Глава 16
По результатам боя с внешниками, я получил очень многое. Янычар расщедрился на премию, в размере пяти горошин сверх оговоренных десяти, за участие в засаде. Плюс, трофейный автомат с тремя сотнями патронов, отличный тепловизор, ноктовизор, костюм из ткани, которая скрывала тепло тела и много разных ништяков, описывать которые долго.
Свой «штаер» я сменил на АК-9, решив, что бесшумный автомат, всяко лучше будет, тем более, калибры у обоих образцов оружия почти не отличались. Да и привычный «калаш» казался удобнее и роднее, что ли. Ещё один плюс в обмене — боеприпасы. На австрийский (если это австрийский, конечно) ствол, патронов у Прапора, заведующего складом, не было, а вот российской девятки, просто завались.
От предложения получить в счёт награды из трофеев маску внешников с запасом фильтров, сначала попытался отбрыкаться, не понимая, зачем нужна мне эта штука с моим бесконечным здоровьем и лютой регенерацией. Но, после того как Прапор напомнил об очень интересных местах, таких, как радиоактивные кластеры с тварями, у которых потроха ценились в два-три раза дороже обычных, тут же попросил две и расходников к ним побольше. Обычной марлевой повязке не доверял, грызли меня сомнения в её эффективности, а вот продукция внешников, заботящихся о своём здоровье, была достойна уважения.
Янычары от боя получили гору добра — оружие, экипировку, боеприпасы, бронетехнику и многое другое. Но и потеряли они немало: сразу три бойца, навсегда выбыли из списков отряда. Двое миномётчиков, которых сожрала подстреленная мной тварь, и один из гранатомётчиков, попавший под очередь из крупнокалиберного пулемёта в момент, когда выпрямился перед выстрелом.
Погибли два бойца из наёмного состава и столько же получили тяжёлые ранения, оказался ранен один из пулемётного расчёта. Но в целом, учитывая тот разгром, что мы учинили на дороге внешникам — победа была безоговорочной и с сухим счётом. Все свои затраты, Янычар окупил многократно.
И только вернувшись в Орешек, я узнал, почему стронги были так уверены, что свежеперезагрузившийся кластер обязательно посетят внешники. И зачем они столько пустых машин с собой везли для пленных, хотя такого количества иммунных, там быть не должно. Всё дело, в областном роддоме. Из только что родившихся, и нерождённых детей, внешники получали редкие и дорогие препараты. Беременные на последнем месяце, редко двух, имели сильную сопротивляемость вирусу Улья, поэтому могли протянуть неделю, а кто-то и две, прежде чем становились безумными монстрами. Перед этим, обязательно следовал выкидыш.
Вот для них твари из другого мира, которых людьми назвать было нельзя, и приготовили грузовики с клетками внутри.
Когда я это услышал, то не сразу смог поверить. Как такое было вообще возможно? Как можно убивать младенца, ради какого-то лекарства или вырезать плод из матери?
— Улей — страшное место. Здесь все превращаются в монстров, кто-то внешне, кто-то внутренне. Даже маски не спасают от последнего, — с тоской в голосе сообщил мне Прапор. — Я — монстр, и ты таким же станешь.
— Я, не стану.
— Станешь, станешь, — закивал он. — Вот что бы ты сделал с внешниками сейчас, когда узнал про роддом?
— Не знаю, но умирали бы они долго и больно, — сообщил я и непроизвольно скрипнул зубами.
— Во-от! — Прапор наставительно поднял указательный палец к потолку. — Именно так поступили с теми, кого нашли живым на дороге. Пятерых, кто живее всех был, посадили на колья прямо там же, среди машин. Раненых прибили к бортам грузовиков повыше, чтобы заражённые дотянулись сначала до ног, жрали их заживо. Вот кто мы после этого, как не монстры?
— Они это заслужили.
— Заслужили… Любой найдёт оправдание своим поступкам. Думаю, внешники тоже имеют веские доводы так с нами поступать, — он вдохнул, потом потянулся к бутылке с водкой, покачал её, оценивая взглядом количество содержимого, и разлил по большим рюмкам. — За парней, которые не с нами.
Выпили не чокаясь. Потом заказали ещё одну бутылку и ещё. Как я попал в свою комнату — сам или кто-то занёс, совершенно не помню.
Утром чувствовал себя так, словно и не было трёх литров крепкого алкоголя вчера. Разве что ощущал некую опустошённость и усталость.
Только выбрался на улицу, как встретил Художника, сидящего с банкой пива на бампере «рыжика».
— Привет, Сервий, как самочувствие? Могу подлечить, — произнёс он и вытащил из кармана штанов жестяную банку с «крушовицей». — Будешь?
— Не, спасибо, Художник, не хочу. Похмел с утра, ведёт к продолжительному запою, да и чувствую я себя хорошо.
— Как знаешь, — пожал он плечами и убрал пиво обратно, — мне больше достанется. Ты наш разговор вчерашний помнишь, или по пьяному делу всё вылетело из головы?
— Разговор?
Я напряг память, силясь вспомнить, что же там мы обсуждали с Художником вчера. За столиком сидели только я да Прапор, несколько раз подсаживались рейдеры из временного состава янычаров, набранные вместе со мной на одну акцию, кто-то из самих наёмников был, Янычар, помню, отметился, он предлагал войти в отряд… а-а, вспомнил!
Я всё пытался узнать у Прапора, есть ли у них винтовки с глушителями под мощный патрон. Особенно интересовался «выхлопом», о которой мой, мм, компаньон по питейному делу, отзывался особенно хорошо. Главным плюсом считал наличие боеприпасов к ней, которые получили от отряда спецназа внешников. Их новые автоматы питались точно таким же патроном, что и рекламируемая винтовка. К сожалению, у янычар такого оружия не было (или Прапор не желал признаваться).
Собственно, меня устраивала и уже имеющаяся винтовка, тем более, бронебойные пули калибром десять и три миллиметра показали себя во всём своём великолепии. Но, напрягал звук выстрела. Я только через три часа после боя, избавился от глухоты, потом посчитал, что беруши, это не панацея, эдак я одним единственным выстрелом оповещу всех монстров (и не только), в диаметре десятка километров! Глушитель и спецпатроны, решили бы процентов восемьдесят данной проблемы.
Потом подкатил Художник, посидел с нами несколько минут, услышал о моих интересах и сообщил, что в одном из стабов Внешки есть несколько торговцев редкими стволами, которые точно смогут продать или найти в кратчайшие сроки винтовку «выхлоп» или её аналог. Он может с ними свести и показать безопасную дорогу, только нужно выезжать побыстрее, так как у него горит какое-то важное дело в нужной мне стороне. Предложи вариант: я довожу его на своём «рыжике», а он показывает торговцев тяжёлого оружия. Сам он уехать не мог из Орешка из-за какой-то поломки в машине, что-то там отвалилось или полетело, когда уносил раненого Люка от лотерейщика, и до этого дня отремонтировать не удалось.
— Твоя машина всё не на ходу? — поинтересовался я.
— Да кто ей будет заниматься? Механиков у нас не так уж и много. Всех, которые есть, ты озадачил своим рыжим, — и собеседник стукнул кулаком по бамперу УАЗа. — Брать с кластера и ехать на голой тачке, всё равно, что покончить жизнь самоубийством.
«Уазик» только вчера местные Кулибины закончили приводить в состояние шушпанцера. Везде, где можно, наварили решёток из стальных прутков и шипов, усилили крышу и передние двери пятимиллиметровыми листами железа, в них же вставили пулестойкие стеклопакеты. Открыть окошки, чтобы проветрить, уже не получится, зато можно не бояться выстрелов вплоть до «калаша» под пять сорок пять. Хотя, не в упор и не под прямым углом. С лобовым стеклом, сделали тоже самое, для этого им пришлось уменьшить размер обзора почти втрое и разделить лобовуху пополам, на два окошка. Вес значительно увеличился, но мастера заверили, что УАЗ и не такое выдержит. Дополнительно, в спинку и сиденье водительского кресла были вставлены толстые пластины брони, вырезанные из брони испорченных броневиков. Всего пять миллиметров, но зато выдерживают даже пулю из СВД с простым стальным сердечником, бронебойную, увы, не всякая сантиметровая броня держит.
— Тогда можем после обеда рвануть, — предложил я Художнику. — Как ты на это смотришь?
— Давай пораньше, в половину первого или час, так мы, при должном везении, ещё до темноты окажемся на стабе. Или у тебя здесь ещё дела?
— Да нет, думал немного отойти от хмеля, мало ли что и как.
— Ты эти свои старые привычки бросай! — засмеялся собеседник. — Нет тут ни гаишников, ни видеокамер. Если в глазах не двоится и руки слушаются, то смело можно садиться за руль.
— Тогда хоть через час поехали.
— Не, это рано, тут с нами пассажир один напросился. Он после полудня только появится.
Выросшая с момента появления в Улье паранойя от микроба до крупного паразита, тут же выдала «аларм» в мозг.
— Что за пассажир? — насторожился я.
— Молодой рейдер, ещё двух месяцев в Улье не прожил. Хочет прокатиться до крупного стаба, получше, чем наш Орешек. Караваны у нас редко появляются. Отряды, к которым можно примкнуть без опасения, что тебя не скинут на обочину с пулей в затылке, ещё реже ездят. А тут ему уже всё надоело.
— Брал бы машину в соседнем городском кластере, заплатил мастерам за отделку и катил куда хочет.
— С нами безопасно. Особенно с тобой, тут уже все в курсе, как ты из винтовки бэтээры останавливаешь и элиту влёт в глаз бьёшь.
Это он сейчас повторил почти дословно слова Прапора, который после второй бутылки всем рассказывал, как и какую я тварь убил на холме, которая неслась в нашу сторону. Мол, сначала миномётчиков схарчила, а потом решила нами закусить, так как мало показалось, но я оказался на высоте и мигом её приземлил. А что хабар из неё не стали забирать, так времени не было, командир срочно приказал уезжать.
— Ты в нём уверен? — спросил я, не горя желанием брать какого-то левого незнакомца.
— Не очень. Но что он нам один сделает?
М-да… как бы я не очень и самому Художнику доверяю. Если бы я знал точно, что он в курсе того богатства, которое я ношу при себе, гора споранов, гороха и чёрная жемчужина, то не взял бы даже его одного. Но в Орешке про мои финансы не знал никто, даже в пьяном угаре я контролировал свой язык.
— Зато платит три горошины тебе и одну мне, если сопроводим его до нужного стаба. А нам как раз по пути, там первый из тех торгашей живёт, у которых можно купить твою супервинтовку. Следующий по соседству, в полста километрах сидит.
— Ладно, пускай едет, — скрипя сердцем и не показывая этого, согласился я. Слишком подозрительно будет, если откажусь от такой платы. Три горошины за сопровождение и доставку, в пределах нормы по реалиям Внешки. В эту цену входит весь риск — мутанты, внешники, перезагрузка, которая может застигнуть прямо в пути на одном из кластеров.
— Я тогда с ним сюда подойду после двенадцати, — сказал Художник и соскочил на землю с высокого бампера.
Честно признаюсь, если бы не обещание, данное в пьяном угаре, свозить Художника, то ни за что бы не поехал! Ну, не нужна мне так срочно винтовка. Лучше бы я на трезвую голову поговорил с Янычаром о вступлении в отряд, пока свежо его предложение. К сожалению, до времени отправки я так и не смог с ним побеседовать.
Пассажиром оказался совсем молодой парнишка, едва ли старше двадцати лет. Одет в дорогой натовский камуфляж серо-песочной расцветки с крупными разводами, панаму, в которой по телевизору постоянно показывали американских морпехов и спецназовцев. Оружием обвешан с головы до ног: АR-15 с полным обвесом, какой только можно придумать для этой винтовки, ка-бар в ножнах на ремне слева, «беретта» в кобуре на правом бедре, из импортной разгрузки торчат магазины для автомата и пистолета, плюс, огромный станковый рюкзак, к которому привязан помповый дробовик с телескопическим прикладом и нормальной пистолетной рукояткой. Марку оружия определить не смог, не настолько разбираюсь вообще в стрелковке, только в том, что разрекламировано и на слуху и виду у всех.
Думаю, в мешке у него снаряжение, под стать выбору производителя, вещи которого носит. Всё натовское, может даже только американское. Интересно, где он всё это получил? По возрасту не тянет на крутого воина, способного обзавестись на ровном месте, за пару месяцев, таким барахлом. Я — исключение, мне просто невероятно повезло с белой жемчужиной.
— Здоров, — кивнул он. — Ты нас повезёшь в Ситигорск?
Обалдеть! Он ещё и спичку жуёт и сам в солнечных очках. Кобра, млин, да и только.
— Наверное, если ты тот, кто с Художником вторым пассажиром едешь.
— С Художником, ага. Куда снарягу убрать?
— Назад кидай, как там тебе будет удобно. Кроме тебя и Художника больше никого не будет, а втроём мы свои вещи как-нибудь уместим и сами влезем.
— Кобра, — парень положил рюкзак на заднее сиденье, рядом пристроил винтовку, потом повернулся ко мне и протянул правую руку. — Чего?
— Да так, нормально всё. Сервий, — ответил я на рукопожатие. М-да, на героя Сталлоне он совсем не похож, кроме как очков и спички. Ммм вот даже у меня возникла ассоциация про Кобру. Но тогда получается, что примерно в таком виде его встретил крёстный? Хм, а шмотьё всё новенькое, пара недель максимум, в носке.
Теперь, когда я увидел своего попутчика, напряжение и опаска почти ушли. Почти, так как паранойя не дремала даже в полглаза, не давая совсем уж расслабиться. Несмотря на весь его бравый вид, я не видел в Кобре опасность.
Вскоре появился запыханный Художник, он закинул свой мешок в задний отсек УАЗа, плюхнулся на переднее сиденье, указал Кобре назад, и весело крикнул:
— Шеф, трогай!
— Шеф потрогал и охренел, — буркнул я, занимая своё место за рулём.
Спокойно выбрались из Орешка и покатили по старой разбитой дороге, потом свернули на полевую грунтовку, в десять раз более лучшую, чем асфальт. В три часа дня проскочили по центральной улице старого кластера — небольшого посёлка. Ни живого, ни условно живого, не увидели.
В четыре дня Художник указал на старую «бетонку», уводящую нас с шоссе в сторону.
— Туда сворачивай. Дальше нам придётся ехать рядом с городом, а там могут сидеть заражённые. И ладно если пустыши или лотерейщики какие, но вдруг кто покрупнее? Нужно нам такое счастье? Вот и я говорю, что нет. А если туда свернём, то мы пройдём в двадцати километрах от мёртвых кластеров, к которым ни одна тварь, без особой нужды, не приближается. Дорога похуже, но зато ни одного кластера с деревней или посёлком, которые любят мутанты.
— Я слышал, что там машины ломаются, — встрепенулся Кобра.
— Машины ломаются НА чёрных кластерах, а мы их далеко объедем, — снисходительным тоном пояснил ему Художник.
По бетонке проскочили в опасной близости мимо низких строений из бетонных блоков и бетонных узких плит в качестве крыши. Вокруг них, всё заросло чертополохом и лебедой мне по грудь.
— Не сцы, — спокойно сказал Художник, заметив моё напряжение, — нет здесь никого. Кластер раз в два месяца грузится, и случилось это пять недель назад — раз, и эти скотники заброшены ещё при советской власти — два.
После бетонки опять пошла грунтовка, с одной стороны ограниченная светлой лесопосадкой, с другой — светло-жёлтым полем с ячменем.
Понемногу дорога уходила всё больше в сторону от нужного маршрута, о чём я и сообщил Художнику.
— Да мы уже почти приехали, — широко улыбнулся он и вдруг… исчез. Удивиться я не успел, так как всё тело внезапно скрутила болезненная судорога, почти полностью погасившая сознание.
Очнулся от сильного удара о землю, пока окончательно пришёл в себя, то к этому времени получил украшение в виде наручников на руках, завёрнутых за спину.
— Кобра, сука! — прохрипел я, просчитав претендента на случившуюся гадость. И не угадал.
— Надо же — очнулся! — раздался голос Художника, потом меня рывком перевернули на спину. — Извини, но ты не прав, Сервий. Кобре точно так же не повезло, как и тебе. Если ты повернёшь голову влево, то увидишь, что твой брат по несчастью точно в таком же состоянии.
Художник встал надо мной и показал небольшой электрошокер с длинными, явно кустарно увеличенными шипами-электродами. Вот, значит, чем он меня приложил, ну, гадёныш.
— Зачем ты это сделал? Разве стоит такой риск, наших пожиток? — спросил я, а в голове в это время крутились мысли, что делать и почему со мной произошла такая несправедливость.
— Пожитки? Брось, мне нужны только вы, ваши упитанные молодые тушки. Даже окажись голыми, всё равно сгодились бы.
Тут до меня донёсся далёкий разбойничий свист, потом ещё раз. Услышав его, Художник оставил меня и сделал несколько шагов вперёд, подходя к капоту, чтобы посмотреть на свистуна, которого закрывала машина. Я внимательно следил за ним и в тот момент, когда он вложил пальцы в рот и резко свистнул, активировал Дар невидимости.
Попав в мёртвую зону благодаря тому, что враг сам закрыл меня собственным локтём, я выиграл две секунды, за который успел подняться и сделать несколько шагов назад, прячась за машину.
— Твою мать!.. — за спиной с удовольствие услышал удивлённый и немного испуганный голос Художника. — Сервий, хватит прятаться, никуда ты не уйдёшь, только рёбрами и зубами потом расплатишься, когда тебя притащат обратно.
Идею скрыться в посевах я мгновенно отмёл. Слишком низкорослый ячмень, да и выдаст меня движение колосьев и примятый след на ниве. Нет уж, лучше обежать «рыжика» и чесануть в лесопосадку, за которой раскинулось ещё одно поле, но уже заросшее бурьяном и молодой берёзовой порослью, в которой укрыться уже намного легче с помощью Дара.
А за спиной продолжал яриться Художник:
— Сервий, сука! Я тебе глаза вырежу и яйца раздавлю, когда найду!
«Найди сначала», — мысленно пожелал я «удачи» в этом деле предателю. Под неумолкающие угрозы и всё увеличивающуюся истеричность в голосе Художника, я проскочил лесопосадку и оказался среди молоденьких берёзок. Только тут, рухнув на землю в густых зарослях, я деактивировал скрыт и стал извиваться, как червяк на крючке, пытаясь перекинуть скованные руки через ноги.
«Ну и зад ты себе отожрал, твое римское величество».
В видеороликах и в кино у героев всё получалось замечательно, а вот мне пришлось изрядно повозиться, пока не вернул себе некую свободу действий. Несколько раз замирал и начинал прислушиваться к суете на дороге у машины, где заметно прибавилось народу.
К гаду Художнику, подошли ещё пятеро, все разномастно одеты, один и вовсе щеголял в джинсах и кроссовках, светлой футболке и жилетке в сеточку. И именно этот гад, оказался самым опасным.
Я увидел, как он очень низко опустил голову, почти касаясь подбородком груди, замер и вдруг резко выпрямился и посмотрел мне прямо в глаза. Его жест в мою сторону уже почти ничего не значил и так ясно, что меня нашли.
Угораздило же меня наткнуться на команду похитителей с сенсом.
Пришлось активировать скрыт, и что есть духу убегать в сторону, уходя с направления, которое сенс указал своим товарищам.
Отмахав метров двадцать, я упал на землю, и потянул из кобуры револьвер. Скованными руками действовать было жутко неудобно, но, как сказал один киногерой: захочешь жить — ещё не так раскорячишься.
С револьвером в руках, я осторожно выглянул из кустов… Стоят родненькие, недалеко от машины стоят в кучке, а лицо у сенса изумлённое, даже отсюда это различимо. Видать, сильно потряс его мой пассаж с исчезновением.
Мне очень хотелось отомстить за предательство, так сильно, что самым первым на мушке револьвера оказался Художник. Но, выбирая между ним и сенсом, пришлось остановиться на Чувствующем, который был самым опасным в данный момент.
Между мной и врагами было чуть больше пятидесяти метров. Для кургузого револьвера, который Прапор ругал за короткий семисантиметровый ствол, дистанция запредельная. Тут уже никакое мастерство не поможет, только и остаётся, что уповать на удачу.
Или на дар Улья.
Красная нить протянулась от меня к сенсу, коснулась его головы, потом неуверенно сползла на левую сторону груди. Я просто испугался, что банально промахнусь, например, противник резко дёрнется, кивнёт или отвернётся, а от пули в сердце, не так-то легко уйти. Даже если она ударит рядом, всё равно рана будет смертельная — сердце банально остановится от мощного удара тяжёлой пули. Бронежилета на нём нет, а простая майка — слишком незначительная преграда для револьверной пули, весом около тридцати грамм.
За мгновение до выстрела сенс опять активировал свой Дар и даже почувствовал опасность, иначе с чего ему вдруг пытаться отскочить назад, чтобы укрыться за машиной.
Сразу после выстрела я перевернулся на бок, на спину и опять, пока не откатился в сторону метров на пять и не оказался скрыт корявым толстым стволом берёзы. И почти в этот момент загрохотали выстрелы.
Вражеские пули срезали траву, пробивали тонкие стволики молодой берёзовой поросли, вырывали кусочки дёрна на месте моего выстрела. Рядом со мной просвистели всего несколько пуль, да и те, считаю, случайно.
Отстрелявшись и опустошив по магазину, противники несколько минут лежали без движения. Не дождавшись от меня ответа, один из них быстро вскочил с места и прыгнул на водительское место, следом заработал мотор, машина дернулась вперёд, ускорилась и совершила разворот по ячменю, встав между мной и противниками.
Бронирование, не давало и шанса поразить водителя, Дар, конечно, помог бы, но мне очень жалко было уродовать «рыжика».
Я тихо лежал и смотрел, как противники один за другим заскакивали в салон «уазика». При этом не забыли связанного Кобру и мёртвого, надеюсь, сенса. Загрузившись, водитель погнал машину на задней передаче по полю, пока между нами расстояние не увеличилось до трёхсот метров, после этого совершив полицейский разворот, он рванул вперёд на максимальной скорости ничуть не жалея машину.
— Ничего, ещё свидимся, обязательно свидимся, — зло пообещал я. — Скоро.
