Глава 19

– Я хочу добиться от Иоанна прямого ответа, – твердо и решительно заявил Теобальд.

Он сменил простой и практичный охотничий костюм на роскошное придворное облачение из синего сукна, расшитого золотой нитью. Несмотря на свою недавно появившуюся набожность, лорд Уолтер по-прежнему любил одеваться и старался носить все самое лучшее.

– Зачем король со мной играет? – Он выставил ногу, чтобы оруженосец затянул ему ремешки на сапогах. – Неужели считает, что я способен устроить кровавый мятеж?

– Кто его разберет, может, и считает, – пробормотала Мод. Она стояла неподвижно, ожидая, пока Барбетта накинет ей на голову легкое шелковое покрывало и закрепит его серебряным ободком. – Много ли найдется баронов, которые служат Иоанну из искренней любви и уважения?

По крыше шатра барабанил дождь. Время от времени полосатая парусина угрожающе колыхалась, сотрясаемая внезапными порывами ветра. Мод не терпелось миновать мокрый двор и войти во дворец, где их ждали угощение и развлечения. По крайней мере, там будет тепло и сухо.

– Боюсь, очень мало, – холодно произнес Теобальд, – но большинство при этом сохраняют верность. Все-таки Иоанн – наш законный король. – Лорд Уолтер вздохнул. – Я желаю только одного: чтобы он достаточно доверял мне – настолько, чтобы спокойно отпустить. Но, увы, в этом заключается один из недостатков короля: Иоанн никому не доверяет. Он держит нас при себе не из любви и не в силу необходимости, но лишь из страха, что иначе мы нанесем ему удар в спину. – Тео досадливо поморщился. – Я хочу еще раз перед смертью увидеть свои монастыри в Ирландии. Разве я так уж много прошу?

Барбетта, закончив работу, отступила назад, и Мод подошла к Теобальду. Жестом велев оруженосцу отойти, она стала сама завязывать ему ремешки.

– Ты рассуждаешь, как дряхлый старик, – недовольно заметила она, присев у ног мужа. – Надеюсь, ты еще долго не сделаешь меня вдовой.

Если уж говорить правду, надежда эта постоянно подкреплялась истовыми и пронизанными чувством вины молитвами. Где-то в глубине души Мод, погребенный под стыдом от самого его существования, скрывался образ злополучной черты, проведенной концом копья по мокрой от росы траве.

В этот момент она не видела выражения лица Теобальда, поскольку склонилась над завязками его сапог, но почувствовала, как рука мужа легонько опустилась ей на плечо.

– Мне пятьдесят пять лет, – произнес он. – В этом возрасте пора уже задуматься о бренности всего сущего. Оглядываясь вокруг, я почти не вижу никого, кто был бы старше меня больше чем на десять лет. Я должен побеспокоиться о своей душе и подумать о собственном будущем. Никто не хочет умирать, но лучше быть готовым.

Движения Мод стали порывистыми.

– А как насчет будущего твоей жены? – поинтересовалась она, рискуя показаться эгоисткой. Но что поделать, земная жизнь и впрямь сейчас волновала ее больше, чем бессмертие души. – Об этом ты подумал?

– Я обеспечил тебе хорошее содержание, – отозвался Теобальд озадаченно и слегка обиженно. – Чем ты недовольна?

Мод выпрямилась в полный рост, сурово на него посмотрела и, переводя дыхание, резко спросила:

– Достаточно хорошее, чтобы сделать меня ценным подарком для одного из приспешников Иоанна?

– Ну что ты такое придумываешь? – удивился Теобальд и покачал головой. – Рядом всегда будет Хьюберт, он станет наставлять и защищать тебя. Никто не осмелится причинить зло женщине, которая находится под личным покровительством самого архиепископа Кентерберийского.

– А насколько Хьюберт младше тебя самого? На два года? Или на три? Он, между прочим, один раз уже тяжело болел. Да случись что с тобой, меня тут же продадут тому, кто предложит самую высокую цену. Так что не смей умирать! Слышишь?

Теобальд растерялся, как мальчишка, который рассчитывал на похвалу, а вместо этого получил выволочку.

– Я принял все предосторожности, какие только смог, – произнес он примирительно. – Обещаю, что постараюсь жить долго, как Мафусаил. Идем, дорогая, и не надо хмуриться. – Он положил руку жене на лоб и нежно разгладил его большим пальцем. – С тех пор как ты приехала ко двору, я слишком часто вижу хмурое выражение на твоем личике. Что происходит?

Чтобы не огорчать мужа, Мод заставила себя улыбнуться:

– Я счастлива быть рядом с тобой, Тео, но ты же знаешь, как я ненавижу все эти многочисленные сборища.

– Больше ничего тебя не тревожит?

Она покачала головой, надеясь, что Бог простит ее за эту ложь, и сказала:

– Ничего. И вообще, если уж на то пошло, я начала хмуриться, только когда ты заговорил о смерти.

– Ах, значит, это я во всем виноват?

– Не говори глупостей.

Это прозвучало более резко, чем она хотела, и Уолтер удивленно поднял брови. Мод немедленно раскаялась и нежно обняла его:

– Не обращай внимания на женские капризы, Тео. Все замечательно. Идем, ты готов? – И она взяла мужа под руку.

Лорд Уолтер не меньше ее желал закончить этот разговор и сделал знак оруженосцу, чтобы тот открыл полог шатра и выпустил их в сумрак, где хлестал дождь. Когда они шли к выходу, Теобальд невольно залюбовался женой и улыбнулся, отчего морщинки в уголках его глаз стали глубже.

– Ты будешь сегодня самой красивой женщиной, и, что бы ни уготовил для меня Иоанн, я все равно останусь счастливейшим из мужчин!

– Льстец! – Мод шутливо толкнула мужа локтем, и внезапно горло у нее сжалось от подступивших слез.

Угощение было богатым и изысканным, как и подобает на королевском пиру в честь новой королевы, супруги Иоанна. Здесь нашлось место и жареному кабану, и оленям из королевских лесов, причем мясо подавалось под многочисленными соусами, разноцветными и пряными. Были тут также маленькие пирожки с корочкой в виде башенок замка, засахаренные сливы и марципаны – юная новобрачная обожала сладости.

Изабелла Ангулемская была совсем еще девочкой, и пришлось подложить на стул большую подушку, чтобы она могла удобно сидеть за высоким мраморным столом с изогнутыми ножками. С темно-синими, настоящего василькового цвета глазами, в облаке светлых волос, удивительно грациозная, двенадцатилетняя Изабелла выглядела как настоящая сказочная принцесса. Груди у нее еще только начали набухать, и вся она, такая нежная и хрупкая, была редкой красавицей. Слухи множились. Говорили, что Иоанн, едва увидев Изабеллу, потерял голову. Чтобы заполучить красавицу, король вроде бы даже расстроил ее помолвку с другим мужчиной. Более прозаичное объяснение гласило, что первая помолвка была заключена между двумя влиятельными семьями, враждебными Иоанну. Таким образом, женившись на Изабелле, он одним выстрелом убил двух зайцев: ловко разрушил нежелательный союз, а также приобрел очаровательную и послушную супругу, взяв за ней, что тоже немаловажно, солидное приданое.

Помня о своих тревогах в день собственной свадьбы, Мод сперва искренне хотела подружиться с девушкой и предложить ей плечо, на которое можно опереться. Но быстро стало понятно, что, несмотря на сходство обстоятельств, юная Изабелла была создана совершенно из другого теста. Если Мод почитала за доблесть детские шалости и ввязывалась в потасовки с мальчишками, то Изабелла гордилась своими вещами, одеждой и драгоценностями, любила роскошно одеваться и от души наслаждалась, видя, что окружающие сражены ее красотой. Иоанн заказал для своей юной невесты несколько отрезов ткани на зимние платья. Прибытия каравана ожидали до отъезда двора в Глостер, и Изабелла была недовольна, поскольку уже наступила темнота, а ткань еще была в пути. Тут Мод могла ей от души посочувствовать. Прибытие каравана – всегда событие для женщины, а уж когда он везет заморские ткани! Что лучше элла вытканного мастерицами синего сукна или кусочка алого итальянского шелка привлечет толпу поклонников из числа самых видных мужчин!

Многочисленные перемены блюд перемежались развлечениями: выступлениями жонглеров, акробатов, музыкантов. Жан де Рампень затмил всех своей искусной игрой на лютне и звонким голосом. А потом начались танцы. Изабелла любила танцевать и немало преуспела в этом искусстве. Ее приглашали наперебой: сперва Иоанн, потом его бароны. Она двигалась легко, стремительно, как ртуть, и прехорошенькое личико ее светилось оживлением.

Теобальд, улучив момент, решил переговорить с Иоанном относительно Ирландии, а Мод отправилась в уборную, едва заметив, что к ней, с явным намерением пригласить на танец, приближается Фалько де Броте, один из телохранителей Иоанна. Она этого типа просто не выносила, хотя сам Фалько, похоже, считал, что все женщины от него без ума.

В уборной Мод специально задержалась подольше, давая де Броте время переключить внимание на кого-нибудь другого, а потом не спеша двинулась обратно. Она надеялась, что Тео уже закончил разговор с Иоанном, и тогда можно будет возвращаться ночевать в шатер. Когда леди Уолтер вошла в коридор, освещаемый одним-единственным, уже догорающим факелом, с противоположной стороны навстречу ей двинулась какая-то фигура и решительно преградила путь. Мод с гулко бьющимся сердцем остановилась и отступила в сторону, чтобы пропустить не слишком учтивого незнакомца, но он тоже остановился, и, приглядевшись, она невольно ахнула.

– Леди Уолтер, – проворковал Иоанн. – Не стоит задерживаться на сквозняке, вы простудитесь.

Мод сделала неловкий книксен:

– Я возвращалась в зал, сир.

– Да? Ну что ж, я в любом случае рад, что повстречал вас здесь. Нам надо поговорить.

– О чем, сир?

Мод прикинула, что проскочить мимо его крупной фигуры и убежать в наполненный светом и дымом, такой спокойный и безопасный зал будет нелегко.

Глаза Иоанна были темнее ночи. Он приоткрыл рот, и Мод увидела, как блеснули его крупные белоснежные зубы.

– Я подумал, вам будет приятно узнать, что я удовлетворил просьбу вашего мужа. Он волен уехать и жить в своем ирландском болоте со своими монахами, если ему так нравится. Я не стану возражать.

– Это очень великодушно с вашей стороны, сир, – пробормотала Мод.

Интересно, что король потребует взамен? Что-то отдать и ничего не получить – это было не в характере Иоанна. Возможно, хватило одной лишь благодарности Теобальда, однако Мод сомневалась в этом. Разве что король пребывал сегодня в необыкновенно приподнятом настроении.

– Я оказал вашему супругу доверие, если вспомнить, как он в свое время повел себя в Ланкастере, – едко заметил Иоанн, давая понять, что не забыл о том, как шесть лет назад Теобальд переметнулся к Ричарду.

– Сир, он всегда служил вам верой и правдой. – Мод попыталась вступиться за мужа.

– Не забывая также и о своих интересах. Я знаю род Уолтеров, миледи. Благородный, честный, набожный. – Каждое слово звучало в его устах как оскорбление. – Если я и отпускаю вашего супруга, то лишь потому, что не желаю, чтобы его братец постоянно брюзжал мне в уши. И потом, откровенно говоря, я сомневаюсь, что теперь Теобальду хватит сил поднять мятеж!

У Мод так и вертелся на языке язвительный ответ, но она сжала губы, сдержавшись, и напомнила себе, что завтра они с Теобальдом смогут покинуть двор и вдохнуть свежего воздуха.

– Должно быть, для такой молодой и очаровательной женщины, как вы, настоящая пытка – жить с человеком, в котором давно уже не бурлят жизненные силы, – поддразнил ее Иоанн и придвинулся ближе. – Вряд ли вам доставляет радость мысль, что вы будете прозябать в какой-то дыре, а ваш муж станет распевать псалмы с монахами, принявшими обет безбрачия, да?

– Есть гораздо худшие способы заполнить мои дни, – сказала Мод, пытаясь отступить назад и в сторону.

– Но есть и гораздо лучшие.

Иоанн шагнул к ней. Мод физически ощущала жаркую волну исходившего от него необузданного мужского желания. Короля часто обвиняли в том, что он домогается жен и дочерей своих баронов, соблазняет их, провоцируя этим страшные скандалы и обрекая семьи на бесчестье. Однако в насилии его не упрекали никогда.

– Вы могли бы остаться здесь, – продолжал он, – в качестве фрейлины новой королевы или же просто развлекаться и путешествовать вместе с двором.

– Вы очень любезны, сир, – ледяным тоном ответила Мод, – но мое место рядом с мужем.

Лицо Иоанна перекосилось, и на нем проступила привычная жестокость.

– Благородная, честная, набожная, – насмешливо повторил он все те же эпитеты. – Как вы друг другу подходите! Но это ведь все показное, не так ли, леди Уолтер? Под этой вашей праведностью вы прячете то же, что и любая другая женщина прячет под своей юбкой, уж мне ли не знать! Я доставил удовольствие многим добродетельным дамам вроде вас! – И с этими словами король резко схватил бедняжку за запястье и притянул к себе, а вторую руку сунул под ткань ее платья.

На секунду Мод растерянно замерла, поскольку никак не ожидала такого нападения. А потом схватила Иоанна за волосы, рывком запрокинула ему голову и яростно лягнула его ногой в пах.

Иоанн испустил сдавленный хрип и сложился пополам. В такой позе он, пошатываясь, прошел пару шагов и прислонился к стене, прикрывая рукой пострадавшие гениталии. А Мод уже бежала прочь. В горле поднималась желчь, и, добравшись до выгребной ямы у большого зала, она мучительно извергла из себя все съеденное на пиру.

Ее обнаружила скорчившейся у ямы другая женщина. Сперва она подумала, что Мод пьяна, но, поняв, что виной всему недомогание, позвала Теобальда, который беседовал в зале с Хьюбертом.

Мод почувствовала, как ее обнимают сильные руки, и услышала теплый и участливый голос мужа, который спрашивал, что случилось. Слабым голосом она кое-как рассказала о происшествии и прижалась к нему, ища защиты.

Лицо Теобальда окаменело.

– Я немедленно разорву вассальную клятву, – сквозь зубы процедил он.

– Нет! – Мод, прятавшая лицо на его надежной груди, вскинула голову. – Почему ты должен быть наказан за то, что совершает Иоанн? Ты хочешь, чтобы он объявил тебя вне закона, как Фулька Фицуорина? Нет уж, милый, давай уедем прямо сейчас: разберем шатер и упакуем вещи. Уедем и больше никогда не вернемся обратно.

Теобальд, нахмурившись, молчал. Он явно колебался.

Мод схватила его за котту и посмотрела в лицо сверкающими от слез глазами:

– Открытым противостоянием ты ничего не добьешься, только разразится публичный скандал.

– Я не слабая тростинка, чтобы меня могло раскачать сотрясание воздуха от досужих сплетен, – произнес Уолтер, презрительно скривив губы.

– Иоанн этого не стоит. Тео… ну, пожалуйста, ради меня!

Муж долго молча смотрел на Мод, а потом тяжело вздохнул и наконец сдался:

– Ты права. Иоаннн этого не стоит, а я и так уже попусту потратил бо́льшую часть жизни. – Он двинулся к залу. – Пойду попрощаюсь с Хьюбертом, и поедем.

Мод шла рядом, вцепившись в него, как ребенок, боящийся темноты, однако причиной тому был не только страх; она также опасалась, как бы муж в гневе не натворил глупостей. Вообще-то, топать ногами и бушевать было не в характере лорда Уолтера, но сейчас его спокойствие явно было обманчивым. Мод понимала, как он взбешен.

Но когда они вошли в зал, оказалось, что Хьюберт сидит за почетным столом рядом с Иоанном. Музыка смолкла, танцы прекратились, и все смотрели на группу перепачканных грязью людей, которые стояли, преклонив колени перед королевским креслом. Иоанн сидел как-то странно, боком, и, судя по его позе, страдал от сильной боли. Король явно гневался, но чувствовал себя столь скверно, что был не в состоянии излить ярость в крике. Мод испытала всплеск мстительного злорадства: а здорово она его отделала.

Теобальд коротко поинтересовался у стоявшего рядом барона, в чем дело. Тот ответил, что долгожданный караван только что прибыл. Но в каком виде!

– Половины лошадей нет, и все королевские товары пропали, – продолжал сей благородный муж, повествуя о чужой беде с едва заметным удовольствием завзятого сплетника. – Разбойники ограбили караван в Брейдонском лесу.

Теобальд нахмурился, подумав, что это дурная весть: ведь им с Мод в самое ближайшее время тоже предстояло путешествие.

– Хорошо хоть никого не убили.

Тут Иоанн спросил что-то у одного из купцов и, услышав ответ, вдруг вскочил на ноги.

– Фульк Фицуорин? – заорал он и тут же поплатился за это, ахнув и скорчившись от боли. – Ты утверждаешь, что это дело рук Фулька Фицуорина?

Торговец кивнул:

– Он приказал нам поприветствовать вас от его имени, сир, и поблагодарить за щедрый подарок в виде превосходных тканей.

Иоанн выпучил глаза. Восклицания, которые вылетали сквозь стиснутые зубы, звучали неразборчиво. Он трясся всем телом, так что, казалось, сейчас разлетится на куски. Теобальд подозвал оруженосца, велев тому передать сообщение Хьюберту, и, схватив Мод за руку, поволок ее прочь.

– Уезжаем немедленно! – сказал он. – Если караван ограбил Фульк, нам бояться нечего.

Мод изо всех сил пыталась поспеть за мужем.

– Ну и глупец этот Фульк! Его же убьют! – В голосе ее прорывалось отчаяние.

Теобальд недоуменно посмотрел на жену.

– Все, конечно, может быть, но лично я бы поставил на Фицуорина, а не на его преследователей. – Он осклабился. – Я теперь отчасти понимаю, как должен чувствовать себя Фульк, и желаю ему доброй охоты.

Мод не ответила. Она не разделяла оптимизма супруга и откровенно боялась за Фулька, осмелившегося бросить вызов королю.

Очутившись в шатре, Теобальд отдал приказ собираться. С рассветом они отправятся в Бристоль, чтобы сесть на корабль в Ирландию. Мод немедленно погрузилась в связанные с предстоящим путешествием хлопоты, трудясь усерднее собственной служанки, ибо понимала, что если она сейчас хоть ненадолго останется в праздности, то попросту сойдет с ума. Она ощущала, что Теобальд следит за ней с любопытством. Чувствуя его взгляд и невысказанные вопросы, Мод пристыженно отворачивала лицо.

Час спустя пришел Хьюберт Уолтер в сопровождении Жана де Рампеня.

– Ну и денек выдался, – с порога заявил он, оглядев почти совсем пустой шатер: утром оставалось упаковать только тюфяки и одеяла. – Одни сплошные скандалы.

Годы, прошедшие после Крестового похода, не пощадили Хьюберта. Если черты Теобальда с возрастом заострились, то у его младшего брата от сытой жизни кости буквально утопали в плоти. Его корпулентность до некоторой степени скрывало роскошное, украшенное драгоценными камнями и вышивкой архиепископское одеяние, но ничто не могло спрятать лежащие друг на друге многочисленные подбородки.

Теобальд пристально посмотрел на него:

– Что ты имеешь в виду?

– Да то, что тело короля терпит такие же страдания, как и его душа. Слуга нашел Иоанна в коридоре между залом и уборными, он скрючился у стены и громко бранился, обещая «убить эту суку» за то, что она сделала. К тому времени, когда его величество сопроводили в зал, он уже утверждал, якобы случайно налетел на колонну, но, разумеется, ему никто не верит. Заключают пари, в изобилии строят предположения, и имя Мод чуть ли не у всех на устах. – Он искоса глянул на невестку.

– Ну и пусть строят, – холодно ответил Теобальд. – Мне дано разрешение удалиться в Ирландию, и я не вижу причин оставаться.

– Надеюсь, ты не станешь расторгать вассальный договор?

Сейчас уже говорил не брат, а слуга короля – канцлер и архиепископ, которому необходимо знать, что творится в умах и сердцах подданных Иоанна.

– Неужели я бы тебе признался, даже если бы и собирался так поступить? – Теобальд сел на еще не разобранный походный табурет и запустил руку в свои седые, стального цвета кудри. – Господи, Хьюберт! Если, как говорят, кровь гуще воды, то, похоже, власть гуще крови.

Если замечание сие и задело Хьюберта, он не подал виду.

– Мой долг – знать твой образ мыслей, – невозмутимо сказал он.

– Если ты до сих пор этого не знаешь, какой же ты мне брат.

Хьюберт вздохнул. Воздух из его груди вылетал со свистом.

– Тео, ну как ты не понимаешь: мне необходимо услышать твое заявление о верности королю, на случай если Иоанн вдруг меня спросит.

– По-моему, это ты не понимаешь, – саркастически сказал Теобальд. – Иоанн оскорбляет мою жену, оскорбляет мою честь, а потом требует соблюдения вассальной клятвы! Клянусь ранами Господними, ты просишь слишком многого!

– Это цена, которую ты должен позволить себе заплатить, если не хочешь быть привлеченным к суду за измену.

– За измену?! – поперхнулся Теобальд. Он вскочил на ноги, пробежал два шага в другой конец шатра, где стояла Мод, и, остановившись и тяжело дыша, постарался взять себя в руки. Наконец, обернувшись, он сурово посмотрел на брата и с глубоким презрением проговорил: – Хорошо. Я клянусь в своей преданности Иоанну как королю Англии и лорду Нормандии и Ирландии, во всем, за исключением вопросов моей чести и чести моей жены. – Он положил руку на плечо Мод. – Хьюберт, не требуй от меня большего, ты только зря потратишь время, и, предупреждаю, если ты будешь настаивать, я положу беседе конец, прибегнув к помощи клинка, не посмотрю, что ты мне родной брат.

– Не беспокойся, Тео, того, что ты сказал, будет достаточно, – ответил Хьюберт, для себя решив, что в интересах дипломатии заявление Теобальда вполне можно будет несколько откорректировать.

Словно прочитав его мысли, старший брат окатил архиепископа ледяным взглядом и добавил:

– А если Иоанн еще раз дотронется до Мод, то, клянусь, я отрежу ему яйца и затолкаю их в его глотку. Это тоже можешь передать.

– Сомневаюсь, что возникнет такая необходимость. Вы оба скроетесь с его глаз в Ирландии. К тому же сейчас у Иоанна появился другой объект для охоты.

– Ты имеешь в виду Фулька? – Теобальд слегка расслабился, и по его губам скользнула довольная улыбка. – Полагаю, ты догадываешься, на чьей стороне мои симпатии.

На это Хьюберт мрачно ответил:

– Только представь, Иоанн отдал приказ разыскивать Фицуорина повсюду и заявил, что успокоится, только когда к его ногам бросят труп Фулька.

Мод громко ахнула. Затем, спохватившись, зажала себе рот руками и в ужасе посмотрела на Хьюберта. Но потом все-таки не выдержала:

– Его надо предупредить!

Ее взгляд метнулся на Жана де Рампеня, который стоял у полога шатра и не вмешивался в разговор.

– Предупредить? – переспросил архиепископ. – Но Фульк Фицуорин – мятежник и разбойник, который, между прочим, только что ограбил короля Англии, украв у него товаров на кругленькую сумму. И вдобавок этот человек недавно напал на Мориса Фицроджера, честного вассала и законного собственника Уиттингтона, и пытался убить его.

– Морис Фицроджер – такой же честный вассал, как Иоанн – благородный король! – фыркнула Мод. – И поскольку Иоанн сам ограбил Фулька, незаконно лишив того наследства, то пусть теперь не жалуется!

Хьюберт заморгал, явно пораженный горячностью невестки.

– Так или иначе, король только что отправил войска, приказав выследить и поймать Фицуорина, – сказал он.

Мод вздрогнула и почувствовала, как рука Теобальда сильнее сжала ее плечо.

– Но ведь что-то можно сделать, – прошептала она.

– У меня связаны руки. – При этом Хьюберт неловко развел руками, держа их ладонями вверх. – Тео, если ты собираешься уехать с рассветом, то у тебя еще много дел. Может быть, тебе потребуется на время твой бывший оруженосец. У меня нет сейчас для Жана никаких неотложных поручений, а тебе он может весьма пригодиться.

Братья обменялись многозначительными взглядами. Мод поняла, что Хьюберт пришел сюда с намерением помочь Фульку, но обставил все так, чтобы никто не мог его заподозрить.

– Спасибо, Жан мне действительно очень пригодится. – Тон Теобальда немного потеплел. – Если хочешь пить – вон там, в кувшине, есть вино.

Хьюберт покачал головой:

– Я не могу остаться. Помимо официальных дел, я пришел, чтобы пожелать тебе счастливого пути и попросить молиться за меня в другом, не столь мирском и суетном месте.

Теобальд подошел к нему, и братья обнялись, сперва неловко, а потом заключили друг друга в крепкие медвежьи объятия, как в далекой юности, когда ни у одного, ни у другого не было никаких званий и титулов.

Мод шагнула вперед.

– Сестра! – Хьюберт обнял и ее тоже, окутав смесью запахов пота и ладана. Когда они разомкнули родственные объятия, Мод посмотрела ему в глаза и увидела там теплоту, ум, а пуще всего – проницательность и мудрость.

Хьюберт ушел в мокрый вечер, и ненадолго установилась тишина, которую нарушали лишь капли, мерно стекающие с парусиновой крыши, да глухой стук дождя по траве.

Теобальд передал кувшин Жану.

– Собери все, что тебе нужно в дорогу, и поезжай, – велел он и вручил рыцарю кошелек с серебряными монетами. – Надеюсь, ты найдешь Фулька раньше, чем люди Иоанна.

– Лорд Уолтер, миледи, можете на меня рассчитывать. Я не больше вашего жажду увидеть, как его схватят. – Жан от души хлебнул вина и расцвел радостной улыбкой. – Может, за труды Фульк и мне пожалует отрез дорогой ткани.

Он поставил кувшин, приладил кошелек на пояс, накинул на голову капюшон плаща и нырнул в темноту.

Мод села на табурет. Желудок так крутило, что, казалось, ее снова стошнит.

Она думала, что израсходовала весь их запас «уишке беа» на рану Фулька, но, оказывается, у Теобальда имелась еще одна фляжка. Он принес ее и предложил Мод.

– Не беспокойся, Жан успеет вовремя, – сказал он. – К тому же Фульк значительно опытнее и хитрее любого из тех, кого может выставить против него король.

– Я знаю. Но ты не видел, Тео, какую стрелу я вынула у него из ноги. Даже опытные и хитрые не бессмертны.

Мод с благодарностью приняла флягу и сделала большой глоток. Как обычно, напиток обжег гортань и временно лишил ее голоса, а на глазах выступили слезы. Она досадливо смахнула их рукой.

– Неисповедимы пути любви, – задумчиво проговорил Теобальд, взял кувшин с вином и прислонился к шесту шатра. – Мы сами усеиваем терниями пути, по которым ходим.

Легче было бы остаться сидеть к мужу спиной, но такой выход избрал бы трус. Мод заставила себя повернуться на табурете и посмотрела ему в глаза.

– Моя любовь принадлежит только тебе, – твердо сказала она. – Я никогда не предам тебя и не покрою позором твое имя!

– Я не сомневаюсь ни в твоей любви, ни в твоей порядочности. – Теобальд сделал большой глоток прямо из кувшина, не утруждая себя поисками кубка. – Но я видел, с какой осторожностью вы с Фульком ведете себя в обществе друг друга – холодная вежливость, попытка не допустить даже мимолетного прикосновения… Поначалу я думал, что всему причиной обида, которую ты на него держишь после того случая с проституткой, но постепенно понял, что это не так. Не раз я видел, как между вами проскакивает искра, и именно поэтому вы столь упорно избегаете смотреть друг другу в глаза.

Мод почувствовала, как за закрытыми веками скапливаются жаркие слезы. Отпираться бессмысленно. Чутье у Теобальда было острым, как меч. Дрогнувшим голосом она проговорила:

– Я не отрицаю, что Фицуорин притягивает меня, но борюсь с этим изо всех сил. Я не хочу, чтобы меня мутило при мысли, что ему грозит опасность. Я не хочу пребывать на грани нервного срыва, когда он рядом – выгибать шею, чтобы бросить на Фулька взгляд, и страшиться, что другие заметят это или что он повернется и наши глаза встретятся. Иногда я представляю… – Она оборвала себя, прикусив губу, и посмотрела на мужа. В его глазах читались сострадание и грусть. Если он и испытывал ревность, то искусно это скрывал. Мод сглотнула и продолжила: – Тео, твоя любовь укутывает меня, как теплый плащ, как уютное одеяло. А его любовь была бы словно скачка на необъезженной лошади. И я… Мне нужна твоя защита.

Мод пришла к нему в объятия, и его руки сомкнулись вокруг нее, как она и ждала.

Теобальд поцеловал жену в макушку и почувствовал комок в горле. Сравнение твоей любви с уютным одеялом – нежный и трогательный комплимент, но плохое утешение, если ее противопоставляют езде на необъезженной лошади – иными словами, на диком жеребце. Вопреки своей мягкой натуре, лорд Уолтер почувствовал себя уязвленным, словно у него отнимали собственность.

– Вовсе не обязательно оставаться здесь до утра, – сказал он. – Можем отправиться в путь прямо сейчас. Хочешь?

– Да, пожалуй, – кивнула Мод и спрятала лицо в его котте, от которой исходил горький запах сухой полыни.