Глава 8
Рычащая тьма
Весенняя буря надвинулась на Крумск с востока. Тучи накрыли Чудские угодья, потом устремились к вотчине Ратимира. Тичь ходила бурунами, штурмовала быки у подножия Княжеского моста, билась о гранитные уступы пристани в Лощицкой слободе. Ремесленники и торговцы уже перебрались под защиту городских стен. Слобода опустела.
Крумск готовился к осаде.
Утром пришла весть, что старый Турм остался в Мерфе. Под флагами Клана Вепря шел воевать с братом Свенельд – старший сын Хоруга. Теперь он был перевертнем, как и прочие жители Черноболотья. Свенельд помнил, что трон Крумска принадлежит ему по праву рождения. И намеревался сесть на княжение, воспользовавшись поддержкой Мерфа.
Никто не знал, сколько оборотней движется с юга. Все разведчики бесследно исчезли. Ратимир полагал, что они мертвы. Немногие спасшиеся крестьяне говорили, что отряды Мерфа похожи на звериные стаи. С вепрями шли волки, медведи, рыси и пардусы. Села сжигались. Людей убивали. Некоторым предлагали обращение. Кто соглашался – пополнял армию. Отказавшихся съедали.
Ветер прогуливался по крумским улочкам, выл в водостоках, скрипел шильдами лавок и коваными флюгерами. Мужчины и юноши вооружались, бывалые воины мрачно точили клинки под крепостной стеной. Точильные камни вращались, высекая искры из лезвий двуручных мечей, изогнутых топорных полумесяцев, наконечников копий и стрел. Ветераны шепотом рассказывали жуткие истории про оборотней. Новобранцы изображали на своих лицах суровость, но в душе каждого из них поселился страх.
Жители Черных Болот шли убивать. Рвать глотки, кроить черепа, насиловать и грабить. Ничего хорошего грядущая ночь не предвещала. Матери загоняли детей в дома. Торговцы прятали добро в подвалы. Кузнецы не покладая рук ковали оружие.
Тьма сгущалась.
Коэн стоял на крепостной стене, всматриваясь в зубчатую стену леса на горизонте. Небо затянули иссиня-черные тучи. Сверкали далекие зарницы. Доносились громовые раскаты. Окрестные деревеньки обезлюдели. Усилившийся ветер трепал полы плаща волшебника и его бороду.
Стена жила собственной жизнью. На угловые башни выкатывались катапульты. Справа от Коэна дружинники устанавливали огромный чан. Лучники складывали за бруствером колчаны. Кто-то приволок крюки для отталкивания лестниц. Посредник грустно усмехнулся. Первыми в атаку пойдут рыси, а им лестницы не нужны.
Сдвиг сидел, прислонившись спиной к брустверу. Берсеркер был совершенно спокоен. Прохаживался точильным камнем по секире. Так плотник проверяет инструменты перед изготовлением оконной рамы. Мерт держалась чуть поодаль. Думала о чем-то своем. Или о ком-то.
Коэн жил в Преддверье давно. На Землю он возвращался редко и почти перестал считать ее своим домом. Странно. За что он сражается? За цивилизацию? Возьмем берсеркера. Это наемник. Его система координат предельно проста. Мерт любит Ольгерда. Она хочет выжить, потому что у нее есть будущее. А что есть у Коэна из Предельных Чертогов? Почему он не уходит в один из периферийных миров? Есть во Вселенной уголки, которые не интересуют Посторонних. Почему же ты не отступаешь, посредник? Потому что твой отец был Демиургом и погиб в столкновении с многоликой расой? Потому что ближайший друг твоего отца создал Безымянный Скит и спрятал там всю правду, которая тебе позарез нужна? Возможно, все так. Возможно, и нет.
Нынешней ночью оборотни пойдут на штурм. Крумск выстоит лишь в одном случае – если помощь подоспеет вовремя. Воины Мерфа – безжалостные звери. В прямом смысле этого слова. Впервые за несколько десятилетий Турм смог объединить болотные кланы, пообещав им власть над Озерщиной. Коэн знал, что патриарх Вепрей связался с Посторонними. Вот и получалось, что сегодня в Крумске решится судьба Китограда.
Когда солнце коснулось линии горизонта, на Крумск обрушился дождь. Косые струи барабанили по крышам, заливали площади и переулки, били в окна, бурлили в водостоках. Тичь вскипела пуще прежнего.
Коэн вместе со своими телохранителями перебрался в надворотную башню. Тут несли дежурство пятеро дружинников. В очаге пылали дрова. Рядом стоял чан, заполненный маслом. Воины тихо переговаривались. Воодушевления бойцы не испытывали. Почти никто не надеялся пережить ночь.
Вчера посредник дал последние указания Гарнайту, оставшемуся на «Мемфисе» с Навсикаей и Брином. Если Коэн и его спутники погибнут, Гарнайт должен поднять браннер и отправиться в Трордор. Навсикаю нужно доставить к террасам Гильдии ножей. Старый погонщик удивленно поднял бровь, но Коэн не стал ничего объяснять.
Врачеватель Ли находился в замке Ратимира. Туда будут уносить раненых, пострадавших во время штурма. Кьюсак и Лакоста решили сражаться вместе с Коэном. Признаться, он этого не ожидал – верхолазы по контракту не должны лезть в пекло.
В узких бойницах сверкали молнии.
Ратимир вошел незаметно. Встал, улыбаясь, за спинами воинов. Прислушался к разговорам.
– Перережут всех, – буркнул ветеран с седыми усами, схваченными стальными кольцами. – С Мерфом шутки плохи.
– Говорят, Солгард высылает подкрепление, – возразил коренастый парень лет двадцати. – Не пропадем.
Ветеран хмыкнул.
– На кой мы сдались Солгарду? У тамошнего ярла свои проблемы. Вармака зарезали, так что он двинется в Танневерген.
– Эй, колдун, – обратился к Коэну худой бритоголовый воин. – Придет подмога? Что скажешь?
– Придет, – ответил вместо Коэна Ратимир.
Воины повскакивали со своих мест, услышав голос князя.
– Да сидите вы, – отмахнулся Ратимир. – Наскачетесь еще сегодня.
Кто-то засмеялся.
Дружинники снова подсели к очагу.
– Не нужно бояться, – продолжил князь, придвинув ногой скамью. – Вы не крестьяне и не торговцы. Вы воины. Если перевертни прорвутся в город, они перебьют ваши семьи, сожгут ваши дома, обесчестят ваших жен. Хотите этого?
Под сводами башни прошел неодобрительный гомон.
– Нет у вас выбора, – закончил князь. – Либо стойте насмерть, либо попрощайтесь со своими женщинами и детьми.
Коэн незаметно выскользнул в ночь.
Дождь не успокаивался – лил как из ведра. У горизонта полыхали зигзаги молний.
– Кудесник!
Услышав знакомый голос, Коэн развернулся лицом к лестнице, ведущей в город. И невольно расплылся в добродушной усмешке. Старых знакомых всегда приятно встретить. Особенно если сражался с ними в общем строю.
Трибор и Вестас по очереди обнялись с посредником. Начали похлопывать его по плечам, спрашивать об Ольгерде, Верне и Облаках. Коэн едва успевал отвечать на вопросы.
– Здорово, что ты с нами, – прогудел Трибор. – Я увидел «Мемфис» на воздушной пристани и сразу понял, что в город прибыл Коэн из Предельных Чертогов!
– А ты возмужал, – сказал Коэн Вестасу. – Хорошо кормят на службе?
– Не жалуюсь, – хмыкнул молодой лучник. Вестас действительно раздался в плечах, отрастил небольшую бородку и обзавелся шрамом на левой скуле.
– А шрам откуда?
Лучник махнул рукой.
– Подрался с одним солгардцем в таверне, – хохотнул Трибор. – Выпили ребята по кружке эля, Вестас и давай ему травить байки. Что, мол, дрался с оборотнями на порогах Немеса, ходил в Верн на браннере волшебника из Трордора и лично был знаком со странствующим мастером ножей, изганным из своей гильдии. Что сражался со здоровенным подводным червяком у Пропащего града. Солгардец – хлоп кулаком по столу. «Врешь», – говорит. «Я вру?» И понеслась.
Все трое рассмеялись.
– Будете сражаться у ворот? – спросил Коэн.
– Мы будем сражаться рядом с тобой, – ответил Вестас. – Для этого и пришли.
Они стояли под козырьком черепичной крыши, но укрыться от косого дождя было нелегко. Коэн предложил вернуться в башню.
Едва стемнело, под стенами зажглись огни.
Перевертни встали лагерем на левом берегу Тичи. Поля наполнились гулом барабанов, бряцаньем оружия и звериным рычанием. Защитники Крумска мрачно наблюдали за происходящим с городских стен. Лучники и арбалетчики выглядывали в бойницы.
Костров становилось все больше. Болотные кланы подтягивались из леса и занимали позиции. Работа внизу кипела. Перевертни тащили из леса срубленные деревья, стучали топорами и молотками, мастерили осадные башни, катапульты и баллисты. Свенельд, судя по всему, не полагался только на звериную мощь своих соратников. Штурм будет вестись по всем правилам, понял Коэн.
Посредник наблюдал за вражескими приготовлениями в просвет между зубцами крепостной стены. Правый зубец примыкал к надворотной башне, так что козырек крыши частично укрывал волшебника от дождя.
Рядом выросла фигура Ратимира.
– Готов к обороне, князь?
Ратимир кивнул.
– Виндовг придет?
– Если нам повезет, – задумчиво проговорил Коэн, – войско солгардцев будет под этими стенами к утру. Но я рассчитываю не только на Виндовга.
– А на кого еще? – удивился князь.
– Увидишь.
Ратимир так и не смог вытащить из своего союзника ни слова. Разочаровавшись, он покинул посредника и отправился проверять посты.
План обороны был прост. Ратимир собирался удерживать внешнюю стену, пока это возможно. Если враги прорвут наружные укрепления, гарнизон отступит в замок на холме. Женщины, дети и старики уже перебирались во владения своего князя. Брали с собой лишь необходимые вещи – оружие, еду, сменную одежду.
Браннеры торговцев отчалили еще прошлым вечером. Коэн слышал, что Крумск покинуло несколько богатых семей. Остальным бежать было некуда и не на чем. Утром посредник заметил на стене полярного рлока. Значит, где-то неподалеку был и его хозяин – мастер ножей. Горожане искоса поглядывали на зверя, но не спешили разбегаться в страхе. Сейчас все боялись оборотней Мерфа. Легенды о рлоках – это седая старина. В трудную минуту могучий зверь лишним не будет.
После полуночи дождь зарядил с удвоенной силой.
И тьма зашевелилась.
Сначала заговорили катапульты и баллисты. Причем с двух сторон. Тяжелые камни с грохотом обрушились на стены города. Свенельд не терял времени зря – его воины под покровом тьмы разбирали слободские дома и строили осадные машины.
Сдвинулись многоярусные башни, влекомые ломовыми быками. В ответ с городских стен полетели горящие стрелы. Одна из деревянных башен загорелась, озаряя окрестности багровым заревом.
Коэн воздел руки к небу и произнес древнее заклинание, которое он применял лишь пару раз в жизни. На лагерь Свенельда упали шаровые молнии. Сгустки жидкого пламени врубились в ряды атакующих, сея смерть и разрушения. Вспыхнула пара катапульт.
Встречный град камней, стрел и огненных шаров посеял панику в рядах защитников Крумска. Коэн увидел, что здоровенный кусок гранита развалил крышу юго-восточной башни. Вслед за этим посыпались горящие стрелы. В десяти шагах слева от посредника дружинник, пронзенный полыхающим древком, рухнул вниз с душераздирающим воплем.
Ливень гасил пожарища.
Треск.
Звуки проламывающихся стен и рушащихся зубцов. Коэн послал на оборотней вторую волну шаровых молний. Вопли ненависти и боли достигли ворот Крумска.
Осадные башни не остановились. Быки подтянули их к реке и мосту. Коэн увидел, что две башни въехали на мостовую арку, и еще десяток «этажерок» форсируют Тичь на деревянных платформах, окруженных невесть откуда взявшимися ладьями. Тарана пока не видно, но это вопрос времени.
Городские катапульты швыряли камни в стан противника. Боевых машин у Ратимира, привыкшего сражаться в поле, было немного. Поэтому враг нес мизерные потери.
– Они идут, – сказал Сдвиг.
Коэн перегнулся через парапет и в неровных отблесках пламени увидел, как перевертни форсируют реку. Зря говорят, что кошки боятся лезть в воду. Не боятся. Рыси, пардусы и невесть откуда взявшиеся махайроды переплывали бурлящую Тичь. Ни волны, ни льющиеся с небес потоки дождя не остановили вторжение. Перевертни были крупными, некоторые из них перекидывались не до конца.
– Лучники! – отдал приказ Ратимир. Голос князя прорвал тьму откуда-то справа. – Изготовиться!
На шевелящуюся в черной воде массу обрушились стрелы. Многие перевертни утонули, но остальные выбрались на берег. Второй залп не причинил тварям вреда – по суше они двигались с невероятной скоростью. Достигнув стены, дикие кошки устремились наверх. Оборотни с легкостью карабкались прямо по каменной кладке – острые когти впивались в расщелины между валунами. Звери двигались рывками.
– Сейчас они будут здесь, – прошептала Мерт.
– Пусть отведают доброй стали. – Десятник Трибор с тихим шелестом вытащил из ножен меч. – Не туда сунулись.
Вестас отложил лук и тоже достал меч. Берсеркер отбросил щит и вооружился двумя короткими секирами. Мерт не спешила. Коэн увидел, что в ее руках появились сюрикены.
А потом время стерлось.
Первые оборотни вскочили на зубцы бруствера. Воздух со свистом пронзили стрелы и арбалетные болты – лучники надворотной башни знали свое дело. Некоторые кошки с воем рухнули во тьму.
Коэн взмахнул посохом и подвесил над стеной светящийся шар. «Эти твари видят во тьме, – подумал он. – Надо уравнять шансы».
Следующая волна перевертней взвилась в воздух. Миг – и звери оказались среди защитников стены. Вскипел яростный бой. Звенела сталь, слышались вопли умирающих, хруст ломающихся костей. Шум дождя скрадывал звуки побоища. От этого становилось еще страшней.
На Крумск обрушилась рычащая тьма.
Коэн заметил скользящего в прыжке махайрода и выбросил вперед посох, произнося короткое заклинание. Врага снесло мощным потоком воздуха. Посредник видел своих соратников. Топоры Сдвига сеяли смерть, неминуемую, как восход солнца. Там, где проходил берсеркер, образовывалась широкая просека, усеянная косматыми телами. Мерт сражалась на зубцах, вгоняя в оборотней короткие, чуть изогнутые клинки. Орудовал мечом покрытый кровью Трибор – на потрепанном лице десятника застыла гримаса ненависти.
Перевертни продолжали прибывать.
Коэн вращал посох, проламывал черепа, сталкивал полузверей с бруствера прямыми тычками. Иногда волшебник стрелял огнем или холодом. В нескольких шагах от него билась Лакоста. Девушка удивительно хорошо управлялась с коротким копьем, древко которого с одной стороны венчало обоюдоострое лезвие, а с другой – граненый набалдашник и пара колец. Взмах – и копье рассекло подсвеченные струи дождя, вспороло рысью глотку. Выпад – набалдашник сокрушил челюсть человека-пардуса. Тем временем Кьюсак отбил щитом чью-то когтистую лапу и рубанул сверху полуторным клинком…
Коэн видел все это обрывками, периферийным зрением. Посредник занимался собственными противниками – болотные полчища прибывали. Вот со стеной поравнялась первая башня. В бой пошли отборные силы Свенельда – вепри и медведи.
Сила болот велика.
Не помогли ни льющееся со стен масло, ни град камней, ни доспехи, ни оружие. Закованные в тяжелую броню медведи обрушили на дружинников Ратимира молоты, булавы и двуручные секиры. Вепри с легкостью вспарывали клыками животы людей, прорывая кольчуги и кожаные доспехи. Стремительные пумы уклонялись от стрел и, прыгая, наносили жуткие раны.
Защитники дрогнули.
Снизу донесся тяжелый удар и грохот цепей – перевертни подтянули таран. Когти наполовину перекинувшегося пардуса едва не своротили Коэну челюсть. Волшебник рефлекторно дернулся назад, ощутив скулой слабый ветерок. И, не задумываясь, опустил на спину врага посох. Хрустнул позвоночник, тварь упала и конвульсивно задергалась в луже чужой крови.
Дважды затрубил рог.
Ратимир призывал дружину к отступлению.
– В замок! – крикнул Коэн.
Его услышали. Мерт, Сдвиг и все, кто уцелел в бойне на стене, начали отходить.
Дождь не успокаивался. Один из дружинников поскользнулся на крутых ступеньках и рухнул вниз. Послышался удар о мостовую.
Башни стыковались вровень с бруствером, оттуда текли нескончаемые партии болотных воинов. Мерф собрал огромную силу. В отступающих дружинников полетели стрелы. Коэн выставил незримый барьер, прикрывая своих людей, Трибора и Вестаса. Мельком увидел перекошенное от страха лицо паренька, сидевшего у очага в надворотной башне. Плечо его было разодрано.
Потом последовало бесславное бегство через городской лабиринт. Свенельд отправил по следу людей волчьи бригады. Не стаи, а дисциплинированные бригады, вооруженные короткими клинками, дротиками и ножами. Отступающих загоняли, словно скот, резали в переулках и темных арках.
Отряд Коэна чудом уцелел в этом хаосе. Основной урон волкам наносил берсеркер. Топоры северянина описывали размашистые траектории, сносили головы, разрубали противников надвое. Посредник ужаснулся мощи этого человека и клокочущей внутренней ярости. Сдвиг нес войску Свенельда такие опустошения, что оставалось лишь молча восхищаться.
Преследование велось не только в ущельях улиц, но и на крышах домов. Барсы, махайроды и степные коты, призванные Турмом с верховьев Индра, мчались по черепичным скатам, мягко спрыгивали на плечи бегущих дружинников, перегрызали им глотки и отрывали головы. Гибкие тела мелькали в неровном свете фонарей, молниями метались среди балконов, арочных провалов и нависающих над переулками эркеров.
Городской лабиринт оказался смертельной западней для сотен защитников Крумска. К подножию замковой горы вышли немногие. Промокший насквозь Коэн ощутил акустическую волну, прошедшую по соседней улице, – рлок атаковал оборотней. В круге света от фонаря на углу Литейной улицы посредник приметил фигуру в рваном балахоне. Мастер ножей прикрывал отход своих соратников, небрежно разбрасываясь руническими клинками. Ножи храмового стража жили собственной жизнью – замедлялись и ускорялись, двигались по спиралям и дугам. Оборотни катились по булыжной мостовой, их кровь смешивалась с потоками дождя, питала ненасытные чрева полуночных богов войны.
Под горой все изменилось.
Воздух задрожал, дождевая завеса начала распадаться. Коэн остановился, чтобы взглянуть на происходящее. И улыбнулся. Посреди рыночной площади, окруженной старинными домами и арочными провалами, открывался портал. И этот портал не сулил оборотням ничего хорошего.