Любовь

Максим вышел из аудитории и, заметив надвигавшихся на него нескольких спортивного вида парней, вжался в стену. А он-то думал, что все осталось в прошлом.

– Извини, ты ведь Макс Петров? – спросил один из них, наиболее брутального вида, и вдруг широко улыбнулся. – Ты разрешишь с тобой селфи сделать?

Максим разрешил. Что же, он сделался своего рода местной знаменитостью, многие из тех, кто его раньше не замечал, стали набиваться ему в друзья. Или хотели сделать селфи. Или пригласить к себе на эксклюзивную вечеринку. Девицы тоже подкатывали, двое даже прямым текстом заявили, что готовы с ним переспать.

Максим был горд тем, что соблазну не поддался: у него была его Надюшка!

Да, была, только вот где именно? Потому что со вчерашнего дня, после того, как она ушла от него из общежития, он не мог до нее дозвонится: каждый раз надоедливый, способный довести любого, даже самого терпеливого человека до белого каления голос сообщал ему, что «абонент временно недоступен».

И предлагал оставить сообщение на автоответчике. Максим и оставил – не меньше дюжины уже. Но Надя до сих пор не объявилась.

Его сообщения по вотсапу до нее не доходили, что свидетельствовало о том, что мобильный ее был выключен. Только вот почему? Она что, забыла свой смартфон на подзарядку поставить?

Но если и так, то она давно должна была обратить внимание на то, что он сдох.

– И кстати, моя сеструха хочет с тобой познакомиться! – произнес брутальный бугай, который был одним из блатных, сынком крутого бизнесмена. – У нее на следующей неделе днюха, приезжай к нам на Горную Поляну.

Горная Поляна была местом обитания богатых и влиятельных жителей города, вернее даже наиболее богатых и влиятельных.

– Туда маршрутки не ходят, – ответил Максим, что было чистой правдой. – А мой «Ламборджини», увы, в ремонте.

Раньше бы эти брутальные юноши за подобные крамольные высказывания явно с саркастическим подтекстом его по стене размазали, той самой, к которой по старой привычке Максим все еще прислонялся. А теперь, вслед за своим предводителем, заулыбались и захохотали.

– Ты юморной, Макс! Крутой перец, че! Ладно, ты в «Контакте» есть? Мы тебя заберем и отвезем к нам. Сестренка будет пищать от восторга!

Максим внес в список контактов своего телефона номер нового приятеля, клятвенно пообещав, что объявится на днях. Переться на днюху к его младшей сестренке не хотелось, но и наживать врагов среди «позолоченной молодежи» тоже.

Выходило, что он, став знаменитостью, избавился от старых, зато приобрел новые проблемы. Лучше всего оставили бы его в покое! И позволили делать то, что ему нравится.

Снова не дозвонившись до Нади, Максим поехал к ней домой. Но в квартире на Куприна ее не было. Максим приуныл. Интересно, и куда Надежда могла деться? Да к тому же так внезапно и не прислав весточки. Он все-таки ее жених как-никак.

Раздражение сменилось беспокойством, которое уступило место панике. Максим вдруг вспомнил, что не так давно точно так же внезапно исчезла Вера Кудымова.

Та самая, на поминках по которой он недавно присутствовал в ресторане «Милль пардон». Банкет был организован Тамарой Федоровной и оплачен ее сыном-олигархом.

Бредя по улице, Максим набрал номер Филина. Тот к телефону не подходил, и молодой человек послал ему короткое сообщение, прося как можно быстрее связаться с ним.

Он бы не беспокоился так, если бы… если бы не знал, опять же от Нади, что в городе по-прежнему действовал маньяк! Она ведь более чем убедительно представила ему версию о том, что истинный монстр, который виноват в смерти множества жертв, так и не пойман. Более того – никто и не помышляет о существовании этого чудовища!

Максиму сделалось страшно. Ему хотелось тотчас бежать на вокзал, купить билет в родной город и уехать туда. Но как же учеба, как Надя, как его стремление отпочковаться от родителей и начать свою собственную, взрослую жизнь?

– Максим Петров? – услышал он женский голос и, не глядя в лицо особе, которая весьма бесцеремонно подкатила к нему прямо на улице, буркнул:

– Автографов не даю, селфи не делаю, на чужие дни рождения не хожу.

А затем поднял глаза и окаменел. Перед ним стояла она – та самая светловолосая девица, с которой он подсел во внедорожник к своему тезке. И которая была скоро год как мертва.

– Чур меня! – визгливо вскрикнул юноша и попятился. Неужели она пришла к нему с того света? – Оставь меня в покое!

И, развернувшись, бросился бежать. Впрочем, далеко не убежал, так как налетел на фонарный столб и почувствовал, как кто-то схватил его за плечо.

Разве призраки могут хватать за плечо? Об этом, к своему стыду, не увлекавшийся мистическими и эзотерическими материями Максим ничего не знал. Неужели она пришла с того света, чтобы его покарать?

– Что ты хочешь от меня? – захныкал он, разворачиваясь и видя перед собой светловолосую девицу, крепко держащую его за плечо. – У меня не было выбора.

– Выбор есть у всех! – заявила девица, и Максим, прикрывший от страха глаза, вдруг приоткрыл один. Голос… И как он сразу не обратил на это внимания?! Голос был другой!

Похожий, но другой.

– Ты… Ты кто? – выдавил он из себя, а девица, усмехнувшись одними уголками губ, произнесла:

– Любовь. Можешь звать меня Любой. Тебе я разрешаю. Я – сестра Лики.

– Лики? – протянул юноша, ничего не понимая. Он знал нескольких Лик, как в своем родном городе, так и здесь.

Особа, которая разрешила ему называть себя Любой, сообщила, пристально глядя Максиму в глаза:

– Лика – это твоя попутчица. Та самая, с браслетом на щиколотке и яркими ногтями. Та, которую убили.

И как же он сам до этого не допер?! Максим с облегчением посмотрел на девушку: в самом деле, она была очень похожа на его попутчицу – те же светлые волосы, голубые глаза, породистое лицо. Однако это была не она, а выходит, ее сестра. Интересно, младшая или старшая?

– Мне очень жаль, – пробормотал он, не зная, что принято говорить в подобных случаях. Интересно, ему следует выразить свои соболезнования?

Девица отпустила его и произнесла:

– И мне тоже. Ладно, извини, что напугала. Я не хотела.

Максим, уставившись на нее, вдруг проговорил:

– А ведь в клинике, когда этот тип пытался меня удушить… Это вы были, не так ли? Вы мне жизнь спасли?

Девица по имени Люба, на лице которой не дрогнул ни единый мускул (вот это выдержка!), заявила:

– Ну да, я.

Максим размышлял над тем, что ему стоит сделать: обнять ее или просто пожать руку?

– Спасибо вам огромное! Вы меня здорово выручили. Это была невероятная случайность, что вы оказались поблизости. Вы ведь работаете в клинике…

Он осекся, потому что ему вдруг стало ясно, что никакая это не случайность. И что эта самая Люба (если это вообще ее подлинное имя!) в клинике, в которой он лежал до недавнего времени, не работала. Потому что после того инцидента он там ее не видел.

Любовь с усмешкой взглянула на него и произнесла:

– Да, я твой ангел-хранитель, так сказать. Хочешь пригласить меня на пирожное и выразить свою благодарность?

Максим не хотел, но делать, похоже, было нечего. Не мог же он бросить посреди улицы свою спасительницу. Однако внезапно юноша вспомнил, зачем он на этой улице оказался. Он пытался разыскать свою невесту, Надю!

Ту, которая бесследно исчезла.

– Извините, буду очень рад, более того, сочту за честь… И не только на пирожное, а в лучший ресторан города. Только вот не сегодня, потому что… Потому что я очень занят.

Он запнулся, понимая, что звучит все сумбурно и жалко. Но не говорить же этой особе правду?

Хотя почему бы и нет? Максим и сам не знал, что его останавливало. Да, он был крайне признателен этой… этой Любе. Однако от нее веяло каким-то холодом, что ли. И особого доверия она у него не вызывала.

Потому что здесь, около дома пропавшей Нади, она явно оказалась не случайно: так же не случайно, как и в клинике, где он лежал.

– А что вы здесь делаете? – брякнул он, понимая вдруг, что вопрос звучит ужасно нетактично. Ну и пусть! Потому что ситуация была явно странная.

Внезапно Максиму пришла в голову мысль: а вдруг исчезновение Нади и появление этой самой… Любы взаимосвязаны?

Его охватила паника. Нет, не может быть… Не может быть, что эта особа причастна к исчезновению его невесты.

Или может?

– С тобой говорю, – ответила особа, и от этих слов Максиму стало не по себе. Она явно не собиралась посвящать его в свои планы. Планы, которые, кто знает, возможно, были преступными.

Максим не знал, как вести себя в подобной ситуации. Внезапно его взгляд упал на левую руку этой самой Любы – и он заметил браслет. Точно такой же, какой был и у ее сестры, Лики.

Если это, конечно, их настоящие имена.

Во всяком случае, браслет был подлинный: с крошечными ухмыляющимися черепами, только не на щиколотке, как у его попутчицы, а на запястье.

– Занятная вещица, – произнес он медленно, а Люба, поймав его взгляд, поправила браслет и еле заметно усмехнулась.

– Семейная реликвия, так сказать.

Максим подумал, что семейная реликвия обычно бывает в одном экземпляре, но в случае этих сестер реликвий было две. Странно, очень странно…

Мимо них проехал полицейский фургон, и Максим снова вспомнил про Надю.

– Был очень рад нашему знакомству, Люба, но мне пора.

Он собирался уйти, но девушка снова положила руку ему на плечо.

– Девушку свою разыскиваешь? – спросила она, и Максим вздрогнул. – Она ведь пропала, не так ли?

Он уставился на эту самую Любу. Откуда она, черт побери, в курсе? И подозрения в адрес этой молодой, спортивной, явно натренированной особы, которые вообще-то улеглись, вдруг всколыхнулись в его душе с новой силой.

– Вы откуда знаете? – пролепетал он, осторожно осматриваясь по сторонам. Ему что, закричать? И вообще, кто сказал, что маньяком… Что маньяком не могла быть женщина?

Или, к примеру, две женщины – две сестры с этими кошмарными браслетами.

Да нет же, не могла, потому что Лика, его попутчица, исчезла и явно стала жертвой убийцы. Но ведь убийцей могла быть ее родная сестра – тогда понятно, почему Лика после нападения Петрова села в автомобиль к первому встречному.

Потому что за рулем оного был не первый встречный, а ее родная сестра!

Максим вдруг понял, что, по-видимому, разгадал тайну серийных преступлений, а Люба произнесла:

– Потому что я следила за ней. Ну не так чтобы все время… Потому что приходилось следить и за тобой.

Максим снова вздрогнул и понял – вот он, момент истины! Жестокая маньячка готова сделать признание! Только почему для этого она выбрала именно его?

– В самом деле? – произнес он упавшим голосом, а Люба вдруг рассмеялась – смех у нее был резкий, неприятный, какой-то колкий.

– Ты что, вообразил, что я тебя убивать заявилась? Или, чего доброго, ты меня в маньяки записал? Ну ты даешь!

Максим едва удержался от того, чтобы не кивнуть. Да, записал, ну и что с того? И понял, что это, видимо, не лучший способ вести себя с серийными убийцами.

– Да ты дрожишь, как цуцик, парниша! Неужели в самом деле думаешь, что я тебе сначала жизнь спасла, а потом пришла среди бела дня, чтобы тебе башку оторвать? Нет, если бы хотела, то сделала бы это ночью.

Максим воззрился на нее и вдруг понял, что так эта самая Люба шутит. Но шутки шутками, однако она сама призналась, что следила и за ним, и за Надей. А ведь Надя исчезла…

– Вы знаете, что с ней произошло? Вы… вы видели, куда она уехала? – спросил он с тайной надеждой, а Люба отрицательно помотала головой.

– Понимаешь, у меня в вашем городе есть свои дела. Например, найти убийцу моей сестры. Ну и другие не менее интересные занятия. Я неверно выразилась – я за вами не следила, а время от времени хотела убедиться, что все в порядке и вам ничто не угрожает. Я же ангел-хранитель!

Максим едва сдержался, чтобы не отказаться от услуг подобного, далеко не самого желанного ангела-хранителя. Какие такие другие интересные занятия?

– Так вы знаете, что с Надей произошло? – произнес он требовательно, и лицо Любы чуть заметно переменилось. Она взглянула на Максима и ответила:

– Думаю, ее похитил тот самый монстр, который лишил жизни мою сестру. А также множество других людей.

Максим попятился, желая обратиться в бегство, но Люба снова положила руку ему на плечо. В отличие от сестры, никакого яркого маникюра у нее не было – похоже, вообще никакого не было: розовые ногти были аккуратно подстрижены под корень.

– Да ты в самом деле думаешь, что я убийца! – усмехнулась она. – В маньяки меня записал?

Максим кивнул и вдруг с ужасом понял, что делать этого ему явно не следовало. Потому что если эта девица окажется серийным убийцей…

– Да уж! Я тебе жизнь спасла, а ты обо мне такого невысокого мнения! – заявила она без тени улыбки. – Ладно, не дрожи, убивать я тебя не намерена. Пока что, во всяком случае.

Максим обмер, а потом понял, что Люба снова так острит.

– Так вы знаете, что случилось с Надей? – вырвалось у него, а девица ответила:

– Я же уже сказала: она исчезла. Ведь так?

– Да, но откуда…

Максим замолчал. Люба похлопала его по плечу и заметила:

– Нет, я момента похищения, увы, не видела. Однако не сомневаюсь, что она стала новой жертвой. Твоя невеста ведь вела собственное расследование, не так ли? Наверняка это дошло и до маньяка. И он решил действовать.

Максим почувствовал, что на глаза у него наворачиваются слезы.

– Ну ты нюни не распускай. Слезами горю не поможешь.

Тон у этой Любы был на редкость равнодушный.

– Мы должны ее искать… в полицию обратиться… К Вениамину Филину… К этому, как его, Архипову, который теперь глава охранного агентства.

Максим судорожно вздохнул, а Люба отрезала:

– Ни к кому обращаться уже не имеет смысла. Я уверена, что твоя невеста мертва. Маньяк убил ее еще прошлой ночью!

Услышав эти слова, Максим бурно разрыдался. Нет, не может быть, что Надюшка мертва. Она ведь так нужна ему, без нее ему будет так плохо!.

– Что вы такое говорите? – закричал он. – Откуда вы это знаете? Ей нужна помощь! Мы должны прийти ей на выручку! Или…

Он уставился на Любу, которая никак не реагировала на его истерику, и выпалил:

– Или вы и есть убийца!

Она усмехнулась и заметила:

– Думай что хочешь. Я ведь тоже могу предположить, что убийца – это ты и сейчас просто ломаешь передо мной комедию, чтобы отвести от себя подозрения.

Максим оторопело посмотрел на эту несносную особу, а та продолжила:

– Но я этого не делаю, потому что знаю, что ты к похищению и убийству своей невесты отношения не имеешь.

– Конечно, не имею! – произнес возмущенно Максим, подумав, что не мог сказать того же в отношении этой самой Любы.

– Что же касается моих слов о том, что она уже мертва… Извини, вышло не очень тактично. Однако я не большая любительница сантиментов. Просто я изучаю повадки этого серийного убийцы и пришла к выводу, что своих жертв он убивает практически сразу после похищения. Думаю, при помощи удушения. Хотя не исключено, еще каким-то иным, бескровным способом.

Максим снова залился слезами и проговорил:

– Откуда вам это все известно? Зачем вы меня этим терзаете? Вы в курсе, кто убийца?

Конечно, в курсе, если таковым является она сама…

– Пока что нет, – ответила Люба. – Однако я веду, как и твоя невеста, свое собственное расследование. Потому что я хочу знать, кто лишил жизни мою сестру. Кстати, то, что твою Надю похитил маньяк, всего лишь мое предположение. Разумеется, если бы я видела, как это происходит, я бы пришла ей на выручку. Но ее нет дома, ее нет в Медакадемии. Ты приперся к ней весь в растрепанных чувствах. Значит, она исчезла! А исчезнуть она могла только в том случае, если ее забрал маньяк!

Голова у Максима шла кругом – он уже не знал, чему верить, а чему нет.

– Говорю же, нам нужно обратиться в полицию. Или к Вениамину.

Люба дала ему легкую пощечину.

– Ты слышал, что я сказала? Твоя Надя уже мертва. Так что нечего пороть горячку. Я веду расследование, и ты будешь мне помогать. Это ясно?

Максим, растирая щеку (рука у девицы была тяжелая), понял, что ему ничего не ясно. Однако на всякий случай кивнул.

– Вот и отлично, – подвела итог Люба, – и, кстати, мне требуется у кого-то перекантоваться. Например, у тебя в общаге. Так что двинем туда!

Максим осторожно раскрыл большую вместительную сумку, которая принадлежала этой самой Любе. Она приперлась с этой сумкой к нему в общежитие, где бесцеремонно заселилась в его комнату. Занятно, что девица воспользовалась для этого пожарной лестницей, причем безо всяких видимых проблем она забралась по ней на девятый этаж, где располагалась комната Максима, и это с огромной и, вероятно, тяжелой сумкой за плечом.

Она что, акробатка?

Его соседа по комнате не было – проводил почти все время у своей подружки. Поэтому Люба тотчас заняла его кровать, даже не спрашивая, может ли она это сделать.

Максим достал из сумки небольшой ноутбук, поворошил нижнее белье – и вдруг наткнулся на пистолет. Максим осторожно вынул его и уставился на огнестрельное оружие.

Господи, неужели настоящий?

– Положи на место, он стреляет! – раздался спокойный голос, и Максим в панике чуть не выронил оружие из рук.

Люба, обвернув вокруг талии полотенце, вышла из душа. Увидев ее тонкую фигуру, Максим стыдливо отвел глаза.

Подойдя к нему, девушка вырвала у него пистолет и беззлобно заметила:

– Тебе разве не говорили, студент, что копошиться в чужих вещах нехорошо?

– А пистолет с собой таскать хорошо? – парировал Максим, который только сейчас в полной мере осознал, что привел в общежитие особу, о которой ровным счетом ничего не знал, кроме разве что имени. Если это было ее настоящее имя…

– А что в этом плохого? – спросила она, забрала у него и сумку и, вынув оттуда нижнее белье, отбросила полотенце и стала прямо на глазах у Максима одеваться.

Тот быстро забрался на кровать с ногами и плотно закрыл глаза. Нет, что за невероятная особа!

– Голых девушек боишься? – послышался ее насмешливый голос. – Ладно, где у тебя тут еда?

Когда она опустошила его холодильник, Максим осторожно произнес:

– А вы тут надолго? Потому что мой сосед скоро возвращается. Да и посторонние не могут без согласования с комендантом жить в комнатах.

– Знаю, – кратко ответила Люба, пододвигая к себе любимый йогурт Максима, который тот берег для себя. – Однако не ври, твой сосед редко сюда хаживает.

Студент уставился на Любу, но не стал задавать вопрос, откуда ей это известно. Она ведь сама призналась, что вела за ним слежку.

– Но все равно, понимаете, это рано или поздно бросится в глаза, пойдут слухи…

Люба прищурилась.

– Боишься, что твоя репутация пострадает? Ладно, долго я у тебя не задержусь. Вот найду убийцу сестры, решу еще одну мелкую проблемку и свалю из вашего города. Навсегда!

Максим внезапно подумал о том, что терзало его все время: исчезновение Нади. Неужели эта несносная особа права, и Надюшка…

И Надюшка уже мертва!

Юноша никак не мог поверить в это, он не хотел верить, однако вердикт непрошеной гостьи был однозначен.

– Снова нюни пускать решил? – заметила Люба. – Я ведь не просто так к тебе переселилась. Ты мне поможешь найти убийцу!

– Я? – произнес Максим, судорожно вытирая слезы с лица. – Но я ничего не знаю. Я же просил Надю мне все рассказать, однако у нее на подозрении были несколько человек. Уверяю вас, она в самом деле мне ничего не сказала!

И вдруг вспомнил, что она поведала ему то, что все три резонансных дела в их городе – секта студентов-извращенцев, деяния четырех братцев и их тетки и злодеяния маньяка-одиночки – каким-то непостижимым образом связаны между собой.

Максим не знал, сообщать об этом Любе или нет. Он долго колебался, наблюдая за тем, как та уничтожает запас его любимых йогуртов, а потом решил все-таки рассказать.

– Знаю, – кивнула она и даже не поблагодарила его за информацию. – Я это сама уже давно поняла. Приготовь, что ли, чай.

Поставив чайник, Максим уставился на девицу. Нет, какая нахалка, какая неблагодарная особа! Помогать он ей не намерен. Пойти и заложить, что ли, комендантше? Только вот как он объяснит присутствие в своей комнате полуголой развязной девицы?

– На самом деле подозреваемых не так уж много, – произнесла внезапно Люба, и Максим, посмотрев на нее, так и быть, на время отказался от заманчивой идеи сдать ее злобной комендантше.

– Не так уж много? – эхом повторил он за ней. Люба, потянувшись, встала из-за стола и плюхнулась на постель соседа по комнате.

– Четыре. Твой драгоценный Олег Архипов. Не менее драгоценный журналист Антон Кудымов. Наконец, олигарх Вениамин Филин, – произнесла она, зевая.

Максим быстро произнес:

– Это три. А четвертый?

– Ты! – пророкотала девушка, а потом зло рассмеялась, заметив, что Максим опешил. – Ладно, это была шутка. Хоть и злая. Такой у меня юмор.

Максим подумал, что к подобному определение «юмор» явно не применимо.

– Четвертый – это тот, кто связан с этими тремя и маячит где-то на заднем плане. Не знаю, существует ли этот четвертый на самом деле. Склоняюсь к тому, что серийный убийца – один из этих трех мужиков.

Максим попытался сконцентрироваться. Олег Архипов? Почему бы, собственно, и нет? Бывший мент, умеющий обращаться с оружием, а теперь начальник охранного агентства, хладнокровный и хитрый. Антон Кудымов? Мерзкий журналист, который, как была уверена Надя, ради сенсации пойдет на все – например, сам начнет убивать, чтобы иметь потом возможность сенсационно «разоблачить» маньяка, свалив вину на кого-то другого. Наконец, Вениамин Филин. Конечно, олигарх был с причудами, однако до сих пор Максим всерьез его не подозревал.

– Тогда это или Архипов, или Кудымов, – заявил он уверенно. – Филин явно не наш человек. Ведь Вера была одной из жертв.

– Вера стала жертвой, покинув его загородное поместье! – отрезала Люба. – И не забывай, ее убили братцы с теткой. Что не означает, что если бы они этого не сделали, ее бы не убил маньяк-одиночка. Думаю, так бы в итоге и произошло.

Максим искоса взглянула на девицу. Да, что-то с ней было явно не так. Еще и пистолет в сумке…

– Но ведь он постоянно в разъездах, то в Москве, то за границей, – сказал он, а Люба усмехнулась:

– Откуда ты знаешь? Только с его собственных слов, а это вовсе не значит, что он в самом деле уезжал из города. Он может иметь квартиру или даже целый дом на окраине или в области. И, уверяя всех, что, скажем, находится в Москве с целью снова провентилировать вопрос об отставке губернатора, на самом деле залегает в городе на дно и совершает очередное убийство.

Максим в ужасе уставился на Любу. А ведь в самом деле!

– Но почему эти три? – спросил он с дрожью в голосе. – Маньяком ведь может быть и кто-то посторонний.

– Студент, ты что, уши плохо вымыл? Я ведь сказала: или один из этой тройки, или кто-то четвертый, с ними связанный! Почему, я тебе рассказывать не буду – у меня имеются для этих выводов достаточные основания.

Максим же подумал, что Люба, не исключено, пудрит ему мозги. И делает вид, что ведет расследование, а на самом деле… на самом деле сама всех убивает!

Но ведь одной из жертв стала ее родная сестра! Но кто сказал, что одна сестра не может убить другую? Прямо как в «Короле Лире».

– И что теперь делать? – произнес Максим, и правда не понимая, как же поступить.

– Их всех троих надо взять в плотный оборот, студент. В особенности после исчезновения и убийства твоей Нади. Я думала, что маньяк, с учетом тарарама в городе, временно откажется от своих кровавых привычек, но ошиблась. И ты мне в этом поможешь.

– Я? – обеспокоенно спросил юноша. – Ну конечно, вы можете оставаться здесь сколько хотите.

Или пока он не расскажет обо всем комендантше.

– Конечно, могу и, конечно, останусь, – заверила его Люба. – Но ты должен помочь мне в другом. Мое лицо, как ты сам понял, уж слишком бросается в глаза, во всяком случае, тем, кто связан с этим делом. Лика и я очень похожи.

Максим подумал, что и четыре братца-убийцы, два родных и два двоюродных, тоже были очень похожи.

– Поэтому мне требуется помощник. Конечно, лучше бы кто-то половчее и посообразительнее, однако на безрыбье, как говорится, и рак рыба. Так что и ты сойдешь.

Максим обиделся – он был вполне ловкий и сообразительный!

– Не хнычь. Ты ведь хочешь найти убийцу своей девушки?

Максим кивнул, а Люба потянулась.

– А мне важно отыскать убийцу моей сестры. И остановить этого упыря, который безраздельно хозяйничает у вас в городе. Так что завтра начнем действовать. А теперь я хочу спать! Выключай свет!

Оставив гостью одну в комнате, Максим заперся в совмещенном санузле и, усевшись на крышку унитаза, принялся размышлять. Конечно, он мог сейчас направиться прямиком к комендантше. Или попытаться связаться с Филиным или, если тот все еще был недоступен, с его матушкой. Или даже обратиться к Архипову.

Однако его останавливали слова Любы. Может, она и крайне подозрительная особа, однако она права. Эта троица – Архипов, Кудымов, Филин – имели к происходящему непосредственное отношение.

А что, если один из них в самом деле маньяк?

И если убийца действовал по одной схеме, то становилось понятно, отчего Надюшка села в автомобиль к одному из них. Потому что она знала и того, и другого, и третьего!

Максим задумался над тем, что имеется еще и четвертый вариант. Но кто сказал, что Люба не наводит тень на плетень и не рассказывает ему сказки? Вот интересно: села бы Надя в автомобиль к этой особе, если бы та предложила Надю подвезти?

От долгих бесплодных размышлений у Максима отчаянно заболела голова. Забравшись под душ, он еще долго плакал, вспоминая безжалостные слова этой самой Любы. Она была уверена, что Надя мертва.

Как же хотелось, чтобы она ошибалась! Однако какое-то неведомое чувство подсказывало молодому человеку, что это на самом деле так. Его Надюшка стала очередной жертвой серийного убийцы.

Но это значит, что убийца может прийти и за ним!

Он ворвался в комнату и включил свет.

– Мы должны немедленно приступить к поимке убийцы! – заявил Максим безапелляционно.

Люба, не открывая глаз, процедила сквозь зубы:

– Не немедленно, а утром. А теперь дай мне нормально выспаться. А то приходилось все это время спать черт знает где. Давай выключай свет, а не то руку сломаю, студент!

Максим в спешке щелкнул выключателем и, забравшись под одеяло, принялся дрожать – ему было страшно и очень, очень грустно.

– Подъем, студент, нас ждут великие дела! – услышал Максим громкий голос своей гостьи и повернулся на другой бок. Как бы хорошо понежиться в кровати еще полчасика, а то и часик! Ну или даже два.

Одеяло полетело на пол, он почувствовал, как к его боку прислонилось что-то металлическое и холодное. Дуло пистолета!

– Не заставляй меня повторять дважды, студент. Упертый Козерог, я этого ужас как не люблю! И легко выхожу из себя.

Максим быстро подскочил, отметив краем глаза, что в руке Люба держала не пистолет (интересно, он все еще в сумке?), а его смартфон.

– Отдайте! Это не ваше! – завопил он в панике и вырвал мобильный у наглой девицы.

Убедившись, что его любимых йогуртов в холодильнике больше нет, Максим приготовил кофе и стал меланхолично жевать старый пряник.

– А что мы, собственно, будем сейчас делать? – спросил он, и Люба ответила:

– Не мы, а ты. Я-то буду сидеть в кафе и меланхолично поглощать всякие вкусности. А вот ты отправишься в логово к Минотавру! Ну то есть к Архипову!

Максим поперхнулся пряником, и Люба долго била его по спине, причем более чем энергично.

– Эй, хватит! Не надо меня колошматить! – заявил возмущенно Максим.

– Благодарностей от тебя я, как понимаю, не дождусь, хотя спасла тебе жизнь уже второй раз. Значит, план следующий, студент: ты идешь в офис к Архипову и любыми путями втыкаешь в один из компьютеров вот это.

Она показала ему крошечную флешку.

– Что это? – произнес подозрительно Максим, и Люба заметила:

– То, что позднее понадобится для другой операции. Я сама, увы, проникнуть в офис не могу, слишком внешность у меня приметная. А гримироваться и маскироваться сейчас не с руки. Так что придется тебе это делать!

Максим взял флешку и повертел ее в руках.

– Вы ведь вирус ему запустить хотите? – спросил он, а Люба вместо того, чтобы дать ответ, проговорила:

– И прекращай ты мне выкать, а то уши от этого вянут. Кстати, у тебя имеются еще эти вкуснючие йогурты? Если нет, то сгоняй сначала в магазин и купи еще с десяток.

Максим быстро осмотрелся. После того как секретарша вышла из приемной, он остался там один. Его внимание привлек ее компьютер. Ведь его заданием было запихнуть в один из офисных компьютеров флешку. Причем воткнуть ее в системный блок не спереди, что очень быстро заметят, а сзади.

Молодой человек, обогнув стойку, приблизился к компьютеру, и в этот момент дверь кабинета раскрылась, и оттуда в приемную вышел Олег Архипов собственной персоной.

– А, Максим! – произнес он добродушно. – Проходи!

Студенту не оставалось ничего делать, как приблизиться к новому начальнику охранного агентства, который протягивал ему руку. Тот, конечно, заметил, что Максим отчего-то зашел за стойку, но никак это не прокомментировал.

– Ты ведь хотел меня видеть? У нас запарка, однако для тебя десять минут найду.

Архипов провел его в свой просторный и богато обставленный кабинет. Уставившись на портреты сильных мира сего, висевшие за высокой спинкой кожаного кресла, Максим скосил взгляд на компьютер – в кабинете Архипова их было два: стационарный блок и ноутбук на столе.

– Как дела у Нади? Давненько ее не слышал, – сказал Архипов, наливая в бокал сока. – Хочешь?

Максим кивнул и, схватив бокал, стал намеренно медленно пить. Может, стоит прямо сейчас попросить Архипова, который, как ни верти, был, может, и прожженным типом, но явно профессионалом, о помощи?

А что, если именно он и есть серийный убийца?

Тогда он, чего доброго, решит убить и его, Максима! Да и Люба не сомневалась: Надюша умерла почти сразу после того… после того, как оказалась во власти маньяка.

А этой жесткой особе Максим отчего-то верил безоговорочно.

– Все в порядке, – произнес он наконец. – Правда, вот уже несколько дней я с ней не общался. Она сказала, что ужасно занята.

– Ага, ее собственное расследование! – кивнул Архипов. – Она ведь в него с головой ушла, так ведь?

Максим подумал о том, что если маньяк – это Архипов, то расследование Нади, естественно, очень его обеспокоило. Потому что Надя уже вывела на чистую воду и студентов-сектантов, и четырех братцев вместе с их ужасной теткой.

И наверняка бы разоблачила и серийного убийцу, если… если бы тот не нанес удар первым!

– Не знаю, она мне ничего не говорила, – проговорил Максим осторожно, не желая в случае, если маньяком был в самом деле Архипов, стать его новой жертвой. – Она очень скрытная.

– Это верно! – заметил со странным блеском в глазах его собеседник. – Ну, так чем могу помочь?

Максим помнил, как Надя сказала ему, что Архипов не единожды предлагал ей вести расследование вместе. На месте маньяка он бы так и сделал – попытался бы сначала выведать, что известно прыткой девице, а потом…

А потом, не исключено, убрал бы ее с дороги!

– Дело в том, – начал Максим, в ужасе понимая, что те заготовки, с которыми он заявился в офис охранного агентства, вдруг испарились из его памяти. – Ну, все дело в том, что…

Тут его взгляд упал на то, что лежало около ноутбука Архипова. Это была связка ключей – причем Максим мог поклясться, что эта связка ключей от квартиры, в которой проживала Надя. Он узнал их по брелоку, смешному поросенку в клетчатой кепке, который он сам подарил Наде сразу после выписки из клиники.

Только вот как ключи Нади попали к Архипову?

– Откуда это у вас? – произнес, запинаясь, юноша, а Архипов, странно взглянув на связку ключей, ответил:

– Да вот на улице нашел. Надо бы в бюро находок сдать.

На столе Архипова зазвонил телефон, он извинился, снял трубку, выслушал и кратко сказал:

– Нет, лучше я зайду сейчас к тебе. У меня посетитель.

Положив трубку, он проговорил, указывая на кресло:

– Подождешь пять минут? Требуется моя консультация по одному важному делу.

Он вышел из кабинета, оставив Максима одного. И не забыв при этом прихватить связку ключей.

Максим все еще размышлял – действительно ли Архипов просто так нашел ключи на улице или… Или они попали к нему, когда он, предположим, похитил Надю?

Вопрос был непраздный. Однако студент отлично понимал, что признания от Архипова, если тот в самом деле причастен к исчезновению Нади, он не добьется. К тому же он заявился к нему в офис с совершенно иной миссией.

Заставив себя усилием воли переключиться с ключей на эту самую миссию, Максим быстро осмотрелся. Интересно, в кабинете Архипова стоят камеры наблюдения?

Как ни старался, Максим ничего обнаружить не мог, что, впрочем, вовсе не означало, что камер не было. Однако крайне маловероятно, чтобы Архипов позволял кому-то фиксировать то, что происходит у него в офисе. Поэтому опасаться того, что его засекут, Максиму не стоило.

Молодой человек ринулся к ноутбуку, осмотрел его и убедился, что связываться с ним не стоит: разъемы для флешки были только сбоку, значит, Архипову сразу же бросится в глаза, что кто-то вставил новый съемный диск.

Он залез под стол и осмотрел системный блок стационарного компьютера. Максим быстро обнаружил несколько разъемов сзади и, вынув флешку, быстро воткнул ее в один из них. А затем тщательно вытер флешку рукавом рубашки – ему не хотелось, чтобы на ней были обнаружены его отпечатки пальцев. Все же в азах криминологии Максим худо-бедно разбирался.

То, что Архипов обнаружит ее в ближайшее время, было исключено. Максим вздохнул, опустился в кресло и стал поглощать вкусный фруктовый сок.

Именно в такой позе несколькими минутами позднее его и застал глава охранного агентства.

– Извини, у нас, как я уже сказал, запарка. Ну так в чем, собственно, дело?

Поставив бокал на стол, Максим посмотрел на Архипова и произнес:

– Надя сказал, что у вас имеется какая-то важная информация по делу о серийных убийствах. Она не в курсе, что я пришел к вам. Я вот хотел узнать – это на самом деле так?

Архипов грузно опустился в кресло и, не глядя на Максима, переспросил:

– Важная информация по делу о серийных убийствах? Да нет, это же дело закрыто! Никакой информации у меня нет.

Максим не сомневался, что Архипов врет. Нет, он даже знал, что врет: Надя ведь говорила с ним на днях и сообщила о своих выводах, с которыми она позднее ознакомила и его, Максима.

И если Архипов был маньяком, то это могло вынудить его пойти на крайние меры.

– А, ну извините тогда. Тогда я пойду.

Он направился к двери, где его настигла следующая фраза Архипова:

– Студент, твоя подружка просто помешалась на своем собственном расследовании. Я ей сказал, что надо или работать вместе со мной, или забыть об этом. Потому что то, чем она занимается, крайне опасно. И если ты хочешь тоже влезть в эту историю, то позволю себе дать тебе совет: забудь об этом!

Не прощаясь, Максим вылетел из охранного агентства и направился в расположенное на соседней улице Горького кафе «Какао-макао». Там он и обнаружил Любу, попивавшую кофе, поглощавшую пирожное-картошку и копошившуюся в своем смартфоне.

– Отлично! – встретила она его скупой улыбкой. – Мне пришел сигнал, что процесс пошел.

– Так вы хотите вывести его компьютеры из строя или что? – спросил Максим.

– Я же сказала, чтобы ты мне больше не выкал, – ушла девица от ответа. – Молодец, хвалю. Заслужил себе кофе с пирожным. Кстати, купи и мне тоже еще одно. Хороший мальчик!

После того как они покинули кафе, Максим произнес:

– Нет, и все же зачем вам… то есть я хотел сказать, зачем я флешку в компьютер Архипова втыкал?

– Чтобы она не выпала! – парировала Люба. – Много будешь знать, скоро состаришься. Ну или элементарно умрешь, как твоя подруга.

Максим ощутил, что в глазах снова защипало, а девица дала ему легкий подзатыльник и произнесла примирительным тоном:

– Ладно, я не хотела, извини. Но тебе придется смириться с тем, что живой ты свою Надю уже не найдешь. В лучшем случае мертвой. Просто я не сторонник всякого сюсюканья и вранья во благо. Она мертва, уж поверь моему многолетнему опыту!

О каком таком многолетнем опыте вела речь эта странная особа? Слезы мгновенно высохли, Максим покосился на девицу, с которой они шли по улице Горького в направлении набережной.

Она что, убивает людей в течение многих лет?

Ему снова сделалось страшно, хотя они находились на многолюдной улице и светило яркое майское солнце.

– А теперь нам надо приняться за журналиста, – проговорила Люба, словно не замечая его смятения. – И ты мне снова поможешь!

Максим вздохнул. Нет, на маньячку она не похожа, однако есть в этой девице что-то… что-то безжалостное и дьявольское.

– Надя его тоже подозревала, – заметил он, решив поведать все, что ему известно. Потому что если Люба права и Надюша умерла, точнее, убита маньяком, то он должен приложить все усилия, чтобы найти того, кто лишил ее жизни, и покарать.

Пока они шли к реке, Максим быстро сообщил все, что поведала ему в свое время Надя.

– Так что же ты сразу не сказал? – взорвалась Люба, не сочтя нужным его отблагодарить. Максим опасливо уставился на нее – она что, снова ударит его?

– Ну, знаешь, сложно все-таки сказать сестре погибшей, что у какого-то журналиста в морозильнике нашлась ее… ее отрезанная рука, – пробормотал студент, втягивая голову в плечи. – Тем более Надя не была уверена, что рука лежала там изначально. Она допускала возможность, что ее принес с собой и подкинул Кудымову Архипов.

– Вот это нам и предстоит выяснить! – заявила Люба. – Думаю, настало время наведаться к «золотому перу» вашего города!

Максим зашептал:

– Но это же уголовщина! Не хочешь же ты прямо посреди бела дня вскрыть дверь в квартиру Кудымова и…

Но именно этим Люба чуть позже и занялась. Причем, как отметил Максим, делала это более чем профессионально. Кто она, эта светловолосая, жестокая девица? Во всяком случае, не та, за кого она пыталась себя выдать.

Только вот за кого она себя выдавала? Этого Максим тоже не знал.

– И это говорит человек, который только что принял участие в заражении вирусом чужого компьютера! – ответила Люба. – Не мешай! Кудымова нет дома, мы должны проникнуть к нему в квартиру и все разузнать. И вообще, ты должен был стоять на стреме.

Должен, но Максим решил, что лучше поднимется наверх и присоединится к Любе. Потому что он допускал вероятность того, что она не только заберет из квартиры журналиста кое-какие улики, но и подбросит оные.

Как, к примеру, Кудымову мог подбросить отрезанную руку ее сестры Олег Архипов.

Дверной замок издал легкий щелчок, и дверь отошла в сторону.

– Вот и все, примитивные запоры, – заметила пренебрежительно Люба, а Максим не удержался от саркастического комментария:

– Это тоже твой многолетний опыт говорит?

Люба молча прошествовала в коридор, парень последовал за ней. Прикрыв дверь, она заметила:

– Твое место внизу, у подъезда, на стреме. Чтобы дать мне знать, если журналист вдруг вернется домой.

– Я сам решать буду, где мое место! – заявил холодно Максим. – Если я тебе помогаю, то не в качестве мальчика на побегушках, а в качестве полноценного партнера!

Люба хмыкнула и проронила:

– Вау, первый раз вижу доктора Ватсона, который желает быть Шерлоком Холмсом. Ладно, черт с тобой, дыши мне в спину. Если журналюга и заявится, то мы ему сразу допрос с пристрастием и устроим.

Она отправилась на кухню, распахнула дверцу холодильника, вывернула все три пластиковых поддона морозильника, в которых, однако, никакой человеческой кисти не обнаружилось, а только пакеты с картошкой фри, куриными окорочками, рыбным филе и почти пустая бадья с мороженым.

Люба вскрыла бадью, чтобы убедиться, что там ничего не спрятано, а также прощупала каждый из пакетов с замороженной едой.

– Одно из двух, – сказала она, – или Кудымов от руки уже избавился, или твоя подруга все выдумала!

– Ничего Надя не выдумала! – возмутился Максим. – Раз она сказала, значит, так и было.

Люба ничего не ответила, а продолжила обыск. Очень скоро они оказались перед закрытой дверью в одну из комнат, вскрыть которую для девицы не представляло ни малейшего труда. Максим снова подумал, что она ну никак не похожа на обычную молодую девушку, разыскивавшую свою пропавшую сестру.

В комнате, являвшейся, по всей видимости, кабинетом Кудымова, располагался архив. Люба жадно бросилась к полкам с документами, а Максим подошел к старенькому компьютеру, стоявшему на столе, и раскрыл лежавшую там папку. Он заметил массу ксерокопий старых статей, а также лист, покрытый рукописными записями – их однозначно сделала Надя.

Он вскрикнул от ужаса, а Люба, метнувшись к нему, перехватила папку. Максим объяснил ей, в чем дело.

– Ага, значит, у журналиста имеется материал, изначально принадлежавший твоей подруге. Занятно…

Она пролистала копии статей, хмыкнула и снова заметила:

– Занятно…

– Но что все это значит? – спросил, ничего не понимая, молодой человек, на что Любовь ответила:

– Это нам объяснит сам Кудымов, когда рано или поздно вернется к себе в квартиру.

– Мы что, будем его здесь караулить? – ужаснулся студент, а Люба, зажав папку под мышкой, вернулась к полке с документами и кратко ответила:

– Да.

Ждать им пришлось около трех часов. Уже во второй половине дня раздался щелчок замка, и в коридоре возник ничего не подозревающий журналист Кудымов. Максим, притаившись в зале, наблюдал за ним.

Кудымов, сняв туфли, отправился в уборную. А когда он через пару минут вышел оттуда, его уже поджидала Люба. Уставившись на нее, он испуганно вскрикнул, а Люба, ударив его по шее, поволокла потерявшего сознание писаку в зал.

– Эй, ты поосторожнее с ним, – произнес Максим, а девушка, кидая журналиста на диван, спокойно ответила:

– С такими церемониться не следует, поверь мне. Эй ты, приходи в себя!

И она надавала Кудымову пощечин. Тот, дернувшись, медленно открыл глаза и сказал слабым голосом:

– Берите все, только меня не трогайте.

Он, видимо, принял их за банальных грабителей. Люба тряхнула его как следует и спросила:

– Куда делась человеческая кисть из холодильника?

Кудымов явно ожидал всего, но только не этого вопроса. Он испуганно подскочил на диване и уставился на девушку. А затем прошептал:

– Этого быть не может! Вы так на нее похожи…

И, переведя взор на Максима, с внезапной злостью заметил:

– А тебя, студент, я знаю. Думаете, вам разбойное нападение на меня в моей собственной квартире с рук сойдет?

Люба, ударив его по лицу, произнесла:

– Да, думаем. Я задала вопрос, так что изволь ответить на него.

Журналист попытался вырваться, но Люба снова его ударила. Максиму это не очень-то понравилось, но девица явно обладала навыками ведения допроса с пристрастием.

– Эй, что вы делаете! – заголосил Кудымов, а Люба схватила его за горло и процедила:

– Повторяю – куда делась человеческая кисть из твоего холодильника?

Кудымов захрипел, Максим неуверенно проговорил:

– Может, хватит…

Но Люба не обратила на его слова ни малейшего внимания. Наконец, до него донесся жалобный голосок журналиста:

– В открытый люк канализации на соседней улице швырнул.

Люба отпустила его и сказала:

– Ага. А теперь говори, откуда у тебя она взялась!

Кудымов, посмотрев на Максима, прошипел:

– Кто эта сумасшедшая бабенка? И вообще, у меня отличные связи в полиции, сам губернатор хвалил меня и…

Люба тряхнула его как следует, а потом ловким движением заломила Кудымову руку, да так, что тот застонал:

– Отпустите! Вы же мне кость сломаете! Отпустите немедленно!

– Я снова задала вопрос, и ты снова на него не ответил! – сказала девушка, и журналист заголосил:

– У Генки купил. Того самого, что санитаром в больнице работает.

Люба все еще не отпускала журналиста, и Максим крикнул:

– Оставь его! Он же сказал!

Наконец, Люба отпустила Кудымова и все тем же спокойным тоном произнесла:

– Какой Генка и в какой больнице?

Растирая руку, Кудымов ответил:

– Генка Ложкин, работает в областной больнице, что на проспекте Дружбы. Он ведь и поставлял студенческой секте человеческие конечности для фото и их ритуалов. Ну, я об этом узнал.

– И решили купить у него человеческую кисть? – спросил пораженный Максим, на что журналист ответил:

– Ну, я ведь знал, что Генка им ногу с разноцветными ногтями подогнал, а когда точно такую же нашли на пляже и стало ясно, что это дело рук маньяка, я обратился к Генке, чтобы… Чтобы он мне руку или еще какую часть этого трупа достал. И он достал!

– Но зачем? – в ужасе произнес молодой человек, а Люба усмехнулась:

– Что, студент, думаешь, что перед нами каннибал? Нет, перед нами субъект намного порочнее – кинутый муж и оставшийся у разбитого корыта журналюга!

Кудымов, все еще растирая руку, в запальчивости проговорил:

– Это все Верка, моя бывшая! Она у меня материалы украла, опубликовала, за свои выдала. И высоко взлетела, главредом «Городских вестей» сделалась в одночасье. Еще бы, она ведь с Филиным спала… Вот я и решил ей немного карты спутать и подбросить ногти жертвы, о которой она писала. Ну чтобы припугнуть!

– Так это вы ей их подсунули? – изумился Максим, и Люба подытожила:

– Вот именно, он!

Максим возмущенно заметил:

– А то, что этот ваш Генка Ложкин, не исключено, маньяк, вас не заботило? Потому что откуда у него части тела одной из жертв?

Кудымов осклабился:

– Какой такой маньяк? Банду четырех братьев вместе с их теткой поймали, никакого маньяка нет! Это официальная позиция властей.

– А откуда у этого Генки взялась кисть? – спросил Максим, а журналист ответил:

– Ну, не только кисть, но и вторая нога жертвы. Но я не спрашивал, меня это, знаете, как-то не особо занимало! Главное, что Верке отомстил! Так ей и надо, что она подохла! Это ей кара за то, что меня бросила и у меня славу украла.

Люба ударила его в лицо, и Кудымов, завывая, повалился на диван. На этот раз Максим был полностью солидарен с действиями девушки.

– Он не убийца, но все равно последняя мразь, к тому же наверняка со сдвигом, – сказала девушка. – Ты, Кудымов, будешь о нашем визите молчать. Иначе в следующий раз этот Генка будет продавать тебя на запчасти.

– А откуда у вас досье, принадлежащее Наде? – закричал Максим, а журналист гундосо ответил:

– Идите к черту! Девица его в маршрутке вчера забыла, я себе и взял. Там много интересного.

– Он врет, он наверняка в курсе, что произошло с Надей! – Максим никак не мог успокоиться.

– А что с ней? – с неподдельным изумлением осведомился Кудымов, даже на мгновение забыв о своем расквашенном носе.

– Идем! – сказала Люба. – Кстати, Кудымов, мы позаимствуем у тебя кое-какие документы. И настоятельно советую тебе уйти из журналистики – таланта у тебя нет ни на грош.

Беспрепятственно покинув квартиру журналиста и прихватив стопку документов, они спустились вниз. Максим, осторожно посмотрев на Любу, спросил:

– Ты ему веришь? И вообще, версия о том, что Надя забыла документы в маршрутке, какая-то малореальная.

Люба, шагая прочь от дома Кудымова, ответила:

– Не думаю, что он врет. И он, это точно, не маньяк. Однако он дал нам новую наводку. Сейчас я посещу этого Генку в областной больнице, а ты можешь чесать домой!

Максим решил, что не позволит Любе отправиться к этому самому Генке одной. Нет, не потому, что тот может оказаться маньяком и напасть на нее (постоять за себя девица была явно в состоянии), а потому, что не собирался беспрекословно выполнять ее приказания.

– Я пойду с тобой! – заявил он твердо, и Люба, бросив на него оценивающий взгляд, изрекла:

– А ты не такой уж нюня и тюфяк, каким порой кажешься. С тобой надо держать ухо востро, Петров.

Максим поморщился – он ужасно не любил, когда его называли на «ты» и по фамилии. Что за плебейская привычка!

– И с тобой тоже! – набравшись мужества, выпалил он. – Кто ты на самом деле?

Больше всего он опасался, что Любовь ударит его, так же как избила до этого Кудымова, однако ничего подобного не произошло. Они шли и шли, и девушка никак не реагировала на его вопрос. Максим уже решил, что она сделала вид, что не расслышала его, однако Любовь вдруг глухим голосом произнесла:

– Что же, думаю, тебе пора узнать правду.

От этих слов по телу Максима пробежали мурашки. Они спустились к набережной и оказались в той же тенистой аллее, где он всего несколько дней назад гулял и беседовал с Надей. И вот теперь Надя, не исключено, была мертва. А он как ни в чем не бывало фланировал здесь с этой таинственной и жестокой Любой.

Если это вообще было ее подлинное имя.

– То, что я тебе сейчас скажу, никто не знает, – проговорила она. – И никто об этом не узнает, это понятно?

Она внимательно посмотрела на Максима, и тот поспешно заверил ее, что так и будет. Не говорить же ей, что он позднее примет решение, что делать с полученной от этой особы информацией.

– Тебе что-либо говорит имя «Андрей Коровьев»? – спросила она, и Максим пожал плечами.

– Коровьев? Это Фагот-клетчатый из «Мастера и Маргариты». Хотя нет, имени там у него не было… Хотя…

Он вздрогнул и медленно произнес, припоминая кое-какую информацию, которую не так давно выудил из Интернета:

– Андрей Коровьев… Я же помогал Наде собирать информацию, просматривал и сайты, посвященные серийным убийцам, в том числе и в России, и в СССР. И в перечне маньяков в самом деле имелся один Андрей Коровьев. Он, кажется, душил и насиловал женщин где-то в Ленинграде.

Он замолчал, потому что опасался, что Люба разозлится и ударит его, но девица совершенно спокойно сказала:

– Это мой отец. И Ликин тоже.

Последовала тягостная пауза, потому что Максим явно не знал, что ответить. Вряд ли фразы наподобие «Да что ты говоришь!» или «Вау, как круто!» были в данной ситуации уместны.

Пройдя аллею, они вышли к реке, и Максим уставился на речной трамвайчик, плывущий к другому берегу.

– Ну, у каждого свои недостатки, – выдавил он из себя наконец, а Люба недобро усмехнулась:

– Можно и так сказать. Да, Андрей Коровьев, на счету которого было только официально восемь жертв, а по видимости, более двух десятков, был нашим отцом. И, кстати, отцом любящим и нежным, что все только усугубляет.

Максим попытался припомнить, что произошло с этим Коровьевым, но его опередила Люба:

– По постановлению Верховного Суда его расстреляли. Одним из последних в России, незадолго до введения моратория на смертную казнь. Последним был Чикатило. Мне было тогда шесть лет, а Лике – три годика.

Максим вздохнул. А потом его вдруг пронзила мысль – а что, если дочери унаследовали от папани страсть к убийствам? Он ведь сам видел, с каким хладнокровием и даже сладострастием Люба измывалась над Кудымовым.

Да и с ним самим она была не особо любезна.

– Нам пришлось уехать из Питера, сменить фамилию – мама взяла свою девичью. Мы долго колесили по стране, пока, наконец, не осели в небольшом уральском городке, откуда мама была родом, но там тоже зверствовал свой местный маньяк!

Максим вздрогнул и удержался от того, чтобы взглянуть на Любу, вместо этого упорно таращась на речной трамвайчик.

Господи, может, это она со своей младшей сестренкой решила пойти по стопам папани и…

– Милиция бездействовала, поэтому мы с Ликой решили вершить правосудие сами. Хоть мы были тогда школьницами – мне едва исполнилось тринадцать, ей – десять, мы провели свое собственное расследование. И вышли на маньяка. Им оказался преподаватель ПТУ.

– И? – Максим был заинтригован.

– И покарали его, – спокойным тоном добавила Люба.

– Сдали на руки милиции? – переспросил молодой человек, вдруг чувствуя, что у него дрожат коленки.

– Нет, зачем. Мы убили его сами, а тело зарыли в лесополосе. Город надо было избавить от исчадия ада, и мы сделали это!

Максим уставился на нее – она шутит или… Или говорит правду?

И понял, что Люба не шутила и не обманывала его. Выходило, что вместе со своей сестренкой она… она убила человека!

– Это оказалось не так-то сложно. И мы поняли, чем мы должны заниматься – разоблачением и наказанием подобных типов. Серийных убийц. Просто убийц, ушедших от правосудия. Садистов. Наркодилеров. Педофилов…

Максим в изнеможении опустился на каменный парапет и простонал:

– Зачем ты мне все это говоришь? Я не хочу знать, чем вы с сестрой занимались! Не хочу, понимаешь?

– А мне все равно. Потому что мы много лет работали в одиночку, ни с кем этой информацией не делились. А теперь Лика… Теперь Лика сама стала жертвой. И у меня никого больше не осталось.

Максим едва не закричал – она что, решила его взять в новые напарники? Одно дело помогать ей вычислить убийцу Нади, а другое… Другое – сделаться уничтожителем маньяков!

– Нет, я не хочу знать, оставь меня в покое! – взмолился он, а Люба со смешком заметила:

– Уже поздно. И знаешь, в самом деле немного полегчало. Потому что носить это в себе не так-то просто. Да, Лика отправилась к вам в город, потому что мы ведь вели работы по розыску серийных убийц и садистов по всей стране. И получили информацию, что здесь действует маньяк. Поэтому она и прибыла сюда, чтобы… Чтобы ликвидировать его!

Максим, так и не решаясь взглянуть на возвышавшуюся перед ним, подобно скале, девушку, заметил:

– Но вместо этого маньяк убил твою сестру. Ужас, да и только! Это ведь случайность?

– О да. Маньяк ничего не мог знать о нашей миссии. Но такое бывает. Например, если выясняется, что у тебя отец – серийный убийца или что матушка кое-что знала и покрывала его. Или, к примеру, что твой лучший друг тоже маньяк.

– Ваша мама знала, что ваш отец… что он… – Максим смешался.

– Это мы поняли только много лет спустя. Нет, она отнюдь ему не помогала, но догадывалась. И если бы вовремя обратилась в милицию, то многих жертв удалось бы избежать.

Максим не рискнул спросить, какова судьба матери Любы и ее сестры Лики. Неужели инфернальные мстительницы…

– Мама призналась в этом на смертном одре. Все-таки это ее терзало. Конечно, это любого терзает, даже серийных убийц. Хотя поверить в это сложно.

– Вы… – Максим, дрожа, не знал, как правильно сформулировать свой вопрос. – Вы с сестрой…

Люба хмыкнула.

– Нет, маму мы не убили, она умерла от рака матки, причем умирала долго и мучительно. Нет, вряд ли это была кара каких-то там высших сил, ведь я не верю ни в бога, ни в дьявола. Но то, что ее ужасные воспоминания усугубили ее положение и, не исключено, привели к ее болезни, я допускаю.

Максим подавленно молчал. И с кем он только, на свою беду, связался! Он бы никогда не смог быть столь… столь жестоким по отношению к свое мамочке.

– И скольких вы… ликвидировали? – спросил, наконец, парень, потому что молчание уж слишком затянулось. Вместо ответа Люба сунула ему под нос свое запястье, на котором болтался браслет с ухмыляющимися черепами.

– После каждой удачной ликвидации на этом браслете появляется новый череп. Видишь, скоро места уже не хватит. И придется заказывать новый брелок, может, даже и не один…

Максим подскочил и запальчиво произнес:

– Но вы же… Но ты же… Ты же не отличаешься ничем от них! От своих жертв! От серийных убийц!

Люба, поправляя браслет, ответила:

– Не неси пургу, мальчик. Конечно, отличаюсь. Я свое ремесло ненавижу, но такая уж у меня судьба. Теперь я вынуждена до конца дней своих действовать одна, так как потеряла сестру. Ликвидацию каждого отдельно взятого нелюдя я не смакую, в отличие от них, для которых убийства – это акт наслаждения.

Все еще дрожа, Максим протянул:

– И все же… Все же это ужасно – то, что ты делаешь! Это противозаконно!

– Я в курсе. Однако то, что я делаю, это правильно? Или ты считаешь, что маньяков, наподобие того, что орудует у вас в городе, надо щадить? Он же убил твою Надю. Ты что, готов простить его и прочих подобных личностей?

Вопрос был не праздный. Максим медленно проговорил:

– Их, конечно, надо изолировать от общества. Вероятно, некоторых даже ликвидировать. Но не самостоятельно, а в рамках закона!

– Закон – это я! – ответила девушка, и Максиму стало жутко. – Значит, ты согласен, что все эти мерзкие маньяки должны понести заслуженное наказание? И навсегда исчезнуть с лица Земли?

Вздохнув, Максим кивнул: Люба была права, хотя сторонником смертной казни он не являлся.

– Ну и отлично! Тогда примемся за нашего. А сейчас выпьем вон в той забегаловке кофе и наскоро перекусим. А потом наведаемся в областную больницу.

И, обернувшись к Максиму, Люба с лучезарной улыбкой заметила:

– Все, что я поведала, ты никогда и никому не расскажешь. Иначе, студент, мне придется убить и тебя!

– Генка Ложкин? – Взмыленный медбрат взглянул на стоявших перед ним девушку и парня. – Он сегодня во вторую смену, должен вот-вот подвалить. Впрочем, он вечно опаздывает.

Они находились на территории огромной и несколько обветшалой областной больницы. Поблагодарив медбрата, Люба сказала:

– Что же, подождем немного. Кстати, чего ты такой смурной?

Максим в самом деле большую часть времени молчал, потому что не знал, о чем беседовать с этой… с этой убийцей! И пусть она с сестрой, которая теперь сама была мертва, убивала маньяков, но все равно. Ведь даже маньяки – люди!

Как ни крути, а выходило, что он связался с серийной убийцей, по совместительству – дочкой жуткого, расстрелянного по приговору суда маньяка. Максим все пытался украдкой подсчитать, сколько же ухмыляющихся черепов болталось на браслете, украшавшем левую руку Любы. Пятнадцать? Двадцать? Двадцать пять?

Они находились около входа для персонала, расположенного сбоку бетонного больничного комплекса. Когда показался невысокий тип с изрытым угрями лицом, Люба напряглась.

– Геннадий Ложкин? – спросила она, и тип, вздрогнув, нервно облизал губы и сказал:

– Ну, предположим. А вы кто такие?

Вместо ответа Люба ударила его в лицо, а затем по шее. Максим в ужасе закричал:

– Что ты делаешь! Нас же могут увидеть!

– Не паникуй, студент. Лучше помоги мне оттащить его в тихое место.

Люба вырвала из рук у бесчувственного Ложкина пластиковую карточку, при помощи которой отомкнула дверь служебного входа, и вместе с Максимом втащила субъекта в длинный коридор. Максим толкнул одну из дверей – и они оказались в подсобном помещении, забитом грязным бельем.

Усадив Ложкина на тюк вонючих простыней, Люба ударила его по лицу и произнесла:

– Подъем, солнышко! Твоя смена начинается.

Санитар распахнул глаза и заверещал:

– Кто вы такие? Вы понимаете, что вам за это будет?

– Ровным счетом ничего, – ответила Люба и снова его ударила. – Потому что если ты не расскажешь все, что тебе известно о человеческих конечностях, которыми ты снабжал тутошних студентов-извращенцев, то живым отсюда тебе не уйти.

Максим не знал, насколько правдива угроза Любы. Для себя он решил, что ни за что не допустит, чтобы та привела свои угрозы в исполнение и попыталась ликвидировать этого Ложкина.

И не потому, что Максиму было так его жаль – с первого взгляда ему было понятно, что они имеют дело с мерзким человеком, а потому что он не хотел, чтобы Люба втянула его в криминальную историю.

Впрочем, она уже втянула. Максим подумал о визите к Кудымову.

Санитар Генка, услышав вопрос, на глазах съежился, как будто из него выпустили воздух, и произнес:

– Но вы ведь не из полиции или Следственного комитета?

– Мы намного хуже, – подтвердила его опасения Люба и занесла руку для удара. – Итак, солнышко, колись! Иначе придется тебе помочь…

Прикрыв голову ладонями, санитар затараторил:

– Я ни в чем не виноват! Я человек маленький, мне платили эти юные богатые дегенераты, я им доставал части трупов или целые трупы. Благо я имею доступ к больничном моргу. Но я никого не убивал, клянусь! Трупы я использовал или бесхозные, о которых и так никто не заботился, нам такие с улицы время от времени доставляют, или у мертвых пациентов кое-какие органы изымал.

Максим почувствовал невероятное отвращение к этому типу. Может, Люба и права, что карает его и ему подобных? Эта мысль заставила молодого человека поежиться от страха.

– Это понятно. У тебя до недавних пор имелся свой небольшой, но крайне прибыльный бизнес. Но не говори, что руки и ноги с ярким маникюром ты тоже у вас в морге обнаружил.

Максим уставился на санитара Ложкина – походил ли тот на серийного убийцу? Однозначного мнения у Максима на этот счет не было, однако маньяки не всегда неприятные и отталкивающие личности, среди них имеются все категории, в том числе милые, симпатичные, невинного вида агнцы.

Но к таковым Генка Ложкин явно не принадлежал.

– Все расскажу, только не бейте! История, правда, невероятная, но клянусь, что так и было! Понимаете, я тут промышляю еще кое-какими другими делами. Ну, например, торговлей краденым мясом. Свининой и говядиной! Его тут из одного крупного фермерского хозяйства умыкают. Ну родич мой там работает. Ну вот, я как-то приехал к нему, чтобы забрать очередную партию, а потом перепродать на рынке. А пока родича ждал, прогулялся там по ангарам с холодильными установками. Ну человек я любопытный. Решил посмотреть, что у них там хранится. И в одном из морозильных шкафов вдруг сумку черную спортивную обнаружил. Дорогую такую, дизайнерскую, кожаную! Решил взять. Открыл – а там…

Он снова облизнул губы, показывая мелкие желтые зубы, и продолжил:

– А там человечина! Ну натурально – две руки, одна нога. Все женское, аккуратно сложенное. С ярко раскрашенными ногтями. Ну я и решил прихватить.

Максим едва не застонал от ужаса, а Люба сурово произнесла:

– Видимо, чтобы добро не пропадало?

Санитар стал оправдываться:

– Ну у меня же заказ был от студентов-сектантов, а материала подходящего в больничке не стало. Тут вроде заметили, что кто-то трупы кромсает, мне пришлось к кладбищенским обращаться, но там качество плохое, сами понимаете… А тут сумка с замороженными человечьими конечностями стоит и на меня смотрит. Грех не взять!

– А в полицию отнести мысли не возникло? – проговорил возмущенно Максим, а санитар усмехнулся:

– Мальчик, сразу видно, что ты настоящей жизни еще не нюхнул. Мне деньги срочно требовались. Ну да, ясно, что там кто-то человечка порешил и на запчасти разобрал. Но мне какое дело? Я решил, что хозяин, пропажу обнаружив, вряд ли побежит к ментам. А мне товар высшего класса с неба практически упал!

Максим был глубоко шокирован его словами – и как таких нелюдей только Земля носит?

Ложкин затрясся в беззвучном смехе, а Люба, дав ему пощечину, спросила:

– В каком фермерском хозяйстве ты обнаружил сумку с человеческими конечностями?

Голос у нее ничуточки не дрожал, хотя Максим знал: речь шла о конечностях ее родной сестры.

– «Сады-огороды», – с готовностью выдал тот информацию. – В том, что за рекой.

– Благодарю! – произнесла Люба и снова вырубила санитара, который ничком повалился на тюк грязного белья.

Они вышли из подсобного помещения и направились к выходу. Максим обеспокоенно спросил, что будет с санитаром.

– Очухается через пять минут и побежит на работу. Или тебе его так жалко?

Максим заверил Любу, что нет, не жалко, и опять задумался над тем, стоит ли столь радикально избавлять мир от злодеев и в особенности от серийных убийц. Однозначного мнения на этот счет у него еще не сложилось.

– «Сады-огороды»… Это известная в области марка. Они продукты производят: соки, колбасы, молочные изделия, – произнес озадаченно молодой человек. – Йогурты…

И дал себе слово, что никогда больше не будет покупать йогурты этой марки, пусть они и его любимые.

Люба же, вытащив смартфон, несколько минут молчала, а потом ровным тоном сказала:

– Ну что же. Теперь все становится ясно. Угадай, кто является единоличным владельцем ООО «Сады-огороды»?

Максим пожал плечами, а потом вдруг его осенило. Он со страхом взглянул на Любу и проронил:

– Неужели сам губернатор?

– Нет, не губернатор. А олигарх Вениамин Филин!

Уже сгустились сумерки, когда они подошли к офису Филина в центре города.

– Может, не надо? – спросил Максим, понимая, что от своей затеи Люба не отступится.

– Надо! – ответила та и взялась за замки. – Сигнализация здесь самая стандартная.

Через пять минут они попали внутрь офиса, который, с учетом позднего часа, был совершенно пуст.

– У него там свой кабинет имеется, – сказал, указывая в нужную сторону, Максим. – Он ведь там и Веру принимал, и нас с Надей.

Замки кабинета были гораздо более хитроумные, что само по себе было странно. Но Люба, прихватившая кое-какой инструмент, хранившийся у нее в сумке, оставленной у Максима в общаге, справилась и с ними.

Луч фонарика заплясал по просторному, но явно не прибранному помещению.

– Огромная красная софа. Свидетельствует об инфантилизме и желании выпендриться. Везде хаос. Человек не в состоянии привести свою жизнь в порядок и свои тайные желания тоже. Приставки с видеоиграми. Ага, сплошное «рубилово» и «мочилово». Явная тяга к садизму.

Люба устроила профессиональный шмон. Максим, топчась на пороге, произнес:

– Ты думаешь, что… что Вениамин Филин и есть серийный убийца?

– А ты этого разве не думаешь? – ответила она вопросом на вопрос, и студент обреченно вздохнул. Да, все указывало именно на это.

– Дверь с кодовым замком! – проговорила приглушенно Люба, и Максим быстро подошел к ней.

– Неужели… – Он ощутил, что его бьет крупная дрожь. – Неужели Надя там?

Девица, ничего не ответив, принялась вскрывать замок. Наконец, дверь поддалась – и они вступили в комнату без окон.

Она была совершенно пуста.

– Тут явно что-то было, но это в спешке вывезли. Вероятно, недавно! – констатировала она, включая в комнате верхний свет и внимательно осматривая ее. – Вот следы на ковровом покрытии.

Максим присел и дотронулся до темных пятен в углу.

– Это что, кровь? – спросил он в ужасе, а Люба указала на аналогичные пятна на стене. Вынув из заплечного мешка склянку с каким-то реактивом, она произнесла:

– Сейчас узнаем.

А через минуту, соскоблив с коврового покрытия и стен частички вещества и опустив их в склянку, уверенно проговорила:

– Кровь. Причем человеческая!

Максиму сделалось дурно, и он спросил:

– Но если Филин все вывез, значит, он что-то подозревает?

Люба кивнула и сказала:

– Может, да, а может, и нет. Однако это тревожный симптом. Не исключено, что он занят тем, что уничтожает улики. Однако все ему уничтожить не удастся. Потому что я ему помешаю!

– Мы, – заявил с внезапной горячностью Максим, – мы! Потому что он убил Надю, он должен… Он должен за это поплатиться!

Хмыкнув, девица посмотрела на него и заметила:

– Кажется, ты переменил свое отношение к обхождению с маньяками. Да, Филина надо ликвидировать. Но важнее всего помешать ему уничтожить улики. Потому что они должны стать достоянием гласности.

– У Филина есть загородный особняк. Шикарный. Нет, не типичный дворец олигарха, а что-то феерическое. Говорят, там большой подземный уровень. – Максим смолк.

Люба кивнула.

– Да, эта информация у меня тоже имеется. И живет он там один. Не находишь, что странно для мужика сорока с лишним лет не иметь ни жены, хотя бы бывшей, ни ребенка, ни даже любовницы?

– Потому что это логово серийного убийцы! – заявил убежденно Максим. – Он там все и хранит.

– Он там всех и убивает! – заявила с апломбом Люба. – И тела разделывает наверняка тоже у себя в доме. Раньше хранил в морозильниках принадлежащей ему фермы, а после того, как Ложкин украл сумку, хранит наверняка у себя в особняке. Кстати, ты заметил, что, по словам санитара, сумка была дорогая, спортивная, дизайнерская? Еще одно косвенное доказательство того, что это Филин.

– И что нам теперь делать? – спросил Максим, а Люба, гася свет и выходя из тайной комнаты, заметила:

– Что-что… По-моему, все и так ясно. Нанести визит вежливости Филину в его логове. На это он явно не рассчитывает. Конечно, напороться на него там будет не так уж приятно. Как бы узнать, чем он занят сейчас…

– Он часто в деловых поездках, в Москву то и дело мотается, – просветил ее Максим. – Точнее, говорит, что мотается.

Он вынул мобильный, набрал сохраненный в «Контактах» номер и сладким голоском пропел:

– Добрый вечер, Тамара Федоровна, извините, что беспокою вас так поздно. Это Максим Петров. Просто мне надо срочно связаться с Вениамином, но все никак не выходит. Он что, снова в отъезде?

Любезно почирикав с матушкой олигарха, Максим завершил разговор и сказал:

– Ей он заявил, что снова уехал на неделю в Москву. Хотя, может, вовсе и не уехал…

Люба, направляясь к выходу, заметила:

– Думаю, уехал, хотя, не исключено, и не в Москву. Но это нам без разницы, даже если он в данный момент кромсает новую жертву, которую все равно не спасти. Потому что важно одно: в особняке его сейчас нет, и настало время наведаться туда. Причем прямо сейчас!

– Твоя подруга поплатилась за то, что слишком близко подошла к разгадке, – сказала Люба, управлявшая автомобилем, – откуда она его взяла, Максим решила не спрашивать. Молодой человек, сидевший рядом с ней, в ужасе взглянул на девицу.

Они мчались по шоссе из города в область.

– Я просмотрела снятые ею копии старых газет. Оказывается, убийства, хоть и не в таком количестве, имели в городе место и раньше, и десять, и двадцать, и даже тридцать лет назад! Люди исчезали бесследно и тогда.

Максим вздрогнул и сипло произнес:

– Но как такое возможно? Выходит, что Филин…

Он запнулся, а Любовь сурово сказала:

– Выходит, что он убивал, еще будучи подростком! Что же, для серийных убийц такое вполне типично – они себя пробуют еще в нежном возрасте, со временем оттачивая методику и набираясь опыта.

Максим тяжко вздохнул, а Люба продолжила:

– Причем твоя подруга делала кое-какие записи, из которых следует, что свое первое убийство Филин совершил вскоре после того, как переехал с матерью в ваш город. Тогда бесследно исчез его одноклассник.

Максим снова вздрогнул, а Люба заметила:

– Опять же характерно для серийников: в качестве первых жертв они выбирают людей, с которыми хорошо знакомы и которые относятся к их близкому окружению. Затем исчезали и его однокурсники, когда он учился в вашем университете на экономическом. И люди, которые были с ним как-то связаны!

Максим поежился и спросил:

– А какая связь между Филиным и прочими происшествиями? Ну, студентами-сектантами и теткой с четырьмя братцами-насильниками.

– Раскрытие их преступлений принесло увеличение тиражей принадлежащей Филину газеты, не так ли? Нет, не думаю, что это было основным мотивом, однако полагаю, что он знал о творящихся в городе бесчинствах и, возможно, даже поощрял их. Ведь он – член попечительского совета Медакадемии, к примеру. И, как я установила, финансово поддерживает областную больницу, где работает этот мерзкий санитар. Наконец, не забывай, что двое из четырех братцев-убийц работали в принадлежащем ему охранном агентстве.

Максим опять тяжко вздохнул: что же, все сходилось.

– Быть может, он похитил Надю, и она все еще жива, – произнес он медленно, а девушка, сбрасывая скорость (они уже подъезжали) ответила:

– Нет, такое бывает только в слезливых романах и тупых сериалах. Ему незачем было оставлять ее в живых или запирать у себя в подвале. Поверь мне, Надя мертва. Извини.

Автомобиль они оставили в близлежащем леске и двинулись к высоченному забору, ограждавшему по периметру гигантское поместье Вениамина Филина.

Люба указала на камеры слежения.

– Кажется, наш олигарх опасается незаконных проникновений. Значит, ему есть что скрывать. Но недаром ты запустил на сервер охранного агентства вирус, ведь оно ответственно за установку охранной сигнализации и электронных замков в этом шикарном поместье. Нужные коды у меня имеются, и я могу отключить камеры слежения.

Она произвела манипуляции с небольшим, прихваченным ею ноутбуком, потом набрала код на табло цифрового замка на воротах, и те стали медленно открываться.

Ребята оказались на территории поместья.

Внезапно Люба заметила:

– А из тебя получился бы неплохой охотник.

Максим вздрогнул – не хочет ли она предложить ему после завершения ее миссии у них в городе отправиться вместе с ней? Нет, такая кочевая жизнь не по нему. Да и карать серийных убийц как-то не входило в его долгосрочные жизненные планы. В этот раз он сопровождал ее, но ведь речь шла о Наде.

Они направились к огромному, удивительной архитектуры дому. Люба провела манипуляции с электронным замком, и массивная дверь поддалась. Девушка, пропуская Максима вперед, сказала:

– Добро пожаловать в логово серийного убийцы!

Они проследовали в большой, неправильной формы холл. Луч фонарика заплясал по стенам, Максим поразился тому, насколько обстановка особняка отличалась от заваленного вещами офиса олигарха.

– Да, здесь ведь имеется обширный подземный уровень. Надо бы отыскать вход.

Через некоторое время они наткнулись на стальные дверцы лифта. Удовлетворенно урча, Люба бросилась к ним.

– Ага, хитроумная система, как понимаю. Ключ от замка, который приводит в движение лифт, Филин, конечно же, носит с собой. Ну ничего, справимся и без этого.

Она включила в коридоре свет, разложила прихваченные инструменты на полу и принялась за работу. Ей понадобилось на этот раз около сорока минут, чтобы отключить сигнализацию и вскрыть замок. Двери лифта дрогнули и распахнулись.

Они прошли внутрь и, окинув взглядом кабину, девица сказала:

– Очередной сюрприз. Тут требуется ввести код, чтобы привести лифт в движение. Ну что же, это тоже дело поправимое.

Она присоединила к панели управления небольшой, извлеченный из заплечного мешка переносной ноутбук. На табло замелькали цифры, и так продолжалось около десяти минут, пока, наконец, не высветилась нужная комбинация: «832420».

– Поедешь со мной или будешь наверху ждать? – спросила, запихивая вещи в рюкзак, Люба, и Максим остался в кабине. Девушка нажала на «–1», и двери кабины закрылись.

Минус первый этаж оказался вместилищем огромной винотеки и комнаты с огнестрельным оружием. Люба исследовала стены и хмыкнула:

– Нет, тайных помещений здесь нет. Что же, все чин чином, ничего подозрительного. Тут ценностей на многие сотни тысяч, вернее даже миллионы в иностранной валюте. Понятно, отчего Филин хранит эти коллекции под запором. Однако, думается, у него имеется еще и другая коллекция.

– Минус второй этаж, – пробормотал юноша, и Любовь кивнула.

Они снова оказались в лифте, который спустил их на этаж ниже. Коридор как две капли воды походил на предыдущий. Люба открыла одну из дверей и зажгла свет. Войдя вслед за ней, Максим вздрогнул – помещение было заполнено пыточными инструментами!

Однако, присмотревшись, он понял, что это были особые инструменты – сделанные из легких материалов и явно предназначенные для каких-то специфических целей.

Взвесив в руке плеть, Люба со смешком заметила:

– Шелковая. Кажется, наш олигарх решил воплотить в жизнь заветы миллиардера-садиста из скандальных «Ста оттенков серого». Это камера пыток, но ненастоящих. Тут он предается своим садомазозабавам с…

Она подошла к стенке, на которой лежал альбом, пролистала его.

– …с дамами, которые за деньги готовы удовлетворить его извращенные желания.

– Он их тут убивает? – ужаснулся Максим, а Люба продолжила:

– Не думаю. Хотя не могу этого исключить. Однако ему нравится секс погорячее. Полагаю, и в комнате в офисе, из которой не так давно все выгребли, тоже имелось что-то подобное. Это объясняет следы крови там. Все сходится: он в сексе садист, а по жизни – серийный убийца!

Рассматривая разнообразные приспособления для жесткого секса, Максим не мог не подумать, пришлось ли Вере побывать здесь? Он искренне надеялся, что нет.

– Что же, мы на верном пути. Думается, в других помещениях скрываются иные секреты нашего олигарха, на этот раз гораздо более кровавые.

Другие комнаты были заполнены разнообразными коллекциями порнографических фильмов и журналов, так или иначе связанных с садизмом. У Максима полезли глаза на лоб, когда он увидел кое-какие фотографии. На них он узнал знакомых ему по Медакадемии девиц.

– Это его жертвы! – закричал он в страхе. – Он их тоже сюда заманил, измывался над ними и…

Тут он вспомнил, что не далее как вчера видел одну из этих девиц на лекции. Она была жива и здорова и вовсю хвасталась подругам своим новым кольцом с крупным бриллиантом, полученным от ее поклонника, имени которого она упорно не называла. Точнее, не поклонника, а клиента. Выходит, что Филин ее не тронул?

Он сообщил об этом Любе, и та промолвила:

– Ну не может же он убивать всех девиц, которые за цацки готовы заняться с ним садистским сексом. Это привлекло бы слишком много внимания и привело прямиком к нему. Нет, одно дело – его извращенные каждодневные секс-делишки, а совсем другое – совершаемые им время от времени жестокие серийные убийства.

Максим старался не думать о том, что Надя тоже могла оказаться тут, на подземном уровне, и… Он искренне пожелал, чтобы Люба оказалась права – и чтобы Филин убил ее сразу же после похищения!

Они исследовали этаж, однако никаких других тайных помещений обнаружить им не удалось.

– Но где он тогда держит свою иную коллекцию? – спросил растерянно Максим. – Не может же быть, что это все, что здесь имеется.

Ринувшись к лифту, Люба некоторое время рассматривала панель и вдруг воскликнула:

– Ага, оказывается, имеется еще и секретный третий уровень! Просто кнопки такой не существует, Чтобы попасть туда, надо нажать «–1» и «–2» одновременно.

Максим еле успел вскочить в кабину, потому что лифт снова пришел в движение. Через пару секунд с бьющимся сердцем он шагнул в коридор, который на первый взгляд не отличался от двух других. Молодой человек ощутил пронизывающий холод. Дверь была только одна – массивная, стальная. Распахнув ее, Люба заметила:

– Ага, холодильные шкафы… И с какой целью они тут стоят?

Она подошла к одному из огромных холодильных шкафов, подняла крышку – и на ее лице возникла ухмылка.

– Так и есть. Хочешь бросить взгляд, студент? Тут замороженные человеческие конечности! Думается, не меньше десяти человек на запчасти разобрали.

Максим отрицательно качнул головой и нервно сглотнул. Ему хотелось как можно быстрее покинуть логово Филина и сообщить обо всем полиции. Они ведь нашли все, что им требовалось.

– Настало время привлечь правоохранительные органы, – заметил он тонким голоском, а Люба, рассматривавшая содержимое второго холодильного шкафа, хмыкнула:

– Студент, я же сказала, что караю серийных убийц собственноручно. Да, власти получат потом наводку и примчатся сюда, но только когда я разделаюсь с этим маньяком. Надо признаться, что этот тип самый кровожадный и изобретательный из тех, кого мне пришлось до сих пор ликвидировать.

Максим подумал, что Люба, в сущности, сама была серийной убийцей, жертвой которой, однако, были другие серийные убийцы. Может, это было не так уж плохо?

– Ага, тут и старые жертвы, как я понимаю. Наверняка останки всех тех, кого он убил за последние тридцать лет. Сколько же их тут…

Люба подняла крышку еще одного холодильного шкафа и быстро его захлопнула. Поразившись ее реакции, Максим спросил:

– Что там?

Девица посмотрела на него и ответила:

– Тебе это лучше не видеть.

Максим бросился к ней, оттолкнул Любовь от холодильника, столь похожего на гроб, рванул на себя крышку – и заглянул вовнутрь.

Слезы брызнули у него из глаз. Он увидел лежавшую на дне Надю, так походившую на Белоснежку из сказки. Только она не спала, и разбудить поцелуем ее было невозможно.

Надя была мертва.

– Он убил ее! Убил! Убил! – закричал Максим что было силы, а Люба вдруг прижала его к себе и зажала ему рот ладонью. Он пытался сопротивляться, рыдая, но она прошептала:

– Идиот, замолчи! Кажется, хозяин вернулся.

В этот момент в помещении погас свет. Максим, немедленно прекратив стенания, вдруг понял, что волосы у него на голове зашевелились. Господи, если маньяк Филин обнаружит их здесь…

То через некоторое время их расчлененные тела присоединятся к кошмарной коллекции конечностей в холодильных шкафах!

Люба осторожно сняла со спины рюкзак, и Максим, уже привыкший к темноте, заметил, что она извлекла оттуда пистолет.

Внезапно в помещении снова вспыхнул свет. Щурясь, Люба прошептала:

– Что-то мне это не нравится.

Максим ощутил, что в помещении вдруг потянуло холодом – до этого температура там была невысокая, однако приемлемая. Люба же бросилась к двери, попыталась ее открыть – но та не поддавалась.

Ударив по ней, девушка опустила пистолет и сказала:

– Провели, как дошколят. Он запер нас из коридора.

Дрожа, причем не столько от ужаса, сколько от холода, Максим дыхнул и заметил, что изо рта у него вырвалось облачко пара.

– Но что тут происходит? Почему так холодно?

Люба снова ударила по двери и, облокотившись на нее, медленно произнесла:

– Потому что он включил холодильную установку. Ведь эта комната не что иное, как огромный рефрижератор. Сейчас опустит температуру до минус тридцати пяти, и через час мы тут загнемся. Ну или даже раньше.

Максим, у которого не попадал зуб на зуб, принялся растирать мерзнущие уши и жалобно прошептал:

– Сделай же что-нибудь! Ты такая ловкая! Вскрой дверь, что ли! Я не хочу замерзнуть насмерть.

Люба, усмехнувшись, засунула пистолет обратно в рюкзак.

– Эту дверь не вскроешь. Разве что при помощи базуки или аппарата для сварки. Но ни того ни другого у меня с собой, увы, нет. Мы обречены.

Она проговорила это столь спокойно и легко, что Максим, не выдержав, заголосил:

– Но я не хочу умирать! Я еще молодой! Мне всего девятнадцать! У меня вся жизнь впереди! Это ты меня в эту историю втравила!

И закашлялся, так как температура заметно упала и говорить стало проблематично. Максим прыгал с ноги на ногу, чувствуя, что долго так не продержится – одет он был в футболку и джинсы.

Он вдруг заплакал, но в глазах тотчас защипало – похоже, слезы превращались в кристаллы льда.

– Не хочешь об меня погреться? – спросила с нескрываемой иронией Люба. – Иди, студент, я это не каждому предлагаю.

Взглянув на него, она добавила:

– Смерти я не боюсь. Умирать, даже в мучениях, тоже. Я умру с чувством того, что избавила мир от определенного числа тварей, которые не заслужили того, чтобы жить дальше. А вот с каким чувством умрешь ты, студент?

Максим, все еще прыгая, словно танцуя тарантеллу, ничего не ответил. Вдруг что-то щелкнуло, и над ними ожила небольшая черная коробка динамика.

– Добрый вечер, дорогие мои! – донесся до них дружелюбный голос, и Максим понял, что с ними говорил тот, кто находился в коридоре. И тот, кто запер их в гигантском холодильнике и явно желал их смерти. Голос был ему знаком. Только это был голос не Вениамина Филина. И вообще не мужчины.

А женщины.

И он даже знал, чей: матушки олигарха Филина, Тамары Федоровны.

– Это Тамара Федоровна Филина, мои хорошие, узнали? Я вот слушаю ваши разговорчики и восхищаюсь мужеством этой безымянной девицы. Как она равнодушна к смерти!

Максим завопил:

– Тамара Федоровна, ваш сын псих, он запер нас тут! Освободите нас, пожалуйста!

И осекся. Потому что вдруг понял, что никакого Вениамина Филина рядом с Тамарой Федоровной явно не было.

Люба же вместо ответа вынула пистолет и стала палить в динамик. Тот разлетелся вдребезги, однако с другой стороны, из другого динамика, донесся все тот же дружелюбный голос:

– Ах, не тратьте попусту энергию, милочка! И пули тоже. Может, совсем скоро вы решитесь на самоубийство перед тем, как окончательно замерзнете. Хотя такая смерть далеко не самая ужасная. Скоро, очень скоро вас охватит оцепенение и апатия, вы просто закроете глаза и провалитесь в сон и уже никогда не пробудитесь.

Люба в изнеможении опустилась на пол, а Максим, чувствуя, что прыгать более нет сил, произнес:

– Вы нас слышите? Отпустите нас, прошу вас!

Матушка олигарха заметила с сочувствием:

– Понимаю, что умирать тебе не хочется, Максимка, но твоей Наде ведь тоже не хотелось. Как и вашей сестре, милая безымянная барышня! Ее я подобрала на обочине, сразу после ее схватки с одним из этих кровавых братцев.

Люба хрипло ответила:

– Теперь понимаю, почему она села в автомобиль. И это после инцидента с другим маньяком. Потому что за рулем была женщина! К тому же пожилая. И явно опасности не представлявшая. Поэтому-то к вам все и подсаживались.

Тамара Федоровна вздохнула:

– А на пожилую женщину я, положим, могу и очень сильно обидеться. Не такая уж я и старая. Но вы правы, милочка. Этим трюком я пользуюсь уже многие годы, точнее, десятилетия.

Максим, на мгновение забыв о сковывающем холоде, произнес:

– Так это вы? Вы всех убили, и Надюшу тоже? А я думал, что ваш сын…

Из динамика донесся настоящий визг:

– Оставь моего сына в покое, Максимка! Он мальчик неплохой, тем более обеспечивший мне всю эту вольготную роскошную жизнь. Да, ему нравятся кое-какие сомнительные штучки в сексе, но это его дело.

– Конечно, убийца – это она, – протянула безразлично Люба. – И твоя подруга, и я не так интерпретировали факты. Убийства в городе начались не когда здесь появился юный Филин, а когда он переехал сюда со своей мамочкой-учительницей. Скажите, вы ведь и на старом месте тоже убивали?

– Убивала! – с готовностью подтвердила Тамара Федоровна. – Но всего пару-тройку человек, быть может, чуть больше. По-настоящему я развернулась именно здесь! О, сначала я убила тех, кто не давал жить моему сыночку! Потом принялась очищать школу, а позднее район и весь город от мерзких, непослушных, ленивых учеников и позднее студентов.

Материнская любовь, как понял с ужасом Максим, самая страшная сила во Вселенной.

– Ну да, ясно. Вы же тоже член попечительского совета Медакадемии. И сумку с конечностями моей сестры в фермерском хозяйстве спрятал не ваш сын, а вы сами.

Тамара Федоровна сварливо произнесла:

– Ничего тебе не ясно! Я убивала тех, кто не заслуживал права жить!

Максим посмотрел на Любу – ну прямо как она сама!..

– Не городите чушь. Вы – сумасшедшая, жестокая, заслуживающая смерти серийная убийца.

Максим в ужасе зашептал:

– Не зли ее.

Люба, не оборачиваясь, бросила:

– Если думаешь, что она сжалится и выпустит нас, то этому не бывать.

Матушка олигарха с готовностью подтвердила:

– Да, не бывать. Ты, Максимка, мне симпатичен, у тебя большой потенциал, но тебе, как и твоей любознательной подруге, придется умереть. Единственно, о чем я сожалею, так это о том, что эти мерзкие братцы убили Веру. Она была бы хорошей женой моему сыну. Но что поделать, у него есть я, его любящая мамочка.

– Он обо всем знает? – простонал в ужасе Максим, чувствуя, что одеревеневшие ноги больше не держат его.

– Нет! – с жаром заявила Тамара Федоровна, а Люба усмехнулась, выпуская изо рта облако пара:

– Сам подумай – мамаша хранит трупы, причем в течение многих лет, на секретном этаже особняка, принадлежащего сынку.

– Он сюда доступа не имеет! – завизжала Тамара Федоровна. – Я пользуюсь особым, тайным ходом с другой стороны поместья. Мой мальчик ни к чему не причастен.

– Может, с вами он людей и не кромсал, но он явно в курсе, – лениво ответила Люба. – Теперь ясно, отчего он использовал эту Веру Кудымову в своих целях и назначил ее главредом. Еще бы, ведь она раскручивала историю о совсем других маньяках, что позволяло обвинить в ваших убийствах четырех братцев и их тетку. Он элементарно выводил вас из-под удара.

– Ты что, тупая? – продолжала бесноваться матушка олигарха. – Мой Венечка, конечно же, не в курсе!

Люба хмыкнула:

– Ну да, вы убивали тех его одноклассников, которые плохо к нему относились. Тех его однокурсников, которые учились лучше, чем он. Потом вы просто стали убивать всех подряд, потому что вошли во вкус. И в какой-то момент решили подбрасывать отрезанные конечности, потому что вам требовалось признание. И хотелось, чтобы вас боялись! Типичная карьера маньяка-психопата. Которым вы, неуважаемая, собственно, и являетесь.

Максим, медленно сползая по ледяной стенке на заиндевевший пол, уже не вмешивался в перепалку двух леди: серийной убийцы и уничтожительницы серийных убийц.

– А братцы с теткой? И студенческая секта? – выдавил он из себя, чувствуя, что у него першит в горле и звенит в ушах. Холода он уже не замечал, понимая, что скорый конец неизбежен.

Тамара Федоровна снова стала любезной.

– Ах, ведь я, работая учительницей, развила в себе дар видеть в детях те или иные задатки. В силу моих собственных склонностей я могла разглядеть в том или ином ученике или ученице злое начало. Нет, их я не уничтожала, а, наоборот, по мере сил поощряла.

Максим хотел застонать, но понял, что сил у него уже нет.

– Трое из четырех братцев учились в моей школе. Я сразу поняла, что если их направить в нужное русло, то они станут серийными убийцами. Так и произошло. Андрей Герасименко, глава студенческой секты, тоже был моим учеником. Именно я помогла ему поступить в Медакадемию. Он меня не подвел – основал тайную организацию студентов-извращенцев. Мне нравилось следить за карьерой моих учеников! О, на самом деле их было гораздо больше, просто не все стали убийцами, к тому же серийными! Однако когда мои питомцы своими деяниями затмили меня, убивавшую уже не первый год и даже десятилетие, я решила обратить на себя внимание и начала подбрасывать то там, то здесь отрезанные конечности. Поползли ужасные слухи о неведомом серийном убийце, и люди в городе действительно начали бояться.

Максим понял: тетка была совершенно безумна. Она не просто сама убивала и расчленяла людей, причем уже в течение многих десятилетий, но и взращивала и выпестовывала других маньяков и преступников.

Ожидать от такой, что она сжалится и выпустит их из рефрижератора, было в самом деле глупо.

– Вы знатная тварь, – услышал он спокойный голос Любы. – И самая мерзкая и опасная из тех, с кем мне до сих пор пришлось иметь дело. Вас надо непременно ликвидировать.

Максим услышал серебряный смех Тамары Федоровны.

– Милочка, это я тебя ликвидирую! Ждать осталось недолго. Так же, как и твою сестру. Хочешь, расскажу, как я ее убила? Ведь она защищалась, потому что была обученной стервой, но я все равно с ней справилась. Перед смертью ей пришлось знатно помучиться.

Максим закрыл глаза и приготовился к смерти. Что же, это было намного серьезнее, чем передряга на Старом кладбище. Конец был неизбежен.

– Мама, хватит! – услышал он крик и раскрыл глаза. Он узнал возмущенный голос Вениамина Филина.

– Сын, ты как себя ведешь! Ты что делаешь…

Послышалось пыхтение, явно сопровождаемое звуками борьбы, а затем Максим вдруг ощутил дуновение теплого воздуха. До него донесся голос Филина:

– Я вырубил холодильную установку. Теперь к вам в помещение нагнетается горячий воздух. Мне очень жаль. Я слишком долго не хотел замечать то, что творила моя мать. Но понимаете, я ее любил. И Веру любил. С тех пор, как… как увидел ее тогда, на последнем звонке. И тайно побывал несколько лет спустя у нее в квартире… Я ее до сих пор люблю!

– Твоя мать – серийная убийца! Она должна понести наказание! – закричала Люба, и Максим впервые увидел ее вышедшей из себя. – Разблокируй дверь!

Филин мрачно ответил:

– Обещаю, что я сам решу эту проблему. Она никого больше не убьет. Максим, мне очень жаль, что она убила Надю.

– Открой дверь! – кричала Люба, ударяя по двери ногой, а Филин вздохнул:

– Я попрошу Архипова заехать сюда. Он вас освободит. Через пару часов. Когда я решу эту проблему раз и навсегда.

Максим, ощущая блаженное тепло, понял, что два часа они протянут – даже в помещении, забитом трупами.

– А мне надо позаботиться о маме. Мама, поедем со мной.

И он отключился.

– Да, печальная история, – протянул ухмыляющийся Олег Архипов, переводя взгляд с Максима на Любу, сидевших в его кабинете. – Весьма печальная.

С момента смерти Вениамина Филина прошло две недели: его черный «Порше», выгоревший дотла, обнаружили в песчаном карьере, Филин спикировал в него с двадцатиметровой высоты.

Он и находившаяся рядом с ним его матушка, Тамара Федоровна, были мертвы.

– Но оно и к лучшему, – вздохнул Архипов. – Потому что Тамару Федоровну все равно бы отдали под суд, но и Вениамину, несмотря на все его деньги и связи, не удалось бы избежать наказания. Он ведь если не знал, так догадывался о том, чем занимается его маманя.

– Знал, – произнесла уверенно Люба. – Может, не с самого начала, но знал. Он ее не поощрял, но и не мешал. Он – ее соучастник! Да еще домогался тайно Веры много лет назад. Так что наши подозрения в его адрес были небеспочвенны.

– А вот в мой – совершенно необоснованны! – расхохотался Архипов. – Хотя понимаю, что тебя, студент, смутила тогда связка ключей твоей подруги, и ты уверился, что я ее похитил. А я ведь в самом деле нашел ключи на улице – правда, около ее дома. Я ведь, как бы это сформулировать поэлегантнее, опекал ее, время от времени проверяя место ее дислокации. Ну и проворонил момент, когда ее с ее же улицы увезла мамаша Филина. А ключи Надя, видимо, тогда там и посеяла, а я их поднял.

Максим глубоко вздохнул и постарался не думать о грустном. Да, Надюшку было жаль, даже очень, но что поделать.

Архипов же тем временем продолжал:

– Надо же, ловкая ты девка, элементарно обвела меня, тертого калача, вокруг пальца! При помощи вируса, который парень мне в нашу компьютерную систему ввел, проникла в святая святых Филина…

Максим зарделся. Архипов был прав: может, он и был прожженным циником и, вероятно, не гнушался в бытность свою полицейским взяток, однако ко всей истории с серийными убийцами он причастен не был. И именно он вызволил их с Любой из подземелья особняка Филина.

Хотя мог бы этого не делать.

За прошедшие дни, сопровождавшиеся приездом массы столичных журналистов, освещавших неожиданное развитие сенсационной истории с серийными убийцами в провинции, в СИЗО оказались журналист Кудымов, санитар Ложкин, а также остававшиеся до недавнего времени на воле второстепенные члены студенческой секты.

Но медийную истерию вызвало обнаружение на подземном уровне виллы олигарха Филина холодильников, набитых частями тел десятков жертв, в том числе и исчезнувших многие годы назад.

Максим подумал о Наде, которую похоронили в прошлое воскресенье. Ему было до слез жаль ее, но юноша был рад, что хоть сам остался в живых.

И он принял твердое решение после всех мытарств продолжить учебу и остаться в городе, хотя родители были категорически против и требовали, чтобы он немедленно вернулся домой. Напрасно он старался их убедить, что угроза миновала и маньяки, на этот раз все, были обезврежены.

А город… Теперь это был его город. Максим взглянул на Любу и стоявшие у ее ног сумку и рюкзак. Люба прошла как случайный свидетель, и Архипов сделал все, чтобы она смогла вскоре беспрепятственно покинуть их город.

– Ты точно не хочешь осесть у нас и начать работу в моем агентстве? – спросил Архипов. – Я ведь подсуетился и договорился с наследниками Филина, его троюродными братьями, и выкупил его.

Максим счел за благо не задавать вопрос, откуда у бывшего полицейского деньги для покупки охранного агентства.

За последние дни и месяцы он убедился: не на все вопросы в жизни надо получать ответы.

Люба качнула головой, и Архипов, вставая, протянул ей руку.

– Ну тогда бывай! Желаю тебе всего самого хорошего – и по жизни, и в отношении твоей миссии.

Он взглянул на ее браслет с качающимися ухмыляющимися черепами, а затем перевел глаза на парня.

– А ты, студент, подумай над тем, чтобы у меня на полставки устроиться. Таким толковым парнишкам, как ты, у нас всегда место найдется. Жаль твою подружку, ой как жаль… Она мне нравилась, но уж слишком на рожон перла.

Он помолчал и вдруг спросил:

– А у тебя черепов что, на один больше стало? Решила присвоить себе лавры в деле уничтожения Филина с мамочкой? Нехорошо! Он ведь сам себя вместе с ней порешил.

Девушка ничего не ответила.

Максим вздохнул и решил, что примет предложение Архипова, деньги ему теперь, после крупной ссоры с родителями, желавшими, чтобы он перевелся в другой город, были ой как нужны.

Архипов проводил их до выхода, помахал на прощание – и Максим с Любой остались на крыльце одни.

Максим взглянул на девушку. Да, она ему нравилась, однако он понимал, что у них нет совместного будущего. Потому что у нее была ее жизнь, а у него своя. А бросать все и разъезжать до скончания века с Любой по стране, выискивая и ликвидируя серийных убийц, Максиму претило. Смысл его существования заключался в совершенно ином.

Он нашел свое призвание. Он нашел свой город. Он нашел свою цель в жизни.

Да и Люба, собственно, ничего такого и не предлагала.

Не зная, следует ли ее обнять и поцеловать или только пожать руку, Максим натянуто произнес:

– Ну, бывай. Может, свидимся когда-нибудь…

Люба, повесив рюкзак на спину и подхватив сумку, направилась к автомобилю, который подарил ей на прощание Архипов. В залог нерушимой дружбы, как он выразился. Кажется, это было авто из огромного автопарка погибшего Филина.

– Не думаю, – заявила девушка, открывая багажник и кидая туда сумку. – Хотя…

Она взглянула на Максима, и в ее глазах сверкнул странный огонек.

– Ты мне поможешь в одном деле? А потом я поеду на другой конец страны, туда, где тоже свирепствует серийный монстр.

Заинтригованный, Максим решил, что если он не пойдет сегодня на лекции, то ничего страшного не случится. Он и так пропустил уже столько дней… А ведь стоило ему появиться в Медакадемии, как все бросались к нему, желая стать его друзьями, пригласить на вечернику или сделать селфи.

Быть знаменитым, оказывается, не столько неприятно, сколько неудобно.

– А в чем дело? – спросил он, а Люба, садясь за руль, загадочно произнесла:

– Поедем, это недалеко. Там все и узнаешь.

Максим обернулся, чувствуя все нарастающее беспокойство. Они находились на Старом кладбище, том же самом, где ему пришлось провести несколько кошмарных часов в саркофаге, полном крыс.

– Так в чем дело? – осведомился он, уставившись на склеп – тот самый, в котором его тогда чуть не уморили сектанты.

Стояло начало июня, идиллический вечер, наполненный жужжанием насекомых, ароматов цветов, янтарными лучами постепенно клонящегося к горизонту солнца.

Люба посмотрела на него и проговорила:

– Архипов ведь глазастый мужик. Заметил-таки новый черепок на моем браслете.

Она прикоснулась к нему, а Максим заявил:

– Ну, ты имеешь полное право повесить себе череп за… за ликвидацию очередного серийного убийцы! Это ведь ты маманю олигарха разоблачила. Ну или мы вместе. Хотя тогда тебе надо два черепка повесить, ведь Вениамин хоть сам и не убивал, но был, как ни крути, ее подельником.

Люба медленно произнесла:

– Нет, ликвидацию Филина и его кровожадной мамаши я себе в заслугу ставить, конечно же, не могу и не буду. Речь идет о другом маньяке.

– Еще одном? – изумился Максим. – Господи, что ты такое говоришь? У нас в городе были и студенты-извращенцы со своей сектой, и четыре братца со своей теткой, и маманя олигарха со своим сыночком-садистом…

– Ты прав. А я давно убедилась: зло притягивает другое зло. Там, где были три убийцы, мог появиться и четвертый!

– Четвертый? – проговорил, начиная мелко дрожать, Максим. – Что ты имеешь в виду?

Запустив руку в рюкзак, Люба ответила:

– Журналист Кудымов до своего ареста занимался расследованием исчезновения трех детей в городе. Трех мальчиков пяти-шести лет, которые пропали без следа.

– Какой кошмар! – произнес сиплым голосом юноша. – Может, это он сам все выдумал, чтобы тиражи увеличить?

– Не выдумал. Я проверяла: да, в самом деле, дети исчезли. Причем не только в этом городе!

Максим, пятясь, спросил:

– Что ты имеешь в виду?

Люба вынула руку из рюкзака – в ней был зажат пистолет.

– У меня ведь нюх на маньяков. И ты, студент, сразу показался мне подозрительным, поэтому я тебя так плотно и опекала, и взяла в оборот, чтобы ты… чтобы ты не сумел совершить новые преступления!

Оступившись, Максим едва не полетел на землю.

– Что ты несешь?! Убийца – это ты! Ты сама стольких людей кокнула, дура!

Он едва не плакал.

– Не заговаривай мне зубы, это не поможет, студент. Я проверила – мальчики пропадали не только здесь, но и в твоем родном городе. А исчезновения детей здесь начались после твоего приезда сюда. Да и на твоем мобильном я нашла их фото – сначала живых, а потом мертвых! Причем, судя по пейзажу на заднем плане, тела своих жертв ты схоронил именно здесь, на Старом кладбище.

Максим захныкал, а Люба, приближаясь к нему с пистолетом в руке, сказала:

– Ты их убил. Изнасиловал и убил, ведь так? Для этого и хотел жениться на Наде, чтобы она обеспечивала тебе тылы, ни о чем, естественно, сама не подозревая. Например, о том, что ты педофил, на счету которого… Сколько, собственно, жертв, студент?

Максим, упершись спиной в массивную стену склепа, прошептал:

– Ты сошла с ума… Я никакой не педофил и уж точно не убийца детей.

– Скажешь правду, пощажу! – произнесла Люба, и Максим затараторил:

– Ну, всего три… Ладно, четыре. Хорошо, шесть! Но они сами хотели… и убивать я их не собирался, просто они ревели, сопли пускали, и мне хотелось, чтобы они навсегда замолчали.

Люба кивнула:

– Шесть жертв, студент! А тебе ведь всего девятнадцать! Теперь ты понимаешь, почему я ликвидирую тебе подобных?

– Но ты же обещала! – завопил Максим, а Люба со смешком ответила:

– Обманула. Думаешь, я зря новый черепок на браслет повесила? Это в счет твоего убийства, которое будет иметь место сейчас. Открывай дверь в склеп. Хорошее место для того, чтобы спрятать твой труп: в саркофаге, где тебя однажды нашли, тебя никто искать не станет. Ляжешь туда, я тебя пристрелю – больно не будет.

Максим бросился бежать. Любовь не торопилась стрелять ему в спину, а быстрым шагом пошла за студентом. Тот, вопя благим матом и хаотично размахивая руками, скакал по старым могилам.

И вдруг, зацепившись ногой за скособоченное надгробие, полетел куда-то вниз.

Люба, заметив, что Максим упал в поросшую бурьяном, просевшую старую могилу, сначала подумала, что он притворяется. И, наконец, спустившись, убедилась в том, что парень при падении сломал себе шею.

Он был мертв.

– Вот это да! Никогда такого еще не было! – произнесла она восхищенно, засовывая пистолет обратно в рюкзак. – Самый натуральный несчастный случай! И даже подстраивать ничего не надо. Оставлю его тут лежать – и дело с концом. Рано или поздно его найдут.

Люба вышла со Старого кладбища и увидела, что ее автомобиль исчез. Она принялась громко смеяться – угнали! Вместе с сумкой со всеми ее причиндалами! И это в совершенно безлюдном месте! Вот это да!

Да, в этом городе все шло наперекосяк! Оставаться она здесь больше не желала – прочь, как можно быстрее прочь!

Люба плелась по обочине шоссе, думая над тем, что, вероятно, придется возвращаться в город и просить о помощи Архипова, хотя ужасно не хотелось. Но ведь ей требовалось уехать из этого заклятого места и продолжить свою работу там, где требовалось ее вмешательство.

Там, где бесчинствовали иные серийные убийцы.

Внезапно она услышала визг тормозов, обернулась – и заметила иномарку, из открытого окна которой неслась зажигательная музыка и высовывалась голова молодого, улыбавшегося до ушей парня. Люба обхватила рюкзак, в котором находился пистолет. Глядя на нее, водитель иномарки дружелюбно спросил:

– Подвезти?

Назад: Надежда

На главную: Предисловие