Остролицый сын востока молчал недолго. А когда заговорил, то улыбался всем лицом и голос его звучал, как патока. Сладко и так же вязко.

– Не знаю, как принято среди казаков, но у купцов не водится обычай склонять партнеров к скидкам при помощи дыбы или каленого железа. Конечно, всегда приятно получить что-либо ценное подешевле, еще лучше – даром, а продать подороже. Но ведь плохие вести разносятся быстрее полета стрижа. И если на купца упадет хоть малейшая тень, с ним больше никто не станет торговать. И разовая прибыль превратится в огромный убыток.

– То есть всё зависит от цены… – негромко, словно самому себе, пробормотал я.

Ибрагим услышал. Заморгал, словно в глаз соринка попала, а после заулыбался еще слащавее. Лучше б он этого не делал. Слишком разительный контраст между лицом и взглядом. Вроде смеха гиены. Хохочет и рвет клыками живую плоть…

– Ученик твой весьма неглуп… – произнес он неспешно. – Да, юноша, несомненно, у всего в этом мире есть своя цена. Поэтому я с уважением отношусь к вашей осторожности и не обижаюсь. Предусмотрительность – то, что позволяет купцу в чужих краях торговать с прибытком и остаться живым. Скажи, достойный сын Ивана, как и где именно ты хочешь завершить наш торг. И назови хотя бы примерную цену… – он снова нацепил улыбку, но глаза по-прежнему оставались холодными. – А то, может, мне и в самом деле восстановить репутацию обойдется дешевле?

Мол, не зарывайтесь, хлопцы. Я готов платить, но не любую цену.

Типун осознал и ответил так, словно думал вслух.

– Откуда мне знать настоящую цену, если я до того времени, как с этим бочонком на сушу выбрался, даже не видел, что внутри? Может, он дом отпирает и стоит не больше двери, которую придется прорубить? А с другой стороны – вряд ли… Потому как покойный Ворон ценил этот бочонок дороже байдака со всем грузом… типун мне на язык… – кормщик словно только что осознал. – Матерь Божья! Тысяча мушкетов! Со всем припасом… Я даже боюсь подумать, какова истинная стоимость этой безделицы.

– И не надо, уважаемый Семен сын Ивана. Все хорошо в меру, многие знания порождают скорбь, – соответственно моменту, с сочувствием на лице, покивал головою купец, помолчал немного и снова наполнил кружки.

Пустой кувшин тут же забрала со стола хорошенькая, светло-коричневая служанка.

Мулатка, будто тень, совершенно бесшумно возникла рядом с достарханом, что было весьма удивительно, – поскольку кроме полупрозрачных газовых шаровар девушка носила десяток ручных и ножных браслетов, увешанных неизменными бубенчиками. И то, что они при движении не издавали ни звука, привлекло мое внимание даже больше предлагаемых на осмотр прелестей. Ну, а Типуна вообще ничего сейчас не интересовало, кроме торга. Так что он, скорее всего, даже и не заметил ее.

– Это верно… – Семен вздохнул там многозначительно и скорбно, как и не всякий раввин смог бы. – Мир полон грусти. Поэтому я с нетерпением жду твоих слов, которые возрадуют мой ум и развеселят сердце.

Выпили, не чокаясь. Но, похоже, этот обычай еще не был в моде. Или уже…

– Давай остановимся на десятой части от стоимости всего груза, я думаю – это справедливое вознаграждение за ваши хлопоты? – предложил купец.

– А почему не пятую? – поинтересовался Типун.

– Десятина – то, что даже ваша церковь советует, – усмехнулся Хасан. – Ну, и еще потому, что товар этот чужой. Вы, считай, нашли кем-то потерянное. Не тратились на покупку, доставку… Был бы Ворон жив – какой была твоя доля в добыче? Десять золотых? Двадцать? А я предлагаю пять сотен полновесных султани!. За такие деньги можно каменный дом купить, вместе с мебелью и слугами.

Типун, словно раздумывая, потер переносицу.

– Гм… В твоих словах, уважаемый Хасан, есть доля истины. Но не вся… Был бы жив атаман – мы, конечно же, получили бы гораздо меньше. Но нам не нужно было бы думать о будущем. У нас был отряд, байдак… Мы получили бы с тебя, а потом отвезли кожи в Каменец и снова что-то получили. А там новый груз… И так, покуда не пересохнет Днепр или наша земная юдоль не завершится.

– Тысячу не дам… – развел руками «кожевник». – Столько денег у меня нет… – и тут же поправился: – Я имею в виду лишних. Ведь одно дело купить товар, на котором еще и заработать можно. И другое – отдать просто так.

– Батька, дозволь слово сказать? – наклонился я к уху кормщика.

– Не встревай, – отмахнулся тот, но моими мыслями неожиданно заинтересовался Ибрагим.

– Пусть говорит. Как я уже заметил, ученик твой совсем неглуп и не посрамит учителя. Ну, а если вдруг… мы спишем на молодость и неопытность.

– Ты так считаешь? Ладно, – согласился Типун. – Глаголь, отрок…

Я сделал вид, что растерялся. Типа, хотел на ушко, по секрету, а приходится во всеуслышание. Но ничего не поделаешь… Раз наставник велит…

– Я подумал, что купец Хасан не может быть в ответе за те беды, что с нами случились… Ведь если бы так было, кто вообще стал бы возить грузы? Всегда можно сказать, что товар утонул, сгорел или его разбойники отняли, а ты – купец, плати, потому что мы не виноваты…

Система страхования им, похоже, тоже еще была неведома, но в целом ход моих мыслей Хасану нравился. В отличие от Семена.

– Говори толком… – нахмурился кормщик. – А то я что-то ничего не понимаю.

– Сейчас объясню… Не стоит смешивать все в одну кучу. Мы привезли купцу часть товара, вот за эту часть он нам пусть и заплатит. А что ушло на дно – с того ни ему, ни нам прибытку не даст. Вот только товарищей жаль, да байдак справный был… – произнося последние слова, я как бы случайно бросил взгляд на остролицего. Но тот намек понял.

– Хорошо сказано. Просто и понятно. Посему вот мое последнее предложение. Пятьсот цехинов за ключ. Еще сто – на новый байдак. И еще… м-м-м, десять… ладно… пятнадцать. Чтобы помянуть в церкви новопреставленных рабов божьих. Годится?

Типун кивнул и протянул открытую ладонь.

– По рукам…

Но в тот миг, когда Хасан скрепил договор пожатием, быстро добавил:

– А как быть с Чернотой? У нас же нет мушкетов, чтобы с «рыбаком» рассчитаться…

Ибрагим засмеялся и помахал пальцем.

– Ох и хитрющие вы, казаки. Нет, на этом всё. Больше ни одного гроша сверху не будет. Сами свои проблемы решайте. Или не возвращайтесь больше в Кызы-Кермен, если жаль денег. Вы же за товаром уплывете, а почему Ворон передумал – другая история.

– Тем более что байдак утонуть мог не третьего дня, а завтра… – опять-таки себе под нос произнес я.

– Великолепная мысль, – одобрил купец. – Знаешь, Петро… Когда закончишь обучение у Семена, приходи ко мне. Думаю, я найду для тебя подходящую работу. А теперь, когда мы обо всем договорились, осталось назвать время и место.

– Место любое, только не здесь.

– Почему?

– Не знаю… – кормщик пожал плечами. – Не нравится мне здесь. Слишком много лишних глаз…

Вопрос спорный. Чужие взгляды я тоже ощущал спиной, но сколько ни оглядывался, никого, кроме еще дважды возникавшей словно ниоткуда мулаточки, не увидел. Но, похоже, Типун имел в виду нечто другое.

– Разумно… Мой дом годится? Он не здесь – в Среднем городе. Там вы не будете привлекать внимания.

– Да, – кивнул казак. – Думаю, так будет лучше.

– Когда? Или тут тоже есть сложности?

– Нет. Это как раз самое простое… – Типун сделал вид, будто что-то подсчитывает в уме. Даже пальцы машинально загибать стал, бормоча при этом: – Туда… ага… обратно… ага… Думаю, к вечеру управимся, типун мне на язык… Значит, утром и принесем.

– Зачем ждать утра?! – воскликнул «торговец кожами». – Это лишнее… Сразу и приходите. Хоть за полночь. Я велю ужин подать. Да и заночевать у меня можете. Приходите вместе с вашим товарищем. Если хотите, конечно… – поспешно поправился, опасаясь, что кормщик снова заподозрит ловушку. – Вольному воля…

– Посмотрим, – неопределенно ответил Типун. – А как найти твой дом, уважаемый Хасан? Чтобы соседей не тревожить…

– Не надо искать. Я тоже как раз собирался уходить. Да и вам не стоит больше задерживаться. Чтобы зря не волновать товарища. Того, что снаружи ждет.

– И то верно… – поднялся на ноги кормщик. – Самое время. Василий хоть и не из боязливого десятка, но напрасно головой рисковать не станет. А потом ищи ветра в поле. Жаль из-за глупости такие деньги терять.

– И я о том же, – купец вскочил так резво, будто пружиной подброшенный. – Пойдем вместе. По пути я и покажу вам свою обитель. Найдете без труда. Привратник будет предупрежден. Даже стучать не понадобится.

Ни один, ни второй при этом на меня не смотрели. Ну, правильно, господа и слуги живут не просто отдельно, а вообще в разных мирах. Как и охрана… Присутствие которой я по-прежнему ощущал только затылком. Надеюсь, они просто смотрели в него, а не целились. Но что и на следующей встрече Хасан Ибрагим ибн Дауд будет не один, можно не сомневаться.

Выведя нас за ворота Верхнего города, купец остановился и указал на заворачивающую влево улицу. Если в Верхнем городе дома стояли плотным кольцом, а в Нижнем – напоминали людей, сгрудившихся перед чем-то интересным, из-за чего задние напирают и едва не лезут на плечи стоящих впереди, – то здесь двухэтажные особняки не теснились. Каждый занимал понравившееся ему место, не мешая другим. Жильцы этих домов уже поднялись над толпой, но еще не настолько опасались ее, чтобы строить персональную крепость и прятаться от остальных горожан за ее стенами.

– Видите тот дом? С двумя трубами и закрытыми ставнями на втором этаже?

– С флюгером в виде стрелы?

– Да…

Добротный двухэтажный дом, под слегка поросшей мхом черепичной крышей, стоял несколько на отшибе, тыльной частью вплотную прижимаясь к крепостной стене, отделяющей Средний город от Нижнего. Словно хозяин решил сэкономить на стройматериале. А почему бы и нет? Читал где-то, что во многих замках, для усиления стены, через определенные расстояния изнутри возводились откосы-подпорки, и в результате получалась почти готовая коробка. Замуровать проем, вставить двери-окна, навесить крышу и готов амбар… Или иное хозяйственное помещение, зависимо от нужд. Тут немного иной расклад, но тоже в тему…

– Вот там я и буду вас ждать. Когда бы вы ни пришли. Хоть на рассвете… А если вдруг, что-то заставит меня ненадолго отлучиться – скажите слугам, что вы… м-м-м… наследники Ворона. Вам подадут ужин, а меня известят.

– Хорошо…

До этой минуты я не особенно оглядывался по сторонам. Попасть в новое место всегда интересно и многое привлекает внимание… если ты праздношатающийся турист. А когда «на задании», то как-то не до осмотра достопримечательностей. Другим голова забита. Да и избыток адреналина внимательности не способствует.

Зато сейчас, когда всё вроде как бы удачно сладилось… В том смысле, что нам без особых проблем удалось выйти на торговца кожами Ибрагима, а тот фактически подтвердил, что именно ему Ворон вез таинственный ключ. А значит, первая часть задания выполнена, и теперь осталось всего лишь придумать способ разговорить турка. Но об этом пусть голова у «старших» товарищей болит. С учетом их богатого жизненного опыта, который «сын ошибок трудных». А я, если что, на стрёме постою. «Эй, гаражданина! Ты туда не хади, ты сюда хади. А то снег башка попадет, савсэм мёртвый будешь!»

Ну, о стрёме мы после поговорим, когда время придет, а сейчас можно и оглядеться. Все же не каждому уроженцу третьего тысячелетия подворачивается случай перенестись на пару сотен лет обратно. Хотя, если честно, ничего особенного. Почти как зайти в старые районы любого города с историей во времена больших празднеств – когда в центральной части перекрывают движение. То же отсутствие машин… Вот только рекламных щитов нет и между домами не провисают кабеля электричества или связи. А вот люди, похоже, во все времена одинаково суетятся и куда-то спешат. Прямо как река бурлит в берегах… Сойди чуть ниже, в смысле шагни вперед, на территорию Среднего города, и она подхватит тебя, увлекая за собой вопреки воле и желанию. Или здесь так всегда? Пошабашили и торопятся домой, пока вареники не остыли…

– Что за переполох? – почесывая затылок, спросил Семен у купца. – С утра вроде поспокойнее было. И гарью… – он с силой втянул воздух, поводя головой по сторонам, – …кажись, не пахнет. Типун мне на язык.

Угу, значит, не всегда… Нездоровая какая-то суета. Неправильная. Не обеденный перерыв.

– А, это… – недовольно поморщился купец. – Чернь увеселений жаждет. На казнь спешат. Кстати, не желаете взглянуть? Из окон второго этажа моего дома будет хорошо эшафот виден.

– Тоже мне забава: глазеть, как человека жизни лишают… – отмахнулся Типун. – Мало я смертей видывал, что ли? Странный народ… Жаждешь крови – поди, убей врага. Хоть какая-то польза. А смотреть на казнь… Не понимаю.

– Согласен. Только если зреть в корень, сейчас как раз врагов всего города казнить будут… – ухмыльнулся Ибрагим. – Сегодня, в Кызы-Кермене на эшафот выведут мытарей и сборщиков податей.

– Ух ты!.. – восхитился я. – И на чем же их поймали? Неужто мзду брали? Вот негодяи…

– Поймали?.. – удивленно переспросил турок. – Зачем их ловить? Они никуда не убегали…

– Не обращай внимания, уважаемый Хасан, – дернул меня за рукав Семен. – Мой ученик столь любознателен, что если дать ему возможность, любого до смерти заговорит… типун мне на язык. Я сам ему всё объясню, позже. А сейчас нам пора. Если хотим управиться до полуночи.

– Да, да… – энергично закивал остролицый. – Конечно. Дело прежде всего. Я не прощаюсь и пусть вам сопутствует удача.

Типун кивнул, ухватил меня под руку, словно тисками защемил локоть и с разбега нырнул в людской водоворот.

Естественно, мы тут же натолкнулись на какого-то паныча, разодетого на восточный манер в жупан и шаровары яркой расцветки. «Фазан» возмущенно охнул, открыл рот… посмотрел на нас… и закрыл. Не знаю, какое впечатление производила на обычных горожан моя рожа и одежда после всех пережитых приключений, но хватило бы и одного кормщика. Я как-то не приглядывался к Семену раньше. А зачем? Что он – красна девица, чтоб на него глазеть? Но сейчас мимолетно оценил и понял, что повстречай подобного индивидуума в прошлой жизни – вечерком да в полутемной подворотне… М-да… Бытие определяет не только сознание, но и на внешний облик тоже соответствующий отпечаток накладывает. Как печать…

В общем, расфуфыренный горожанин впечатлился и связываться не стал. Уступил дорогу, делая вид, что ему вообще в другую сторону надо.

– Эй, погоди… турок нас уже не видит, – произнес я в спину кормщику спустя несколько минут стремительного марш-броска сквозь сплоченные единой целью народные массы. – Можно сбавить темп. В смысле медленнее идти…

– Нельзя… – не поворачиваясь, ответил Семен. – Купец остался, а соглядатаи его топают следом за нами.

– Какие еще соглядатаи? – завертел я головою, как хрестоматийная киношная блондинка после фразы «только не оглядывайся!». – Я никого не вижу.

– Кто бы стал держать в ищейках тех, кого можно увидеть? – фыркнул Типун. – Тем более в толпе.

– А как же ты их заметил?

– Потому что я не людей высматривал, а след…

– То есть…

Кормщик вздохнул, но понимая, что я все равно не отстану, а вразумлять по-казацки дольше, чем объяснить, ответил:

– Мы быстро уходим. Им, чтобы не потерять нас с виду, тоже приходится держать темп. А двигаемся мы поперек потока. В общем, все как на реке. Кода рыба под верхом ходит. Даже плавника не видно, а бурун заметен. Понял…

Честно говоря, я сообразил раньше, чем кормщик закончил объяснять. И почти сразу же увидел, как метрах в двадцати от нас, позади и левее, образовалась картинка точь-в-точь как у нас чуть раньше. Кто-то на кого-то налетел. Вот только, видимо, у преследователя не было нашей харизмы, и горожане не торопились уступать шпику дорогу.

– Вижу… Ну и хорошо. А теперь прибавь шагу. Как выйдем за ворота – беги налево. К пекарне. Купи там каравай и у торговца вином, если он еще на месте, флягу вина. Вот деньги… Это, если соглядатай за тобой увяжется. А на самом деле тебя там Олеся ждет. Перескажешь вкратце, о чем договорились. Она Полупуду сообщит… Разговаривайте, как незнакомые. Потом – лети со всех ног к лодке, спускай на воду и жди. Кто первым к ней придет, скажет, что дальше делать.

– А если меня Чернота увидит и расспрашивать начнет? Что говорить?

– Правду, что же еще? – пожал плечами Семен. – Даже не пытайся обманывать. Это у тебя и ночью не получится. Контрабандист сразу подвох заподозрит. Так что отвечай, как на духу… Ждешь меня и Василия. Мы зачем-то задержались в городе, но вот-вот подойдем. Потом – сразу же плывем к Ворону. Понятно?

– Да. Сделаю. Только ты мне так и не объяснил, о мытарях… которых казнят сейчас.

Вопрос возник не сам по себе, а из-за душераздирающего вопля, потонувшего в ликовании толпы.

– Потом…

– Ну, хоть в двух словах. Пока до ворот дойдем. А я за это – в два раза быстрее побегу.

– Вот пристал… как пиявка. Да в Порте это уже черт знает с каких пор заведено. Какой-то из султанов, умный был человек, типун мне на язык… издал указ, чтобы всех мытарей, сборщиков податей и прочих, кто дело с государственными деньгами или иными ценностями имеет – казнить всех без разбору каждые пять лет. Поскольку нет и не может быть среди них людей кристально честных. Всякому нет-нет да и прилипнет к ладоням неучтенная монета. А так как раньше суд был прост – поклянешься на Коране, перед лицом Аллаха, что не крал, и всё, – султан сказал, что на нем будет меньше греха, если он казнит десяток-другой ни в чем не повинных, чем станет потворствовать тысяче лжецов, способных солгать даже Аллаху.

– Круто… Откуда ж они набирают новых служащих? Или к этим работам осужденных приговаривают? Как к каторге.

– Ну ты сказанул… – Типун весело расхохотался. – Петро, да от желающих занять освободившиеся места отбою нет. С сегодняшнего же дня, сразу после казни, начнут осаждать дом паши Искандера, наместника здешних земель.

– Не понял… – я растерянно почесал репу. – Добровольно? Зная, что через пять лет будут казнены?

– А чему ты удивляешься? Все мы под Богом ходим, и никто будущего не ведает. Вот, нас хоть к примеру взять… типун мне на язык. Доживем ли до завтра, один Всеблагой знает. А тут пять лет сытой и богатой жизни. Почти вечность… Ну всё, хватит трепаться, – Семен бесцеремонно развернул меня и слегка, в шутку поддал коленом. – Беги! Как раз соглядатай в нашу сторону смотрит. Пусть думает, что я тебе поручение тайное дал. С Богом!

Расставшись с Типуном, я ввинтился в толпу, но несмотря на то что шел в одном направлении с горожанами, скорости это ничуть не прибавило. Протискиваться вперед оказалось даже труднее, чем идти наперерез течению. Преимущество от «быть как все» свелось к тому, что на меня больше не ворчали и не оттаптывали ноги. Зато прибавилась другая проблема – не позволить водовороту затянуть себя вглубь, откуда мне в одиночку уже не выбраться.

Хорошо, до пекарни было рукой подать, и я сумел удержаться на краю потока… Вот уж никогда не думал, что люди настолько кровожадны. Или это у них (я тоже человек, но из толерантного и цивилизованного будущего) классовая ненависть к мздоимцам так бушует? Впрочем, а с другой стороны, какие еще развлечения в эти темные времена, кроме казни ближнего да потешного кулачного боя в корчме? Бандуристы-лирники с их заунывными думами скорее в депрессию загонят, чем развеселят…

А еще… кажется, я отвык от толпы. Месяц привольной, степной жизни приучил меня к пространству. И сейчас – стиснутый со всех сторон, обдаваемый ароматами чеснока, лука, вонью немытых, потных тел и прочих изысков, намекающих на то, что в рационе жителей Кызы-Кермена преобладает горох и фасоль – я испытывал ощущение сродни клаустрофобии. Так и подмывало заорать: «Выпустите меня отсюда!» А ведь в час пик на общественном транспорте и похлеще давка бывает. Наоборот, даже… Особенно если попутчица попадалась подходящая…

«Девушка, вы выходите?» – «Из-за вашего зонта, мужчина, я уже вторую остановку женщина…».

«Ухо! Ухо!» – «Поздно, уже закомпостировали!»

«Молодой человек! Уберите руки с моей груди!.. Нет, не вы… Вы еще можете подержать».

«Девушка, вы компостируете талон? Нет? Тогда уберите ноги с компостера…»

М-да… И ничего, не напрягало. Ездил в университет каждый день и даже не замечал. Главное было – не проспать свою остановку.

Олесю заметил издалека и хотел уже выскочить из толпы, но в последний момент передумал. Если мне сложно передвигаться, то и соглядатай в таком же положении. Зачем же ему работу облегчать. Покупка еды и вина всего лишь отвлекающий момент, придуманный для отвода глаз людей Ибрагима. А если можно обойтись, так оно и к лучшему. Денежки опять-таки сохранятся… а они лишними не бывают.

Поднял руку, привлекая внимание, а когда девушка, изображающая то ли замарашку беспризорника, то ли ученика трубочиста, временно выпрашивающего милостыню, заметила меня, поманил к себе.

Олесе Полупуд точных наставлений, видимо, не давал, потому что она тут же подхватилась и бросилась бежать в мою сторону. Радостная улыбка на чумазом лице смотрелась восхитительно. И чего там… всегда приятно, когда тебе так рады…

– Наконец-то… – прошептала она, хватая меня за руку и тесно прижимаясь… последнее, правда, не совсем по собственному желанию. – Я уж не знала, что и думать. Василий сказал, сидеть и ждать… А сам ушел куда-то. Вы тоже пропали. Знаешь, как страшно одной! А где Типун?

– Все хорошо, не волнуйся. Мы просто разделились. Он… к Полупуду пошел, а я – за тобой. Держись за меня, попробуем пробраться на другую сторону…

Увы, сказать оказалось гораздо проще, чем сделать. Может, лицо мое не внушало столько уважения, как у кормщика, или по мере приближения к площади возросла плотность толпы, но все попытки перейти улицу привели лишь к тому, что мы с трудом забрались в самую середку и застряли там, как Винни-Пух в норе кролика. Ни назад, ни вперед.

– Куда прешь, как голый в баню?! Глаза разуй…

Дородная тетка с жарким румянцем на широкоскулом лице и в забавном, как у новорожденных, чепчике поставила окончательную точку в моих потугах изменить курс. Бесцеремонно оттолкнув в сторону монументальным бюстом.

С виду две пуховые подушки, а ощущение, словно она в лифе мешки, набитые песком, носит. Сразу понятно – случись надобность, эта гражданка не только войдет в горящую избу, а и сметет ее до основания быстрее бульдозера. О коне и говорить нечего – бедное животное само встанет как вкопанное, едва завидев такую красотку. И что характерно, рядом с ней, держась за руку, как Олеся за меня, с самым независимым видом семенил хлипкий мужичонка… с огромным фиолетово-синим шнобелем. М-да… Диалектика. Борьба и единство противоположностей.

– Ладно, время есть… – смирился я с неизбежностью. – Не будем отрываться от коллектива…

– Что? – захлопала глазками Олеся.

Черт! Не понимаю. Слепым же надо быть, чтобы не видеть, что это девушка, а не пацан. Хотя… Если вспомнить, как совсем недавно по этому же поводу обмишурились мы с Полупудом и весь личный состав Никитинской заставы, то не так уж и очевиден обман. Просто теперь я знаю, кто она на самом деле, и вижу ее по-другому. Еще бы… Мне и глаза не нужны, достаточно прикосновения, остальное память подскажет. Совсем еще свежая…

– А куда все идут?

– На площадь. Там сейчас казнить будут…

– Невольников?.. – охнула девушка и вся сжалась, вбирая голову в плечи. Она тоже не забыла. Только другое событие из прошлой жизни… менее приятное.

– Нет. Преступников.

– Мздоимцев! – посчитал возможным вмешаться в разговор обладатель синего носа и хрипловатого баска. – Этим не то что головы рубить, их на ломти строгать надо. Понемножку и долго… чтоб неделями орали, прежде чем подохнут. Может, у тех, кто их место займет, хоть на пару месяцев страх жадность пересилит… А то совсем спасения нет. Грош кладут в казну – талер в карман. А случись недоимка хоть на акче – сразу все добро у человека отнимают, а чтобы не было жалоб и тяжб – вместе со всей семьей на невольничий рынок.

– Или в масле живьем сварить… – пропищала дородная матрона, с уважением поглядывая на хозяина. – Как в аду грешников.

– Ой, мамочка… – пробормотала Олеся и стала стремительно бледнеть. Похоже, разговоры о казни чересчур сильно разбередили душу девушке.

– Хлипковат твой братец будет… – надменно проворчал синеносый. – Того и гляди, сознание потеряет. – Эх, что за мужик нынче пошел. Не то что раньше…

Такое заявление из уст человека росточком ничуть не выше девушки и полудетского сложения прозвучало столь комично, что даже Олеся улыбнулась. Зря… Пока она держала рот на замке и каменное выражение лица, с определением пола можно было ошибиться, но улыбка испортила всё. Словно солнце из-за тучи блеснуло. И этот лучик не остался незамеченным дородной горожанкой.

Она хмуро посмотрела на нас, наморщила лоб и… расплылась в милейшей усмешке.

– Вот как?.. Я гляжу, ты, голубушка, из дому бежала? Небось, за нелюбого выдать хотели? Понимаю… Сама у батюшки в ногах неделю валялась, выла волчицей, белугой ревела… Умоляла не губить…

Молодица вздохнула так глубоко, что сорочка на груди едва не лопнула.

– Ан, ничего. Сладилось… Десятый годок уже считай вместе кукуем. Детишек только Бог никак не пошлет… Вот и хочу кусок веревки у палача просить. Может, если не молитва, то бесовское заклинание поможет?

Неожиданный поворот. Никогда бы не подумал, глядя на монументальный фасад, что под ним скрывается такая тонкая, ранимая душа.

Женщина брошенный мимоходом на ее мужа взгляд растолковала по-своему.

– Не, на Пахоме греха нет, муж справный он… – зарделась, от того, что столь личный разговор завела с незнакомым, да еще и столь молодым парнем. Но защитить супруга от напраслины посчитала своей обязанностью. – Это я наверняка знаю… Сама, видимо, беду накликала, когда отцовскую волю порушить хотела. Так что ты, девонька, хорошо подумай, прежде чем с головой в омут бросаться.

– Сирота она… – я поспешил отвести лишнее подозрение, да и разговор мог обрести совсем нежелательный финал. Синеносый уже вертел головой, пытаясь понять, о какой девице жена заговорила. Да и те, что рядом, начали к разговору прислушиваться. – Мачеха хотела за старого вдовца… Чтобы себе хозяйство…

– У-у… змеюка подколодная, – вняла матрона и пригрозила кулаком несуществующей вражине. – Не по-людски это. Ну да ладно, могла и вовсе со свету сжить. Вон, в позапрошлом году молодая женка оружейника Калиты чего учудила… Помнишь? – легонько толкнула локтем супруга.

– А то… – клюнул он носом. – Зимой на реку позвала падчерицу. Вроде белье полоскать помочь, да в прорубь ее и столкнула. Хорошо, мужики увидели. Успели вытащить.

– О! – пискнула молодица. – Вишь, как бывает! Так что правильно решила… Любишь? – рука ее так схватила меня за локоть, что тот аж онемел. Полупуд и то легче сжимал. От того и ответ вырвался машинально.

– Да. Люблю… больше жизни.

– Ой… мамочка…

Похоже, словарный запас Олеси стремительно беднел.

– Ну, так и тем более, верно, тогда только так и надо… – Женщина перешла на более прозаичный тон. – Может, вам, молодята, помощь какая нужна?.. Пахом, не делай вид, что оглох! Доставай мошну…

– Нет-нет, спасибо… – поторопился я остановить мужичка, с явной неохотой сунувшему руку за пояс. – Не бедствуем… Я богомаз… при деньгах… Не так чтоб с горла, но и не впроголодь.

Ничего другого в голову не пришло, чтобы не вызвать подозрения. От денег человек отказывается!.. Ну, и руки мои белые да хилые объяснение получили. А следом другая идея мелькнула.

– Но, если воля ваша… От помощи не откажемся… Старик тот, что жениться на любушке хочет, соглядатая к ней приставил. Ежели подсобите нам на ту сторону перейти – мы сбежим и спрячемся. А завтра с купцами по реке уйдем. В Чернигов или аж в Киев. Пусть ищут.

Дважды просить не пришлось. Женщина кивнула и двинулась наперерез людскому потоку, не выпуская из рук ни меня, ни муженька.

Если кто видел когда-нибудь, как ледокол проводит караван сквозь ледяные заторы, может вообразить и эту картину. Да, сильны бабы в русских селениях. Типун и тот обзавидовался бы легкости, с которой молодица раздвигала толпу…