теперь мог только частыми и мелкими «глотками», но и боль потеряла свою остроту. Эх, вот когда пригодился бы цыганский спек! Вколоть немного, чтобы боль убрать и прибавить уверенности, но сектанты забрали его, вместе со всеми моими вещами.
От злых мыслей про детей Стикса, отвлекли громкие звуки с улицы, только я перевёл взгляд на дверь, как в неё влетел мощный топтун, который буквально рухнул сверху на оглушённых сектантов.
Кто-то из людей перед смертью даже успел прийти в сознание и истошно безнадёжно закричать, пока когти мутанта не разорвали ему горло.
Через минуту в дверь втиснулась ещё одна тварь, вроде бы мелкий рубер, который сбросил топтуна в сторону, с кучи человеческой плоти, и громко зачавкал, вырывая огромные куски мяса с кусками костей и в несколько движений проглатывая. Рядом, недовольно урчал топтун, но мешать трапезе своему более сильному собрату, не рисковал.
На меня, оба мутанта внимания не обращали, то ли не видели, то ли посчитали, что мне деться некуда, и я для них останусь на десерт. Даже топтун ждал, когда рубер насытится и ему то-то оставит, а не направился ко мне.
Автомат, к счастью, при ударе не пострадал, хотя и оставил на моей спине кучу синяков при падении. Патрон в патронник я дослал с самого начала, когда затрофеил оружие. Сейчас мне просто нужно было направить оружие в сторону тварей, активировать Дар, и нажать на спуск.
Стоило щёлкнуть переводчику огня и оба мутанта тут же замерли на мгновение и развернулись ко мне. И это несмотря на то, что наверху ещё шла войнушка, заглушающая всё на свете, да и рубер создавал ещё тот шум, разгрызая кости и пожирая сырое мясо.
«Какие суки чуткие».
Первая очередь прилетела в топтуна, раскроив тому голову и забрызгав черной кровью стену за ним. Никакой киношности, когда от одной пули у человека половина головы остаётся на стене: автоматные пули вошли и вышли сквозь толстую кость, вырвав с собой немного мозга и капельку крови.
От отдачи у меня перехватило дыхание в повреждённой груди, и я едва успел отвести глаза руберу, когда он своротил решётку и оказался совсем рядом со мной. Застыв в метре от меня соляным столбом, он превратился в прекрасную мишень, подсвеченную «зайчиками» и красной нитью.
Очередь из автомата вошла заражённому под подбородок, в светлую костяную пластинку брони, наиболее выделяемую световым пятном моего Дара. На этот раз пулям не хватило сил пробить изнутри череп мутанта и если бы не кровь сектантов, в которой тварь была вымазана с головы до ног, отличить мёртвого рубера от спящего, не смог бы никто.
— Об, мля! — вскрикнул я, когда мутант чуть не придавил меня, рухнув в считанных сантиметрах.
И как специально стихла перестрелка наверху.
К появлению элитника я готовился, ждал его, не отводя взгляда от лестницы, и всё равно едва не пропустил. Лишь на миг моргнул и вдруг увидел его рядом с покореженной решёткой. Показалось, что на его морде, похожей на крокодилью, покрытую круглыми серыми костяными щитками, мелькнула усмешка.
Сквозь решётку тварь прошла, словно та была сделана из мокрых газетных трубочек.
Очередь! Ещё одна! И ещё!
В узком коридоре, перекрытым одной целой и одной смятой решёткой начались очередные мои кошки-мышки.
Стрелять удавалось только в моменты, когда мутант попадал под воздействие отвода глаз и замирал на пару секунд, давая возможность наложить «нить» на «зайчика». Уязвимые точки на теле твари были крошечные, все солнечные «зайчики» не превышали ширины детского пальца или бутылочной пробки из-под минералки. Я измочалил левую верхнюю лапу мутанта в локте, и теперь она болталась, как ватная, исковеркал правое колено, правда, не так сильно и тварь кое-как могла наступать на ногу. Десяток пуль вбил в тело, в район сердца, но на подвижности элитника никак не сказались эти раны, выбил один глаз и несколько зубов.
Мутант в свою очередь загонял меня так, что я с каждым вздохом выплевывал сгустки крови и слушал клокотание в груди, перед глазами стояла кровавая пелена, и с каждым разом применять свои способности становилось всё труднее.
Очень быстро опустел магазин «калаша», который я сменил на револьвер. И вот тут дело пошло уже гораздо лучше, когда тяжёлые пули стали находить лазейку в броне мутанта. Это вам не шильцем ткнуть, после которого рана сомкнётся, а мышечные волокна не рвутся, а расходятся на пути острия, если сравнить инструмент сапожника и автоматную пулю. Тяжёлая револьверная «маслина» рвала всё на своём пути и передавала энергию выстрела в несколько раз большую, чем из «калаша», когда попадала «по месту», как говорят охотники.
К сожалению, мутант ни разу не повернул ко мне свой уязвимый затылок, где за бронёй скрывался споровой мешок — кощеева игла любого заражённого этого мира.
Когда в револьвере оставалась последний патрон, а сил моих оставалось на одну активацию любой из способности, элитник вдруг попятился от меня, низко опустив костяной лоб, прикрывая избитую нижнюю челюсть и второй повреждённый глаз. Сейчас мы вновь оказались в первоначальных позициях — он у первой решётки, я у второй, за время догонялок помятой тварью. И вот этот момент элитник выбрал, чтобы отступить. Здорово, да? Неплохо… но ведь у этой твари регенерация такая, что через пару часов она вернётся мне мстить. А у меня, к тому времени, максимум кожа на груди корочкой покроется.
Мутант пятился до самой лестницы, не сводя взгляда единственного уцелевшего глаза с меня, а я делал вид, что старательно целюсь в него и даже начал медленно, по крошечному шажку идти к нему, показывая, что нас фиг задразнишь, мы ого-го! Боюсь, если покажу слабину, то мутант рискнёт прикончить меня прямо сейчас, наплевав на новые болезненные раны. Потому и приходится отрывать ноги от пола и идти ему навстречу с одним патроном в барабане.
Оказавшись рядом с лестницей, мутант зацепился здоровой конечностью за неё и одним движением поднялся вверх, чтобы через секунду исчезнуть из вида.
Молясь про себя, чтобы это не оказался хитрый финт ушами со стороны противника, я доковылял с максимальной скоростью до разорванных тел сектантов, поднял измазанный в крови автомат и высадил половину рожка в верхний пролёт лестницы.
Просто «шоб було».
Перезарядив оружие и отыскав среди луж крови и рваных внутренностей, нужные магазины и забрав фляги с трупов, я поковылял обратно за решётку в коридор, где собирался хоть немного отсидеться и прийти в чувство. Шёл, точнее, пятился, как только что элитник, чтобы держать в поле зрения изуродованный дверной проём.
В коридоре сел на прежнее место, с которого меня подняли топтун с рубером и тут же опустошил свою флягу с живчиком. Через пять минут состояние резко стало улучшаться, одновременно с приятными ощущениями появилось чувство голода, да такое, что захотелось сожрать хоть что-то, даже от старой сапожной подмётки не отказался бы сейчас.
Через полчаса, после второй опустошённой фляги, появились силы, чтобы встать на ноги и направиться к лестнице. Я не исключал, что элитник может торчать наверху меня поджидаючи, поэтому поднялся на второй пролёт под отводом взгляда, замер и просидел несколько минут, вслушиваясь в окружающий мир.
На втором этаже планировка была похожая — решётки и коридоры. Первые, в данный момент, оказались смяты. Несколько дверей сорваны с петель и валялись на полу. Стены, потолок и пол исклёваны свежими пулевыми отметинами, витал густой запах сгоревшего пороха и убоины, именно так пахнут мясные цеха на рынках, пропитанные кровью.
Больше всего здание было похоже на больницу, с определённым уклоном. Двери со смотровыми окошками, комнаты небольшие, обстановка никакая, нашёл одну без двери, где всё было обито коричнево-рыжими матами, которых полно в спортзалах старых школ, до коих не дошли субсидии.
Не ошибусь, если скажу, что попал в психушку, с крайне жёстким режимом содержания больных. Или здание тут из той эпохи, когда больных лечили, как и чем попало: от лоботомии до ледяного душа, от электрического стула до приёма препаратов, которые в двадцатом веке признаны самыми страшными медленными ядами.
Стены сложены ещё по старой системе, которая с успехом выдерживала снаряды немецких орудий от Бреста до Сталинграда. В таких проще дырку сделать, чем обвалить. Да и дырку нужно ещё постараться сделать, так как толщина стен была явно больше метра, про который говорил покойный сектант. Окна узкие с, вмурованными в них, толстыми ржавыми прутьями.
Элитник нашёл всего одну уязвимую точку — кабинет главврача или что-то похожее, где полстены занимало большое окно, сквозь которое легко проедет небольшой автомобиль.
Сектантов я нашёл в самом конце коридора за очередной решёткой, которая не помогла людям. Как и не спасла толстая железная дверь и глухое небольшое помещение обитое матами, на которых имелись брезентовые ремни с ремешками для рук и ног, кожаного пояса для тела и конструкции из нескольких тонких ремней для фиксации головы к стене.
Вся эта часть коридора и карцер для стреноженных психов, носили следы ожесточённого боя, в карцере даже витал лёгкий дымок от тлеющего обивочного материала, скорее всего, подпаленного взрывом гранаты, содравшим несколько кусков материалы и ваты со стены.
Все сектанты были мертвы, кроме одного.
Тварь раздавила ему руки, превратив буквально в колбасу — оболочка с фаршем внутри, после чего насадила животом на прут от решётки. Словно, рыба на кукане, пойманная рыбаком.
— Живой? Говорить сможешь? — Я ткнул компенсатором автомата в щеку человеку. — М-да, язык есть, но он молчит.
Быстро обыскав мёртвые тела, я нашёл несколько шприцев и ампул со спеком. Не мой, который, якобы, самый лучший, но и не мне его пробовать. Дозировку для укола уменьшил в пять раз, чтобы человек не уплыл в дальние дали, а смог хоть немного поделиться информацией со мной и при этом чувствовал боль от ран.
— Очнулся? — спросил я, когда сектант через минуту после укола и растирания ушей, открыл глаза. — Эй, слышишь меня? Могу спек вколоть, но потом. Когда поговорим.
Тот долго смотрел на меня мутным взглядом, наконец, начал что-то соображать.
— Добей… прошу… помоги…
— Помогу, но сперва, поговорим.
— Тяжело мне… плохо… не собе… сед… ник.
— А ты соберись, тварь! Когда людей пытали, тяжело не было, а, сучонок? — как-то внезапно на меня накатила ярость, и я буквально прошипел эти слова. — Сколько они мучились у вас?!
— Мы за… за это… ответили… Стикс на… наказал… новичка распяли… нельзя так… наказал…
Сектант последние слова уже шептал и, замолкнув, бессильно уронил голову на грудь. Пришлось опять тереть ему уши и хлопать по щекам, чтобы привести в чувство.
— Добей… прошу… — Как только сознание и адекватность к нему вернулась, раненый опять завёл свою пластинку.
— Сначала рассказ, потом, как пожелаешь. Хоть спека вколю тебе литр, хоть рожок из калаша в голову.
— Сейчас вколи… немного…
— Уже вколол, большая доза тебя вырубит. Всё, я начинаю слушать.
Первым делом сектант признался мне в своём грехе, за который, по его глубокому убеждению, Улей покарал весь «детский» отряд. Всё дело в Кобре, который в Улье оказался не два месяца назад, а меньше двух недель. Парню невероятно повезло, сразу после переноса встретить одиночку рейдера из старожилов, который полностью ввёл его в курс местных реалий быта, помог с экипировкой и оружием и окрестил — внимание — Жёлтым, от слова желторотый. На кресте под пытками Кобра сообщил, что когда через несколько дней расстался с крёстным, то решил, что с таким именем ему не «по масти» новую жизнь начинать и решил стать Коброй. Этот киногерой, для молодого парня был кумиром.
Потом умирающий рассказал о месте, куда меня привело преследование.
Это был оазис среди черноты. Несколько кластеров и небольшой стаб на территории, примерно, пять на десять километров. Про него не знал больше никто, кроме отделившегося перед тропой Художника. Даже та важная фигура, что пошла с сектантами на разведку, не дала информации ход дальше, возможно, рассчитывая получить какие-то дивиденды лично для себя.
В первое посещение, ни одного мутанта сектанты не увидели, следов не нашли, сенс, позже подстреленный мной, ничего не почувствовал.
Интересное место на этом пятачке было одно: крупная радиолокационная база. На ней торчал взвод спецназа, караульная группа примерно в три десятка человек и десяток операторов с несколькими офицерами.
Люди — это ерунда, совсем другое, что к этим людям прикладывалась боевая техника, мощное оружие и куча боеприпасов.
После осмотра территории, сектанты установили, что перезагрузка происходит примерно раз в три-четыре недели на Радаре. Через два или больше месяца перегружается электростанция, но, судя по почти полному отсутствию следов, происходит это ночью, когда кроме дежурной смены и сторожа, там находится не больше пяти человек. Ещё два кластера были разведчикам неинтересны — это крупное озеро и поле с куском лесного массива и оврагом.
Хоть следов мутантов и не нашли, но предпочитали таиться и когда один из них пальнул по мне, у старшего немедленно засвербело под сердцем. Рассчитывали они продержаться до утра в помещении, где нет окон, а стены даже танковая пушка не сразу возьмёт, но просчитались. Вообще, элиту тут никто не рассчитывал встретить. По каким-то там прогнозам и выводам выходило, что в закрытых со всех сторон чернотой кластерах развитие заражённых идет крайне медленно и с непрогнозируемым результатом. Мутации затухают на определённой стадии, или превращают заражённого в нежизнеспособное создание, которое однажды погибнет само по себе. И чем толще кольцо черноты вокруг оазиса и меньше живая территория, тем слабее мутанты и быстрее погибают. Ещё проще, если кластер всего один или соседний не может защитить мутантов от кисляка, например, озеро или река, и тогда мутанты просто напросто гибнут при перезагрузке. Информации этой, сектанты верили, так как получена та была от научников с институтского стаба, а те, слова на ветер не бросали.
И тут нате-здрасьте — элита! Правда, всего лишь элита, а не Элита (есть и такое разделение мутантов в Улье), хоть и крупная. Вероятно тварь поджирала всех прочих, чтобы хоть как-то продержаться. Плюс, спасал быстрый кластер с радарами, каждый месяц (или даже чаще) приносящий семь десятков здоровых мужиков.
Возможно, мутанту нужно свежее мясо для нормального функционирования, и именно иммунные, а не зараженные. Вот поэтому он и не убил сразу меня внизу, не прикончил последнего сектанта, а наколол его на штырь и сломал руки, чтобы тот не освободился или не совершил самоубийство. Хотя, последнее — это мои домыслы, но крайне удачно ложащиеся на поступки твари.
Многого узнать от сектанта не удалось, так как он через полчаса стал всё чаще терять нить беседы и уплывать сознанием. Напоить его живчиком я даже не пытался, помня, как скрутило сектанта из другой секты, из Отрицателей, на моих глазах в самом начале появления в Улье, ведь и там и здесь оба человека имели ранения в живот. Снять его с железки? Если поднатужиться и подставить что-то высокое вроде стола или каталки из кабинета директора, либо одной из камер-палат, то смогу снять его с толстого стального прута, но ради чего? Всё равно мне бы пришлось его добить потом и разговор продолжить удалось не сразу, так как после всех манипуляций с ржавой железкой у него все внутренности перемешаются и если сразу не помрёт, то в сознание придёт не скоро.
Когда сектант перестал реагировать на растирание и пощёчины, то я прикончил его.
Буднично прозвучало… словно, сообщил о раздавленных колорадских жуках или отравленной крысе в сарае. А ведь месяц назад, при мысли об убийстве человека даже при самообороне, у меня бы сердце устроило брейк-танц. Про пытки и хладнокровный расстрел колонны с солдатами и говорить нечего. А вишь, как оно вышло — чик ножом в сердце и забыл про недавнего собеседника. Всё же, Улей меняет нас не только внешне, награждает Дарами, даёт силу и регенерацию, но и калечит разум, делая из нормального обывателя, выжившего в первые недели после переноса, конченого психа, которого на Земле упрятали в спецпсихушку на пожизненный срок.
В одном из помещений на втором этаже, которое было столовой когда-то, я нашёл свои вещи и рюкзаки сектантов. Впрочем, барахла у мертвецов, раскиданных в виде кусков тел по коридору и карцеру было немного, часть я уже видел в машинах рядом с границей черноты. Здесь же они при себе держали, в основном оружие, боеприпасы, перевязочные материалы, немного еды и кое-какие вещи. Последним я обрадовался больше всего, так как сейчас, моя одежда представляла жалкое зрелище.
Отмывшись от крови и переодевшись в чистое, я сожрал (по другому и не скажешь) две банки тушёнки с галетами, запил минералкой и живчиком. Сразу после этого самочувствие стало ещё лучше, но и не без минусов обошлось: потянуло в сон. Стоило остановиться, как начинал клевать носом.
Я и так не собирался покидать здание, пока на улице не рассветёт, но чтобы ещё и поспать до утра? Но организм настойчиво советовал прилечь на несколько часиков, угрожая самостоятельно уложить незаметно для меня самого.
Чтобы не проснуться уже рядом с Петром у ворот, пришлось взяться за создание безопасной лёжки. На комфорт мне было плевать, тем более, мог выбрать любую из камер с мягким покрытием, пусть и с толстым слоем пыли, но не наплевать на безопасность. Потому я провозился больше часа, устанавливая растяжки гранатные и стрелковые. Гранаты с почти выдернутыми усиками кольца, едва удерживающие чеку, поставил рядом с дверью на первом этаже, там же положил по одной уже без кольца под тела сектантов. Попутно поковырялся в споровых мешках мутантов, но тут меня ждало разочарование — только бесполезная «паутина», ни гороха, ни споранов. Вполне возможно, что это связанно с расположением в кольце черноты, которая сродни тюрьме для тварей. Когда поглощал информацию в Атлантисе из местной сети, то там отыскал упоминание, что в неволе мутанты расти растут, но содержимое споровых мешков невероятно редко растёт. Думаю, такие питомники пытались создать не раз, не два и даже не десять.
Ещё две растяжки защитили лестницу, и на самом верху, на выходе на мой этаж, я поставил растяжку из двух автоматов и каталок в качестве станка. Заминировал окно в директорском кабинете, кое-как прислонил дверь там же, и уже от неё протянул шнурок к пэкаэму, установленному точно напротив неё. При попытке сдвинуть дверь, растяжка сорвет стопор с грузика, который был привязан к спусковому крючку пулемёта. Пулемёт, поставленный на сошки на каталку, прижал связкой из чего-то похожего на гири. Для чего эти толстые чугунные диски с гиревыми ручками использовались в данном заведении, я и предположить не могу, тем более весили они больше десяти килограмм каждая.
Я потянул ручку затвора на себя, ставя пулемёт на боевой взвод, потом сдвинул пластмассовый шпенёк вперёд, обратно на прежнее место и с облегчением вздохнул:
— Ну, вот и всё.
Никогда ничего подобного не делал, все мои знания, теоретические: из того же журнала «Братишка», ютубных роликов и рассказов с корявыми рисунками собеседников в армии.
Пока возился с взрывоопасными игрушками, то сон махом прошёл, но стоило закрыть за собой дверь в одну из палат, выбранной под спальню из-за отсутствия окон и наличия мягкого пола, как глаза стали закрываться сами собой. Мысль прицепить ещё одну гранату с обратной стороны двери отмёл, ибо в таком состоянии точно подорвусь сам на радость элите.
«Спать… спа-а-ать…», — зевнул я и отрубился.
Проснулся от грохота пулемёта.
Сердце в долю секунды взвинтило темп до бешеного, всё тело покрылось холодным потом и одеревенело на несколько мгновений. Успей противник добраться до меня в эти мгновения, то на этом, в истории моей жизни, можно было поставить точку. Жирную.
Пулемёт надрывался секунды четыре, пока вдруг резко не захлебнулся, подарив тишину, и одновременно с этим я стряхнул оцепенение.
Сидеть и ждать мутанта (а больше никто другой не смог бы здесь оказаться) в тесной камере, стены которой стали давить на сознание, я не собирался, предпочитая свободу в просторном коридоре.
Распахнув дверь, я отшатнулся назад, чтобы не попасть под возможный удар когтей на длинной лапе, выждал секунду, после чего выдернул у гранаты кольцо и забросил ту за угол, следом швырнул ещё одну. Сразу после второго взрыва под прикрытием Дара, от которого болезненно заломило в висках, вылетел в коридор с автоматом в руках.
Никого.
Только клубиться пыль от штукатурки, сбитой пулеметными пулями рядом с дверным проёмом в директорский кабинет в конце коридора. Двери, которой я загородил развороченный проход туда, не было. Эта тварь каким-то чудом миновала мои растяжки на окне, бесшумно убрала баррикаду со своего пути и если бы не перестраховка с пулемётом, то я бы точно сейчас разговаривал с апостолом Петром.
— Вот же тварь, — скрипнул я зубами.
За окном только начинало сереть, и для отправления в дорогу было ещё рано, если я не хочу в сумерках наткнуться на элитника. До окончательного рассвета пришлось ждать ещё полтора часа.
За те несколько часов, что прошли с момента ранения, раны на груди зарубцевались, а сломанные рёбра почти не болели, если соблюдать осторожность и не беспокоить их неосторожными движениями. Серьёзно напомнили о себе, когда я рывком попытался забросить за спину тяжёлый рюкзак с трофеями.
— Ох, бляха-муха… — охнул я от резкой боли в груди, от которой даже перехватило дыхание. Пришлось немного умерить свои аппетиты и уменьшить груз, часть боеприпасов разложить по карманам в штанах.
Сектанты наградили меня ПКМ со стопатронным коробом, пристёгнутым к нему и большим коробом на двести пятьдесят в рюкзаке, АК-103 с неплохим обвесом и коллиматором «коброй», две сотни патронов к нему, две РГО и пять РГД, «Тигр-9» с бушнелевским прицелом переменной кратности и почти полторы сотни патронов соответствующего калибра. А также сто пять споранов и шестнадцать горошин, с тремя литрами в двух пластиковых, полуторалитровых, бутылках живчика. Возможно, что-то имелось в карманах одежды на мертвецах, но копаться в разорванных телах, желания не было ни малейшего.
Это были всего лишь трофеи, лишний груз к моим вещам, которые сектанты забрали с собой из «рыжика».
Три автомата, ещё один аналогичный «Тигр», несколько мощных пистолетов, гору патронов ко всему этому оружию, полтора десятка гранат и два одноразовых гранатомёта я оставил в палате, в которой провёл эту ночь.
С собой взял только оружие, живчик и литровую бутылку с минералкой, оставив экипировку, продукты, перевязочные материалы и многое другое в психушке. Однажды, я сюда точно вернусь, так как оазис оказался очень интересным местом, и заберу трофеи.
Покидал здание и прилегающую территорию, под прикрытием Дара, который убрал только через пятьдесят метров от забора в ближайших зарослях. Осмотревшись по сторонам и не заметив опасности, я осторожно направился в сторону электростанции.
До мёртвого кластера дошёл без проблем, несколько минут искал тропу, которая почему-то оказалась в другом месте, чем вчера. Отшагав по ней метров сто, я вдруг почувствовал чужой тяжёлый взгляд между лопатками. Обернувшись, я увидел на самой границе черноты ночного мутанта, с которым у нас вышла ничья. Никаких следов ночных ранений уже не было — эта тварь за ночь всё зарегенерировала. Ночью, в узком коридоре, рассмотреть толком не удалось, тогда я больше концентрировался на «зайчиках» да на том, чтобы держать свои способности в рабочем состоянии и не потерять сознание от боли. Зато это сделал сейчас.
Мутант, казалось, позировал, выбрав самую удобную для рассматривания себя любимого позу.
Больше двух с половиной метров ростом, сутулый, с шириной плеч, не менее полутора метров и руками почти до икры. Тело, практически не имело шеи или та настолько была короткая, что казалось, будто голова крепилась сразу к плечам. Сама голова, была похожа крокодилью и покрыта толстой костяной бронёй, в которой едва угадывались щели для глаз. Из пасти торчали кривые огромные зубы, самый большой был с мой указательный палец. Всё тело было покрыто крупными овальными и круглыми костяными нашлёпками, делая элитника похожим на змею и одновременно на футбольный мяч.
Я вскинул свою «снайперку», почти поймал в оптику тварь, и тут она прыжком ушла в сторону, чтобы потом исчезнуть среди высокой травы.
Стрелять наугад я не стал, а способности не сработали, когда мутант упал на землю и спрятался среди растительности. Да и свою отрицательную роль сыграла большая кратность оптики, сузившая поле зрения.
— Ничего, я скоро сюда вернусь и вот тогда мы с тобой ещё раз встретимся, — пообещал я мутанту. Один раз я уже сказал коронное «айл би бек» — это сектантам, и обещание я выполнил сполна.
Выполню и это.
