ГЛАВА 27
Во время обеденного привала Гарвель развлекал Ленса нехитрыми фокусами и в знак дружбы подарил мальчишке небольшой кинжал, а после сел в карету Инквара.
Сам же искусник отправился «играть в карты» с Аделией. Удобно устроившись напротив послушных, как дрессированные собачки, бандиток, Инквар обдумывал предстоящую встречу с ночниками и проигрывал в уме различные варианты развития событий. Никто из путешественников ничего подозрительного в его визите не усмотрел, а если у кого-то и появилось особое мнение после случайно подсмотренного вчерашнего происшествия, то они предпочитали держать его при себе. Ну а Юбельду Шмиле, добравшемуся до постоялого двора посреди ночи верхом на совершенно замученных конях, и вовсе было не до того. Вместе со спутниками он отсыпался в одолженной ему Кержаном кибитке, двигавшейся в самом конце обоза.
Вспомнив про племянника барона, Инквар подавил зевок и невольную зависть: ночью ему удалось поспать всего пару часов, и то лишь под утро. Зато успел сделать все задуманное, добавить силы зельям, а также оружию Кержана и его людей, зарядить болты Гарвеля и добавить по несколько камней с защитой в амулеты Ленса и его сестры.
К удивлению Инквара, горбунья беспрекословно отдала ему невзрачную на вид вещицу, хотя разговаривать с хозяином и его друзьями упорно отказывалась. Не отвечала она и на вопросы Ленса, однако чуткий мальчишка на сестру не обижался, только поглядывал с плохо скрытым состраданием. Как понял Инквар, хорошенько разглядев поделки Тарена, их отец действительно был довольно слабым искусником, и это объясняло, почему Густав Корди не забрал его с семьей в свой замок намного раньше. Ему и без строптивого зятя хватало одаренных мастеров и черных искусников.
Инквар снова зевнул, прикрыв рот ладонью, заметил, каким язвительным взглядом одарила его Ксания, и сразу рассердился. И на себя, за деликатность, и на этих жестоких гадин, мечтающих отомстить за свое поражение. И почти сразу понял, что зря он обращается с этими прожженными стервами, словно с обычными оступившимися женщинами. Никогда они не поймут всей подлости своих поступков, и вряд ли помилует их верховный судья гильдии наемников.
Тогда ради чего он так мучается? Можно ведь спокойно поспать и ни о чем не беспокоиться, пособницам ночников никогда не преодолеть силу зелья повиновения, которым он напоил их с большим запасом.
— Слушайте меня, гадины, — поочередно поглядев в глаза спутниц, объявил Инквар. — Я ложусь спать, а вы сидите тихо и неподвижно. У той, кому хватит ума попытаться двинуться в мою сторону, подружки могут забрать по украшению. Сопротивляться запрещаю.
Кольца и броши преступницам оставили по совету Дайга, скупо обронившего, что это один из главных способов бандитов определять, не прокололись ли их соглядатаи. Почему-то большинство охранников и сыщиков, поймав пособников бандитов, первым делом их грабят.
Искусник положил подушки, устроился поудобнее и прикрыл глаза, чтобы не видеть надоевших злобных рож. Некоторое время снова и снова скрупулезно перебирал в памяти приготовления к предстоящей встрече, в бою от мельчайшей ошибки зависят жизни людей, потом вдруг вспомнил вчерашнее признание Ленса, и душу острым ножом полоснула горечь раскаяния.
Нет, он ни грана не жалел о принятых за время своего путешествия решениях, как теперь очевидно — иного выхода у него не было. Но и чувства Лил понимал теперь стократ яснее, чем кто-либо другой.
Нужно быть истинным искусником, доподлинно осознавшим ценность свободы и никому не подконтрольного творчества, постигнуть и полностью принять необходимость особого жизненного пути и ответственность за всех, кто пойдет по нему вместе с тобой. Только тогда возможно понять, как настоятельно и с каким упорством незнакомый коллега внушал своей старшей дочери важность исполнения тщательно продуманного им плана. Плана, который он готовил так же скрупулезно, как это сделал бы сам Инквар, и в котором предусмотрел даже мельчайшие детали.
Можно даже не сомневаться, Тарен Базерс не менее ста раз повторил дочери, что только в приготовленном им убежище они с братом будут в безопасности и только люди, проверенные лично им, могут защищать детей беззаветно и преданно. И Парвен своим поступком очень наглядно убедил Лил в справедливости слов отца. Как теперь ясно понимает Инквар, отец научил Лил и способам борьбы в случае нападения, наверняка не раз проверив и рассчитав ее силу.
Вот Змейство! Неожиданная догадка вдруг яркой вспышкой озарила сознание искусника. Так вот почему она так испугалась подвыпившего Юбельда, когда рассмотрела на его костюме знакомые гербы барона Корди! Видимо, решила, что это ее злополучный жених, хотя, возможно, он и в самом деле не просто так мотается именно по этой дороге.
И значит, нужно немедленно предупредить ее, пусть не вздумает на него нападать! С Железным Густавом лучше открыто не связываться. По крайней мере, сейчас, пока они не добрались до жены Тарена Базерса.
— Молчать и не двигаться! — резко садясь, приказал Инквар. — Шевелиться сможете только после слова «вперед». Как только я его произнесу, начинаете выполнять первый пункт секретной инструкции.
Картежницы проводили ненавидящими взглядами искусника, выпрыгнувшего из кареты на ходу, попытались пошевелиться, не сумели и обменялись тоскливыми взглядами. Зелье этого «простака» было неизмеримо сильнее того, каким они подчинили почти десяток охранников. И теперь им оставалось только надеяться на этих рабов да на сообразительность тех, кто ждет обоз в засаде.
Дождавшись своего экипажа, Инквар помахал сидевшему на козлах вознице, и тот, постучав по стенке кареты, придержал лошадей.
— В чем дело? — встревоженно нахмурился выглянувший в приоткрытую дверцу Гарвель.
— Имею я право немного отдохнуть? — уходя от прямого ответа, усмехнулся искусник, ловко заскакивая в чуть душноватое тепло кареты. — Можешь и ты погулять, если хочешь.
— Так прямо и скажи: «У меня появились секреты, а ты иди отсюда», — ехидно прищурился ювелир. — Но я обижаться не буду, пойду проведаю Кержана.
— У тебя и правда секреты? — с жадным любопытством посмотрел на отца Ленс.
— У кого их нет, — философски вздохнул Инквар. — Но мои секреты сейчас никого в обозе не волнуют.
— Зато тебя волнуют чужие, — не выдержав внимательного взгляда, огрызнулась горбунья.
— Увы, от них зависит не только моя судьба, но и жизнь наших попутчиков. Вы же уже и сами все поняли? Если нет, поясняю: нанятые вашим дядей ночники намерены отомстить обозникам. И поэтому щадить никого не будут. Даже если самому Кержану удастся спастись, вожаком ему больше никогда не быть, никто из здравомыслящих людей не доверит такому обознику свою жизнь и имущество, — резковато ответил Инквар. — А я и в самом деле пришел задать пару вопросов. Ты испугалась Юбельда, так как считаешь его кандидатом в женихи? Если так, то знай, он со своими путниками догнал нас и едет сейчас в повозке в самом конце обоза. Вернее, он там спит. А я хочу предупредить, точнее, попросить, — постарайся с ним не встречаться и ничем его не бить. Вашего дядюшку и в самом деле лучше не злить, он злопамятен и жесток.
— Я не знаю, — упорно глядя на крепко сцепленные на коленях пальцы, неохотно пробормотала Лил, — кого он мне там сватал.
— Тогда второй вопрос, — перевел дыхание Инквар. — Ленс сказал, ты сможешь остановить семь человек, но сам я видел другое. Тех бандитов на стоянке было в два раза больше.
— Папа запрещал разом тратить всю силу без остатка. — На щеках девушки вспыхнули яркие пятна, и она отвернулась к оконцу. — Но в тот раз иначе нельзя было. Если бы я кого-нибудь не достала, он мог начать угрожать Ленсу.
— Ты излишне рисковала, — огорченно произнес Инквар, догадавшись, о чем она смолчала. — Я говорю не только о бандитах. Нас с Дайгом ты тоже знала слишком мало, чтобы быть убежденной в нашей победе.
— Но вы же их побили, — передернув плечиками, буркнула девчонка и снова уставилась в окно.
— Спасибо за доверие, — почувствовав, как в горле внезапно встает комок, невесело усмехнулся искусник, — но запомни, сегодня вам с Ленсом вмешиваться в битву не нужно. Если на нас все же нападут, просто наблюдайте со стороны. Вступать в бой можно только в самом, запомните, самом крайнем случае. Если вашей жизни будет грозить настоящая опасность.
— А ты? — пытливо заглянул в глаза искусника Ленс.
— Я никогда не воюю мечом или кинжалом, — честно признался искусник. — Поэтому всегда держусь в сторонке.
— Врет, — не оглядываясь, пренебрежительно фыркнула горбунья. — Я сама видела, как он «держится в стороне». Хотя и в самом деле мечом и кинжалом не махал. Зато пузырьками швырялся очень ловко.
Вроде она в тот момент без сознания валялась? Инквар подозрительно покосился на девчонку. Или снова притворялась? Однако решил с ней не спорить и не пытаться выводить на чистую воду, припомнив народную мудрость про худой мир, который лучше хорошей ссоры.
Он просидел в своей карете полчаса, показал Ленсу несколько фокусов, съел сладкую лепешку, запив ее кружкой холодного древесного сока, и засобирался назад, к шпионкам. Время встречи с ночниками приближалось, и пора было занять место, отведенное ему по тщательно продуманному плану.
Кучер, посаженный на козлы Кержаном вместо ушедшего якобы отдыхать Дайга, словно подслушал мысли хозяина — придержал лошадей, а затем и вовсе остановил карету.
— Привал? — сунулся к окну Ленс, и две пары рук, схватившие мальчишку одновременно, отдернули его назад.
— Подожди! — тихо прошипела Лил в ответ на молчаливое недоумение брата, и тот вмиг посерьезнел и нахмурился.
— У меня интуиция… — почти одновременно с горбуньей начал объяснять мальчишке Инквар, но сразу же смолк, внимательно следя за лицами подопечных.
Они явно ощущали больше, чем он, и это очень не нравилось искуснику. Не очень приятно глухому оказаться среди людей с тонким слухом. Но показывать свои чувства было по меньшей мере неосмотрительно, хотя проверить и себя, и подопечных все же следовало. Словно невзначай повернув руку таким образом, чтобы отодвинулся рукав, Инквар глянул на свой амулет и похолодел. Тусклый камушек, последние три дня светившийся россыпью разноцветных искорок, указывающих, насколько надежно защитили себя путешественники и охрана обоза, внезапно преобразился, расцвел несколькими десятками новых огоньков. Это было невероятно и жутко, и означать могло только одно: ночники оказались хитрее, коварнее и в несколько раз мощнее, чем он считал до сих пор.
Инквар не выдержал, ринулся к оконцу, расположенному за плечом возницы, опасливо приподнял край занавески. И сразу же опустил, стиснув зубы, чтобы не застонать. Неудобно запрокинутая голова кучера была подозрительно неподвижна, но думать, как ему помочь и не поздно ли помогать, у Инквара не было ни единого мгновения. Бесшумно опустившись назад, на сиденье, и стараясь не прислушиваться к происходящему за стенками кареты, он торопливо зашарил по карманам, доставая те зелья, которые сегодня утром спрятал подальше, не считая нужным тратить на бандитов.
А теперь пытался решить самое главное: нужно ли использовать сразу несколько или лучше бросать по одному?
— Что это? — Настороженный вопрос Лил застал Инквара в тот момент, кода он на миг задумался над переливающимся фиолетом флаконом.
— Паралич. Очень сильный. Не подействует только на тех, кто защищен артефактами. На меня тоже, я имею особую защиту, — презрев обычную осмотрительность, быстро объяснил Инквар. — Но есть и другие, можно бросить все вместе.
— Дай мне, — нетерпеливо протянула ладошку горбунья.
Отдавать флакон в чужие руки жутко не хотелось, и никогда ранее он так не поступал, хотя и в подобные переплеты тоже еще не попадал. Но в этот раз почему-то решился. Силой воли подавив голос возмущающейся бдительности, язвительно обзывавшей его простаком, искусник разжал кулак и с огорчением проследил, как драгоценный фиал исчез в сложенных лодочкой маленьких ладошках.
— Они все злые, — шепнул Ленс, осторожно подглядывая в щель между занавесками, и неожиданно строго распорядился: — Добавь ему защиты.
— Уже, — буркнула Лил, не открывая глаз. — И тебе тоже.
Инквар неверяще усмехнулся, глянул на свой артефакт и остолбенел. Четыре огонька, горевшие рядом с ним, стремительно меняли свою окраску и яркость. Самый яркий, безошибочно указывающий на Лил, постепенно бледнел, зато ярче становились те, которые соответствовали защитным амулетам Инквара и Ленса. Искусник тайком едко ухмыльнулся над собственной наивностью: а он-то им еще амулеты пирамидкой усиливал, когда рыжая, оказывается, и сама может все сделать, просто так, безо всяких приспособлений.
Горбунья вдруг одним рывком распахнула окно и с исступленным выкриком резко швырнула туда сверкающий, как драгоценность, флакончик. Следом полетело нечто невидимое, но явно действенное, судя по вмиг стихшему шуму битвы. Впрочем, он был далеко не так громок и яростен, как в случаях, когда схватка идет на равных и противников более двух.
— Не забудь… я молоко не пью… — обессиленным голосом пробормотала Лил брату и, словно уснув, откинулась на спинку сиденья.
— Проследи за ней, — бережно укладывая девчонку, велел искусник Ленсу, распахивая дверцу. — Если понадоблюсь, зови. Вот свисток.
— Близко никого живого нет, — взяв свисток, по-взрослому сообщил мальчишка и сразу же поправился: — Не спящих. Живые далеко, стрелой не достать.
— Спасибо, — с чувством поблагодарил Инквар. — Я иду поднимать вожака и собак.
— Зелья побольше лей, — по-прежнему серьезно посоветовал Ленс.
Инквар только кивнул, это он и сам знал. А вот своих подопечных, как отчетливо теперь понимает, до сих пор оценивал неправильно. Вернее, недооценивал, и ему просто сказочно повезло, что Лил так и не решилась открыто выступить против. Хотя усиленная магией клятва на крови дает крепкую связь, немногие посвященные хорошо знают, как эфемерна власть получившего ее. Достаточно одаренному человеку в полной мере осознать себя хозяином собственной крови, как управлять его действиями со стороны станет невозможно. И чем сильнее дар принесшего клятву, тем быстрее и легче он может разрушить это соглашение.
Выпрыгнув на дорогу, искусник несколько мгновений пристально рассматривал валяющиеся вокруг тела, и на сердце у него становилось все тяжелее.
Вдоль дороги стояли ярко расписанные повозки потешников, или лицедеев, как они сами себя называли. А между каретами и телегами валялись, застигнутые его зельем, тела вооруженных мужчин, ряженых в платьица белошвеек, принцесс, пастушек и костюмы паяцев и менестрелей. И у всех светились под маскарадным тряпьем мощные защитные амулеты. Несколько самых сильных Инквар по пути сорвал и сунул в карман, они имеют свойство снимать магическое усиление с парализующих и сонных зелий.
Пригибаясь и перебегая от укрытия к укрытию, он метался между повозками, отыскивая с помощью зеркальца друзей, и все яснее понимал, как рано называть победой небольшую передышку, которую подарила обозу Лил, отдав всю свою силу. Теперь можно было не сомневаться: у столь ловко и коварно обманувшего их врага обязательно припрятана про запас еще какая-нибудь пакость, и, возможно, даже не одна.
Единственным обстоятельством, немного приободрившим искусника, стало отсутствие убитых и тяжелораненых. Неизвестно пока, по какой причине, но переодетые фиглярами бандиты пользовались только иглами и кинжалами с вымазанными зельем остриями. Возможно, заказчику не понравилась потеря Парвена, а может быть, они выбрали такую тактику лишь для быстроты и во избежание собственных потерь. Ну и ради выгоды, разумеется, здоровые мужчины и женщины — ценный товар.
Кержан нашелся первым — лежал посреди дороги на вытоптанной до корней траве, залитый кровью из располосованной чем-то острым раны через все плечо, а рядом валялись его псы. Оба тоже были в крови, морда ближайшего, утыканная иглами, казалась рылом дикобраза. Инквар торопливо залил рану друга кровоостанавливающим зельем, другое капнул ему на губы и поспешил дальше, стараясь не смотреть на псов. Время сейчас было слишком ценно, чтобы тратить его на собак, даже таких преданных. Но чуть позже он обязательно к ним вернется… если успеет.
Вторым нашелся Дайг, и на нем, к радости Инквара, не было ни царапинки. Да и не могло быть, телохранитель лежал на самом верху груженой телеги, закопавшись между мешками с товарами, и достать его или хотя бы найти было очень непросто. Инквар влил другу в рот несколько капель зелья, подождал немного и хлопнул по щеке, проверяя, как подействовало.
— Дайг!
— Скажи себе спасибо, что позвал. Иначе получил бы иглу в ногу, — выдернул придавленную руку телохранитель. — Как ситуация?
— Все парализованы, и свои, и чужие. Нужно быстро отыскать и разбудить самых надежных охранников, у ночников неподалеку подкрепление.
— Кержан?
— Ранен. Я дал ему зелье, перевязывать некогда. Вот флакон, каждому три капли прямо в рот. Ранеными займемся чуть позже.
Долго объяснять телохранителю не пришлось. Едва Инквар успел спрыгнуть с телеги, как лучник сполз следом и, прячась за телегами, пошатываясь, побрел туда, где видел друга.
Несколько минут они работали вдвоем, потом начали подниматься и немедленно подключаться к делу самые надежные из охранников, Кержан специально вечером вызывал их к себе по одному и показывал прятавшемуся за занавесью Инквару. А Дайг и сам всех их отлично знал, не первый раз путешествовал с этим обозом. Напоив зельем первую десятку охранников, Инквар занялся сбором амулетов, стараясь при этом действовать молча и как можно незаметнее, но дел было очень много, и особо придерживаться заученных правил конспирации не приходилось.
Немного придя в себя, охранники поспешили выставить дозорных, потом принялись утаскивать бандитов в придорожные кусты, не забывая сдирать с них платья потешников и забирать оружие и ценности.
Искусник старался не думать о дальнейшей судьбе негодяев, ведь, если разобраться, все они знали, какой участи ждать в случае поражения. Но на душе было тяжело и мерзко. Не для того он столько лет учился делать тончайшие, редкие вещицы, готовить целебные и омолаживающие зелья, чтобы превратиться в палача.
Справившись с ночниками, обозники принялись так же торопливо таскать на телеги раненых, обмывать, бинтовать, поить зельем, выданным Гарвелем. На самом деле снадобье из своих запасов подсунул ювелиру искусник, желая побыстрее поставить охранников на ноги. Путешественники почти не пострадали. Большинству хватило ума не высовываться из повозок, и теперь им требовалось только одно — капля зелья от паралича и хороший ужин.
Однако как раз ужин и откладывался, причем на неопределенное время. Темнело довольно быстро, а обозникам еще предстояло найти надежное место для ночлега. Оставаться здесь было глупо и опасно, к тому же в паре часов езды находилось довольно большое село скотоводов.
Туземцы, крепкие смуглокожие мужчины и женщины, смески северян с южными народами, жили под защитой барона Аркая и не опасались нападений ночников. Поговаривали, будто те сами боятся скорого на расправу смуглого и кареглазого барона, но Инквар подозревал другую причину. Слишком много дорогих товаров шло через земли Аркая, и все платили ему дорожный налог. Поэтому барону проще всего было заключить с бандитами соглашение и оплачивать спокойствие своих подданных.