Андрей родился в семье небогатого мещанина из города Симбирска Ильи Ивановича Огородникова в 1763 году. Его родители, особенно мать Анна Иосифовна, были людьми набожными и воспитывали Андрея, его старшего брата Фаддея и сестру Наталью в православной вере.

Младенцем Андрей практически не передвигался без посторонней помощи. Со временем он начал ходить самостоятельно.

Когда пришло время говорить – Андрей произносил только два слова – «мама» да «Анна». Мальчик повторял их во всех случаях – когда хотел есть, спать или звал кого-то.

С семи лет, до того носивший обычную одежду, Андрей перестал пользоваться ею, а стал носить шившиеся ему с тех пор длинные рубахи, служившие единственным прикрытием наготы. В любую погоду и время года Андрей ходил без обуви и головного убора. До самой смерти блаженный добровольно лишал себя обычной одежды и в любую погоду – в зной, стужу и метели – одевался лишь в длинную рубаху из домотканого полотна.

По преданию, именно с семи лет будущий праведник принял на себя нелегкий подвиг Христа ради юродства.

Андрей рано принял и подвиг постничества. Он не ел мяса. А любил, по рассказам знавших его, чай и намазанный медом черный хлеб. Любил он и сухие ягоды, которые разваривались для него в особом горшке. Придет, бывало, домой и стучит по столу, приговаривая: «Мама». Так Андрей давал знать, что голоден и просит покормить его

Андрей укрощал свою плоть, не давал отдыха телу, передвигаясь лишь бегом, а если и стоял на месте, то раскачивался, как маятник. Спал он всегда очень мало, преимущественно на досках или на голом полу, ничего не подкладывая под голову. От воздержания тело юродивого было сухо, как трава.

В большинство дней своей жизни юродивый довольствовался лишь тем, что подавали сердобольные горожане. Они опускали хлеб или иную еду (и деньги тоже) в пришитый на груди к рубахе большой карман. Но сам Андрей никогда не просил милостыню. При этом юродивый часто делился тем, что находил в своем кармане.

Иногда его подельчивость имела провидческую подоплеку.

Известный в симбирской епархии пpoтоиерей села Бурундук Буинского уезда Алексей Иванович Баратынский рассказывал, что в бытность учеником симбирской духовной семинарии сначала относился к блаженному Андрею скептически и не считал его тем, за кого принимал его народ.

И вот однажды Алексей Иванович шел через толкучий рынок. Надо заметить, что в это время он был отчаянно голоден, а денег при себе не имел. Вдруг откуда-то появился Андрей, на бегу вынул из сумки половину булки, сунул ему в руки и побежал дальше. Это обстоятельство заставило Алексея Ивановича Баратынского изменить взгляд на Андрея Ильича.

Андрей принимал подаяние не от всякого, провидя, от чистого ли сердца была эта малая жертва. Когда он чувствовал, что о монете, поданной ему, милостивец в сердце своем сожалел, юродивый безошибочно находил ее в кармане среди других и тут же возвращал.

Некий человек нес в подарок юродивому большую коврижку. Однако дорогой подумал: «Зачем это я ему несу такую большую коврижку? Верно, он и не съест один… Лучше бы детям уделить половину…» Андрей Ильич принял коврижку, отломил себе кусочек, а остальное возвратил дарителю.

Рассказывают и другой случай. Некий доброхот нес юродивому яблоки, увязанные в платок. И вот, уже подавая юродивому принесенное, дарителю стало жаль отдавать вместе с яблоками и платок. А тем временем Андрей Ильич выложил яблоки и отдал платок хозяину, дав понять, что не нуждается в невольном подарке.

Некая заволжская помещица однажды к празднику прислала Андрею Ильичу воз провизии: масла, яиц, круп, меду и т. п. Все аккуратно перенесли и сложили в хижине юродивого (самого его там в ту пору не было). Надо заметить, что тогда было крепостное право, и госпожа эта плохо кормила свою прислугу. Андрей Ильич, по своему всеведению, не принял подношения помещицы. Все кадочки и мисочки вынес назад, уложил в телегу и жестами дал знать, чтобы везли назад.

Разумеется, Андрею встречались люди, не понимавшие его подвижнической жизни. Они поносили юродивого, издевались над ним, а часто и избивали, вываливали в смоле или в муке. Блаженный переносил оскорбления смиренно и кротко. Андрей просто стоял, переминаясь с ноги на ногу, потупив взгляд и опустив голову. И временами это вызывало растерянность у обидчиков, а иногда и вразумление о подвиге юродивого.

Андрей не разлучался с домом Божиим, был прихожанином Спасо-Вознесенского собора, где приобщался Тела и Крови Господней. Часто его видели (и в стужу, и в зной) стоящим на колокольне храма или под стенами собора на протяжении всей ночи, а иногда ползающим подле ограды храма и целующим ее низенькие столбики. Все это во многих горожанах укрепляло веру в праведность Андрея.

Убежденность симбирцев в том, что обычно молчавший Андрей Ильич был немым, однажды была опровергнута им самим.

Как-то, обличая одного из сограждан-вольнодумцев, блаженный в гневе воскликнул:

– Он Бога хулит!

Это стало свидетельством того, что старец совершал еще один подвиг – подвиг молчальника.

Некоторые поступки блаженного казались странными и безрассудными. Они не сразу понимались окружавшими блаженного. Однако в результате все, что предпринималось Андреем, всегда приводило к благу.

Вытащив кляп из бочонка с маслом в лавке торговца, Андрей навлек на себя его гнев. Позже оказалось, что на дне бочонка нашли мертвую змею. А значит, масло было опасным для здоровья людей.

В другом случае, вбежав в дом знавшей его мещанки, блаженный выхватил из печки раскаленный чугунок со щами и, разбив его, убежал. На дне разбитого сосуда обнаружили огромного паука.

С ранних лет Господь наделил Андрея даром предвидения. Впервые это заметили тогда, когда его богомольная мать надолго уходила в паломничество к русским святыням, в том числе в Киево-Печерскую лавру.

Андрей, предвидя ее скорое возвращение, выбегал за ворота и кричал:

– Мама, Анна, – давая знать близким о скором возвращении матери.

И предсказание вскоре сбывалось.

Всю жизнь Андрей жестами, меняя выражение лица (однако никогда не улыбаясь), с помощью различных предметов пророчествовал, предсказывая события.

Если он приносил и подавал кому-либо несколько щепочек, это означало, что душа того человека скоро предстанет пред Богом. Знаком смерти кого-то из домочадцев служило и появление блаженного в доме, когда он ложился под святыми образами со скрещенными на груди руками. Бесконечно любя ближних, юродивый давал им знать о приближающейся кончине для того, чтобы человек мог достойно приготовиться к переходу в жизнь вечную.

Знаком успешной будущей торговли служила принятая Андреем милостыня в лавке или около нее из рук хозяина.

Если же старец начинал мести пол в чьем-то доме или подметать двор, это означало потерю хозяином имущества.

Случалось также, что, предвидя чьи-то дурные намерения, Андрей всячески препятствовал этому, вставая на пути замышлявшего зло человека, не давая совершить поступок, ведущий к погибели души.

С юродивым связаны и истории, достойные того, чтобы называться поучительными.

У Андрея был крестник, студент Казанского университета. И вот этот юноша приехал домой после окончания курса. Он захотел поздороваться с юродивым и попросить его благословения. Однако из-за брезгливости не решался поцеловать руку крестного (обе руки Андрея всегда бывали чем-нибудь испачканы).

Андрей увидел смущение крестника. Юродивый подал знак прислуге – чтобы она вымыла ему руку. Та исполнила просьбу.

Андрей подал крестнику вымытую руку. Тот с почтением поцеловал ее. Без перерыва юродивый, крепко обняв крестника, подставил под поцелуй свою немытую голову.

Как-то знакомая Андрея за глаза осуждала юродивого:

– Что он за святой?.. Все чай пьет…

Вскоре, придя в дом этой знакомой, юродивый на ее глазах напился помоев из лохани и ушел.

По воспоминаниям горожан, современник блаженного Андрея, великий святой земли Русской преподобный Серафим Саровский отсылал обратно симбирцев, приходивших к нему за благословением и советом, со словами:

– Что приходите ко мне, убогому? У вас лучше меня есть – ваш Андрей Ильич.

Это признание Саровским чудотворцем праведности симбирского старца, которого он ни разу не видел, еще больше упрочило почитание жителями Симбирска Андрея как угодника Божия.

Андрей исцелял болящих и страждущих, обращавшихся к нему с просьбой о молитве. Проникал блаженный Андрей и в потаенные уголки человеческих душ, давая знать людям своими действиями, что ему ведомы их сокровенные мысли и желания.

На протяжении долгой жизни Андрей Ильич снискал всеобщую любовь и почитание. И когда в 1841 году в возрасте семидесяти восьми лет он предал дух Господу, это событие стало всеобщим горем.